Читать книгу Чудеса объективной реальности. Общество с неограниченной ответственностью - Ася Николаевна Разина - Страница 4

Недалеко от часовни Ксении Блаженной, что находится на Смоленском кладбище, находится небольшая мраморная плита с надписью: «Нике Лушиной от безутешного отца». Ниже выбиты даты – 1922Г. – 1937 г. Никакого портрета на памятнике нет.

Высокий мужчина, одетый в плащ стального цвета, почти полностью сливался с мраморной глыбой. В этот ранний час некому было нарушать его уединение. Впрочем, даже если бы кто-то проходил по ближайшей дорожке, он смог бы разглядеть только спину. Посетитель смахнул опавшие листья с плиты. Затем он осмотрелся по сторонам, убедиться, что за ним никто не наблюдает. Вокруг по-прежнему было пусто. Мужчина провёл рукой над подсыхающими лилиями, лежащими на могиле, и они вновь стали свежими.

– Это всё, что я теперь для тебя могу сделать, – еле слышно произнёс он. – Прости меня за всё.

Наверное, ему стало бы легче, разрыдайся он сейчас. Но все слёзы давно выплакались. Всё, что ему осталось – выть по ночам, когда одиночество и воспоминания начинали терзать острее всего. Все эти годы он не мог принять чудовищность неизбежности.

«Нет в мире доказательств существования рока, кармы, божьего промысла. Мы сами творим свою судьбу. Каждый день – это шаг в будущее, выбор новой тропинки или ступеньки в желаемую сторону» – так он всегда считал.

Мужчина пошатнулся. Горло его сдавило, в висках пульсировала кровь. Это естественная реакция, когда из памяти всплывали чужие воспоминания. Эти были подарены ему когда-то самой Никой.

– Больше всего на свете человек стремится быть счастливым. Значит и подарок для него самый лучший – это счастье. И я первая придумала, как его можно подарить! Я хочу поделиться с тобой самыми радостными и солнечными воспоминаниями. Всё, что ты увидишь и почувствуешь, навсегда останется твоим. Эти воспоминания будут вечно согревать тебе душу, как бы она не заледенела.

Вот Никусе пять лет. Она светится от восторга. У неё сегодня день рожденья, и к ней приехал папа. Ну и что из того, что у других есть ещё и мама? А у неё есть любящая баба Нюра. Ну и что из того, что папочка редко приезжает? Но он ведь самый лучший, самый добрый! Он таких красивых куколок привёз. А ещё сказал, что его доченька такая же красивая, как они.

Девочка долетает до самого потолка, потом падает вниз, и сильные руки отца подхватывают её и подбрасывают снова и снова. – Мой папа самый сильный на свете! – кричит она на всю избу. И всё смешивается: шёлковые платья кукол; солнечные зайчики в светлых, кудрявых волосах; детский смех, похожий на звон колокольчика. Всё это постепенно превращается во что-то неземное, очень похожее на волшебный газ. Он заполняет собой каждую клеточку тела и заставляет парить.

Нике десять лет. Она идёт за руку со своим самым родным человеком. Папа привёз ей из города платье, которое она сразу же и надела. Пока они дошли до реки, вся деревня повылезала в окошки, посмотреть на них. А они ведь говорили, что отец бросил их с бабой Нюрой на произвол судьбы. Да что они все понимают? Папа, когда про это узнал, крепко обнял, прижал к себе и тихо сказал: «А ты не верь никому. Они просто ничего про нас не знают». Ника обнимает отца за шею. Ей хорошо, спокойно. Ей кажется, что она защищена ото всего до тех пор, пока этот любимый человек рядом. Пусть это никогда-никогда не кончится! И опять всё начинает мешаться: негромкий всплеск речной рыбы; влажный мягкий песок под ногами; теплота и надёжность родительских рук.

Воспоминания предлагали замереть и прислушаться; ощутить огромную вселенную частью себя самого. Это очищало, даруя безграничное умиротворение.

Очередной день рождения из воспоминаний Ники. Ей пятнадцать. Это её первый праздник в городе. За столом сидят папины друзья, которые, ей очень нравятся. Девушка очень гордится тем, что все они восхищаются её способностями. Все они относятся к ней, как к равной, несмотря на разницу в возрасте. Мечты начинали сбываться. А угадает ли папа, что она хотела получить от него в подарок? Вот он ненадолго выходит из комнаты, а потом появляется с праздничной картонной коробкой в руках.

– Ты вчера весь день мысленно просила у меня именно это. Твоё желание было так сильно, что я смог его почувствовать. Держи награду за свои старания!

Девушка с замиранием сердца аккуратно открывает коробку. В ней оказывается маленький пушистик, который тут же начинает тявкать и требовать свободу. Как же он не похож на привычных деревенских собак! Он – очень чистенький, беленький, весь в шелковистых кудряшках. Папа говорит, что это породистая собака пудель. Но это совсем не важно. Важно то, что они друг друга уже любят.

А самое главное, почувствовать себя истинной волшебницей. Она научилась добиваться своей цели; она чувствует в себе силу; она поняла, что может быть интересной другим людям. Исчез страх перед этим большим городом. Возникла радость от ощущения новых перспектив. Она добъётся всего самого лучшего в этой жизни, и папа сможет ею гордиться.

Последнее подаренное воспоминание начинает бледнеть, растворяться. Но остаётся сила и уверенность. Эти эмоции молодой ведьмы способны превратить любого человека в непобедимого полководца; а дряхлому магу помочь так же, как донорская кровь умирающему.

Мужчина провёл рукой по лицу, будто смахивая пыль. На самом же деле он сейчас прятал кусочки чужой жизни подальше от возможных посягательств. Такое не должно быть известно больше никому.

Чужое волшебство спасало его. Оно заставляло думать, что у него тоже есть чувства. Иногда казалось, что чужие воспоминания начинают управлять всей его жизнью. Ведь только они сковывали его жажду мести все эти годы. Сковывали… до недавнего времени.

«Если бы психологи могли допустить возможность передачи чужих эмоций, они рано или поздно поняли, что инородные воспоминания не могут влиять на их нового обладателя с неизменной силой. Чужое всегда статично, поскольку свои воспоминания, ощущения и чувства всегда можно подкорректировать в связи с изменившимися условиями. А как можно изменить чужие чувства, когда-то давно подаренные тебе? Никто не в силах это адаптировать под себя. Работать можно только над собой. Чужое же нужно просто ценить. Особенно в тех случаях, когда это единственное, что осталось от дарителя».

Так думал мужчина после того, как окончательно пришёл в себя. А ещё, он думал о том, что очень скоро сможет дать отличный пинок под зад этому чудовищу, погубившему Нику. Колёсики хитроумного плана уже завертелись, но этого пока никто не видит. А вот когда это станет заметно остальным, будет уже поздно. Уже ни у кого не останется времени, чтобы что-то исправить. Впрочем, возможно, что и желания такого ни у кого не возникнет. Главное здесь – очень грамотный пиар и неопровержимые доказательства. «Интересно, как сейчас сработает сверх интуиция моего оппонента? Наверняка он уже почувствовал первые признаки надвигающегося землетрясения. Но вот смог ли он правильно проанализировать всё происходящее или нет, пока не ясно».

В течение суток повлиять на ход событий могли многие. И всё же мужчина рассчитывал на успех. Только так он понимал высшую справедливость. И пусть весь город будет с ним спорить, для каждого найдутся контраргументы. Они, собственно говоря, уже и так заготовлены.

Но, несмотря на всю решимость, внутри всё время гложил червячок. Нет, это не был страх провала. Тот, кому ежедневно приходиться не только руководить подчинёнными, но и влиять в той или иной мере на судьбы миллионов не боится высоких ставок. Проблема заключалась в другом. Как только предпринимался очередной шаг в достижении поставленной цели, в душе просыпалось что-то крайне неприятное. Оно начинало нашёптывать, что Никуся всего этого никогда бы не одобрила. Она никогда не стала бы доверять, да что там доверять, общаться бы не стала с подобным типом. Но ведь девушка тогда не знала, сколько злых и глупых людей встретятся ей в жизни. Она никогда бы не поверила и в то, что близкий человек способен предать.

На какое-то время подобных самоубеждений хватало, но как только ситуация получала своё дальнейшее развитие, внутренний голос звучал всё громче и чаще. В конце концов, пришлось менять собственную мотивацию. Теперь мужчина соглашался со всем, в чём сам себя обвинял. Одновременно он занимался самоуговором, что угрызения совести – это неизбежная плата за справедливость. Ведь он же не родился потенциальным интриганом и душегубом, но раз милосердием и всепрощением он не смог ничего добиться, приходиться использовать некорректные методы. Дополнительным доводом являлось и то, что больше никто кроме него не сможет воздать по заслугам за смерть дорогого, для многих, человека.