Читать книгу Инстинкт матери - Барбара Абель - Страница 4

Потом, при воспоминании об этом вечере, первое, что приходило в голову Давиду, было ощущение прекрасного мгновения, невероятное счастье, сквозившее в каждом взгляде, в каждом жесте, в каждом произнесенном слове. Планы на будущее, обещания, смех, ощущение уверенности, что семья выбрала для себя самое лучшее, а у него, бездомного сироты, теперь есть свой порт приписки. Брошенный ребенок, он таскался по приемным семьям, и ему было трудно карабкаться по изрытой и немощеной дороге жизни, где таким хрупким было равновесие между добром и злом. Сто раз он совсем пропадал и сто раз выбирался, а потом попал в руки правосудия, и пришлось все начинать с нуля.

Вернуться к самому началу, к истоку.

Его истоком стала она, Летиция. И ребенок, которого она носила. Их малыш. Сын, которому он даст все, чего сам был лишен, и будет держать за руку, указывая добрый путь. Он говорил «добрый путь», потому что, по его мнению, «правильного пути» не существовало. Это было ложное понятие, мираж, которым завлекают детей, чтобы они стали в строй. Никого не обгонять. Не высовываться. Идти прямо вперед, опустив голову и не глядя по сторонам.

Ну уж нет!

В жизни вообще нет ничего прямого. Она похожа на огромную пересеченную местность, усеянную препятствиями и тропами, которые то и дело поворачивают назад, а еще лабиринтами с ловушками, где прямая дорога просто невозможна.

Какой путь между двумя точками самый короткий?

Тот, который знаешь.

Но, что бы ты ни делал, какие бы вехи ни ставил, в конце пути тебя ожидает все то же.

Так думал Давид, пока не встретил Летицию.

Он поступал, как поступают все: выбрал единственный путь, который ему представился, мост, висящий над пропастью, без указателей, без перил. И без оградительных барьеров, которые могли бы его бережно поддерживать на крутизне, пока он не станет взрослым.

И он сорвался.

Поначалу на какой-то маленькой провинности. В тринадцать лет каннабис, в пятнадцать – кокаин. В юность он стартовал, зашибая деньгу на скверном пути в скверной компании. А потом закрутилась адская спираль. Мелкие кражи сменились более серьезными преступлениями: налетами, кражами со взломом, насилием.

Два года он провел в исправительном доме.

А едва оттуда вышел, предпринял первую попытку подняться и снова пойти вперед. Давид хватался за что только мог, да и схватиться было особенно не за что: так, обрывки веревки, которая очень быстро кончилась, да скользкие доски. Территория опасная, на ней ничего не стоит пойти не туда и снова сорваться. На этот раз он сел на четыре года за вооруженное ограбление.

Выходя после второй отсидки, он дал себе слово больше в тюрьму не попадать. Выкарабкавшись во второй раз, он принялся двигаться шаг за шагом. Поначалу ползком. Побывал посудомойщиком в китайском ресторане, чтобы оплачивать клетушку для прислуги за 300 евро в месяц, без горячей воды и отопления, с туалетом на лестничной площадке и тараканами на стенах. И на тебе самом. Устроился водителем автобуса и поменял жилье на такую же клетушку, но уже просторнее, с горячей водой и отоплением, все так же без туалета, но зато и без тараканов. Постепенно встал на ноги, проверяя равновесие на каждом этапе, шаг за шагом, не торопясь. Так прошло несколько лет.

К двадцати семи годам он работал уборщиком в больнице и арендовал квартиру-студию с ванной комнатой.

Тогда и пересеклись их с Летицией дороги. И случилось это не в его квартире и не в его ванной комнате, а в больнице.

Его путь к точке пересечения начался, скорее всего, на ровном, залитым гудроном шоссе национального значения, которое вилось среди буколических[1] пейзажей с зелеными лужайками, с фруктовыми деревьями, холмами и полями, насколько хватало глаз. Горизонт был чист. Настолько чист, что какой-то грузовик снес на шоссе оба предохранительных ограждения.

Это случилось ночью, в тот самый час, когда ночь покидает воскресенье и ведет свою машину к понедельнику. Как раз за разговорами о вождении и произошла авария. Родители Летиции возвращались домой после дружеской вечеринки; о нет, совсем не поздно, еще не было и полуночи… Они ехали по национальному шоссе. Шел дождь, хотя эта деталь особого значения не имеет… Сама по себе эта история мало чем отличалась от других: просто две машины нашли друг друга не в том месте и не в то время и оказались жертвами ситуации, которую Летиция потом назвала ПГС: Перекресток, Грузовик, Столкновение[2].

Мать погибла на месте. Машину сильно занесло, и ее выбросило через лобовое стекло прямо на поле. Она скончалась моментально. А отец прожил еще неделю, находясь между жизнью и смертью. Летиция провела эту неделю у его постели и выходила из палаты только, чтобы несколько часов поспать дома и переодеться.

И еще чтобы встретиться с Давидом.

Когда он ее увидел, его словно молнией поразило. Она сидела в коридоре, дожидаясь, когда отца кончат оперировать, и, несмотря на убитое горем лицо, красные от слез глаза и нос, натертый платком, он не смог не заметить, какая она милая и трогательная. Ему сразу захотелось взять ее за руку и помочь преодолеть беду, а может, и разделить с ней путь горя и траура.

Следующие месяцы прошли для Летиции странно. Бездонная боль от потери родителей вступила в беспощадную борьбу с самой радостной из эмоций: с внезапной любовью. В семье она была единственным ребенком и теперь, потеряв семью, осталась совсем одна, хотя где-то у нее были дядюшка и два двоюродных брата, которых она не видела с самого детства. Она ухватилась за протянутую руку Давида, как утопающий посреди океана хватается за спасательный круг. Поначалу она не думала о том, куда все это ее приведет. Ее разъедало чувство вины, что в такое время может желать мужчину, которого встретила у смертного одра собственного отца, что думает о нем, вместо того чтобы оплакивать родителей, что постоянно ловит себя на улыбке и мечтах о нем… Она сердилась на него за то, что он все время рядом, что старается отвлечь ее от этой муки, и почти ненавидела за все добро, которое он для нее делал.

Тупик, билет в один конец… Они долго колебались и метались из стороны в сторону, прежде чем приняли решение остаться вместе и хотя бы попытаться пройти вместе кусочек пути.

Спустя десять месяцев они переехали в дом родителей Летиции, в дом ее детства, который она не могла решиться ни продать, ни сдать кому-нибудь. Не могла представить себе, что в доме, с которым связано столько воспоминаний, где сосредоточена история ее семьи, будут жить чужие люди. У нее теперь не было семьи, точно так же, как не было ее у Давида, и оба они решили создать собственную.

В этот старт Давид поверил твердо. Они были на доброй дороге, им ничто не мешало, и вместе они могли преодолеть любые горы: путешествовать рука в руке всегда лучше.

Впервые за долгое время Давид смотрел в будущее с доверием, не забывая, однако, одну простую вещь: что бы ты ни делал, какие бы вехи ни ставил, в конце пути тебя ожидает все то же.