Читать книгу О любви и о погоде. Сборник - Аука - Страница 28

Страсть. Опус номер ноль. Слова

Описать страсть и чувственность невероятно сложно. Здесь недостаточно слов. Непопулярное сейчас искусство флирта. Это о Боге или о Любви?

Не ищите совпадений или реальных людей. Это – мир теней, всё вдруг и никогда наверняка. Ложь правит здесь балом, а правда подает горячительное.

Немного изменю стилю.

Пару капель чувственности.

Чуть-чуть недосказанности.

И неизвестное количество нежности.

Как много людей вокруг!

Эта планета переселена людьми!

Что они тут делают?

Им постоянно что-то надо-надо-надо-надо!

Бог мой – эта спасительная прядь волос.

Как она кстати сорвалась и рассыпалась по щеке.

Теперь можно, теперь они пусть хоть перевернут землю.

Ловлю взгляд, запираю его в своих глазах.

И в одно легкое касание – убираю волосы…

Нет! Остановим время.

Тыльная сторона ладони едва коснулась губ,

Словно нечаянно, и тут же, извинившись, коснулась снова.

И только теперь поймать рассыпанную прядь.

Поймать и приласкать, как своенравную кошку.

Это уже не ладонь – это продолжение лица,

Нет границам, нет видимому!

Небрежно водрузить (именно водрузить как что-то монументальное) волосы за ухо.

И прошептать, не отпуская взгляда.

Можно! Теперь, небрежно кивнув, уйти.

Даже не взглянув на прощанье.

Как много людей вокруг?

Хорошо и холодно. Опус номер раз

Помнишь?

Когда нам хорошо, то с нами ничего не происходит.

Происходит лишь «хорошо», а прочее мёрзнет неподалёку.

Хорошо и холодно – это для отдыха, это для сохранения того, что потратить боязно.

Для оставшегося – настоящее.

Рваное сердце, душа лоскутная.

И невозможность сна, да – невозможность сна,

Как гарантия, что завтра всё-таки наступит.

Помнишь?

Нам хорошо, с нами это происходит.

Мы липнем телами друг к другу, только бы не остынуть.

Спокойный и ровный взгляд – хорошо.

Никаких неожиданностей – холодно.

И на пустом месте – падение.

Водоворот бесполезных слов.

Запомнишь?

Когда нам хорошо?

Мне – как и тебе.

Мне хорошо и холодно.

Только без брызг. Опус номер два

«Единственный приступ, который у меня был —

это приступ гениальности»

(из фильма «Лавка чудес»).

Когда помещаешь такой эпиграф, то писать нужно либо «ах, как хорошо», либо «ух, как обычно». Третьего не дано: ведь у третьего с понедельника на вторник свидание с заводной кометой. Но об этом – молчок, это личное. Личное – отЛичное, приЛичное, пубЛичное. В африканских образцах мыслей встречаются вкрапления известной породы. Я догадывался, что этим закончится: ведь буквы танцевали в словах с самого утра. А потом я придумал семь гадостей и одну пристойность, отправил прощальное письмо и заперся, открыв все двери. У моего сердца не было выбора, оно устало стучать только в одну сторону. Когда на небе постоянно не досчитываешься созвездий, приходится принимать меры. Сначала внутримышечно, потом внутрицветно и лишь к вечеру – непременно! Кто-то не должен этим заниматься, а вот тебя об этом точно спрашивают.

Сказка всё-таки достучалась. Пошла на крайности, привлекла (пронятых?) понятых и выслала эскорт. Всё, что оставалось – это открыть шлюзы и выпустить безмолвие прямо внутрь головы. Это немного больно, нестерпимо и невыносимо, а потом непривычно и жарко. Времени больше нет. Нет больше времени. Больше времени нет. Как и нет меньше, выше среднего и в меру упитанно, невзирая на противоположности.

Если это остановить, то граница будет без замка. Крот выроет норку вертикально вверх и обяжет небо.

С этого места аккуратнее, если ещё крыша не приросла так плотно, что через щели видно, как капли превращаются в снежинки, снежинки в щетинки, щетинки в ниточки радуги, и вот тогда можно выбивать стул. В одно касание, большего просто не выдержать. Не ищите: невозможно найти того, кто повсюду. Нам не суждено, и это неотвратимо. Принимайтесь с третьего дня, а иначе будет рано.

Вот так. Я и не собирался Вас предупреждать.

Опус номер три. Признание через заглавную Т.

И что?

И откуда у этого дерева мексиканская походка?

А три дня, взятые про запас, исчезли наутро.

Я вжимаю плечи в голову и отчаянно молчу на трёх языках сразу.

Беспричинная лихорадка не греет, а лишь дает всё, кроме надежды.

Ждите! Тому, кто ждит, будет по мере ждения.

Самое бесполезное для меня – это то, что я знаю наверняка.

И что?

Мой домашний барсук ничего не ведает о способах заправки желудёвым взрослением.

Но не спешите опровергать то, что в этом не нуждается.

И я ходил под, заменяя ждь на щщ.

Суше не стало, стало так же.

Постоянно влюблён, постоянно. Узнать бы: это признак чего без причины?

Упруго оттолкнулся от слова и был.

А что?

Никто не заметит условия первой буквы.

Пропажа будет обнаружена слишком запросто.

И побегут, побегут, побегут, размечтывая направо и сразу же.

Побудьте ещё немного спиной к стене, через комнату.

Это не сможет продолжаться, оно захочет изменить всё!

Мы никогда, и этим успокоимся, так и не открыв глаза.

Ты, Вы мне улыбаешься, а кажется – что мимо.

У меня ещё есть в запасе щепотка терпения и одно неизведанное послезавтра.

Вовремя мы всё-таки попрощались.

Опус номер пять минус один. Ненавь

Строишь гору, чтобы на неё потом взобраться.

Но пока строишь, думаешь только о горе, забывая о восхождении.

Громоздишь вершины, устраиваешь пропасти, готовишь лавины.

Эта гора будет гордиться своей недоступностью.

Как же она хороша, как же она блистательна!

Гора готова, пора подниматься.

Пора? Неужели?

Может, ещё небольшой вулкан и ледник на вершине?

Нет! Теперь восхождение!

Но ты не готов!?

Ты всегда был готов к чему угодно, только не к восхождению!?

И отступать некуда: ты же собственноручно загнал себя на эту тропу?

Путь только наверх или …?

От обожания, боготворения и горотворчества всего один шаг до ненави!

Теперь будешь строить причины, чтобы оправдать свою ненавь?

Строить-то ты умеешь – вон какая гора до неба?

Прогулка до ненави, в несколько шагов от горы, что так хороша!

Это ещё не ненависть, это всего лишь ненавь – тебе кажется, что ты справишься.

От ненави до ненависти путь неблизок, но он проще, чем восхождение.

Гора как напоминание.

Напоминание как гора.

Солнце цепляется за вершину.

Облака отдыхают над водопадом.

Никто не помнит того, кто когда-то построил гору.

Запомнят лишь того, кто оправдал ненавь.

Ненавь как восхождение.

Ты строил гору, чтобы потом на неё взобраться?

Опус номер пять. Где-Сад

Когда вспоминаем историю про яблоко раздора, то хочется лишь грустно улыбнуться.

Мы с тобой вырастили целый яблоневый сад, и плоды он даёт круглый год.

Такое вот необыкновенное чудо.

Ни дня друг без друга, ни мгновения порознь, ни вечности без ссор.

Это наш Где-Сад – сад, где растут наши раздоры.

Никому в него не попасть – только нам и только вместе.

Никогда в нём не пропасть – там от счастья тесно.

Невозможно мимо пройти – только там есть смысл.

Никуда из него не уйти.

А когда мы гуляем вне этого сада, держась, как дети, за руки,

То не можем понять: а зачем мы его посадили?

Нам бы и одного яблока хватило.

Может кому нужен Где-Сад?

Подарим безвозмездно!

Но в ответ – тишина, повторять бесполезно.

Я зароюсь в твои колени и молчать буду.

А назавтра до встречи в саду – ты забудешь, и я всё забуду.

Может, так и выглядит рай, если в нём есть сад?

Может, таким и должен быть настоящий ад?

Мы с тобой растим наш совместный Где-Сад.

Ты мне рада?

А знаешь, как я тебе рад!

Опус номер всё. Продолжение

А теперь мы станцуем приватный танец.

Каждый будет танцевать в своём персональном личном Космосе.

Мы уже научились танцевать нежно.

Не нужно больше крепко держать тебя за талию и вести в танце.

Так танцует на твоей щеке ветерок от крыльев пролетающей мимо осы.

Оса не касается тебя, она тебя даже не видит, но ты пугаешься.

Ты даже готова убить невиновное насекомое.

Помнишь?

Ты чувствовала мои шаги ещё до того, как я начну движение?

Ты понимала мои слова так, что мне не нужно было их произносить?

Ты знала обо мне то, что со мной никогда не случалось.

Это была репетиция танца.

Когда танец разучен, его можно танцевать с кем угодно.

Тыльной стороной ладони – а это самое точное прикосновение – я прикоснусь к твоей щеке.

Чтобы сразу же уйти в продолжение.

Туда, где мы сможем танцевать приватный танец.

Музыкой будет то, что пожелает быть музыкой.

Тишина примет непонятную даже ей самой форму.

Время будет играть со своим хвостом.

А пространство забудется в улыбке.

На этом всё?

Или всё, что ты пожелаешь?

Репетиций больше не будет.