Читать книгу Узбечка - Бахтиёр Абдугафур - Страница 6

Степь, по которой идет поезд, кажется бескрайней. Человек, впервые увидевший эти земли, начинает думать, встретится ли еще жизнь после такой степи или нет.

Джамиля ежилась от холодного ветра, врывавшегося в щели вагона. Почему-то теперь будущее казалось таким же холодным и бесцветным, она не могла представить, что ее ждет. Ведь она уже убедилась, что жизнь может круто измениться из-за какой-то мелочи…

Три девушки, едущие вместе с ней, тоже сидят молча, будто набрали в рот воды. А остальные призывники были молодыми парнями. Им еще не выдали военную форму, поэтому некоторые были в куртках, кто-то в тоненьком пальто. По слухам, их всех отправляют в Алма-Ату, в военное училище. Там парней обучат метко стрелять, а девушки станут медсестрами.

Солнца совсем не видно, поэтому нельзя узнать, сколько они едут. Скучный, серый день тянется, как резина.

Наконец-то поезд начал замедлять ход. Вот он остановился. Выйдя из вагонов, парни и девушки построились в шеренгу. Потом под руководством молоденького лейтенанта поехали в расположенную за городом школу.

Школа и многие дома здесь были построены из дерева. Парней поместили в общую спальню, а девушкам дали отдельный домик, приткнувшийся в углу двора.

Блондинка Людмила спросила у Джамили:

– Почему ты хочешь стать военной медсестрой, ведь в ваших краях нет войны?

Джамиля не знала, что ответить. Ей не хотелось рассказывать о своем прошлом. Опять вспомнились слова председателя Ходжаева. Он сказал: «Пока я председатель колхоза, здесь нет места змеям и скорпионам. Я этого не допущу!» Когда Джамиля вечером вернула в загон овец и рассказала младшему дяде о произошедшем, тот долго думал, но так и не смог найти выхода.

И вдруг сама Джамиля увидела путь спасения. Она сказала: «Я поеду в город». Дядя не знал, что и ответить. А девушка быстро собрала вещи. Она думала только о том, чтобы не попасться на глаза председателю…

В городе не было места, где бы нашла приют Джамиля, поэтому она долго бродила по улицам. На одной из улиц она увидела здание с белыми колоннами на фасаде. Возле этого здания, которое раньше было Дворцом культуры, а теперь превратилось в призывной пункт, выстроились мужчины разного возраста с вещевыми мешками на плечах. Офицер со списком в руке делал перекличку. Джамиля, увидев повешенный на стене здания плакат черно-белого цвета и прочитав слова «За Родину!», вдруг поняла, что нужно делать. Она тоже пойдет на войну!

Сначала эта мысль показалась девушке пустой, необоснованной. Ведь она даже не могла представить себе, что это такое – война… Джамиля нерешительно зашла в здание, заглянула в открытую дверь. Человек, одетый в ватную телогрейку поверху шинели и что-то писавший возле стола, с удивлением посмотрел на нее.

– Заходи, дочка, – сказал он.

– Я хочу на войну, – неожиданно сказала Джамиля, не зная, как объяснить свой неожиданный визит.

– На войну? Ты?

– Да… – подтвердила Джамиля немного неуверенно.

– Доченька, мы пока не берем женщин на войну. Если вдруг понадобится, то тебе обязательно сообщим.

– Я должна поехать…

– Ты лучше иди домой. Я даже врагу не пожелаю быть на войне.

В этот момент в комнату вошел военный врач, отдал несколько документов и вышел. Увидев его, Джамиля нашла выход из положения.

– Может быть… я пойду как медсестра… – вымолвила она. – Ведь кто-то должен помогать врачам?

– Хорошо, дочка, если будут новости, я обязательно позову тебя.

Джамиля почувствовала, что этот неясный ответ – не иначе как пустые слова. Она, некоторое время молча стояла, потом нехотя простилась. Но девушка не сдалась, через некоторое время она опять пришла сюда, а потом еще, еще, еще… И наконец ей повезло, ее решили отправить на войну. Медсестрой…

Поэтому сейчас Джамиля не знала, что ответить девушке с золотистыми волосами.

– Ну, не знаю… Я хочу помочь нашим бойцам…

– А я иду мстить! – воскликнула Людмила. – Мы с мамой из Смоленска эвакуировались в Ташкент. Там фашисты застрелили моего отца и братьев. Прямо на моих глазах.

– Вы видели войну? – почему-то испугалась Джамиля.

– Слушай, можно тебя кое о чем спросить? Мы обращаемся к тебе на «ты», а ты все время говоришь нам «вы». Зачем?

– Не знаю… – сказала Джамиля, смущаясь. – Нелегко «тыкать» людям, которых хорошо не знаешь.

– Не стесняйся и обращайся к нам на «ты», хорошо?

Джамиля не могла представить себе, как можно «тыкать» этим девушкам. Не потому, что она боялась, а из-за уважения к другим не могла она так говорить – привыкла обращаться на «вы» даже к тем, кто младше ее…

– А о чем ты спросила? – прервала ее раздумье Людмила. – Да, вспомнила… Ты спросила о том, видела ли я войну…

Она вдруг замолчала. Нелегко было вспоминать недалекое прошлое, превратившееся в кошмарные сны.

– Нет ничего хуже войны! – наконец воскликнула Людмила, и слезы навернулись на ее глаза. – На войне люди убивают друг друга, забывается человечность, милосердие, а человек превращается в животное…

И Джамиля вдруг почувствовала холодное дыхание войны. Она даже не представляла себе, что война может быть жестокой и яростной. Неожиданно девушка вспомнила… Камолиддина. Джамиля вспомнила, как он искал ее глазами перед отправлением на войну. И как он сейчас? Ведь Камолиддин был тихим, безобидным человеком, никогда ни на кого не повышал голос. Неужели он сможет стрелять во врага? В состоянии ли он защитить себя? Немцы не думают, наверное, о том, что этот скромный, безобидный парень был вынужден поехать на войну…

Открывшаяся дверь вывела ее из задумчивости.

– Девушки, вас вызывают! – сказала зашедшая в комнату женщина.

Все быстро встали и вышли наружу. По приказу военных инструкторов они выстроились на площадке. Началось первое занятие. Инструктор объяснил обязанности медсестры и то, как они должны вести себя во время боя. Это звучало страшно, мужество и энтузиазм Джамили постепенно угасали. «Зачем я сюда пришла?» – думала она с отчаянием.

На следующий день Джамиля очень устала. Было трудно – бег через препятствия, а потом – ползком, вместе со снаряжением, под проволочными заграждениями… Силы быстро кончались. «Это не для меня…» – все чаще думала Джамиля. Но другие девушки выполняли все задания и не жаловались…