Читать книгу Путь к любви - Барбара Картленд - Страница 4

На следующий день солнце светило вовсю и на небе не было ни облачка.

Имильда встала рано и отправилась в конюшню.

Конюхи, все без исключения, говорили только о том, кто станет победителем на скачках.

И все сходились на том, что это будет маркиз.

Когда Имильда вернулась домой, мужчины уже собрались внизу. Дамы предпочли завтракать в своих комнатах.

– У нас еще много времени, – сказал граф. – Состязания начнутся не ранее одиннадцати часов. Было бы неплохо еще раз взглянуть на скаковые дорожки, чтобы мы были уверены, что все сделано как надо.

– Помнится, когда я последний раз принимал участие в стипл-чейзе, был один коварный участок, – заметил один из гостей. – По крайней мере два всадника на нем споткнулись.

– Думаю, это больше не повторится, – успокоил его граф. – Разметка выполнена очень тщательно.

И дальше разговор сосредоточился на стипл-чейзе и лошадях.

Имильда слушала с интересом.

В половине одиннадцатого вниз спустились дамы, разряженные и, как предсказывала Бетси, накрашенные.

Каждая из них старалась подбодрить того из участников состязаний, к которому особо благоволила.

Имильда заметила, что многие сладострастным шепотом желали удачи маркизу.

«Неудивительно, что он так высоко ценит свою особу, – подумала она. – Женщины ему проходу не дают».

Число участников состязаний оказалось больше, чем предполагал граф.

В них пожелали принять участие некоторые из соседей.

Пришлось предупредить графиню, что к ленчу ожидается больше народу, чем предполагалось.

Участники вышли на старт, и все застыли в напряженном ожидании.

Скаковая дорожка отлично просматривалась отовсюду.

Несколько лет назад по приказу графа были построены трибуны на довольно большое число мест.

Сиденья были мягкие и удобные, и на каждом лежал плед на случай, если кому-нибудь из гостей станет холодно.

– Интересно, кто это вырвался вперед, оставив остальных далеко позади? – спросила одна из дам.

– Я уверена, что это маркиз! – воскликнула другая.

– А я в этом сомневаюсь, – возразила первая.

Однако, когда всадники приблизились, сомнений уже ни у кого не осталось: маркиз на целых три корпуса опередил остальных участников состязания.

Один всадник попытался было обойти его на финишной прямой, однако потерпел неудачу: похоже, маркиз и в самом деле был отличным наездником.

Члены палаты лордов восторженными криками приветствовали победителя.

Однако те, кто болел за местного жителя, были недовольны. Имильда слышала, как одна дама раздраженно бросила:

– Мелверли следовало бы дать фору другим!

Маркиз получил множество поздравлений, а когда граф вручал ему серебряный кубок, раздались восторженные возгласы всех присутствовавших.

Затем общество направилось к дому, где уже и участников, и гостей ждал ленч.

В огромной столовой стол был накрыт почти на сорок человек.

Граф произнес приветственное слово, поздравив участников стипл-чейза. После него слово взял маркиз.

Имильда не могла не отметить, что он хорошо говорит, время от времени подтрунивая над самим собой.

После маркиза неожиданно поднялся один из соседей графа.

Начал он с того, что поблагодарил хозяина за доставленное всем удовольствие.

Потом поздравил наездников, отметив, что они набрались опыта и теперь ездят гораздо лучше, чем в предыдущие годы.

Все это продолжалось довольно долго.

Наконец ленч закончился, и дамы отправились наверх, чтобы отдохнуть перед ужином.

Чувствуя себя лишней, Имильда взяла книгу и пошла в свою комнату.

Ее комната располагалась в том же коридоре, что и главная спальня отца.

К своему удивлению, она обнаружила, что маркиза поместили по-соседству, в комнате, дверь которой выходила в тот же коридор.

Когда была жива мать Имильды, в этой комнате всегда была детская: маме хотелось, чтобы ее дети были к ней поближе.

Когда они подросли, их перевели в комнаты, располагавшиеся рядом с комнатой матери.

«Я хочу, чтобы здесь жили только члены нашей семьи», – не раз повторяла она.

Имильде припомнилось, что отец был очень этим удивлен.

«Когда были живы мои родители, – сказал он, – эти комнаты всегда предназначались для членов королевской фамилии и других важных гостей».

«В этом доме нет никого важнее моих детей, – заметила его жена, – за исключением, конечно, тебя, дорогой».

Граф улыбнулся.

«Вот и отлично, – проговорил он. – Зачем принимать членов королевской семьи, когда этого можно избежать».

«Мне никто не нужен, кроме тебя», – тихо ответила графиня.

И вот сейчас Имильда увидела, что маркиз входит в комнату, расположенную рядом с комнатой Уильяма, напротив ее.

Наверное, мачеха специально поселила такого почетного гостя в самых лучших апартаментах, решила она.

Ужин был рассчитан на тридцать человек.

После него должны были прийти соседи, которые хотели потанцевать или поиграть в карты.

Поднимаясь по лестнице, Имильда услышала, что некоторые дамы, переговариваясь между собой, решительно отдавали предпочтение танцам.

– Гарри вчера вечером проиграл гораздо больше, чем мог себе позволить, – говорила одна из них. – Слава богу, мы рано отправились спать.

– А я обожаю танцевать, – заметила другая. – И Питер так хорошо танцует! Однако я не прочь и сыграть в карты, особенно если кто-то оплатит мой проигрыш.

Они весело рассмеялись, но Имильде последняя фраза показалась странной, хотя она знала, что такие случаи – не редкость.

И все-таки как могли дамы из высшего общества, увешанные бриллиантами, позволять оплачивать свои карточные долги чужому мужчине?

Однако долго она над этим задумываться не стала и, войдя в свою комнату, открыла принесенную книгу, историю Тюдоров.

За ужином Имильда с удивлением констатировала, что ее место оказалось рядом с маркизом.

Она полагала, что ее посадят между мачехой и герцогом.

Но, увидев лорда, главу административной власти в графстве, решила, что, естественно, рядом с графиней должен сидеть он.

Ужин начался, и маркиз тут же принялся любезничать с дамой, сидевшей по другую сторону от него.

Имильда насмешливо подумала, что тот, с кем она приехала, наверняка чувствует себя не лучше, чем вчера вечером баронет.

Должно быть, скрежещет зубами от ревности!

Слева от Имильды сидел один из старых друзей отца.

Он обсуждал со своей соседкой новые правила, принятые недавно на заседании жокейского клуба.

На Имильду ее соседи не обращали ни малейшего внимания, однако это ее ничуть не задевало.

Она с интересом наблюдала за присутствующими.

Внезапно один из гостей, уже изрядно выпивший, заявил:

– Я считаю, мы должны начать эту трапезу с тоста за здоровье сегодняшнего победителя. Быть может, я несколько запоздал, но я хочу поднять бокал за лучшего наездника, которого я когда-либо видел, за маркиза Мелверли.

Он поднял бокал.

Гости из вежливости последовали его примеру.

– За Мелверли! – воскликнул словоохотливый гость. – За веселого, отличного парня!

Он затянул первый куплет песни, но, поскольку никто его не поддержал, поспешил осушить свой бокал.

Все остальные лишь пригубили, а Имильда поставила бокал на стол нетронутым, решив, что похвал маркизу уже достаточно.

Беседа за столом возобновилась, и Имильда была несколько удивлена, когда маркиз вдруг повернулся к ней.

– Я заметил, леди Имильда, – проговорил он, – что вы не выпили за мое здоровье. У вас на это особая причина или вы считаете, что на сегодня с вас уже довольно шампанского?

Помолчав несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, Имильда ответила:

– Если хотите знать правду, я считаю, что не стоит так много суетиться по пустякам.

Маркиз был явно удивлен:

– Так вы считаете, что состязания, которые устраивает ваш отец, – это пустяки? Странно!

– Но ведь пили за вас, а не за скачки, – возразила Имильда.

– Значит, вы считаете, что я не стою того, чтобы за меня пить? – упорствовал маркиз.

Имильде показалось, что, хотя маркиз и поражен выказанным ему неуважением, он искренне хотел бы узнать, чем руководствовался человек, осмелившийся на это, и девушка решительно произнесла:

– Я считаю, милорд, что ваше внимание должно быть сосредоточено на гораздо более важных вещах.

– Каких же? – спросил маркиз с плохо скрываемой враждебностью.

– Если вы и в самом деле хотите это знать, я скажу, но, возможно, это будет вам неприятно.

– Все равно говорите, – резко бросил маркиз.

– Если вы хотите знать правду, – проговорила Имильда, – я считаю странным, что такой влиятельный джентльмен, как вы, не старается в данный момент способствовать восстановлению своей страны, разрушенной войной.

Маркиз с изумлением смотрел на нее. Похоже, он не понимал, что она имеет в виду. Наконец он произнес:

– Полагаю, вам должно быть известно, что ради мира в нашей стране я сражался на полуострове, участвовал в битве при Ватерлоо. По-вашему, это ничто?

– Этого недостаточно для человека столь влиятельного, занимающего такое высокое положение, как вы. Мы сумели выиграть войну, но у нас плохо получается использовать долгожданный мир.

– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил наконец маркиз.

– Большинство мужчин, которые вернулись из оккупационной армии, равно как и тех, что пришли домой после окончания войны, не получили ни работы, ни пенсии от благодарного правительства.

Секунду помолчав, маркиз сказал:

– Мне кажется, если бы они хорошенько поискали, то смогли бы найти работу. Фермеры всегда испытывают недостаток в рабочей силе.

– Так было во время войны. Но когда война закончилась, с континента в Англию начали привозить дешевые продукты, и фермерам пришлось несладко. До сих пор очень многие из них с трудом сводят концы с концами.

Маркиз промолчал, и Имильда догадалась, что он понятия об этом не имел.

– Если вы читаете газеты, – продолжала она, – то должны знать, что многие сельские банки обанкротились и фермеры потеряли все свои сбережения.

Маркиз не проронил ни слова.

– Они лишились работы. Им оставалось или идти воровать, или надеяться на помощь более удачливых соседей. Если не это, их ждала голодная смерть.

– Я действительно не представлял, как плохо обстоят дела, – проговорил маркиз.

– Именно настолько, – сурово подтвердила Имильда. – И я считаю, что такой влиятельный человек, как вы, должен был бы довести до сведения властей истинное положение дел в деревне.

– Но власти наверняка знают обо всем, что вы мне только что рассказали.

– Чтобы что-то было сделано, нужно всколыхнуть общественное мнение. А вы, милорд, имеете возможность выступать с трибуны палаты лордов.

– Это верно. Но я очень сомневаюсь, что кто-нибудь заинтересуется моим мнением.

– Не стоит скромничать, – заметила Имильда. – Вы герой войны. Но есть и другие герои. И никто из них не вспомнил о тех, кто был ранен при Ватерлоо. Они вернулись в Англию, и их, искалеченных, оставили умирать с голоду. Они не получили даже пенсии, но никто не удосужился поставить об этом вопрос перед парламентом.

Имильда с трудом сдерживала слезы, и маркиз поспешно проговорил:

– Как вам известно, после окончания войны я служил во Франции. Неужели никто не позаботился об этих людях?

– Только их односельчане. Те же, у кого не оказалось ни родственников, ни друзей, были вынуждены просить милостыню либо воровать.

– Клянусь вам, я понятия об этом не имел! Конечно, что-то должно быть сделано для этих несчастных.

– Так многие говорили, но до дела ни у кого руки так и не дошли, – заметила Имильда.

– А сейчас? – спросил маркиз.

– Сейчас дело, похоже, сдвинулось с мертвой точки. Но все-таки правительство очень плохо представляет себе, как трудно живется фермерам.

Маркиз ничего не ответил, и Имильда поняла, что ее слова были услышаны. Он явно размышлял о том, что она ему только что рассказала.

Несколько секунд они молчали, потом Имильда проговорила:

– В мирное время не меньше, чем на войне, нужны те, кто способен повести за собой других.

Маркиз собирался что-то ответить, но дама, за которой он ухаживал до начала разговора с Имильдой, недовольно произнесла:

– Вы не обращаете на меня никакого внимания!

Прежде чем маркиз успел что-либо ответить, графиня, сидевшая во главе стола, поднялась, за ней встали и остальные дамы и вышли из столовой.

Имильда, оставшись за столом, размышляла, не сказала ли она чего-то лишнего.

Страстные слова, обращенные к маркизу, вырвались у нее непроизвольно.

Просто она чувствовала, что человек, который так много сделал для своей страны во время войны, обязан и в мирное время отдавать всего себя общественному служению.

Выйдя из столовой, она вслед за дамами направилась в танцевальный зал, откуда уже доносились звуки музыки: там играл небольшой, но отлично слаженный оркестр.

Мужчины вскоре присоединились к дамам, и бал начался. Имильду много приглашали, но маркиз в зале так и не появился. Похоже, он присоединился к мужчинам, засевшим за карты.

В полночь граф заметил, что уже настало воскресенье и пора расходиться.

Присутствующие встретили его заявление смехом, хотя участники скачек признались, что устали.

Правда, дамы предпочли бы продолжать танцы и игры до утра, но хозяин дома настоял на своем и увел всех наверх.

Имильда вышла вместе с остальными дамами.

Войдя в свою спальню, она с облегчением вздохнула: слава богу, скоро выходные закончатся и гости разъедутся по домам.

Ей так хотелось поездить верхом вместе с отцом, как в прежние времена, когда они носились галопом по поместью вместе с Уильямом.

«Наверное, мачеха останется опять недовольна тем, что я не обращала внимания на присутствовавших сегодня на балу мужчин», – подумала девушка.

Однако все они, за исключением, пожалуй, маркиза, показались ей совершенно неинтересными.

Никто из них не был озабочен тем, чтобы приносить пользу обществу, и беззаботно порхали по жизни, ни о чем не задумываясь.

«Может быть, я слишком многого от них требую, – размышляла Имильда, раздеваясь. – Но сейчас перед страной стоит столько проблем, что мужчины просто не имеют права убивать время, заботясь только о собственных удовольствиях».

Она слышала, как в коридоре джентльмены с довольным смехом и шутками обменивались впечатлениями о тех развлечениях, которые ждут их в Лондоне.

Женщины разговаривали шепотом, из чего Имильда сделала вывод, что они делятся друг с другом подробностями своих любовных приключений.

В спальне Имильда была одна. Она предупредила Бетси, что та может ее не дожидаться.

После тяжелого и длинного дня горничная устала, и Имильда пожалела ее, разрешив пораньше лечь спать.

Сняв платье, девушка повесила его в шкаф и надела красивую ночную рубашку, после чего задула стоявшие на туалетном столике свечи.

В комнате было жарко, и, подойдя к окну, Имильда раздвинула шторы. Внезапно ей послышалось, что дверь приоткрылась.

Однако поскольку девушка в этот момент была занята тем, что закрепляла створку окна, она решила, что ошиблась.

Задернув снова шторы, чтобы утреннее солнце не разбудило ее слишком рано, она обернулась и заметила на полу, в дальнем углу комнаты, что-то темное.

В полумраке Имильда не сразу рассмотрела, что это такое.

Но когда глаза ее привыкли к темноте, она с ужасом поняла, что это огромная крыса.

Единственное, чего Имильда по-настоящему боялась, так это крыс.

К тому же она никак не ожидала увидеть такую мерзость у себя в спальне. Девушка громко завизжала от страха.

Однако крыса и не думала убегать.

Имильда испугалась, что крыса может броситься на нее и укусить, и громко закричала:

– Помогите! На помощь!

Дверь распахнулась, и послышался мужской голос:

– Что случилось?

– Крыса! Огромная… крыса! – выкрикнула Имильда.

И как раз в этот момент крыса нырнула под кровать и исчезла.

Мужчина вошел в комнату, и Имильда увидела маркиза.

– Крыса? – переспросил он. – Вы уверены?

– Совершенно… уверена, она… забралась… под кровать, – запинаясь, пролепетала Имильда.

Маркиз нерешительно огляделся, но тут с порога послышался недовольный голос:

– Что здесь происходит? – И в комнату вошла графиня.

– О господи! Что вы делаете у Имильды в спальне? – повернулась она к маркизу.

– Я услышал крик, – принялся объяснять тот. – И поспешил на помощь. Кричала ваша падчерица. Ее испугала крыса, которая забралась в комнату.

– Крыса? – недоверчиво фыркнула графиня. – Что за чепуха! В этом доме нет ни крыс, ни мышей, уверяю вас.

– Это… неправда, – проговорила Имильда. – Здесь была крыса… только что… она убежала под кровать.

– Быть того не может! – отрезала графиня. – Я думаю, милорд, вам лучше вернуться в вашу спальню. А утром мой муж с вами побеседует.

Маркиз бросил взгляд на хозяйку дома, но, поняв, что она имеет в виду, он плотно сжал губы и, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

– Но здесь и в самом деле… была крыса, – попыталась объяснить Имильда.

– Я тебе не верю. Поведение его светлости возмутительно, и, уверяю тебя, твой отец со мной согласится.

И она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Имильда так и ахнула, представив, что осталась в комнате одна с крысой.

Она зажгла свечу, открыла дверь спальни и вышла в коридор.

Там не было ни души: все гости разошлись по своим комнатам.

Имильда открыла дверь спальни Уильяма и вошла.

Эту комнату она знала не хуже, чем свою собственную.

На стенах висели дорогие Уильяму вещицы, в книжном шкафу стояли его любимые книги.

Кровать не была застелена, однако Имильду это мало беспокоило. Она скользнула под одеяло и положила голову на подушку без наволочки.

Под впечатлением событий этого вечера девушка никак не могла успокоиться.

Но мало-помалу сердце перестало исступленно биться в ее груди, и Имильда обрела способность рассуждать здраво. Она поняла, что угодила в хитроумную ловушку, которую расставила ее мачеха.

Если теперь кто-то узнает о том, что в ее спальне ночью был мужчина, это безвозвратно погубит ее репутацию.

Единственное, что порядочный джентльмен может сделать при сложившихся обстоятельствах, – это предложить жениться на ней, чтобы спасти ее доброе имя.

Лежа в кромешной тьме, Имильда размышляла о том, как ловко мачеха все устроила.

Завтра отец поговорит с маркизом, и тому не останется ничего другого, как взять на себя ответственность за случившееся, предложив его дочери руку и сердце.

Это было настолько неправдоподобно, что Имильда никак не могла поверить, что все это действительно происходит с ней.

Внезапно она вспомнила, что, закрепляя створку окна, услышала, как дверь в ее комнату приоткрылась.

Должно быть, именно тогда в ее комнату и запустили крысу.

И не случайно маркиза поместили в комнату, которой пользовались только по особым случаям.

Имильда с ужасом поняла, что мачеха все подстроила заранее. Похоже, она твердо решила устроить жизнь падчерицы, как устраивала судьбы всех, кто встречался на ее пути.

Маркизу будет очень трудно, а быть может, и невозможно высвободиться из этой ловушки.

Охваченная этими невеселыми мыслями, Имильда никак не могла заснуть.

Она ворочалась с боку на бок до самого рассвета, мечтая, чтобы события прошлой ночи оказались лишь игрой ее воображения или дурным сном, но понимая, что надеяться на это нечего.

К тому времени, когда солнце встало, она решила, что ей необходимо доказать самой себе, а если удастся, то и отцу, что в ее спальне и в самом деле была крыса.

Имильда с трудом заставила себя выйти из спальни Уильяма и отправиться к себе.

Дверь в ее комнату оказалась открыта, хотя девушка была абсолютно уверена, что, уходя, захлопнула дверь за собой.

Ей отчетливо припомнилось, что она сделала это сознательно, боясь, что крыса выбежит и последует за ней.

Значит, когда она, Имильда, отправилась в комнату брата, мачеха открыла дверь ее комнаты и выпустила крысу.

Вряд ли та осталась бы в незнакомом помещении, где в полу не было ни одной дырки, через которую она могла бы ускользнуть.

Имильда понимала, что теперь ей бояться нечего, однако страх не оставлял ее.

Осторожно подойдя к окну, она распахнула шторы.

В комнату ворвался солнечный свет и сделал спальню привычной, красивой и уютной.