Читать книгу Ёлка, которая пароход - Ая эН - Страница 5

В одиннадцать двадцать ребята подошли к телевизору.

– Я вскрою упаковку, а ты пока включи телик!

Вика подошла к столу и взяла ножницы. А Петя привычно щелкнул сначала одним пультом, потом другим.

– Ты что, красил ногти лаком?! – обалдела Вика, заметив открытый флакончик. – Это только плохие мужчины так делают! Я все твоей маме скажу! Она тебя по попе набьет и в угол поставит!

– Меня мама никогда в угол не ставит и вообще не наказывает!

– А что она делает? – удивилась Вика.

– Плачет, – признался Петя.

– Долго?

Вика смотрела на Петю с неподдельным любопытством. Петя заметил, что у Вики ресницы коричневые, а не черные, и брови тоже. А глаза – такие большие и круглые, похожие на тети-Маринины.

– Иногда всю ночь.

«Я сейчас соврал или нет?» – подумал Петя.

– Всю-у но-очь? – Глаза у Вики стали еще больше и круглее. – Ужас какой! Я в углу от силы полчаса стою, и то даже, если как бы плачу и говорю, что больше не буду, то минут десять. Больше мама не выдерживает. А тут – всю ночь!

– Иногда еще и утром до обеда, – сказал Петя.

«Теперь уж точно соврал!» – мысленно вздохнул он. А может, и вправду его Петинамама когда-нибудь плакала до обеда?

– Лучше бы она тебя в угол ставила, – посочувствовала Петиной маме Вика.

Петя кивнул. Конечно, лучше полчаса постоять в углу, чем плакать всю ночь и до обеда.

– А один раз она плакала всю ночь, утром, до обеда, и после обеда до ужина.

– Врешь…

– Дедушку спроси, если не веришь!

Вика смотрела на Петю с открытым ртом и верила.

– А что ты тогда нахулиганил?

– Я… тогда… нахулиганил… – Петя лихорадочно вспоминал фильм про хулиганов-беспризорников, который они с дедом смотрели несколько дней назад. – Я курил!

– Ого!!! – Викины круглые глаза засияли, как два огонька с елочной гирлянды.

Петя скромно пожал плечами.

– За это точно можно по попе, – тоном знатока заявила Вика, подходя поближе. – А сигареты ты украл или купил?

Теперь Вика стояла так, что ее глаза были против света и не сияли. Зато сияли на фоне окна Викины волосы, на макушке и вокруг головы, кроме косичек. Петя подумал, что «украл» – это будет слишком. У кого он мог бы украсть сигареты? У них дома никто, даже папа, не курит.

– Купил.

Один раз он покупал сам хлеб, вместе с дедушкой. И еще один раз – мороженое, с папой. В общем, сигареты он тоже купил.

– А деньги-то украл? – уточнила Вика.

– Украл, – тяжело вздохнул Петя.

Вика сделала еще шаг, и теперь уже в ней ничего не светилось, ни глаза, ни волосы. Теперь это была обычная взрослая девочка, не очень красивая, зато очень настоящая. Петя даже подумал, что с такой девочкой вполне можно вместе жить на его необитаемом острове. А рыбы в океане и на двоих хватит!

– Ты укра-ал деньги… И потом курил…

С Викой будет намного интереснее жить на острове, чем с котом, это точно. Только вот сможет ли она питаться сырой рыбой?

– Если бы я была твоей мамой, – очень серьезно сказала Вика, – то я бы не стала плакать всю ночь до ужина. Я бы тебя набила как следует и поставила бы в угол! И почему твоя мама так не сделала… не понимаю! Почему?

– Я скажу тебе правду, только это секрет, – волнуясь, произнес Петя. – Ты его никому.

– Клянусь! Глаза у Вики опять загорелись. Хотя солнце за окном к этому моменту спряталось за тучи. Петя на какую-то долю минуты засомневался: говорить Вике про свой остров, на котором он живет совсем один, или… Надо постепенно сказать, так легче. Начать не с острова, а…

– Ну клянусь, клянусь же!

– Не, «клянусь» не надо, а вот… Ты могла бы съесть сырую рыбу?

Вика уже однажды клялась во дворе «на землю» и знала, что если съесть ма-а-а-ленький кусочек, то проглотить можно все что угодно, это не очень страшно и ради тайны вытерпеть можно. Рыбу так рыбу.

– Если по кусочкам, то могу, – уверенно ответила она. – Говори секрет.

– У меня… где я живу… где я по-настоящему живу… там… там у меня нет мамы.

– Как нет?

– Так.

– Совсем?

– Совсем. Но это еще не все…

Петя думал, с чего начать рассказ о своей настоящей жизни на острове. Может, с того, что до него надо плыть, или…

Петя молчал, собираясь с мыслями. И тут до Вики дошло. Она вскрикнула и прижала ко рту ладошки лодочкой. А глаза ее засветились окончательно, превратились в два родника и побежали ручейками вниз на ладони.

– Ой, Петенька… Значит, ты детдомовский? Или подкидыш? А папа у тебя тоже неродной? И дедушка? А ты совсем сирота, да? Один на всем белом свете?

– Один на всем необитаемом острове, – кивнул Петя.

Вика вдруг села на пол и заревела в голос. Один-одинешенек, как на необитаемом острове! Петя стоял рядом дурак дураком. Он не очень понимал, что случилось. Потом ему показалось, что кто-то звонит в дверь, и он выбежал в прихожую. А когда вернулся, Вика уже почти успокоилась. Она сидела посреди океана, как русалка, и теребила косичку. Косичка медленно расплеталась.

– А твоя мама знает, что ты знаешь? – всхлипнула Вика.

– Что знает? – не понял Петя. Вообще-то его Петинамама знала, что он любит жить в шкафу на необитаемом острове. Может, Вика о том, знает ли мама, что ее нету и что она – антиволшебница? Про антиволшебницу нельзя говорить!

– Ну, что ты – ее неродной сын, – пояснила Вика. – Что из детдома?

Что?! Что он – мамин неродной сын?.. Петя не нашелся, что ответить.

– Понятно… – вздохнула Вика. – А вообще-то я давно догадалась, что ты – приемыш. Во-первых, ты на родителей не похож. Во-вторых, родных детей, например, можно в угол ставить. Они же свои. А неродных – нельзя обижать. Сирот вообще обижать грех. В общем, ты неродной…

Так в одиннадцать тридцать шесть Петя узнал, что он – неродной ребенок.