Читать книгу Адская училка - Бальтазар Блуд - Страница 4

Десятая школа возведена на пепелище. На фундаменте старой деревянной школы, сгоревшей в далёких семидесятых. С тех пор прошел не один десяток лет – но когда солнце нагревает землю, в классных комнатах и коридорах чувствуется неуловимый запах гари. Напоминание о скорбных днях Кривограда.

Весной семьдесят девятого года дым от горящих торфяных болот накрыл заводы и многоэтажки. Ядовитое белое облако поднялось над лесом. И затмило дневной свет. Языки пламени побежали через огороды и железнодорожные насыпи. Военные инженеры встали на защиту Второго Пищевого Реактора и химзаводов на берегах реки Курнявки. Выкопали рвы, соорудили насосную станцию, взорвали пласты раскалённой земли над залежами торфяного кокса. Пожарные и солдаты сделали всё возможное, чтобы не подпустить огонь к городу.

Казалось, угроза миновала. Лучи солнца пробили пелену смога и гари. И тогда – случилось страшное. В самом центре города вспыхнула церковь семнадцатого века, построенная ещё волжскими поселенцами. Затем – школа, дом культуры, здание райсовета. Более сорока человек пропали без вести. Завалы разгребали неделями, но тела так и не нашли.

Фотографии пропавших хранятся в местном краеведческом музее. Рядом со снимками обугленных крестов на заброшенном лесном кладбище. Суеверные пенсионерки до сих пор шепчутся о вмешательстве злых сил.

Каждую весну в левом крыле школы начинается очередной ремонт. Областные власти снова и снова выделяют бюджет на эту затею. Злые языки говорят, что масляные рожи просто-напросто отмывают деньги.

Но есть и другая версия. Каждый раз, когда школьный сторож напивается – он рассказывает странную историю. Дескать, ремонт делают из года в год, на протяжении тридцати лет. С одной лишь целью – заглушить запах гари вонью красок и растворителей. И не дать бесам учуять школяров.

***

Почти неделю Миха предвкушает погружение в розовый пар. Не проходит и часа, чтобы он не думал о новой училке. Желание, любопытство, восхищение, и даже страх – он окончательно увяз в эротоманских фантазиях и конспирологических теориях собственного сочинения.

Миха просто-напросто влип.

Влип, как муха в варенье.

Наконец, наступает долгожданный день. День гнева и скорби для прекрасной половины одиннадцатого-Б – и пир для парней. Пир косых взглядов, праздник напряженного сопения, карнавал неконтролируемых стояков!

Сом наугад заталкивает в рюкзак несколько книжек. Достаёт из-под кровати затёртые тетради, что пылятся еще с шестого класса. И отправляется учиться.

По пути он встречает Толстого. Завязывается джентльменская беседа о сиськах и задницах. Затем – о дерзких и наивных планах на лучшие части Ноны Викторовны. Если бы почтенная мамаша Изи Куккенцукера услышала хотя-бы малую часть этой болтовни – её бы хватил инфаркт. Ничего не поделать: храм знаний осквернён и разрушен. Отныне это лужайка для сатурналий, алтарь Изиды, бесконечная сосисочная вечеринка – и один чёрт знает, что ещё.

Толстый всю дорогу без умолку болтает. Все его речи о том, как было бы здорово сцедить цистерну майонеза на задний двор Ноны Викторовны. Перед школьным крыльцом он затыкается. И переходит к свежим новостям.

– Сом, слышал новость? Завуч исчез.

– Да и хер с ним.

– Серьёзно, вчера менты были. Опрашивали публику из учительской. Говорят, если не найдут за три дня – будут официально объявлять поиск. Прикинь?

– Толстый, ладно. Я отскочу. Надо с Ленкой перетереть.

– Пиздуй, Ромео.

Изя исчезает в вестибюле.

Миха направляется к прокуренной беседке в дальнем конце школьного двора.

***

Лена Казакова, дежурная любовь Сомова, тусуется с подружками. Половина девок клацает в телефоне, другая половина пускает дым. Сом намеревается извиниться и объясниться перед своей пассией. Он не утратил связь с реальностью. Можно сколько угодно фантазировать, но фантазии останутся фантазиями. Шансы зажать Ленку не особо высоки. Но их нельзя не рассматривать. Миха растягивает рожу в заискивающей улыбке. Подходит к стайке девчат. И пытается выяснить, как сильно упали его акции.

– Бонжур, дамы… бонжур, Ленчик. Можно тебя на пять секунд?

Ленка молча поворачивается к Сому спиной. И продолжает ковыряться в телефоне, словно его и нет.

– Ёб твою дивизию, килька ебучая… – ласково думает Миха.

Увы, обиженная девчонка в своём праве. Сом интуитивно понимает, что самая выигрышная стратегия – извинения и рассказы о любви перед её подругами. Раскаивающийся кавалер – вот лучший способ поднять самооценку ветреной кокетки, вызвать зависть у её подруг, и всё из этой оперы. Сом не читал Мопасана и Стендаля, не имел большого опыта с дамами, зато понимает интуитивно, как работаю механизмы девичьей души. Расчёт верен. И план хорош. Ложь, лесть, и восхищение.

– Ленчик, ну перестань. Понимаешь, были дела… комп сгорел. Реально, пламя, дым, искры. Пиздец просто, сколько дыма. Клянусь, так и было. Я сижу весь в ахуе, всё горит, кругом дым – и ты звонишь. Ну не сердись. Ну чё ты, кисуля? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ну перестань, кисуля. Я только о тебе думаю двадцать четыре часа в сутки. Ну же, кисуля? Кисуля? Ну, кисуля? Уже пиздую за цветами, на крыльях любви. Ну же, кисуля? Ну, Ленчик, кисуля?

Девки начинают хихикать и ржать. Миха чешет в меру своих способностей. Но в его лирических посланиях лишь холодный расчёт. Он брешет и переигрывает. Ленка чует фальшь. Вместо того, чтобы сменить гнев на милость – она начинает перегреваться. Поворачивается к Сому. И вываливает на него весь яд, скопившийся за последнюю неделю.

– Хватит пиздеть. Хватит, блядь, пиздеть. Я знаю, о ком ты думаешь. О ком вы все думаете, кретины. Весь класс – одни дрочилы. Как же вы все заебали! Как же ты заебал! Пошел ты, Сом!

– Ну не кипятись, кисуля…

– На хуй! Беги в класс, мудила! Беги, пускай слюни на эту корову!

– Кисуля, ну ты вообще. Ты что, ревнуешь к училке? Серьёзно? Кисуля, это даже звучит глупо. Просто по-ебанутому звучит. Только послушай себя, кисуля…

– Что?!! Кого ревную?!! Тебя?!! Ну-ка пошел на хуй отсюда!!! Даже не подходи ко мне!!! Дрочуны, блядь!!! Сборище дрочил!!! Тупой гад, блядь!!!

– Перестань, кисуля, нормально же общались…

Ленка краснеет от гнева и обиды. Сжимает кулаки и чуть ли не прыгает на месте. Девки перестают ржать. Осуждающе пялятся на Сома. Все без исключения парни переключились на горячую училку – и несчастные сучки остались без внимания. Воистину, игнорирование – худшая форма оскорбления. Миха понимает, что здесь делать нечего.

– Ладно, ладно… приятного дня, дамы… спасибо, что уделили время… было очень приятно пообщаться. Пока, кисуля. Я позвоню. Только бери трубку, не будь мандой. Пардон, случайно вырвалось, это не в твой адрес… я хотел сказать, возьми трубку, пожалуйста. Ладно, кисуля? Хорошо, кисуля?

Сом пятится назад, мямля «кисуля, кисуля, кисуля».

Затем разворачивается и ускоряет шаг. До коллективного рандеву с Ноной Викторовной еще полчаса. Перед уроком надо кое-что проверить. После – уже не получится. Все мысли будут лишь о том, как добежать домой и задать удаву трёпку.

***

Сом спешит на третий этаж. Бодрой походкой направляется в левое крыло здания. Минует коридор, залепленный распечатками с надписью «Окрашено». Вдоль стен стоят заляпанные леса. На электрическом щите жгут из толстой проволоки, свинцовая пломба, и такая же распечатка – «Не открывать!!!». Сейчас полдень, но в помещении темно. Окна выходят на теневую сторону. Лучи солнца теряются в кронах тополей. Строителей не видно. Вроде бы они работают вечерами, когда ученики расходятся по домам.

Миха проходит мимо запертых классных комнат. Останавливается перед надписью «Только для преподавательского состава». Под надписью две двери – на одной трафарет человечка в шляпе. На другой – буква «Ж».

Он хочет удостовериться, что история Паши Сопли рождена больной фантазией. Удостовериться и выкинуть глупые бредни из головы. Сом открывает дверь в мужской санузел. Нашаривает выключатель. Щелкает. Свет не включается. Он заходит, но не отпускает ручку. Застывает на несколько секунд, не решаясь затворить за собой дверь. Из желтого окна льётся тусклый свет. В сотне метров отсюда – чёртова куча народу. Носятся по коридорам, болтают, протирают зады за партами. Обычная школьная суета. А здесь тихо. И даже жутко.

Сом идет вдоль кабинок. И сразу находит улику. Останавливается напротив второй двери от выхода. Над сантехническим выводом – белое пятно на некрашеном гипсокартоне. Он прикладывает к пятну указательный палец. Чувствует влагу от свежей шпатлёвки. Дыру недавно замазали. Это ничего не доказывает. И это ничего не опровергает. Просто дырка в стене. Юный сыщик встряхивает головой, бормочет себе под нос.

– Херов Пуаро, твою мать… тупая идея… ладно, хрен с вами…

Пытливый ум охватывает странная тревога. И вместе с этим – Миха чувствует себя дураком. Как можно всерьёз думать о болтовне Паши Сопли? Хорошо, что Толстый не знает о расследовании. Это бы дало повод для тупых шуток на год вперёд.

Миха вздыхает, хлопает дверью – и спешит к делам насущным.

***

– Казакова! Так, где Казакова? Нет? Пропуск!

– Иванова! Кто знает, где Иванова?! Отсутствует?

– Астахова?! Жилина?! Гусева?! Пропуск! Пропуск! Пропуск! Кто мне скажет, что здесь происходит? Никто не скажет?

Нона Викторовна читает фамилии из журнала. В классе полно пустых стульев. Девки просто-напросто не явились на урок. Не только профурсетки из Ленкиной компании – но и почти все остальные. Неслыханная наглость, самый настоящий саботаж! Возможно, им надоело смотреть, как с высунутых языков капает слюна. Возможно, окаменевшие члены одноклассников создают биологическую угрозу. Возможно, экономическая наука плохо влияет на самооценку.

Остатки одиннадцатого-Б ждут скандала, бури, грома и молнии. Но училка не показывает недовольства или возмущения. Не спешит устраивать панику из-за бунта на корабле, бежать в учительскую, вызывать в школу табун предков. Она дочитывает список, даже не отмечая отсутствующих. И оглядывает класс поверх очков со странной улыбкой, задерживая взгляд на каждом ученике. Это выглядит так, будто заботливый фермер считает своих кроликов, выбирая тушку пожирней.

– Так, мальчики. Плохая новость – кое-кто собрался сорвать урок. Хорошая новость – сегодня занимаемся в узком кругу. Зорина и Дорохова! А вы почему здесь?

Училка обращается к девчонкам, что не участвуют во всеобщей забастовке. Штрейкбрехеров всего двое.

Вика Зорина – легкоатлетка, призёр соревнований по метанию копья и звезда настольного пинг-понга. Совершенно незамутнённая девица, далёкая от интриг, амурных дел, жестов коллективного неповиновения, курева на переменах, и прочей ерунды. Она непонимающе смотрит в сторону доски. На её лице отражается напряженная работа мысли. Наконец, Зорина врубается. Открывает дневник. Читает расписание, затем рапортует.

– Нона Викторовна, так третья пара же. Экономика в двенадцатом кабинете. Всё правильно.

– Молодец, Зорина. Хоть кто-то не отвлекается от учёбы. Дорохова, а с тобой что не так?

– А я не тусуюсь с этими тупыми сучками. Пошли они в жопу.

– Следи за языком, Дорохова!

Жанна Дорохова – худая и вечно хмурая девка, обладательница коллекции маек с лейблами блэк-метал команд. Искренне считает всех одноклассников идиотами и конформистами. Характер скверный. Социальные навыки скверные. Манеры ещё более скверные. Называет Сома не иначе как «сраный упырь», Пашу Соплю «сраный мелкий упырь», Толстого «сраный еврейский упырь». Покупает траву у того же узбека, у которого отоваривается Миха.

Пока училка разбирается со списком учеников, Миха и Толстый пожирают роскошную бестию глазами. И возносятся на седьмое небо от счастья.

Похоже, Нона Викторовна решила окончательно добить класс. Она явилась в дьявольски-узких джинсах. Настолько узких, что вот-вот ворвётся полиция нравов, и арестует её за растление всех и каждого.

Словно этого мало – баскетбольные мячи с трудом удерживает тонкая кофта, под которой отчетливо выделяется бюстгальтер. Верхняя часть груди не помещается в чашечки. Упругая плоть сопротивляется оковам, пытается выбраться на свет божий. С каждым вздохом училки, температура в классе поднимается на несколько градусов. Наконец, раздаётся её голос, обещающий миллион лет блаженства.

– Сегодня тест. Проверим ваши знания. Кто дежурный? Дежурный, раздай задания! Ладно, сидите. Я сама раздам.

Горячая бестия потрясает стопкой распечаток. Затем встаёт – и шествует вдоль парт, кидая на столы листки с тестами. Обтянутая джинсой роскошная задница плывёт мимо счастливцев с алыми ушами. Праздник приходит в каждый дом!

Наконец, черёд Михаила Сомова. Заботливая учительница доходит до последней парты. Над лицом Сома нависает грандиозный бюст. Училка наклоняется, и опускает листок перед оцепеневшим двоечником. Упругая грудь на секунду прижимается к его плечу. Миха слышит удар откуда-то снизу – это его член пытается разнести казнённое имущество в пух и прах! Разломить парту надвое!

Нона Викторовна стучит ногтем по распечатке.

– Так, Сомов, ты у нас отстающий? Внимательно изучи каждый пункт. Понятно? Не спеши чёркать.

Училка разворачивается – и Миха внимательно изучает единственный пункт, который имеет значение. В метре от счастливого засранца покачивается и удаляется грандиозная задница. Он пялится на роскошные булки с такой адовой силой, с таким жаром, с такой самоотдачей, что его взгляд способен испарить ткань, словно мегаватный лазер.

Минута идёт за минутой. Никто и не думает ставить галочки в тесте. Роковая красотка безбожно терзает аудиторию. Происходит кое-что странное, неправильное – и замечательное. Урок экономики превращается в череду дьявольских испытаний.

Нона Викторовна подходит к доске.

Берёт мел.

И тут же его роняет!

Поворачивается к классу спиной. Медленно наклоняется. Тянется к белому прямоугольнику, оттопыривая упругий круглую задницу. На джинсах не видно следов от белья. Ткань натягивается, вонзается в эту красоту, и разделяет мощные булки. Массивная, безбожно прекрасная жопа затягивает взгляды, умы и души, словно чёрная дыра!

Здесь совершается преступление!!!

***

В течение урока голубоглазая бестия роняет мел ровно семь раз.

Некоторые засранцы решают заснять представление на телефон. Украдкой возятся с мобильниками. По какой-то странной причине, Нона Викторовна их не замечает. И никого не выгоняет из класса. От полноты ощущений, у одного из учеников случается астматический приступ. Он не спешит в медпункт, боясь пропустить главное зрелище в своей жизни.

Пара близится к концу. Сом чувствует себя так, словно его полтора часа запекали в духовке. Внезапно, ему в лоб прилетает бумажный шарик. Миха наконец-то обращает внимание на Толстого. Толстый кивает на двух девчонок, оставшихся в классе.

Юлька Зорина катает по столу карандаш и проверяет тест. Кажется, она не чувствует, что солнце вот-вот упадёт на землю, моря вскипят, а горы обратятся в пепел.

Зато Дорохова выглядит словно рак из скороварки. Она неотрывно пялится на училку. И ёрзает, нервно поправляя ярко-синие крашеные патлы.

Толстый многозначительно подмигивает Михе. Но тому нет дела до этих сигналов. Есть зрелище куда более занимательное, чем худосочная лесбуха-металистка. В руке Ноны Викторовны её очки. Дужка касается приоткрытых пухлых губ. Сом на долю секунды встречается с томным взглядом голубых глаз. И понимает, что сейчас взорвётся! Превратится в облако из фарша и кипящей спермы!

Звонок раздаётся за секунду до катастрофы.

– Дежурный, собрать тесты! Молодцы, отлично поработали. Жарковато сегодня, да, ребята?

Измочаленные школяры даже не понимают, о какой работе и о каких тестах идёт речь. Нона Викторовна чертовски права – сегодня действительно жарко.

Ученики отрывают от стульев взмокшие зады. Поворачиваются лицом к выходу, спиной к училке. Крабьей походкой медленно выползают из классной комнаты. Миха пытается совершить этот манёвр вместе со всеми. В этот момент, раздаётся гром среди ясного неба.

– Куккенцукер!

– Сомов!

– Задержитесь.

Дьявольское создание опускается в учительское кресло, закидывает ногу за ногу – и начинает возню с бумагами. Сом и Толстый недоуменно переглядываются. В их головах бурлит коктейль из смущения, растерянности, надежды – и кадров из самых грязных порнофильмов.

Последний ученик выходит из класса, бросая на оставшихся взгляд, полный чёрной зависти. Нона Викторовна отрывается от бумаг. Расслабленно откидывается на спинку кресла. От этого движения могучий бюст создаёт сейсмическую волну.

– Сомов, закрой дверь. Оба – идите сюда.

Толстый и Сом вскакивают как по команде. И всё так же боком передвигаются по классу, едва не переворачивая парты стояками. Охотница за мелом или не замечает этого безобразия, или входит в положение.

– Сядьте напротив. Давайте, юноши, за первую парту.