Читать книгу Зимняя любовь - Ася Лавринович - Страница 5

На следующий день Женя Потупчик не пришел на первые два урока. И Олю все это время разъедала тоска. На первом уроке она прослушала новый материал, и в конце занятий, когда все перешли к практике, не решив ни одной задачи, сдала на проверку пустой лист. На втором уроке снова погрузилась в мрачные мысли, нагрубила Синицыной… Соседка по парте смертельно обиделась и ушла в столовую без Оли. Но ссора с Риной мало взволновала Воробьеву. Больше беспокоило отсутствие Жени на уроках. Ведь он только выздоровел. Может, не пришел в школу из-за Оли? Зря она вчера его избегала весь день. Нарочно на переменах была все время рядом с Синицыной, чтобы Женя не мог к ней подойти, а после уроков первой бросилась в гардероб и из школы убегала, на ходу наматывая шарф…

А если Женя решит, что Оля не общается с ним из-за того, что наплела Рина? А что, разве дело не в этом? «Глупости! Плевать, что думают о Жене остальные, – внушала себе Оля. – Я избегала парня, потому что глупо вышло с этим выдуманным именем… Что он обо мне теперь думает? Что я девочка с кучей комплексов? Не нужно было называться Цветолиной!»

После второго урока Оля сидела в столовой одна, лениво ковыряя вилкой разваренные макароны. Рина расположилась за соседним столом и что-то бурно обсуждала с Яной Пучковой. В сторону Воробьевой даже не смотрела. Оля только тяжело вздохнула. Дурацкий день! Еще и на улице это обещанное похолодание. Небо серое, сильный ветер с дождем с самого утра. Вот и сейчас за окном поливает. Девочка почувствовала себя такой одинокой среди этих гудящих веселых подростков, которые знают друг друга с первого учебного дня.

– Привет! – раздалось над самым ухом.

Оля растерянно подняла голову.

– Привет, Женя! – пролепетала она.

– Сяду с тобой? – спросил парень.

– Да, конечно! – смущенно отозвалась Оля.

Женя поставил на стол свой поднос. Воробьева машинально взглянула в сторону Синицыной и тут же встретилась с ее укоризненным взглядом. Рина нахмурила брови, показывая всем своим видом недовольство. Потом заладит: «Я же тебе говорила!»

Женя сел рядом и как ни в чем не бывало принялся есть. Оля только искоса на него поглядывала. Потом решилась задать вопрос:

– Ты не был на первых двух уроках, потому что…

– Ага, – прожевав, кивнул Женя. – Проспал!

– Проспал? – немного разочарованно откликнулась Воробьева.

– Ну да, – пожал плечами Женя. – А что?

– Да ничего…

Женя внимательно посмотрел на Олю, а потом улыбнулся. И верхняя губа снова коснулась металлического колечка в носу. Оля как завороженная смотрела на его улыбку.

– А ты решила, что я из-за тебя в школу не пришел?

– Нет! Нет! – запротестовала Оля, покраснев. Вот же какой проницательный!

– Я – сова, – пояснил Женя. – Вообще не могу поднять себя к первому уроку.

– Понятно.

Ребята замолчали.

– Слушай, Женя… Я тебя вчера избегала не потому, что… – Оля снова примолкла, а Женя нахмурился.

– Что про меня наплела Синицына?

– Ничего, – пискнула Оля. Хотя она сама прекрасно слышала, как с Женей разговаривают Власов с Филимоновым.

Парень, будто прочитав ее мысли, сказал:

– На тех двух клоунов внимания не обращай. Они с чего-то решили, что все должны воспринимать их всерьез и считать за главных. Бред!

Женя усмехнулся и потянулся за хлебом. Оля осторожно огляделась по сторонам. На них с Потупчиком уже поглядывали многие десятиклассники. Может, для начала стоит узнать, что натворил Женя, попав во всеобщую немилость? Но не разговаривать же об этом с самим парнем. Неудобно. Воробьева набрала побольше воздуха в легкие и выдала:

– Я не общалась вчера с тобой, потому что мне ужасно стыдно, ведь я представилась Цветолиной!

– Кстати, а зачем ты это сделала? – снова улыбнулся Женя той улыбкой, от которой у Оли сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Это колдовство какое-то!

– Потому что дура! – призналась Оля.

– Самокритично! – рассмеялся Женя.

– Правда! Я думала, мы с тобой больше никогда не увидимся, ну и брякнула зачем-то… Удивить хотела.

– Удивила, – согласился Женя.

– А потом ты номер телефона попросил… – продолжила оправдываться Оля.

– Ладно тебе, забей! – усмехнулся парень. – Даже не парься по этому поводу. Надеюсь, сноуборд еще в силе?

Оля с облегчением выдохнула, а затем снова наткнулась на недовольный взгляд Синицыной.

– Ага, в силе. Начнем все сначала? Я, кстати, – Оля!

– А я – Августин! – улыбнулся Женя.

– Ну тебя! – негромко засмеялась Оля. – Хотя славная парочка вышла бы…

Оля проговорила это вслух, а потом прикусила язык. Щеки вспыхнули, стало жарко. А потом резко холодно. Сейчас Женя точно поймет, что она на него запала.

– А ты хочешь, чтобы мы были парой? – тут же нашелся парень.

– У тебя борщ остыл, – кивнула Оля.

– Я люблю холодный, – проговорил Женя, заглядывая Оле в глаза.

Воробьева смутилась и первой отвернулась от одноклассника. Чтобы снова не наткнуться на Рину, сначала уставилась в свою тарелку с макаронами, а затем, почувствовав на себе чей-то внимательный прожигающий взгляд, обернулась. Через пару столов от Синицыной и ее свиты перед раскрытым ноутбуком сидел Егор Власов.

* * *

– Демидов тебе как?

– Сдурела? Он девятиклассник!

– И что? Выглядит лет на двадцать. В спортзал ходит…

– Да ну…

– Тогда Ершова себе забирай!

Дружный девичий смех.

– Ага, сейчас! Бегу, и волосы назад.

– Зато одиннадцатиклассник!

– И в пупок мне дышит. Соплей перешибить можно!

– Тебе не угодишь! Иди одна тогда!

– Нетушки! Все с парнями, а я одна?

– Ну там кого-нибудь и подцепишь.

– Бабы, а вы с чего вообще решили, что Глеб нас пригласит?

Оля со скучающим видом потянула через трубочку остатки молочного коктейля, издав громкий характерный звук. Девчонки тут же уставились на Воробьеву.

– Ну а ты? – кивнула Оле Рина.

– Что я? – растерялась Воробьева.

– Решила, с кем к Глебу пойдешь? Со своим шестидесятилеткой или с Филимоновым?

– Или с Потупчиком? – лукаво улыбнувшись, спросила Яна Пучкова.

– Ой нет, даже не напоминай мне про Потупчика! – тут же поморщилась Синицына. – Тусу века обломал! Я, между прочим, такое классное платье на выпускной сшила! С новогодних каникул на примерку таскалась.

– Надень его на выпускной в конце одиннадцатого, – пожала плечами Оля.

– Ага, через полтора года? – возмутилась Рина. – Оно уже устареет. А если меня разнесет и я в него не влезу? Ой, бабы, перед экзаменами точно разнесет! Я когда волнуюсь, ем, как слон.

– Четыреста кило растительности в день? – решила уточнить Оля.

Девчонки снова рассмеялись, а возмущенная Рина кинула в Воробьеву смятую салфетку, но тоже не могла сдержать улыбку. Оля ловко увернулась. Не получалось у Синицыной долго обижаться на новую подругу. Да, сегодня утром они немного повздорили на уроке, но к концу занятий уже помирились. И Рина после уроков пригласила Олю вместе с остальными девчонками в кофейню.

– А серьезно, что от тебя Потупчик хотел? – не унималась Яна.

– Просто поболтали, – неуверенно проговорила Оля. Одноклассницы внимательно вглядывались в лицо Воробьевой.

– Поболтали? – скептически отозвалась Рина. – О чем это, интересно?

– О всяком! – буркнула Оля.

– Не думай его к Глебу на тусу звать! – предупредила Синицына. – Тогда нам вход в нормальное общество точно закрыт. Хватило позора с Янкиным Никиткой.

– А что Никитка-то сразу? – подала неуверенный голос Пучкова. – И вообще нас к Глебу даже еще никто не приглашал.

– А кто определяет эти рамки «нормальности»? – рассердилась Оля. – И может, вы наконец мне расскажете, почему Женя изгой? – Девочка тут же вспомнила, как Егор не сводил с них озлобленного взгляда в столовой. – Что у них за отношения с Власовым?

– Романтические! – огрызнулась в ответ Синицына.

– У Власова родители в Испанию свалили на ПМЖ, и его хотели с собой взять, чтобы он там доучился, а потом в университет в Европе поступил… – начала рассказ Яна. – А потом в конце года, когда случилась эта некрасивая история, предки так разозлились, что решили наказать сына и уехали без него. Егора в России оставили еще на два года вместе с бабушкой.

– А что за некрасивая история? – спросила Оля.

– Тебе Потупчик не рассказал?

– Нет.

– Они с Филимоновым в мае пробрались вечером в школу и сожгли пачку тетрадей с итоговыми сочинениями всей параллели, дотла. Замок в кабинете русского языка сломали. Это Вадик придумал! А досталось больше всего Егору… Ну не отбитые ли на всю голову?

– Да уж, – пробормотала Оля.

– Такой скандал был! – продолжала охотно рассказывать Яна. – На весь район. Это же взлом, статья, между прочим! А нам что? Переписывать итоговые сочинения?

– Ну а Женя тут при чем? – не понимала Воробьева. Скорее уж остальным нужно сердиться на Власова с Филимоновым… Такое придумать!

– Так Женя в тот вечер в школе оставался, – принялась объяснять Пучкова. – И…

– Бабы, ну мы что, собрались здесь предателя Потупчика обсуждать? – внезапно перебила ее Рина. – Надоело! Мы вроде мне парня выбираем.

Синицына посмотрела на Олю:

– А я тебе еще раз настоятельно рекомендую с таким, как Женя, не общаться! Поняла?

Ее голос прозвучал так требовательно и отчаянно, что Оля совсем растерялась. Будто Женя, рассказав взрослым о случившемся, выдал Синицыну, а не Власова…

Воробьева ничего на это не ответила, только молча отодвинула от себя пустой стаканчик из-под молочного коктейля и демонстративно уставилась в панорамное окно.

– Ладно, – примирительно улыбнулась Рина. – Девчонки, кто там у нас еще остался?

– Маркин?

– Слишком лопоухий!

– Селиванов?

– Он с Надей встречался в восьмом классе. Я с бывшими подруг не гуляю.

– Господи, Синицына! Может, тебе уже кого-нибудь из соседней школы присмотреть?

Оля, подперев щеку рукой, с задумчивым видом смотрела в окно на прохожих. Ей надоело слушать о недостатках каких-то мифических парней, которых она ни разу в глаза не видела.

И почему некоторые люди считают, что они вправе диктовать, кому и с кем общаться? Будто жизнь – дурацкая настольная игра с придуманными кем-то правилами. Нет, Оля – не фишка, которую можно двигать по своему усмотрению, а в случае ошибки вернуть на пару ходов назад. Ты можешь потерпеть неудачу хоть сотню раз, но при этом продолжать идти вперед, имея право исправить свои ошибки. Сам, без чьей-либо помощи. В этом и есть вся прелесть настоящей жизни.

Опубликовано в 20.01

ПРО ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

А НЕ ПОЙТИ ЛИ ВАМ ВСЕМ?..

(K): Ух, ты сегодня сердитая, Сайонарочка моя?

(S): Где был? Весь вечер тебя жду в сети.

(K): Прости! Дела. Но мне приятно, что ты ждешь:) Не сердись!

(S): Сержусь!

(K): Агрессивное поведение меня возбуждает))

(S): Дурак!

…

(K): Ты поговорила со своим обожаемым парнем?

(S): Нет. Струсила.

(K): Тогда у меня еще есть возможность понравиться тебе?

(S): Ты мне и так нравишься:)

(K): Но я не хочу тебя ни с кем делить, Оля! Посмотрим, как ты устоишь от моих комплиментов.

(S): Заинтригована;)

(K): Мне кажется, что твой голос слаще клевера.

(S): На самом деле он всегда простуженный.

(K): Я сегодня шел по Невскому и вглядывался в каждое постороннее лицо, желая отгадать, где же ты…

(S): Отгадал?

(K): Нет, все эти лица были недостаточно красивы для тебя:)

…

(K): Кажется, если я вживую увижу твою улыбку, у меня тут же пропадет пульс.

…

(K): Вот так жил спокойно, а потом меня придавило любовью, словно гранитной плитой. Только о тебе думаю. Все время.

…

(S): Кицууунэ))) Все! Хватит!

(K): Тебе смешно?

(S): Немножко!

(K): Сайонара, тогда ответишь на один очень сокровенный и важный для меня вопрос?

(S): Конечно.

(K): Какой у тебя размер груди?

…

(S): Еще раз пишу: дурак! Заблокирую тебя…

(K): Нет! В нашей стране запрещена эвтаназия! А ведь я безнадежно болен любовью. Хотя, если я тебе надоел… Не мучай. Блокируй. Зачем мне жить в мире, в котором рядом нет тебя?

* * *

Юрий Михайлович торжественно положил на стол плитку молочного шоколада.

– Пожалуйста! – довольным голосом проговорил он. – В это воскресенье не забыл.

– Пап, но ты уже задолжал две шоколадки! – рассмеявшись, проговорила Оля.

– От сладкого зубы портятся. И кожа! – проговорила Ксения Борисовна, расставляя на столе чашки.

«И в боках разносит» – с досадой подумала Оля. Которую неделю она не могла начать ограничивать себя в сладостях и выпечке. Уж такой пример перед глазами! Стройная Цвета в облегающей спортивной форме, на которую пускают слюни все парни-десятиклассники на уроке физкультуры.

– Ладно, ограничимся одной плиткой, – вздохнула Оля.

– Ну как прошла очередная неделя в школе, птенчик? – обратился к дочери Юрий Михайлович. – Я столько времени пропадаю на новой работе. Когда возвращаюсь, ты уже, поужинав, торчишь целыми вечерами в своей комнате.

– Все с кем-то переписывается, – поддакнула Ксения Борисовна.

– Переписываться законодательством не запрещено! – покраснев, в свое оправдание воскликнула Оля.

– Ты бы столько времени урокам уделяла, – покачала головой Ксения Борисовна. – Представляешь, Юр, на неделе за самостоятельную работу по алгебре двойку получила! Сдала пустой листок на проверку.

– Это был новый материал, и я его не сразу поняла, – принялась объяснять отцу Оля. – Но уже во всем разобралась. И переписала работу. Это случилось еще во вторник…

В тот день Оле было совсем не до алгебры. Как и в последующие дни, когда она в школе практически не общалась с Женей. Рина, словно нарочно, вцепилась в нее и следовала всюду тенью, боясь, что Потупчик окажется рядом. Олю это напрягало. Воробьева не могла взять в толк, почему Рина так ревностно относится к Жене. Неужели все дело в том, что общение с ним так испортит репутацию? А что, если она правда ревнует? Вдруг между ними что-то было? Слишком яро Синицына реагирует на любые разговоры о рыжеволосом неформале…

– О чем же ты думаешь на уроках? – всплеснула руками Ксения Борисовна. – Одна любовь на уме.

Оля посмотрела на папу, который внезапно снова помрачнел.

– Что плохого в любви? – спросила она, не сводя взгляда с отца. – Когда она нечаянно нагрянет.

Отец закашлялся. Нет, с ним точно что-то не то!

– У нас есть в школе одна девочка, – начала Оля, – ее зовут Цветолина.

– Как? – растерянно переспросил Юрий Михайлович.

– Цветолина! – повторила Оля. – Так вот, ее отец ушел в другую семью, к маме одиннадцатиклассника, с которым у Цветы вражда…

– Как в кино, – пробормотала мама.

Отец же снова нервно схватился за край скатерти. Тогда Оля продолжила:

– Если бы наш папа ушел к другой женщине…

Тут Ксения Борисовна не выдержала и так громко стукнула кулаком по столу, что вздрогнули все чашки с ложками. И Оля от неожиданности подскочила на стуле.

– Господи, Ольга, что с тобой? Вторые выходные подряд заводишь какие-то бредовые разговоры! Это новая школа так на тебя влияет?

Оля не знала, что сказать. Да, кажется, она переборщила. Но видела ведь, что папа что-то скрывает! Почему мама его выгораживает? Как прекратить это вранье?

В дверь позвонили. Ксения Борисовна первой выскочила из-за стола.

– Это мама! Нортона привезла.

Оля засеменила вслед за Ксенией Борисовной.

– Бабушка! – выкрикнула девочка, когда мама распахнула дверь и впустила в прихожую гостей. – Нортон!

Голландская овчарка с тигровым окрасом уже бросилась в Олины объятия.

– На Московском шоссе страшная авария, – снимая шляпку, пожаловалась бабушка Оли, Тамара Васильевна. – Три машины столкнулись, мы полтора часа простояли. Вы же знаете, как Нортон относится к пробкам.

Пес, услышав слова хозяйки, жалобно заскулил. В коридор вышел Олин папа.

– Здравствуйте, Тамара Васильевна.

– Здравствуй, Юрочка! – Пожилая женщина чмокнула в щеку зятя. – Ну как твоя работа?

– Кипит! – проговорил Юрий Михайлович.

– Он там днями и вечерами пропадает, – покачала головой Ксения Борисовна.

Оля в этот раз промолчала, чтобы снова не попасть в немилость матери.

– Надолго вы нам оставляете своего обормота? – ласково потрепав Нортона по загривку, спросил Юрий Михайлович.

– На неделю, – ответила Тамара Васильевна. – В следующий понедельник у меня с утра самолет. В Кемере сейчас плюс семнадцать!

– Хорошо! – вздохнула Оля.

– Неплохо, – согласилась Тамара Васильевна. – У меня от затянутого серого неба снова мигрень. Оленька, тебя оставляю за главную. Я сменила корм, прошлый Нортон не ел, только растаскивал по квартире и прятал по углам. А вот его подушка!

Оля с готовностью протянула руки к подушке.

– Положу ее в своей комнате. Нортон будет спать у меня. Пойдем, мой хороший, покажу тебе твое пристанище на ближайшую неделю.

Пес, завиляв хвостом, направился вслед за девочкой.

– Даже не переживает, что его в отпуск с собой не берут, – покачала головой Тамара Васильевна.

– Он же любит Ольгу, чего ему переживать? – засмеялась Ксения Борисовна. – Мама, проходи на кухню, мы как раз кофе пьем.

Зайдя в комнату, Оля тут же бросила взгляд на раскрытый ноутбук, где на экране мигало непрочитанное сообщение. Обняв подушку Нортона, девочка присела на край кровати и придвинула к себе ноут. Щелкнула по тачпаду. В сообщении говорилось: «Сегодня в два часа. На Воскресенской набережной. Ты готова встретиться?»

От волнения даже руки задрожали и сердце забилось учащенно. Нортон положил подбородок на колени девочки, и Оля заглянула в его черные преданные глаза.

– Что, мой хороший? – спросила она у пса. – Прогуляемся?