Читать книгу Записки арбатской старухи - Б. Р. Стриганова - Страница 7

Записки арбатской старухи
Мой папа

Оглавление

С папой я общалась только в детстве, в основном помню детские игры и разговоры и вспоминаю их с неясностью. В отрочестве после их развода с мамой отношения с папой стали формальными, во взрослом состоянии прекратились. А теперь я корю себя за эгоизм, черствость и глупость, которые помешали моему «взрослому» знакомству с папой. Были, конечно, разъединяющие обстоятельства в виде маминого нежелания наших встреч и папиного согласия на это, но это можно было бы обойти. Просто в молодости не думаешь, что что-то может уйти безвозвратно. Я буду писать о папиной жизни и судьбе по тому, что слышала в детстве от него и потом – от мамы, и не ручаюсь за достоверность дат.

Папа, Рафаил Исаакович Белкин, родился 31 мая 1894 г. в г. Никополе на Украине. Он происходил из еврейской местечковой семьи. Его отец Исаак Моисеевич имел в Никополе мастерскую головных уборов. Зарабатывал мало, семья жила на гроши, бабушка Мария Рафаиловна вела хозяйство. У них было трое детей – старшая дочь София и сыновья – Рафаил и Ефим.[3]

Рафаил был болезненный мальчик с некоторыми нарушениями сердечной деятельности, которые донимали его всю жизнь. Он был очень способен к учебе, и бабушка Маня решила дать ему полное среднее образование и не занимать работой, как было принято в бедных семьях. Соседи осуждали ее за то, что муж должен был один трудиться в поте лица, а старший сын рос барином. А папа мечтал быть врачом. Для евреев в царской России были закрыты дороги в университеты, и получать образование они могли только за границей. Папины сверстники из богатых семей собирались после школы уезжать в Швейцарию или Германию.

Окончив школу с отличием, папа уехал в Харьков, где жили бабушкины родственники. Там он поступил в фельдшерское училище, а чтобы существовать, начал работать в типографии наборщиком. Работа была ночная, а днем – учеба. Тут-то он попал в среду революционеров. Наборщики были, как правило, грамотными людьми, и в Харькове многие были связаны с марксистскими кружками, где изучали теорию революции. Папа состоял членом одного такого кружка. Он никогда не произносил никаких имен, но мама говорила, что этот кружок был очень авторитетен, и в 30-е гг. папу в партийных кругах рассматривали, как человека с высоким уровнем философского образования. Ему предлагали даже возглавить кафедру философии в медицинском институте, от чего он отказался.

Началась Гражданская война, и папа, имея на руках фельдшерский диплом, пошел работать в красноармейский госпиталь. В 19–20 гг. он работал в госпитале на южном фронте в составе 14-й Красной армии. В 1919 г. вступил в партию. После войны папа пошел учиться в Военно-Медицинскую академию в Ленинграде. Академия объявила специальный набор для фельдшеров, имеющих опыт военной работы в период первой мировой и гражданской войн с ускоренным курсом подготовки военных врачей. После академии папа пошел в ординатуру 2-го Мединститута в Москве и после ординатуры остался там работать, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, получил звание профессора. Это был конец 20-х гг.

В этот период папа познакомился с мамой. Будучи партийным, папа занимал какой-то пост в ректорате института. К нему за помощью привели маму, которую «вычистили» из института за неправильное происхождение. Кто-то написал донос, хотя в это время дедушка Роман уже крестьянствовал в Заречье и числился крестьянином. Папа помог маме восстановиться.[4] После этого у них начался роман, и в 30-м г. они поженились.

Уже после женитьбы у папы был период увлечения освоением Арктики, которым тогда руководил О. Ю. Шмидт. Папа дружил со Шмидтом и напросился поработать судовым врачом в экспедициях на кораблях. Он участвовал в двух экспедициях на ледоколе «Георгий Седов». Одна на Землю Франца-Иосифа, где они искали и нашли следы экспедиции Амундсена; вторая – выход в Северный Ледовитый океан для изучения ледовой обстановки.

Перед моим рождением папа стал директором Института морфогенеза, кроме того, он был ученым секретарем одного из ведущих биологических журналов «Успехи современной биологии». Много времени у него отнимала партийная нагрузка: он был членом пленума райкома и часто выступал с политическими докладами.

В 1932 г. папа получил грант Рокфеллерского фонда на двухгодичную поездку за границу для работы в ведущих биологических институтах. Он выбрал Институт экспериментальной биологии в Иене (Германия). Институт был создан выдающимся ученым своего времени Эрнстом Геккелем, а после его смерти институт возглавлял ученик Геккеля проф. Ю. Шаксель. Там разрабатывались актуальные проблемы биологии развития, которыми папа занимался и раньше и которые могли иметь практическое значение в медицине. Мама не поехала с ним, потому что я только что родилась, а няню нельзя было брать с собой; и мама не рискнула ехать с грудным ребенком.

В 1933 г. в Германии к власти пришел Гитлер, который ненавидел Шакселя за его антифашистские выступления на студенческих митингах в Иене и обещал его расстрелять. В ночь захвата власти фашистами в Иене Шаксель с женой бежал: он уехал на своей машине в Швейцарию. На следующее утро все сотрудники его института были арестованы, в том числе и мой папа. Папу, как иностранного подданного, быстро выпустили с условием, что в течение суток он покинет пределы Германии. Папа уехал в Цюрих и в Швейцарии и Франции заканчивал свою стажировку.[5]

После возвращения папы из-за границы, в биологическом сообществе ученых Москвы и Ленинграда было неспокойно: возникали дискуссии, в центре которых были проблемы генетики и наследственности. Это касалось непосредственно и папиных исследований, в том числе работ, начатых в Европе.

В 1937 г., на волне репрессий у папы в институте арестовали несколько сотрудников, ему вынесли выговор по партийной линии, и на него начали писать доносы. Это стоило ему сердечного приступа, но пока все обходилось, и папа решил «лечь на дно». Он оставил директорство в институте по причине нездоровья, долго был на бюллетене и потом уехал долечиваться в санаторий. После выздоровления он перешел на работу в Центральный институт эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава СССР старшим научным сотрудником. Вместе с ним ушли два аспиранта, и у папы образовалась группа, работавшая до начала войны.

Во время войны в 1941 г. папа, как и другие ведущие сотрудники института, занимался эвакуацией медицинских организаций. В 1942 г. он уехал на фронт и работал в полевом госпитале в составе 48-й армии Центрального фронта. Их часть формировалась под Орлом, откуда была направлена на Курскую дугу. Папа был дважды ранен на Курской дуге. После ранений работал в эвакогоспитале на I Украинском фронте, которым командовал маршал Конев. Папа был начальником научного отдела госпиталя, во время войны разработал метод стимуляции образования «раневых гормонов» в человеческом организме, обеспечивающих ускорение заживления ран. За это получил орден Отечественной войны II степени в 1944 г. Заканчивал папа войну в Линце (Австрия), демобилизовался в конце 1946 г. После войны папа с мамой разошлись по маминой инициативе, и он стал жить отдельно.

Папа устроился сначала работать в издательстве Медгиз и занимался подготовкой большого многотомного издания трудов советских врачей во время войны. Туда вошел и разработанный папой и внедренный в практику госпитальной медицины метод стимуляции восстановления тканей после ранения.

Государственный антисемитизм и послевоенная борьба «с космополитизмом», затронувшая широкие круги нашего общества, в первую очередь интеллигенции, сыграли свою роль и в папиной судьбе. Он остался в какой-то момент без работы, потом его приняли на работу в Институт истории естествознания Академии Наук. Этот институт, созданный С. И. Вавиловым, не закрывал свои двери перед учеными «нетитульной национальности». Там папа занимался трудами И. И. Мечникова и написал монографию о его жизни и деятельности.

После войны папа много болел: у него был сначала инфаркт, потом инсульт. Внутриполитические тенденции в нашей послевоенной жизни, инициированные Сталиным, больно отзывались на нем и на тех, кто участвовал в создании научных и культурных ценностей, защищал родину во время войны. Папа всегда отказывался обсуждать со мной эти вопросы. Думаю, что не потому, что боялся, просто из гордости не хотел жаловаться на судьбу.

Оставшись один, папа пригласил к себе медсестру, которая работала с ним в госпитале, и женился на ней. Она преданно за ним ухаживала до конца его жизни. Папа скончался 22 мая 1964 г., не дожив 10 дней до своего 70-летия. Он умер во время несложной операции по удалению желчного пузыря – сердце не выдержало. Похоронен на кладбище в Никольском. Я не была на его похоронах, т. к. находилась в экспедиции и узнала о его кончине месяц спустя.

Бабушка Маня дожила до 99 лет на попечении младшего сына Ефима. Остальные папины родственники – его двоюродные братья с семьями, жившие в Харькове, погибли в холокосте во время войны. У меня никого не осталось из родственников с папиной стороны.

3

Соня рано умерла от туберкулеза, младший сын Ефим учился в Харькове, он стал инженером по стеклу и работал сначала на Украине, а потом в Гусь-Хрустальном. Он был женат на очень милой тете Марусе, а детей у них не было.

4

Когда маму восстанавливали, секретарь дал ей прочитать донос и спросил, узнает ли она почерк? Мама узнала почерк Дяди Васи с характерными для него росчерками, хотя донос был анонимный.

5

Шаксель был видным ученым-биологом, и 3 страны предложили ему убежище и гражданство – США, Франция и СССР. Папа получил задание из Москвы склонить Шакселя приехать в СССР, и ему это удалось. Шаксель приехал в Москву, и для него создали специальную лабораторию. Он скончался в 1943 г., в Подмосковном санатории «Узкое» для ученых.

Записки арбатской старухи

Подняться наверх