Читать книгу Мадикен (сборник) - Астрид Линдгрен - Страница 3

Мадикен уже ходит в школу, ей там нравится. Как это здорово, когда у тебя есть букварь, обёрнутый в зелёную бумагу с надписью «Маргарита. Класс 1а». Именно «Маргарита», а не «Мадикен». Какая же она Мадикен, если стала школьницей! Как здорово, если есть у тебя грифельная доска, и к ней губка на шнурке, и бутылочка из-под жидкости для волос, куда налита вода. Из бутылочки можно побрызгать на доску и всё стереть, и тогда она снова станет чистой. Здорово, когда у тебя есть грифели, и пенал, в который их прячут, и парусиновый ранец, в который можно положить пенал. Ну а самое замечательное, что в «Азбуке» есть петушок. Петушок выбрасывает монетки в пять эре, они с треском вылетают, если ты хорошо учишься и прилежно готовишь уроки.

Да уж, учиться в школе и правда очень здорово! В первый же день Мадикен со вздохом говорит:

– Ох! Ну кому это, спрашивается, нужны рождественские каникулы!

До Рождества ещё целых четыре месяца, а всё-таки жаль!

Мадикен всем показывает «Азбуку», и грифельную доску, и пенал, показывает их маме, и папе, и Лисабет, и Линус Иде, и Альве, и Аббе Нильсону. Она даёт Альве полистать «Азбуку» и пописать немножко на грифельной доске, но при этом Альве приходится выслушать много наставлений.

Каждое утро, когда Мадикен уходит в школу, Лисабет провожает её до двери и мечтает о том, как было бы хорошо, если бы и она могла пойти в школу с таким хорошеньким ранцем за спиной. Потом Лисабет ждёт сестру, и время тянется для неё так медленно! Когда наконец Мадикен приходит домой, то тут оказывается, что ей ещё надо учить уроки. Мадикен сидит в детской и читает громко, на весь дом.

– И, О, У, – читает Мадикен, – И, О, У.

Лисабет не может понять, почему это надо так долго читать одно и то же: И, О, У, – но ведь она ещё не школьница.

Каждый день папа за обедом спрашивает:

– Ну что, Мадикен? Как дела в школе?

– Шик-блеск! – отвечает Мадикен. – Я лучшая ученица в классе.

– Кто же это сказал? – интересуется мама. – Ты или учительница?

– Мы обе так считаем, – говорит Мадикен.

Мама и папа переглядываются с довольным видом, знай, мол, наших! Зря они раньше беспокоились – школа даже из такой шалуньи, как Мадикен, может сделать человека.

Но дни идут, и Мадикен уже без прежнего рвения учит уроки. Маме приходится напоминать, что надо ещё сделать примеры. Из детской больше не слышится «И, О, У», слышен только привычный грохот стульев – это Мадикен и Лисабет опять колобродят и всё роняют и переворачивают.

Однажды вдруг раздаются новые звуки: «О Адольфина! О Адольфина! Вместе забыться!»

Маме это не понравилось.

– Фу, Мадикен, – говорит мама. – Что за дурацкие слова? Кто тебя научил этой глупой и пошлой песне?

Подумать только! Мама ничего не знает! Она не знает, какая замечательная вещь появилась у Нильсонов. Ведь это – граммофон! С большой-пребольшой трубой! Дядя Нильсон ставит пластинку «О Адольфина!» каждый день и танцует под музыку с тётей Нильсон. Среди звуков, которые несутся из трубы – шипения, скрипа и треска, – можно кое-как расслышать и Адольфину. Но мама почему-то недолюбливает Нильсонов. Разве её поймёшь?

– Так как же, Мадикен? Кто научил тебя этой глупой песне?

Мадикен краснеет.

– Это… это Рикард, – говорит она наконец, потому что ей неохота признаваться, что она выучилась этой песне у Нильсонов.

– А кто это – Рикард? – спрашивает Лисабет.

– Кто Рикард? Это мальчик из нашего класса, – с бухты-барахты выпаливает Мадикен.

– Вот как? – говорит мама. – По-моему, тебе с этим мальчиком лучше не водиться.

Спустя несколько дней петушок из «Азбуки» вытряхнул для Мадикен пять эре, хотя, по правде сказать, она в последнее время не отличалась прилежанием. На пять эре в лавочке возле школы дают пять леденцов. Мадикен пообещала сестрёнке, что два принесёт ей, поэтому Лисабет с самого утра только и ждёт обещанного. Наконец Мадикен возвращается из школы, Лисабет встречает её в прихожей.

– Бедненькая Лисабет! – говорит Мадикен. – Рикард слопал твои леденчики.

– Выпороть как следует надо Рикарда! – говорит Лисабет. Ей очень обидно.

Да уж, что правда, то правда – заслужил Рикард хорошую трёпку! Но его дурацкие выходки на этом не кончились.

Однажды Мадикен пришла из школы в одной галоше. Другая пропала. А ведь какая чудесная была галоша – чёрная, блестящая, на красной подкладке!

– Где у тебя вторая галоша? – спрашивает мама.

– Рикард взял и закинул в канал, – отвечает Мадикен.

– Выпороть надо Рикарда! – говорит Лисабет.

Мама страшно возмутилась, услышав про Рикарда.

– Просто наказание какое-то, что в вашем классе оказался такой мальчишка! – говорит она. – Придётся мне наконец пойти в школу и поговорить с вашей учительницей.

Но у мамы всё время столько всяких дел, что она так и не собралась повидаться с учительницей и Рикард продолжает вытворять разные глупости. Что ни день он выдумывает новые проказы!

Вот Мадикен вернулась из школы с огромным чернильным пятном на новеньком передничке… Конечно же это был Рикард! В другой раз у неё грифельная доска треснула пополам – а всё потому, что Рикард схватил её – и ну дубасить об стенку. Он, видите ли, решил проверить, крепкая ли доска. Оказывается, нет. Не очень крепкая.

В учебнике у Мадикен есть картинка, где нарисована королева, которая в былые времена жила в Швеции. Теперь она уже умерла, но в книжке есть её портрет. И вот однажды у королевы появились усы и борода.

– Что это такое, Маргарита! Зачем ты испачкала книжку? – говорит мама строгим голосом.

– А это не я, – отвечает Мадикен, – это Рикард.

– Выпороть надо Рикарда! – говорит Лисабет.

За обедом Мадикен каждый день рассказывает про ужасного Рикарда. До чего он только не додумывается! Учительница с ним так извелась, что просто невозможно себе представить. Он безобразничает на уроках и всё время стоит в углу наказанный.

– Подумайте только, сегодня он съел мой ластик!

– Неужели-таки ластик съел? – ужасается мама.

– Прямо ненормальный какой-то мальчик, – говорит папа.

– Выпороть надо Рикарда! – говорит Лисабет.

Однажды Мадикен возвращается из школы, а на голове у неё новая причёска. Опять отличился Рикард. После урока рукоделия он взял у Мадикен ножницы и выстриг ей чёлку. Ну и чёлка получилась!

– Завтра же пойду в школу и поговорю с учительницей!

– Рикарда надо… – начала было Лисабет.

– Да замолчишь ты наконец! – прикрикнула Мадикен в сердцах. – Рикарда нельзя выпороть. Рикард сегодня кончил школу.

– Как это кончил? – спрашивает поражённая мама.

– А он… он не будет больше ходить в школу, – говорит Мадикен.

– Будет – не будет! – воскликнула мама. – Не болтай пустяков! Ты же ничего не понимаешь. Он, наверное, перейдёт в другую школу.

– Да, он теперь пойдёт в другую школу и будет там кушать ластики, – говорит Лисабет.

Прошло несколько дней, и наступил день рождения тёти Лотты. Тётя Лотта жила в маленьком чистеньком домике по соседству со школой. И мама с обеими дочками пошла её поздравлять.

Они уже почти пришли, как вдруг навстречу – учительница. Как ни тянула Мадикен маму за юбку, мама остановилась. Мадикен совсем не хотела разговора с учительницей, зато мама обрадовалась случаю.

– Скажите, пожалуйста, как успехи моей Маргариты? – спрашивает мама.

Казалось бы, для чего спрашивать! Мадикен давно сказала маме, что всё у неё шик-блеск. Но маме уж очень хочется услышать от самой учительницы, что её дочь – лучшая ученица в классе.

Но, как ни странно, услышать этого ей не пришлось.

– Ничего! Всё ещё наладится, когда Маргарита привыкнет, – говорит учительница. – Некоторые дети трудно привыкают к школе.

У мамы делается задумчивое выражение… Неужели учительница считает её дочку таким ребёнком? Что же тогда можно сказать о Рикарде?

– Всё-таки, знаете ли, хорошо, что этот Рикард ушёл от вас. Я думаю, вы довольны, что отделались от такого сорванца, – говорит мама.

– Рикард? – удивлённо переспрашивает учительница. – Такого мальчика я не знаю. У нас никогда не было никакого Рикарда.

– Но как же так… – начала было мама, но сразу осеклась и строго посмотрела на Мадикен.

– Выпороть надо Рикарда! – объявляет Лисабет.

Мадикен стоит вся красная и упорно разглядывает свои башмаки. «Выпороть!» – говорит Лисабет. Ох, достанется, верно, кому-то порка, вот только кому? Ах, как же сиротливо стало жить на свете без Рикарда!