Читать книгу Восемнадцатый легион. Книга 1 - Баграт Толорайя - Страница 11

Ответ Аудакса шокировал Кастула. Он остановился как вкопанный и с удивлением глядел на своего спутника. Аудакс?! Сын люпы?! Не может быть такого! Кто угодно, но только не Аудакс.

В Риме участь таких детей была незавидной. Чаще всего их сразу убивали, но в редких исключениях, если все же младенец оставался жить, его ждало клеймо позора на всю жизнь.

Положение хуже, чем у рабов.

– Что, не ожидал? – хохотнул легионер. – А ты думал, я на Субуре просто так оказался?

Кастулу не хватало слов, чтобы что-то ответить, так он был шокирован. Поэтому просто отрицательно помотал головой.

– Не знаю уж, по какому такому странному делу моя мамашка сразу меня не задушила, – тихим голосом сказал Аудакс. – Спасибо ей, конечно, за это, иначе б мы с тобой сейчас не болтали так мило. Я не знаю, кем она была до того, как стать проституткой. Знаю точно, что рабыней, но потом патрон дал ей вольную. Как дальше получилось – я тебе не скажу. Да и она теперь уже тоже не скажет.

– Почему? – с трудом задал вопрос Кастул.

Слова застряли в горле, говорить ему не хотелось совсем. Больше бы слушать, чтобы услышать, кем является в действительности его друг. Однако про себя Гай решил, что все равно останется с ним.

Кем бы ни был, пусть хоть сейчас откроется, что он на самом деле василиск в человеческом обличье. Плевать.

– Ее прирезали, когда мне было пятнадцать, – просто ответил Аудакс, – но я все равно недолго прожил с ней. В лупанарии жизнь нелегкая, лишний рот там не нужен. Поэтому с самого детства я был вынужден трудиться как раб, несмотря на то что свободен. Конечно, мне доставалась самая грязная работа. Лет в десять я сбежал. На Субуру, как ты понимаешь. В бараки, где встретил его.

– Кого? – спросил Кастул.

– Успокойся, – приказным тоном сказал Аудакс, видя панику на лице друга, – это не то, о чем ты думаешь. Прежде чем придумывать что-то, сперва дослушай.

Видя, что Кастул кивнул, дескать, понял, Квинт продолжил:

– Его звали Неро. На два года младше меня. Он был всегда хитер и изворотлив. Прожил среди отбросов всю свою жизнь. На этой почве мы подружились. Я старался всегда быть рядом с ним, потому что, несмотря на свою ловкость, часто Неро попадал в неприятности. Однажды ему, едва ли не при мне же, чуть не отрубили руку прямо на месте преступления, когда он стащил у лавочника часть выручки. Я его спас тогда, понимаешь? Вместе мы прожили шесть лет. Спали под открытым небом. Делили еду и скудный кров. Он был мне как брат. Я поклялся, что стану оберегать его всю жизнь.

Задумавшись, он поднял голову к небу и замолчал, глядя на звезды. Повисла пауза, длившаяся несколько минут. Но Кастул не торопил Аудакса, хотя ему очень хотелось услышать конец этой истории.

– И вот однажды, – сказал Квинт, – Неро познакомился кое с кем. И я стал ему не нужен. Я ужасно злился по этому поводу, но ничего сделать не мог. Этим кое-кем был старый, вонючий грек по имени Аргос.

Аудакс прервался, а потом, собравшись с мыслями, продолжил:

– Он жил на Палатине. Там у него вилла. Он был известным поэтом, но повадился ходить на Субуру, к нам, беднякам. Теперь я понимаю зачем. Его соблазняли мальчики. Такие, знаешь, из грязи. Как мы с Неро.

Аргос часто приходил в одну из остерий, где болтал всякую чушь про Элладу и тому подобное.

Ну и Неро купился.

Дело было зимой. Он стал часто пропадать где-то ночи напролет. Я искал его и никак не мог найти. Беспокоился, ведь произойти могло всякое. Ты же знаешь, Рим – не место для бродяжек.

И вот однажды, в одну из таких ночей, он явился к нам в барак и принес целых пять сестерциев[19]. Подумать только, мать твою, пять сестерциев! Я сперва порадовался за него.

– Славный улов, братишка, – сказал ему я и улыбнулся. Дела тогда у нас шли туго, мы были неопытные, и не часто удавалось выудить из кошельков простофиль что-то достойное.

– Да, славный. Хватит нам с тобой на неделю, – ответил мне Неро. – Мне Аргос дал.

– За что это? – удивился я. Тогда мне не могло прийти в голову, что значат эти слова.

– Ну, там, – неопределенно махнул рукой мой друг, – мы были с ним в термах[20]. Вот и дал.

Тут у меня мир перед глазами поплыл. Все встало на свои места, до меня наконец дошло, каким путем он заработал эти сестерции. Он, кого я считал равным себе, своим братом, превратился в шлюху. Надо сказать, дорогую шлюху.

– Аргос и тебя зовет в термы, – сказал Неро, – мы можем хорошо заработать.

Этого выдержать я уже не мог. Да, мы были ворами. Нас считали отбросами, и только ленивый не плевал в нас. Но я никогда бы не опустился до проститутки. В тот вечер я задал ему взбучку. Сильную.

Шокированный Кастул стоял рядом с Аудаксом и не мог вымолвить ни слова. В горле как будто пересохло. Его тонкая натура отказывалась принимать такое. Во всяком случае, по отношению к Аудаксу. Ему было жаль друга. Но одновременно с жалостью он испытывал чувство отвращения.

– И что же ты сделал? – спросил он.

– Я разбил ему нос, – ответил Аудакс. – Врезал со всей силы, так что у него аж кровь брызнула, и сказал, чтобы он убирался. И он ушел.

– Слушай, это был его выбор! – возмутился Кастул. – Не стоило так поступать с ним, раз он был тебе дорог.

– Нет, не был! – воскликнул Аудакс, гневно сжимая кулаки. – Я не мог позволить ему! Впрочем, ты прав… – Последние слова были сказаны им почти шепотом. – Той ночью я пожалел об этом. Кинулся искать его, оббегал половину Рима, но нигде не мог найти. Я прогнал его из барака. Нашли его уже утром, мертвого. Он замерз. Пытаясь согреться, забрался в какой-то переулок здесь же, на Субуре. Но до утра не дожил.

А я остался. Один. Помню, как выл от отчаяния подле его трупа. Это я виноват, я заставил его отправиться сюда. Я убил своего братишку. Он умер по моей вине, я не смог уследить за ним. Остановить, когда он падал в бездну.

– Что же случилось потом с тем греком?

– Ничего хорошего, – злорадно произнес Квинт, и глаза его гневно сверкнули. – Сдох как собака. Кто-то добрый буквально на следующий день перерезал ему глотку.

Квинт внимательно взглянул на друга и увидел у того на лице плотоядную улыбку. Так может улыбаться человек, свершивший месть. Сладостная радость после удовлетворенной жажды крови. И ему стало страшно.

– А нашли его в том же переулке, представляешь? Безлюдный, темный переулок. На Субуре таких масса, и людей в них погибает столько, что никаким битвам не снилась.

Конечно, потом шерстили все наши клоповники. Даже преторианская гвардия пожаловала. Все искали того убийцу. Большой шишкой, видать, был этот поэт. Но конечно, – Аудакс выдержал паузу, – они никого не нашли.

Окончив свой рассказ, он замолчал. Теперь надолго. А Кастул снова не решался что-либо говорить.

– Это был ты, – утвердительно произнес он. – Ты убил его, да? Этого Аргоса. Понятно теперь, почему ты так не любишь греков.

Аудакс сочувственно поглядел на него, но промолчал.

– Знаешь, – сказал он после небольшой паузы, – тому, кто опорочил брата, мало такой смерти.

– Понятно, – кивнул Гай. – Ну, идем дальше?

– То есть тебе нечего сказать? – Квинт удивленно взглянул на друга. Он ожидал какой угодно реакции, но никак не такой. Равнодушие на лице Кастула, наверное, ранило его куда больше, чем предполагаемое осуждение. А может, наоборот, одобрение? Но нет, кажется, тому было все равно. А может, ему и вовсе наплевать на Аудакса? Просто кое-кто слишком много напридумывал у себя в голове. Кастул не Неро и явно никогда им не будет. Что ж, это к лучшему.

Они продолжили путь в полном молчании. Каждый из них думал о своем. Точнее, Аудакс уже ни о чем не думал. Хмель полностью затуманил его мозг, и мысли путались. А вот Кастул, кажется, открыл для себя много нового. Чувство жалости и отвращения никак не покидало его. Нет, он знал и раньше, на что способен Аудакс и кем он был. Но та привязанность к мальчишке и последовавшее убийство пугали его. Возможно, ему жилось бы спокойнее, не знай он такого о прошлом своего друга.

Уже позже, в казарме, когда все наконец улеглись спать и даже Аудакс был отправлен на свою койку, Кастул размышлял об этом. В ту ночь ему не спалось. Все время что-то мешало: то соломенный матрац впивался в бока, то храп товарищей прерывал его начинающуюся дрему. Но главной причиной бессонницы были мысли. Этот человек стал ему близок. Он не раз спасал его. Он был его другом. И в то же время Кастул не мог смириться с тем, что Аудакс из себя представляет. Убийца и вор, сын люпы. Но ведь способен на настоящую дружбу и братство. Разве это возможно? А не убьет ли его Аудакс, если тому что-то придет в голову? А, тартар!

Внезапно пришедшая мысль вогнала Кастула в ужас. Проклятый матрас пуще прежнего впился в бока, заставляя бедного легионера то и дело вертеться, выискивая удобное положение. На лбу выступила испарина.

– Эй ты! Хорош возиться! Не то я тебя выкину! – Недовольный голос соседа снизу на секунду вернул его в реальность. Кастул лег на бок и затих. Но озарившая его мысль не давала покоя. Он так и пролежал до утра, не сомкнув глаз. После утреннего построения к нему на плацу как ни в чем не бывало подошел Аудакс. Вид он имел весьма опухший и помятый.

– В голову будто кошки насрали, – доверительно сообщил он другу, – я уже цистерну воды выпил, да ни хрена не помогает.

Наверное, он хотел обсудить что-то. Кажется, судя по виду, даже забыл о вчерашнем разговоре. Но Кастул все равно чувствовал себя крайне некомфортно рядом с ним. Ему хотелось уйти и как можно скорее.

– Сочувствую, друг, – нарочито радостно выдал он и похлопал Аудакса по плечу. – Ну, мне пора. Много дел.

И поспешно развернувшись, он потопал на свой пост, оставив опешившего Квинта наедине со своим похмельем.

Того, кажется, очень удивило равнодушие друга, но он не стал предпринимать никаких попыток, чтобы его остановить.

Уже позднее, встав на дежурство, Кастул узнал, что Фабул вернулся под утро, пьяный вдрабадан, но зато довольный. И главное, никто из лагерных его не сдал! Вот повезло-то парню, а то могли бы казнить за дезертирство.

– Ну, хоть кто-то остался доволен вчерашним вечером, – вяло подумал Кастул.

Он всеми силами старался гнать от себя прочь мысли об Аудаксе, но тот разговор упорно лез ему в голову. Наконец он решил, что лучше какое-то время держаться подальше от Квинта. Только как бы ему сообщить об этом поделикатнее? Зная вспыльчивый характер своего друга, Кастул всерьез опасался, что тот может выкинуть что-то из ряда вон, отчего сам пострадает. А этого все же Кастулу не хотелось.

Весь день он всеми силами старался избегать встреч с Аудаксом. Как только тот появлялся рядом, у Кастула тут же намечались какие-то важные дела и срочные приказы командования. Проще говоря, он трусливо убегал от неминуемого и корил себя за это. Но поделать ничего не мог.

Наконец, когда возможности убегать полностью иссякли, Аудаксу все же удалось завести с ним разговор.

– Слушай, я не понимаю, что происходит, – сказал Аудакс, – у тебя такое лицо, как будто ты отраву проглотил. В чем дело?

– Ни в чем, – коротко бросил Кастул, – все хорошо. Просто много дел.

– И причем таким твое лицо становится, когда ты видишь меня! – Аудакс встал перед ним, уперев руки в боки, и внимательно взглянул другу в глаза, надеясь узнать причину произошедшего. На миг Кастулу показалось, что тот действительно ничего не понимает.

– Скажи, друг, что так ранило твою нежную задницу? – Аудакс рассмеялся и по-дружески закинул руку на плечо Квинту. Отчего-то это разозлило последнего. Да что себе позволяет этот босяк? Вор. Сын проститутки, убийца.

– Хватит, – злобно сказал Кастул, – правда, хватит. Отвали от меня.

Он жестко скинул с себя руку Аудакса и решительно зашагал прочь. Куда-нибудь подальше отсюда. «Может, стоит попросить центуриона о переводе в другое подразделение? – подумал он на ходу. – Нет. Так просто меня не отпустят. Нужна веская причина».

– Да и пошел ты на хрен, псина! – крикнул ему вслед Аудакс. В его голосе Квинт услышал явные ноты обиды. – Долбишься со своей мамашей, да и та дает тебе только в Сатурналии!

Кастул сделал вид, что пропустил последнее замечание мимо ушей, и пошел дальше, не оборачиваясь и не обращая внимания на крики за спиной.

Следующие несколько дней прошли для Кастула, как в тартаре. Аудакс больше не пытался с ним поговорить. Очевидно, глубоко оскорбленный словами и поведением друга, он считал Кастула предателем. А предательства Аудакс не терпел. Хотя, конечно, за маской презрения и постоянных оскорблений опытный человек разглядел бы глубокую обиду и сильнейшие переживания.

Ни одного дня не обходилось без оскорблений. Конечно, при офицерах и во время тренировок на плацу Аудакс вел себя в рамках дозволенного. Но стоило им соприкоснуться в свободные часы, начиналось безумие. Даже другие легионеры, видя это, недоумевали – что случилось? Кое-кто подходил к Кастулу с вопросами: как же так вышло, что два лучших друга, два верных боевых товарища вдруг стали врагами? Кто-то считал необходимым высказаться о недопустимости такого в легионе. Ведь легионер, напоминали ему, сражается в первую очередь за товарища, а уже потом за деньги и империю.

«У тебя вместо головы задница, коровий сын», – самое мягкое, что приходилось слушать Кастулу в свой адрес. Притом, что он внутренне понимал причину, почему его друг ведет себя так. Аудакс словно провоцировал его на стычку. Правда, чего он хотел этим добиться? В любом случае Кастул максимально, насколько мог, избегал общения с Аудаксом. Предпочитал выходить из бараков, если он появлялся там. У него всегда оказывались важные дела, если рядом был Аудакс. Одни раз он даже заперся в нужнике до тех пор, пока Аудакс не ушел подальше. Ребята в центурии уже начали посмеиваться над ним, считая его, Кастула, трусом. Напряжение росло, и вот-вот должно было во что-то вылиться. Либо, думал Кастул, кто-то сообщит центуриону, что его легионер допускает болезненную слабость, своим поведением напоминая женщину, и его накажут. Скорее всего, это будет унизительное публичное наказание. Заставят стоять в рубахе перед строем, чтобы «опустить» его. Или, опять же перед строем, центурион хорошенько высечет, не забыв, конечно, сломать пару витисов о его спину. Но это казалось не таким уж и плохим вариантом. Позор можно пережить. В конце концов, искупить в какой-нибудь битве. Не навсегда же лагерь застрял в зимних квартирах. Авось куда-то и двинемся.