Читать книгу Плохие парни оставляют раны - Айнави - Страница 4

Кожей ощущаю скользящие по телу чужие взгляды. Открываю глаза и, не замечая прочих, сразу вижу его. Парня, которого не получается выкинуть из головы уже далеко не первый месяц. И чем так зацепил? Своими блядскими серыми глазами, в которых дна не видно, в которых утонуть хочется, нырнув как в омут по самую макушку? Улыбкой мальчишеской, от которой каждый раз в груди теплеет и на которую почти невозможно не улыбнуться в ответ? Чем, Никита? Никогда же мне не нравились самоуверенные засранцы, щёлкающие девчонок как семечки. Видимо, правду говорят про особую сладость запретного плода.

Рядом с Ником появляется Дима. Он переводит ошарашенный взгляд с меня на Маринку. Ох, и влетит подруге! Но сейчас мне не до неё. Потому что Ник будто заворожённый смотрит на меня. И я окончательно себя отпускаю. Сейчас я танцую только для него, вновь закрыв глаза, полностью отдаваясь музыке.

Слышу чей-то выкрик:

– Давайте, раздевайтесь!

К нему присоединяются и другие возгласы:

– Раздевайтесь!

Переглядываемся с Маринкой. Не знаю, заметила она братьев или нет, но вид у неё лихой и решительный. «Подразним их», – одними губами предлагает она. Я киваю, соглашаясь. В крови играют алкоголь и какое-то иррациональное желание сделать что-то такое, чего я даже сама от себя не могу ожидать. Извиваясь, подхватываю пальцами край кофточки, поднимаю вверх, обнажая живот. Затем возвращаю ткань на место, поворачиваюсь к улюлюкающим парням спиной, покачивая бёдрами, по которым провожу ладонями, играя с подолом юбки. И почему я раньше не ходила на такие отвязные вечеринки? Оказывается, это чертовски весело! Маринка была права, когда раз за разом повторяла, что нельзя всё своё время тратить на учёбу. Но я была дурой: старалась, а толку?

Неожиданно мои пальцы накрывают чужие ладони. Разворачиваюсь назад. Никита!

– Ты совсем с катушек съехала? – возмущённо спрашивает он, стараясь перекричать грохочущую музыку.

Пытаюсь оттолкнуть его, но он крепко удерживает мои запястья. А потом и вовсе обхватывает меня обеими руками за бёдра, стаскивает с барной стойки и, перекинув через плечо, решительно направляется в сторону выхода из комнаты. Краем глаза успеваю заметить, что Маринку постигает та же участь, только она отчаянно извивается в объятиях Димы.

Кто-то кричит нам вслед:

– Ник, какого хрена? Весь кайф обломал!

Никита идёт вперёд, резко отталкивая в сторону незнакомого мне парня, который пытается перегородить дверной проём. Молчит, игнорируя мои возмущения и удары по его спине. Оказавшись в холле, подходит к лестнице, поднимается на второй этаж и не останавливаясь, следует по коридору к самой дальней комнате. Захлопнув за нами дверь, сгружает меня на письменный стол, почти одновременно щёлкая выключателем стоящей в углу лампы.

Я тут же пытаюсь слезть на пол, но Ник не позволяет, крепко удерживая меня на месте. Он молчит, но взгляд у него бешеный. Кажется, ещё немного и он просто меня испепелит, превратив в кучку чёрной золы. Становится не по себе, передёргиваю плечами, стараясь не выдать внутреннего смятения. Да и ощущение эйфории, которое я поймала во время танца, постепенно растворяется, сменяясь чувством стыда. Но я всё ещё пытаюсь хорохориться, потому пихаю Ника в грудь, надеясь сдвинуть с места, чтобы слезть с этого чёртого письменного стола.

Никита не сопротивляется, позволяя мне даже ударить себя пару раз, лишь усмехаясь на мои попытки освободиться. Вижу, что в отличие от меня, он, наоборот, успокаивается, а в глазах у него появляется привычно-насмешливое выражение. Меня же его реакция начинает злить. Шиплю сквозь зубы, продолжая стучать ладонями по его плечам:

– Какого чёрта, Пономарёв? Всё веселье испортил! Мамочкой решил заделаться?

– Папочкой, – ухмыляется он, – сейчас ещё и отшлёпаю тебя, дуру. А то смотрю ты там разошлась не на шутку, – тон Ника постепенно меняется и следующий вопрос он задаёт с нескрываемой злостью в голосе. – В шлюшку решила поиграть? Вышло вполне убедительно. Самой-то понравилось, как на тебя все пялились?

Я задыхаюсь от возмущения, и на полном серьёзе собираюсь залепить ему пощёчину. Но Ник ловит мою ладонь. Пихаю его в который раз свободной рукой.

– Да что ты себе позволяешь! Отпусти меня сейчас же, придурок! – безуспешно дёргаюсь я. И, разозлившись окончательно, в сердцах выдаю: – Ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу!

– Правда что ли? – с сарказмом тянет Ник. Я злюсь, а он смеётся надо мной! Но уже буквально через секунду от моей злости не остаётся и следа, потому что Никита склоняется ко мне, прижимаясь почти вплотную и тихо говорит на ухо: – О своей ненависти, – он специально выделяет последнее слово, – другим рассказывай.

Ник так близко… моя ладонь лежит на его груди и я ощущаю как быстро бьётся его сердце. Также как и моё. Мы оба молчим, время словно замирает, и только музыка, еле слышно доносящаяся с первого этажа, не позволяет окончательно выпасть из реальности.

Ник так близко, а хочется быть ещё ближе. Хочется обнять его, стянуть с него футболку, прижаться всем телом, кожей к коже, прикоснуться губами к шее, в том месте, где пульсирует голубая жилка… это невыносимо, это сумасшествие какое-то! Нужно отстраниться от него, уйти из этой комнаты, а лучше из дома, но… рука непроизвольно дёргается вверх: я провожу пальцами по его груди, плечу, ключице, шее.

– Полина, – голос Ника звучит хрипло. – Ты что творишь?

Прикладываю палец к его губам, заставляя замолчать. Наклоняюсь немного вперёд, так что между нашими лицами остаётся расстояние, хорошо если в десяток сантиметров. Внимательно разглядываю его, кончиками пальцев поглаживая скулы, губы, подбородок. Близость Ника пьянит похлеще выпитого за вечер шампанского.

– Зараза, ты, Пономарёв, – выдыхаю я. – Обаятельная зараза. Валишь с ног как средневековая чума.

Никита улыбается, произносит, перехватив мою руку за запястье и опустив её к столешнице:

– Это самый странный комплимент из всех, что я слышал, – делает глубокий медленный вдох, – но, знаешь что, Полина, лучше замолчи. И не трогай меня, – пальцами второй руки сжимает моё бедро, – я всё-таки не железный. И, ни хрена, не благородный. И если ты сейчас не заткнёшься, то… – Ник не договаривает.

– То? Поцелуешь меня? – нарочито невинным тоном спрашиваю я, понимая, что так только ещё больше провоцирую его.

– Трахну, – наклонившись ближе, почти в самые губы выдыхает Ник.

Мы замираем, словно оказавшись у черты, через которую хочется переступить обоим. Не знаю, что сдерживает Ника… а я… он нравится мне так, как никто до него. Но долгое время мне удавалось обманывать саму себя, благодаря тому, что я старалась держаться от Никиты как можно дальше. И было бы разумно и дальше придерживаться выбранной тактики. Но сейчас от его близости, прикосновений, слов по телу растекается сладкая истома. Хочется послать всё к чёрту и поддаться своим чувствам. Пусть и ненадолго, но забыть о всех доводах разума. Мне с трудом удаётся сдерживаться от того, чтобы первой поцеловать Ника… к чёрту! Надоело делать только то, что правильно!

– Хочу тебя, – шепчу я.

Ник отшатывается от меня, быстро выговаривая:

– Ты пьяна, Полина. Тебе лучше уйти, – он словно пытается убедить себя, потому что чуть дрожащий голос и взгляд, которым он одаривает меня, не вяжутся с тем, что он говорит. – Ты же утром будешь жалеть.

Я бы даже могла посмеяться над абсурдностью складывающейся ситуации. Примерная отличница соблазняет одного из главных бабников универа, а он беспокоится о её чувствах. Может, соблазнительница из меня хреновая? Но по тому, как пальцы Ника всё сильнее сжимают моё бедро, забираясь под край юбки, по тому, с каким откровенным желанием во взгляде он смотрит на меня…

– Тебе не плевать? – усмехнувшись, спрашиваю я, вновь касаясь его. Пробегаю пальцами по шее, дотрагиваюсь до затылка, зарываясь ими в его волосы.

Ник издаёт сдавленный полустон и, резко притянув меня к себе, целует. Все сомнения окончательно вылетают у меня из головы вместе с воздухом из лёгких. Я погружаюсь в состояние какой-то невероятной эйфории, подчиняясь напору Ника. Он не пытается осторожничать или быть нежным, да мне это и не нужно. Пусть опыта в поцелуях у меня немного, я заменяю его отсутствие страстью, наверное, в этот момент граничащей с помешательством.

Никита первым прерывает поцелуй, шепчет моё имя, учащённо дыша. В комнате царит полумрак, но света настольной лампы вполне хватает, чтобы разглядеть как потемнели его глаза. И почему-то именно в этот момент эмоции окончательно захлёстывают меня. Теперь уже я набрасываюсь на Ника, впиваясь в его губы. Я начинаю стягивать с него футболку, а затем покрываю поцелуями его шею, ключицы, грудь, вновь возвращаясь к губам.

Но Ник быстро перехватывает инициативу. Я и не замечаю, как оказываюсь голой по пояс, и, кажется, он не оставляет ни одного миллиметра на моей обнажённой коже, который не приласкал бы губами. Я только откидываюсь назад, чуть постанывая от удовольствия, ощущая как возбуждение горячей волной всё больше распространяется по телу.

Я уже почти лежу на столе. Неудобно, край столешницы неприятно впивается в поясницу.

– Давай переместимся на кровать, – не без труда выговариваю я, дрожащим от возбуждения голосом.

До Ника мои слова доходят не сразу. Он смотрит на меня затуманенным взглядом, но наконец кивает. Помогает подняться, а затем спуститься на пол. Решив не терять времени, расстёгиваю замок на юбке, а потом медленно, очень медленно начинаю стягивать её вниз. Я дразню Ника, получая от взгляда, которым он с жадностью следит за моими движениями, не меньшее удовольствие, чем от поцелуев и ласк. Юбка оказывается на полу, а я остаюсь перед ним в чёрных чулках и трусиках.

– Ого, – произносит он, судорожно втягивая носом воздух. Спустя секунду, я вновь оказываюсь в его объятиях, мысленно благодаря Маринку. Это она выдала мне юбку и новые чулки вместо джинсов, в которых я собиралась пойти на вечеринку.

Ник подхватывает меня на руки, не переставая целовать и несёт к кровати. Опускает на постель, проводя ладонями по щиколоткам, коленям, бёдрам. Меня начинает потряхивать словно от озноба. Мне совсем не холодно, наоборот, но от осознания того, что ещё немного и я впервые пересплю с парнем, да ещё и с тем, от одного взгляда которого у меня поджилки трясутся… пусть и временно, но разум возвращается ко мне. Нет, я не собираюсь сбегать от Ника, от этой ночи я хочу взять максимум. Но всё же мне хватает сил, чтобы перехватить его пальцы, которыми он начинает ласкать меня между ног через тонкую ткань нижнего белья, срывая с губ очередную порцию бесстыдных стонов.

– Никит, у тебя же есть… м-м-м, – собраться с мыслями нелегко, особенно если именно в этот момент он решает заткнуть меня очередным поцелуем.

Но, отстранившись, Ник тянется к тумбочке, стоящей в изголовье кровати, давая мне знать, что понял, о чём я хотела спросить.

Ник шарит рукой в ящике, сначала на ощупь, но не найдя желаемого, садится перед тумбочкой на корточки и уже более внимательно осматривает её содержимое. Слышу как он издаёт сначала стон, полный разочарования, а потом и вовсе смачно матерится, раздасованно хлопая ладонью по колену. Издаю нервный смешок, принимая сидячее положение: ситуация одновременно и глупая и смешная. Ник присаживается рядом, целует меня крепко, произносит, глядя в глаза:

– Поль, я быстро, ладно? Внизу у кого-нибудь наверняка есть презики. Ты же не успеешь за пару минут передумать и сбежать? – он говорит, улыбаясь, но в голосе всё же проскальзывают тревожные нотки.

– Не дождёшься, – шепчу я в ответ ему на ухо, чуть прикусывая мочку и пару раз целуя его в шею. – Давай быстрее.

Ник уходит, а я стягиваю чулки и ложусь обратно в постель, прикрыв глаза. Стараюсь думать только о Никите. О том, что натворила, а вернее, ещё натворю, я подумаю утром.