Читать книгу Прочь от тебя - Айрин Лакс - Страница 10

Несколько лет назад (продолжение)

Витёк заезжает за нами буквально через минут десять на стареньком BMW, громыхающем при езде так, что кажется, будто он развалится прямо на ходу. Приходится перекрикивать металлическое дребезжание и громкую музыку, что включил парень Тамары. Сама она сидит спереди, рядом с водительским сиденьем. Рука Витька вольготно лежит на её круглом колене, оглаживая его время от времени.

На даче в домике горит свет и слышится пение радиоприёмника. Перед домом ярко потрескивает костёр и жарится мясо.

– Оооо, какие люди к нам пожаловали! Здорово, Витёк… Ты с компанией?

Парень просовывает вихрастую голову в окно автомобиля.

– А что так мало девчонок? На нашем званом вечере ощущается острый недостаток прекрасного пола!

– Отвали, Димон, народ распугаешь, – отпихивает вихрастого в сторону второй подошедший. Его я уже знаю, это Володя, старший брат Витька, – давайте, вылезайте. Как раз вовремя, шашлык уже почти готов. Пивас захватил, мелкий?

Володя шутя обхватывает брата за шею, награждая того щелбаном.

– Конечно, разгружай горючее! – Витька распахивает багажник автомобиля.

– Молодец, вот и тащи его куда следует…

Володя удаляется, предоставив брату право самому нести ящики с пивом к костру. Витька чертыхается, но послушно следует за братом. Компания возле костра собралась намного больше, чем говорила Тамара. Я пробегаюсь глазами по собравшимся. Кроме Витька, Володи и Димы на низких лавочках или просто на траве сидят ещё четверо парней, незнакомых мне. Рядом с ними расположились девчата: Таня и Маша, Рита.

– Еще Марина хотела приехать, но не смогла. У неё маман в ночную смену вышла, с сестрёнкой приходится сидеть , – объясняет Таня, целуя в щёку.

– А нас? Мы тоже любим поцелуйчики! – шагает ко мне один из парней, раскинув руки в приветственном жесте.

– С незнакомцами не целуюсь.

– Так в чём проблема? Давай познакомимся.

Мне не очень нравится кривоватая улыбка и развязный тон, но Витёк осаждает его:

– Уймись, Антон. А то точно придётся куковать в мужской компании.

Витя скороговоркой выпаливает, имена, представляя всех незнакомых друг другу:

– Саша, Антон, Макс, Женька…

Саша и Антон похожи так сильно, что их едва можно отличить одного от другого. Из разговора становится понятно, что это двоюродные братья. Мгновенное напряжение уходит прочь, и я занимаю место рядом с подругой, вливаясь в общую беседу.

– Народу маловато собралось, – тянет недовольно Макс, – мы мясом на целую роту затарились.

– И пивом, – добавляет Женька, открывая жестяную банку, – придётся есть и пить до усёру, не пропадать же добру!

Антон проходит мимо и суёт мне в руки банку с пивом, усаживаясь рядом, стукает об неё своей:

– За знакомство?

– Я не пью, – стараюсь убрать банку, ища чего-нибудь другого.

– Да ладно, от одного глоточка с тебя не убудет!.. Тем более ничего другого всё равно нет.

– Антоха, ты что приклеился? Запал, что ли? – обращается Тамара. Она сидит поодаль и милуется со своим Витьком, лишь изредка вставляя пару слов в разговор, – там в домике диспенсер с водой, Кать. А то помрёшь от засухи!..

Я поднимаюсь и иду в домик. Щёлкаю выключателем и ищу свободную кружку. Помпа на диспенсере никуда не годится, шипит, пропуская воздух, и выдает воду по капле. На то, чтобы напиться и набрать воды с собой у меня уходит минут десять, не меньше.

Я возвращаюсь к друзьям, сразу понимая, что у костра стало на ещё одного человека больше. Парень оборачивается и улыбается:

– И ты здесь, котёнок?

Я смущаюсь, смотря в тёмно-карие глаза с прищуром. Это сын друга отца, Кирилл. Он часто бывал у нас дома. Так часто, как бывают только близкие родственники. Иногда отец шутил, что сын друга ему самому почти как родной. В особенности часто Кирилл появлялся у нас в то время, как его отец погиб в автомобильной аварии. Потом начал появляться реже, но всё равно у нас дома он чувствовал себя вольготно. А прозвище – котёнок с самого детства, когда на какой-то новогодний утренник я пошла в костюме кошечки. И Кириллу пришлось забирать меня домой, потому что матери стало плохо с сердцем, а отец был на дежурстве. Так и повелось – котёнок, прилипло надолго, несмотря на то, что прошло больше десяти лет с того самого утренника. Сейчас мне – двадцать, Кириллу – немногим больше, двадцать восемь. И я до сих пор – котёнок, а он – что-то вроде друга или двоюродного брата, который нравится самую чуточку больше, чем следовало бы.

– Привет, не знала, что и ты будешь здесь.

– Я просто мимо проезжал, – машет он в сторону внедорожника, припаркованного за забором, -машину Витька увидел, зашёл поздороваться. А ты давно в город приехала?

– Только сегодня утром.

– Ага, и сразу поскакала развлекаться?

Я смущаюсь от его подтрунивания надо мной, кажусь себе всё той же маленькой девочкой с плюшевым хвостом и треугольными ушками, закреплёнными на ободке. А он будто оглядывает меня с головы до ног и посмеивается: "Так ты оказывается, не Катя, а котёнок!". Только сейчас выражение его глаз чуточку иное, полыхает тёмным и заставляет опускать взгляд. И в голову словно что-то стучит "тук-тук", вынуждая неприятно ёжиться от холодных мурашек по коже.

– Отмечаю окончание университета, – улыбаюсь я.

– Красный?

– Само собой.

– С твоим отцом другого и быть не могло, да?

– Что-то вроде того. А ты?

– А что я? Я-то постоянно в этом городе живу. У меня планы… Скоро открытие нового торгового дома.

У Кирилла хорошие "связи", его дядька – губернатор нашего небольшого городка. Хорошее подспорье для молодого и перспективного бизнесмена. Я киваю головой, перебрасываюсь еще парой ничего не значащих фраз с Кириллом. Он опустошает пару банок пива и поднимается, смотрит на меня сверху вниз.

– Ладно, мне пора, а тебя до дома подбросить?

Ему наверняка не очень интересно сидеть среди салаг вроде нас, неоперившихся птенцов, едва окончивших университеты, потому он уезжает, едва высидев полчаса.

– Я с Тамарой, – отнекиваюсь я, отчего-то не желая оставаться с ним наедине, чувствуя смущение.

– Как скажешь. Ещё увидимся.

Через пару минут автомобиль трогается и с места.

Уже скоро близится утро и усталость берёт своё. Димка сидит в глубоком плетеном кресле, прикрыв глаза, и кажется, спит. Все остальные тоже стремятся найти себе место на дачном участке. Тома обжимается с Витьком и вскоре ожидаемо удирают прочь, ища укромное местечко. Макс с Женькой уже давно храпят в домике, лежа валетом на узком диване. Таня трётся неподалёку с Володей и, кажется, эта вновь образовавшаяся парочка вскоре тоже уединится. Так оно и происходит. Непонятно, где бродит Ритка… Возле остывающего костра остаюсь я и два брата, Саша с Антоном. Бренчат на гитаре по очереди и болтают между собой вполголоса. Я поднимаюсь и иду в дом, ища, где бы прилечь отдохнуть. Большое кресло оказывается занято Риткой, свернувшейся в нём калачиком. Приходится возвращаться на улицу. Возле домика с торца стоит еще одно кресло, скрипучее кресло-качалка, я планирую забраться в него.

Парни тоже разбрелись по участку. Я опускаюсь в кресло, обхватывая себя руками от зябкого холода. Жаль только не догадалась взять куртку с собой…

– Чё холодно, красавица?

Антон появляется неожиданно, словно чёрт из табакерки.

– Не жарко, скоро рассвет. Перед рассветом всегда холодно.

– Так может согреемся? Есть парочка способов.

Он стоит, широко раздвинув ноги, чуть покачиваясь. Кто-то явно перебрал с пивом. Я осторожно встаю из кресла и огибаю его по широкой дуге, возвращаясь во двор. Не успеваю сделать пару шагов, как он хватает меня и прижимается мокрыми губами к шее.

– Куда торопишься, маленькая?

Мне хватает сил пихнуть его со всех сил локтём в живот и, развернувшись, пнуть коленом в пах. Он нетвёрдо стоит на ногах, потому отшатывается и ругается, согнувшись. А я тороплюсь прочь. Навстречу попадается Саша, брат Антона.

– Держи сучку! – кричит ему Антон, уже оправившийся от удара. Саша недоуменно смотрит на меня, а потом ухмыляется, бросаясь мне наперерез. Я ныряю ему под руку и выбегаю со двора через пролом в заборе. Надо бы вернуться и растолкать спящих, но для этого нужно обойти двух братьев, нагоняющих меня. Я не придумываю ничего лучше, кроме как нырнуть в салон автомобиля Витька и заблокировать все двери. Антон подбегает и грохает кулаком по боку автомобиля.

– Давай, вылезай.

Руки трясутся, когда я вставляю ключ в замок зажигания.

– Эй, ты чего удумала, дура?

Саша стоит прямо перед капотом. Я проворачиваю ключ зажигания и надавливаю на педаль газа.

– Бля, щас я до тебя доберусь! – Саша отскакивает в сторону. Автомобиль проезжает всего пару метров и глохнет. В окно с водительской стороны тарабанит кулаком обозлённый Антон. Я нажимаю на автомобильный гудок и сигналю, чтобы разбудить спящих в доме и привлечь внимание ушедших Витьки и Тамары.

Помощь приходит внезапно. Антона за шиворот оттаскивает Кирилл, невесть откуда взявшийся. Пинает его под зад и отшвыривает, словно щенка. Щуплый тощий Антон кажется щепкой по сравнению с Кириллом. Из домика на звук громкого автомобильного гудка высыпают заспанные приятели, и откуда-то сбоку участка спешит раскрасневшаяся Тамара с Витьком, одергивающим одежду на ходу. Кирилл стучит по стеклу и только сейчас я осмеливаюсь открыть дверь. Он загребает меня в охапку, прижимая лицом к груди.

– Что случилось? – недоумевает Тома, переводя взгляд с меня на Антона, потирающего ушибленный зад.

– Дура подруга у тебя, – зло бросает Антон, – чувство юмора на нуле!..

– Кать, что произошло-то?

Объятия чересчур крепкие, мне тяжело дышать. Я высвобождаюсь из захвата Кирилла. Тот крупными шагами направляется к автомобилю, бросая мне издалека:

– Ну что, теперь домой поедешь?

– Да, – согласно киваю я. Хватит с меня отдыха на природе. Хочется поскорее уехать отсюда, очутиться на своей кровати, вдыхая знакомый запах родного дома. Желание настолько сильное, что я плюю на онемение и робость перед Кириллом, причины которых мне неясны. Плюю и соглашаюсь уехать с ним.

– Подожди, сейчас вместе все поедем… Через пару часов, – заискивает Тамара.

Я не соглашаюсь и иду следом за Кириллом, дожидающегося меня у своего авто. Он открывает дверь передо мной и резко стартует с места, проносясь по ухабистой дороге. В салоне повисает неловкая тишина. Несмотря на то, что Кирилла я знаю давно, он кажется каким-то чужим и я не знаю, о чём можно с ним поговорить. Он первым нарушает тишину.

– Какие планы на лето, котёнок?

– Работу буду искать.

– Здесь, у нас?

– Нет, я не хочу оставаться здесь. Перспектив мало.

– Кто тебе такое сказал? Если захочешь хорошо устроиться, пробьёшься всюду. Тем более у нас… Могу подсобить. Всего один-два телефонных звонков и работа у тебя в кармане.

– Спасибо, но… я хотела бы заниматься другим делом, а не торчать в офисе.

– Чем же? – интересуется Кирилл, искоса глядя на меня.

– Своё ателье хотела бы открыть, – смущённо произношу я.

Кирилл морщится:

– Ничего другого придумать не смогла? Кому они нужны, эти ателье? Сейчас вся одежда фабричная. Не страдай глупостями, котёнок. Мы тебя в два счёта пристроим в тёплое местечко.

Я вздыхаю – не нужны мне ваши офисные тёплые местечки. Я пока практику проходила на последнем курсе чуть со скуки не померла, выполняя рутинную работу день за днём. И не могу себе представить, что буду заниматься подобным день ото дня.

– Подожди, куда мы едем? Ты пропустил нужный поворот.

– Не, не пропустил. Сейчас заскочим в одно местечко. Тебе понравится.

В голове опять зудит на повторе: хочу как можно скорее очутиться дома, в своей кровати, а не колесить невесть где, но не выпрыгивать же из машины на ходу. Тем более, это же Кирилл, так ведь?..

Он привозит меня на окраину городу. Там есть пара возвышенностей, издалека напоминающих сердце. "Гора влюблённых", с них открывается хороший вид на наш городок, весь лежит как на ладони. А ещё сюда приезжают парочки, часто устраивая пикники.

– Красиво, да?

Солнце уже вовсю встаёт, озаряя горизонт. И город внизу кажется ненастоящим, игрушечным. Ткни пальцем – развалится как карточный домик. Холодный ветер заставляет кожу покрыться мурашками. Еще пару минут я наслаждаюсь видом.

– Может, поедем?

– Домой торопишься?

Кирилл вдруг привлекает меня к себе, проводит руками по плечам. Горячие ладони оглаживают кожу.

– Ты вся мурашками от холода покрылась.

Он достает с заднего сиденья автомобиля куртку и накидывает мне на плечи. Я утопаю в ней и запахе кожи и парфюма, которым пропитана куртка. Кирилл обхватывает меня со спины, прижимая к себе так тесно, что становится тяжело вздохнуть.

– Ты изменилась, котёнок. Стала совсем взрослой, – шепчет он на ухо, едва касаясь губами мочки уха, – и красивой.

Он разворачивает меня, наклоняется к губам и касается их в поцелуе. Легко и мягко. Должно быть приятно, но вместо этого я лишь ощущаю резкий, ещё не выветрившийся вкус пива и запах сигарет. Я отстраняюсь, отворачивая лицо.

– Ты чего, котёнок? Я же тебе нравлюсь, – прищуривается Кирилл, улыбаясь. Руки ныряют под куртку и ложатся на талию.

– Нравишься, но не так сильно.

– Ха, вот заявленьице. Ты же ещё не попробовала, чтобы быть уверенной.

– Кажется, что и не стоит.

Я упираюсь кулаками в грудь Кирилла, пытаясь отстраниться, но он ещё крепче прижимает меня одной рукой, а второй обхватывает подбородок и впивается в губы жадным поцелуем. Рука держит крепко, не давая отвертеться. Губы скользят мокро и голодно, он втискивается ими в мой рот, прикусывает губы и проникает языком. Глубже и дальше. Я едва не задыхаюсь от глубоких и сильных толчков у себя во рту. Не чувствую ничего, кроме желания, чтобы это побыстрее закончилось. Толкаю Кирилла изо всех сил, но так просто его с места не сдвинуть – стоит как каменная глыба и шарит рукой по телу, поднимаясь от талии и сжимая грудь в ладони. Жадно мнёт её до боли, отрывается от рта.

– Охеренно, котёнок, ты чудо…

Он вновь наклоняется, но на этот раз уже касается шеи губами, засасывая кожу внутрь рта и оглаживая её языком.

– Кирилл, пусти меня…

Он не слышит – тяжело дышит и тянет верх сарафана вниз, обнажая грудь. Накрывает ладонью полушарие и сжимает сосок между пальцами.

– Не, не могу. Сладко так. Тебе понравится.

Мгновение – и он скидывает куртку с моих плеч, опрокидывает меня на неё навзничь, нависает, удерживая своим телом. Губы вновь находят мои, толкается внутрь рта языком. Он тянет подол сарафана вверх. Меня прошибает ужасом.

– Нет, пусти… Я не хочу.

– Ты просто расслабься. Всё будет хорошо.

– Нет, пусти меня. Не буду, не хочу!

Я протискиваю колено и ударяю им. Непонятно куда пришёлся удар, но Кириллу это не понравилось.

– Вот это было зря, котёнок, я же с тобой ласково.

Он стискивает ткань трусиков, стягивая их по ногам.

– Не брыкайся, лошадка необъезженная!..

Я уже не могу сдержать крика и слёз, отбиваюсь. Но для него мои удары – всё равно что комариные укусы. Он разводит бёдра устраиваясь между ними и стягивает с себя джинсы вместе с бельём.

– Последняя попытка, котёнок, уймись. Иначе будет неприятно.

Его слова едва ли мне понятны, понятно только прикосновение горячего, чуть подрагивающего от возбуждения члена к складкам.

– Тшшш…

Рука Кирилла ложится поперёк горла и сдавливает его.

– Ну же, котёнок, давай…

Одно движение его бёдер, отдавшееся сильной резью и неприятным жжением, сменяется ещё одним и ещё, с каждым толчком проникает всё глубже. Горло сдавлено так сильно, что перед глазами темнеет и из глотки вырывается только сиплое дыхание.

– Такая узенькая…

Он говорит что-то ещё, но сознание улавливает лишь некоторые фразы. Пара мощных рывков – и жгучая боль разливается внутри. Секундная задержка и разорванная преграда не останавливает убыстряющихся толчков, раздирающих нежную плоть. Кирилл вдалбливает себя в меня на бешеной скорости. Минуты агонии и насилия кажутся часами, растянутыми до бесконечности. Наконец, он дёргается в последний раз со стоном и дышит тяжело через стиснутые зубы, поднимается на локтях надо мной.

– Ты первый раз, не так ли?

Кирилл наклоняется, тянется губами к моему рту и накрывает губы, искусанные в кровь. Мне уже всё равно, хочется только уйти и смыть с себя всё произошедшее. Я сажусь и натягиваю сарафан. Между ног саднит и ноет, липко от пролившейся крови и спермы. Кирилл поднимается и застёгивает молнию на джинсах. Он стоит рядом и аккуратно касается плеча рукой. Я сбрасываю его пальцы.

Он подбирает мои трусики и протягивает их мне, ныряет за салфетками в салон своего авто.

– Вытрись, ничего страшного не произошло. Потом будет приятнее.

Я поднимаюсь и кое-как отираюсь салфетками, что он протягивает мне. Стоит и наблюдает за моими движениями с каким-то странным, болезненным интересом. Словно ничего особенного не произошло.

– Садись, – он распахивает дверцу рядом с водительским сиденьем. Я игнорирую его приглашение и сажусь сзади на пассажирское сиденье. Слёзы стоят комом в горле и щиплет глаза, но солёная влага не выходит из берегов, душит изнутри, отравляя. Едва автомобиль заезжает в город, я выпаливаю:

– Останови машину.

– До дома твоего еще далеко.

Я хватаюсь за ручку дверцы, нажимаю и держу её открытой:

– Останови или я выпрыгну.

– Да ты совсем с ума сошла!

Но всё же резко жмёт по тормозам. От неожиданности я утыкаюсь головой в спинку сиденья, но тут же вскакиваю и пулей вылетаю из машины. Бегу со всех ног, опасаясь, что Кирилл станет догонять меня. Но он лишь выходит из авто и смотрит мне вслед. Я вижу во дворе дома старенькие Жигули с жёлтой шашечкой на крыше машины и спешно сажусь внутрь, называя домашний адрес. Заспанный водитель испуганно вздрагивает, но всё же заводит мотор.

Квартира полна утренней тиши. Мама спит, а отец ещё не вернулся. Я долго сижу в ванной комнате под струями душа, думая, что хуже быть не может.

Наивная. Хуже быть может всегда. И через некоторое время меня начинает полоскать по утрам. Ужасающая догадка маячит передо мной, словно петля на виселице. Остаётся лишь сунуть в неё голову – тест показывает две яркие полоски.