Читать книгу Нежные признания - Барбара Картленд - Страница 6

1876 г.

Письмо было теплым и добрым.

«Мы давно не видели тебя, кузен Эдвард. “Слишком давно”, – говорит моя дорогая жена, и я с нею согласен».

– Я тоже, – пробормотал граф Рингвуд. На его широком приветливом лице появилась улыбка. – Как же хочется повидаться с семьей! Да и Шотландия – прекрасное место.

Когда он представил себе великолепный горный пейзаж, стены библиотеки как будто сдвинулись и сердце заныло от желания оказаться на широком открытом пространстве.

Он любил свой чудесный лондонский дом, любил жить в нем. Ему нравилось занимать свое место при дворе и быть доверенным советником, да что там советником – другом королевы.

Помимо того, ему доставляло немалое удовольствие знать, что его любимая дочь Лавина на каждом балу неизменно признавалась царицей. Красивая, одетая по последней моде, элегантная и обворожительная, она наполняла отцовское сердце гордостью.

Девушка уже отвергла пять предложений, в том числе от одного герцога, и лорд Рингвуд в душе был этому рад, потому что после смерти жены четыре года назад любить ему больше было некого.

Они привыкли жить здесь, в самом сердце блестящего общества, и не променяли бы эту жизнь ни на какую другую.

И все же письмо, словно напоенное запахом вереска, рек и гор, бередило душу лорда Рингвуда.

«Конечно, я знаю, Шотландия далеко от Лондона, – писал его двоюродный брат Ян, – и ты связан обязанностями при дворе ее величества. Но я тешу себя надеждой на то, что однажды мы будем иметь удовольствие принять тебя и Лавину, которая, верно, уже совсем выросла».

– Пожалуй, время пришло, – согласился лорд Рингвуд, берясь за перо, чтобы написать ответ.

Тут дверь библиотеки отворилась и появился дворецкий.

– Герцог Брэдуэлл, милорд, – объявил он.

Лорд Рингвуд встал, чтобы приветствовать дорогого гостя, ибо герцог был его старинным другом.

– Здравствуй, Бертрам! – воскликнул он. – Какая приятная неожиданность!

Герцог, высокий пожилой мужчина с очень прямой спиной, несмотря на седину, производил впечатление человека здорового и энергичного, но сейчас лицо его выражало тревогу.

– Я срочно приехал, чтобы предупредить тебя, – без вступления начал он.

– Наверное, дело действительно срочное, если ты выбрался из дому в такое время, – добродушно заметил граф. – Я знаю, как ты не любишь рано вставать.

– Да, – согласился герцог. – Но есть неприятные новости, и чем раньше ты их узнаешь, тем скорее сможешь начать действовать. Я бы пришел вчера, но меня ждали на званом ужине, который я не мог пропустить.

– Садись. – Граф указал на диван. – И рассказывай самое страшное.

Его беспечный тон свидетельствовал о том, что он не ожидает услышать ничего действительно плохого.

Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, герцог приступил к рассказу:

– Вчера вечером я побывал в Виндзорском замке, там присутствовала королева. После ужина мы, как водится, направились в личные покои ее величества. Я ожидал, что начнется обычное обсуждение местных новостей, и уже приготовился скучать, но тут к ней явился посыльный со срочным сообщением. Она прочитала письмо и неожиданно раздраженным голосом сказала: «Опять просят подыскать жену. На этот раз балканскому принцу. Пишут о русской угрозе». Я много раз говорил, что для Балкан я уже ничего не могу сделать. Ты прекрасно знаешь, сколько невест я для них здесь нашел, чтобы помочь им иметь какое-то отношение к Англии.

– Да, это известно, – заметил граф. – Кто на этот раз?

– Принц Кадратца Станислав. Это небольшое, но важное место между Герцеговиной и Албанией. Сейчас, когда Россия наседает на них, они надеются, что королева найдет ему невесту, как делала уже много раз.

– Не зря же ее величество называют «европейской свахой», – вставил граф.

Заметив его улыбку, герцог промолвил:

– Ты бы не улыбался, дружище, если бы знал, что придумала королева на этот раз. Тебе известно, что ее прабабушка была связана с твоим родом?

– Боже правый! Это было давным-давно, и мы никогда не кичились своей связью с королевской семьей.

– К сожалению для тебя и Лавины, королева теперь на это рассчитывает.

– Лавина?!

При упоминании о любимой дочери улыбка слетела с уст графа, а взгляд наполнился тревогой.

– Только не говори, что ее величество задумала отдать Лавину в жены принцу Станиславу.

– Решение уже принято. Но вчера я слышал и недовольные голоса. Кое-кто из присутствовавших встречался с принцем, и мнения о нем они очень невысокого. Он выпивоха, бабник и, говорят, любитель распускать руки. Но ее величество никого не слушает и стоит на своем. Ты же знаешь, какой непреклонной может быть королева. Если она что-то приказывает, нужно исполнять. А не исполнишь – потеряешь место при дворе, и жизнь твоя превратится в сущий ад. Кое-кто пытался ей противостоять, теперь эти люди изгои.

– Какой ужас! – простонал граф, хватаясь за голову. – Что же делать? Ради всего святого, Бертрам, посоветуй, как уберечь дочь? Я не хочу, чтобы она вышла за этого страшного человека, не хочу, чтобы ее увезли в страну, которой со дня на день грозит вторжение!

– Да, да, – сочувствующим тоном промолвил герцог. – Я бы тоже не хотел, чтобы такое случилось с кем-то из моих родных. Я пришел предупредить, что тебя вызовут в Виндзорский замок. Ее величество хочет сама тебе об этом сказать.

– Черт возьми, Бертрам, что делать? – вскричал граф.

– Я вижу два выхода. Во-первых, вы можете бежать из страны. Хотя она, скорее всего, пошлет за вами корабль и вернет вас обратно. Или ты можешь каким-то образом выдать дочь замуж до того, как получишь королевский указ.

– Да как же мне это сделать? – удивился граф. – Лавина уже отвергла чуть ли не каждого достойного джентльмена в Лондоне. Мы не вправе к ним возвращаться!

– Есть один человек, который может вам помочь, если согласится, конечно. Это маркиз Элсвик. Если выяснится, что Лавина уже помолвлена, королева не станет требовать разрыва помолвки.

Граф недоуменно воззрился на друга.

– Ты предлагаешь выдать Лавину за Элсвика?! – сказал он. – За этого холодного неприятного мужчину, лишенного даже капли человеческой доброты?

– Конечно же, я не предлагаю их женить. Хватит и помолвки. Потом, когда королева найдет кого-нибудь другого или отправит принца восвояси, помолвку можно будет расторгнуть.

– Ушам своим не верю! – воскликнул граф. – Друг мой, знаю, ты хочешь помочь, и я благодарен тебе за предупреждение, но ты, верно, спятил, если вспомнил об Элсвике! Ты же знаешь, что после того случая он и слышать не хочет ни о каком браке или помолвке!

– Знаю, невеста сбежала от него прямо из церкви, – кивнул Брэдуэлл. – Но это было давно.

– Но он-то этого не забыл, – сказал граф. – Он презирает женщин. Его загородный дом находится в какой-то миле от моего, и всем известно, что маркиз ни за что не приведет туда женщину.

– И все же для вас он подходит как нельзя лучше, – возразил герцог. – Да, он, как ты говоришь, скряга, грубый бирюк, которому наплевать на свет и даже на королеву, как мне порой кажется. Но нам это выгодно. Вот подумай: он не боится ее прогневать и, значит, может пойти на это, если его упросить. К тому же он не будет нести высокопарный вздор о том, какая для Лавины честь выйти за принца. На принцев ему наплевать так же, как на королев.

– И ты думаешь, Элсвик согласится?

– Маловероятно, – откровенно признался Брэдуэлл, – но я больше не вижу никого, кто мог бы сейчас помочь.

– Я хочу одного, – сердито промолвил граф. – Чтобы моя дочь была счастлива. Я люблю ее, она – мой единственный ребенок. Может ли она быть счастлива, если ей придется жить в этом варварском месте с мужчиной, имеющим такую репутацию?

– Знаю, – кивнул его друг. – Но ты должен понимать, что ее величество сейчас находится в весьма затруднительном положении. По дипломатическим причинам она не может просто взять и отказать принцу без веских оснований.

– Мне нужно подумать, – сказал граф. – К счастью, у меня есть время до завтра.

– Это почему?

– Завтра мне нужно быть в Виндзорском замке. Думаю, королева подождет.

– Я бы на твоем месте не стал на это рассчитывать. Дело не терпит отлагательств. Она может уже сегодня прислать за тобой. Знаешь, тебе, можно сказать, повезло, что то письмо принесли ей, когда тебя не было во дворце. Если бы ты был там, она бы за тебя сразу взялась.

– Боже мой, а ведь ты прав, Бертрам! Нужно ехать немедленно.

И граф ринулся через всю комнату к камину, рядом с которым висел шнурок звонка.

Дворецкий появился почти мгновенно.

– Вы звонили, милорд?

– Ее светлость и я отправляемся в загородный дом. Немедленно, – сказал граф. – Сообщите ей об этом, пожалуйста, и распорядитесь, чтобы была готова карета с самыми быстрыми лошадьми.

Дворецкий несколько удивился непривычно резкому тону хозяина, но сказал только:

– Слушаюсь, милорд, – и вышел из комнаты.

– Прекрасно, – сказал герцог. – Но этого недостаточно. Благодари Бога, что Элсвик живет в нескольких милях от вас. Ты можешь поехать за город к себе и сразу же обратиться к нему. Спроси у него, не согласится ли он обручиться с твоей дочерью или не знает ли какого-нибудь другого достойного джентльмена, который мог бы помочь… Постой! А как же герцог Аилтон?

– Ему она уже отказала, – простонал граф. – Он страшно обиделся. Теперь хочет окрутить какую-то богатую американскую наследницу.

– У тебя очень мало времени, – с тревогой в голосе напомнил Брэдуэлл. – Мы все знаем, что ее величество требует исполнения своих желаний немедленно. А еще лучше заранее!

Герцог улыбнулся, но граф шутки не оценил, ибо был очень взволнован. Подойдя к письменному столу, он сгреб еще не распечатанные конверты и сунул в карман.

Потом он заметил письмо из Шотландии, на которое собирался ответить, когда на его голову свалилось это несчастье, и тоже положил его в карман. Двигался он будто во сне.

– А вдруг Элсвик откажется? – наконец произнес он. – Должен быть еще кто-нибудь. Я буду умолять… на коленях… ради дочери.

– Я больше никого не знаю, – прямо заявил герцог. – Тебе не хуже моего известно, как все лебезят перед ее величеством. Мало кто из тех, кого мы считаем друзьями, станет помогать нам в таком положении. И кроме того, нам нужен человек, имеющий такой же вес в обществе, как маркиз, иначе ее величество попросту настоит на отмене помолвки.

Открылась дверь, и дворецкий объявил:

– Карета будет готова через полчаса, милорд. Леди Лавине я сообщил, она собирается.

Когда дворецкий закрыл за собой дверь, герцог встал с дивана и сказал:

– Я бы хотел еще чем-нибудь тебе помочь, Эдвард, ведь ты всегда был мне добрым другом, но – увы! – ничего лучше помолвки с Элсвиком предложить не могу.

– Черт возьми! – воскликнул граф. – Никто не заставит мою дочь пойти на это! После того как я потерял жену, она – все, что у меня осталось.

Тут дверь отворилась и в комнату вошла леди Лавина.

Это была милая девушка высокого роста, в утонченных чертах лица которой чувствовались сила и твердость характера. Огромные голубые глаза могли не только светиться теплом, но и гореть гневом, а в споре она за словом в карман не лезла.

Одних мужчин отпугивал ее характер, другие видели в нем особую прелесть.

Герцогу показалось, что выглядела она даже прелестнее, чем при прошлой встрече.

Длинные волосы ее блестели от солнечного света, проникавшего в комнату через окна; она подняла миловидное лицо, поцеловала отца и спросила:

– Что происходит, папа? Зачем нам нужно ехать за город? К чему такая спешка? Вчера ты говорил, что нам еще недели две можно оставаться дома. Да и потом, сегодня же у нас обед с О’Доннелами.

– Я знаю, – ответил ей отец, – но герцог принес дурные вести… Лучше пусть он сам тебе расскажет.

Лавина повернулась к герцогу.

– Дядя Бертрам, что случилось?

– Я приехал, чтобы предупредить вашего отца. Вы в большой опасности.

– Я? В опасности?! – воскликнула Лавина. – Как это понимать?

– Королева хочет послать на Балканы очередную невесту, – пояснил герцог. – И она хочет, чтобы это были вы.

Лавина звонко рассмеялась:

– Я знаю, вы шутите. Я же не принадлежу к монаршему роду.

– Прабабушка ее величества имела родственные связи с вашими предками. Для нее этого достаточно.

Лавина ахнула:

– Но об этом все давно знают, и до сих пор никто не вспоминал!

– До сих пор вы были не нужны королеве, – пояснил Брэдуэлл.

– Она хочет, чтобы я вышла замуж… за кого?

– За принца Станислава из Кадратца. Это крайне неприятный тип. Пьет, непредсказуем, бывает жесток. И еще, насколько я знаю, он не моется.

Лавина содрогнулась.

– Я бы никогда не смогла выйти за человека, который не моется.

– Разумеется, – согласился герцог. – Поэтому нам пришлось придумать план спасения. Лучше всего, если вы будете обручены с другим человеком и ваш жених будет достаточно знатен и серьезно настроен. Тогда даже королева ничего не сможет с этим сделать.

– Мой жених? Какой жених?

– Маркиз Элсвик, – помедлив, сообщил Бертрам Брэдуэлл. – Остается только надеяться, что он согласится сделать вид, будто вы с ним обручены, и ждать, пока королева не найдет другую невесту.

– Маркиз Элсвик! – ошеломленно повторила Лавина. – Нет. Кто угодно, только не он.

– Я знаю, его считают очень неприятным человеком… – начал герцог.

– И заслуженно! – вставила Лавина.

– Ты встречалась с ним, моя дорогая? – с удивлением спросил ее отец. – Ты мне не рассказывала.

– Я бы не назвала это встречей, папа. Случилось это три года назад, когда я навещала Брейсвеллов. Он как-то вечером зашел к ним.

– Вот как! – воскликнул герцог. – Не слыхал, чтобы он к кому-нибудь ходил в гости.

– Я слышал, лорд Брейсвелл задолжал ему крупную сумму, – заметил граф.

– Вот оно что. Тогда понятно, – сказал герцог. – И что же, моя дорогая Лавина, вы нашли Элсвика холодным и отталкивающим?

– Думаю, так полагает большинство из тех, кто с ним встречался, – сдержанно произнесла девушка.

– Но это не должно останавливать вас. Вам нужна его помощь.

– Но захочет ли он помочь мне? Я слышала рассказы о том, насколько маркиз Элсвик не любит женщин, и наверняка он не захочет на мне жениться.

– Ни о какой женитьбе речь не идет, – заверил ее Брэдуэлл. – Ему нужно всего лишь сказать, что он помолвлен с вами. А потом, когда все уляжется, вы поблагодарите маркиза за помощь и расторгнете помолвку по обоюдному согласию.

Лавина прижала ладони к щекам.

– О, папа, ты должен спасти меня! Я не хочу покидать тебя. Неужели из этого может что-то выйти?

– Должно выйти, – мрачно проронил граф. – Вот почему нам нужно уехать как можно скорее, пока не явился посыльный от ее величества.

Лавина вскрикнула:

– О да! Едем сейчас же.

Вдруг она повернулась и обняла герцога.

– Спасибо вам за все, дядя Бертрам.

Граф тоже подошел к другу и пожал ему руку.

– Мы перед тобой в неоплатном долгу, – искренне сказал он. – Тысячу раз спасибо тебе за то, что предупредил нас. Если ее величество спросит, где мы, скажи…

– Господи боже, мой дорогой друг! – встревожился герцог. – Я не скажу ни слова. Стоит ей только заподозрить, что я хоть что-то знаю, на этом жизнь моя закончится. – Потом, подмигнув им обоим, он добавил: – И тем не менее я буду сообщать вам обо всем, что происходит во дворце, когда вернусь в Виндзор.

– Передать не могу, как я тебе благодарен, – повторил граф.

– Я тоже, – вставила Лавина. Она обняла Брэдуэлла за плечи и поцеловала в щеку. – Если вы меня спасете, я буду благодарить вас и любить так, как никого еще не любила.

Герцог улыбнулся.

– Ваш отец был чрезвычайно добр ко мне в прошлом, и мне всегда хотелось, чтобы вы были счастливы, – сказал он. – Если вам хоть что-то будет нужно, только скажите. В любое время.

– Какой же вы славный. – Лавина снова поцеловала его в щеку.

Потом она выбежала в зал, надела пальто, которое дворецкий уже держал в руках, после чего бросилась во двор и села в карету, где к ней присоединился отец.

Через какую-то минуту они отправились в путь.

– Спаслись, – выдохнула Лавина. – Но только на время. Папа, надо что-то делать. Ты должен спасти меня!

Граф обнял дочь за плечи и крепко прижал к себе. Брови его сдвинулись, взгляд стал решительным.

* * *

Из Лондона до Рингвуд-Мэнора в Оксфордшире путь был неблизкий, и у Лавины было достаточно времени, чтобы подумать.

Отцу о своей встрече с лордом Элсвиком она рассказала правду, только не всю.

Три года назад она, семнадцатилетняя, как раз собиралась впервые выйти в лондонский свет. Поскольку матери у нее не было, леди Брейсвелл согласилась помочь ей в этом, и вечером накануне бала Лавина наведалась к Брейсвеллам в их лондонский дом, чтобы навести глянец.

Брейсвеллы дали ей несколько импровизированных уроков танцев, «чтобы вы поняли, что и как, когда станете débutante»[1], как выразилась ее добрая покровительница. Многочисленные отпрыски Брейсвеллов пригласили своих друзей, и все вместе они очень весело проводили время.

Вдруг в разгар вечеринки, когда все танцевали, дворецкий объявил, что пришел лорд Элсвик.

При первом же взгляде на него Лавина поразилась романтической красоте и печальному виду молодого человека. Высокий, темноволосый; благородный лоб венчал точеные черты лица – он как будто сошел со страниц романа.

Лорда Элсвика провели прямо в кабинет хозяина дома, и Лавина успела увидеть его только мельком, но он произвел на нее огромное впечатление.

Через несколько минут танцы ненадолго прекратились, чтобы молодые люди могли выпить лимонада, и Лавина решила пошептаться с юной леди Элен Брейсвелл.

– Правда, он красавец? – захихикала Элен.

– По-моему, он похож на Чайльд Гарольда, – выдохнула Лавина.

Она знала, что Элен поймет ее, потому что они вместе вздыхали над книгой лорда Байрона о пресыщенном жизнью герое-изгнаннике. В поэме из четырех песен Чайльд Гарольд путешествует по свету и попадает в разные экзотические места, изнывая от скуки и уныния. Преследуемый роком, он ищет спасения в красоте. Мир манит его своими радостями, и он принимает их с полуулыбкой человека, мужественно терпящего боль.

Брат Элен, школьник, презрительно фыркнул:

– Чайльд Гарольд? Этот шут только и делает, что слезы льет да себя жалеет, – после чего был тут же изгнан негодующе кричащими девушками.

Особенно рассердилась Лавина. «Как, – возбужденно думала она, – можно отзываться о прекрасном мученике Гарольде подобным образом?!»

Гарольд преследовал Лавину в ночных снах и не покидал ее воспаленного воображения днем. У нее даже не возникало сомнений, что, оказавшись в обществе, она не найдет там никого, кто мог бы сравниться с этой романтической фигурой.

А потом дверь отворилась, и «Гарольд» появился собственной персоной. Бледный, с глазами, полными скорби, он прошествовал в кабинет хозяина мимо толпы плебеев.

Лавина вдруг увидела в коротком поклоне, который он отвесил леди Брейсвелл, с трудом сдерживаемые чувства, а в том безразличии, с которым окинул взглядом танцующих, – тщательно скрываемую муку.

«Ах, – подумала она, охваченная душевным волнением, свойственным семнадцатилетним, – подобные удовольствия не для него. Они не залечат тайную рану, которая омрачает его жизнь».

Что за тайная рана терзала его, она не догадывалась, но, когда Элен шепнула, что невеста сбежала от него в день свадьбы, все встало на свои места.

Танцы продолжились. Делая па, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, Лавина старалась не упускать из виду дверь, через которую он должен был выйти после разговора с лордом Брейсвеллом.

Она знала, что должно случиться, когда он появится: леди Брейсвелл пригласит его присоединиться к импровизированному балу, и он неохотно согласится. Потом он увидит ее и обомлеет, и небесное озарение снизойдет на него. Они будут долго смотреть в глаза друг другу, чувствуя, что их судьба решена.

Он забудет бессердечную женщину, которая бросила его, и отныне будет думать только о ней, о Лавине.

Это показалось ей настолько чудесным, что шаг ее стал пружинистым и она запорхала по залу. Остальные молодые танцоры, глядя на нее, остановились, и даже ее партнер отступил, давая ей возможность танцевать одной.

Не замечая ничего, кроме своей радости, она восторженно кружилась, и на какой-то восхитительный миг весь мир стал принадлежать только ей и ее безраздельному счастью.

Музыка замедлилась, потом стихла, и она присела в глубоком реверансе под рукоплескания остальных молодых людей. Подняв голову, она наткнулась на прямой взгляд лорда Элсвика.

Да, он смотрел на нее в упор, но вид у него был какой-то отсутствующий. С юношеской убежденностью она истолковала это в свою пользу. Совершенно очевидно, что он потрясен ее красотой и грациозностью.

Леди Брейсвелл начала что-то говорить ему, улыбаясь и показывая на молодежь. Лавина подошла чуть ближе, чтобы получше рассмотреть лорда.

Но тот пожал плечами, повернулся, и до нее долетели страшные слова:

– Моя дорогая Джемайма, у меня есть дела поважнее, чем забавляться с детьми.

Сейчас, с высоты своих двадцати лет, Лавина понимала, что если это и было оскорблением, то очень незначительным. Однако поскольку она тогда была ребенком, – по крайней мере, считалась таковым, – для ее чувств это стало настоящим ударом. Она отметила, что запыхалась, что волосы у нее растрепались, а щеки раскраснелись. Она вела себя как невоспитанная девчонка, а теперь еще и выглядела ей под стать.

О господи! О ужас!

Хуже того: у себя за спиной она услышала смешки.

Лавина, как любая красавица, уже успела обзавестись соперницами. То были девушки ее возраста, которые поддерживали с ней дружбу, но страшно завидовали и в тайне ждали какой-нибудь ее неудачи. Теперь у них появился повод посмеяться над ней. В ту ночь, рыдая в подушку, она дала себе слово, что никогда, никогда не простит лорда Элсвика.

Теперь же, сидя в карете и собираясь просить его о помощи, она подумала, что ей все же придется его простить. Она была готова на все, только бы не выходить замуж за принца Станислава.

И все же ей очень хотелось бы обратиться сейчас не к лорду Элсвику, а к кому-нибудь другому.