Читать книгу Оттенки страсти - Барбара Картленд - Страница 4

Солнце пробивалось сквозь плотно задернутые шелковые шторы, и все в комнате утопало в золотом мареве. Крохотные часики, расписанные эмалью, мерно тикали на прикроватном столике, нарушая тишину спальни. Но вот прямо под окном, на проезжей части улицы, громко просигналило такси, и этот резкий звук, ударившись о горячий асфальт, полетел вверх, будоража тех, кто еще нежился в кровати. Мона слегка вздохнула во сне, перевернулась на спину и проснулась. Некоторое время она просто лежала, бездумно разглядывая комнату и приходя в себя после крепкого сна, а потом, бросив взгляд на часики, позвонила в колокольчик. В ожидании завтрака она опять начала перебирать события минувшей ночи.

Обычно по утрам людям свойственно трезвомыслие. Вот и Мона с некоторым удивлением и даже с изумлением вспоминала свои взбалмошные похождения. То, что ночью представлялось ей лишь невинной забавой и веселым приключением, сейчас, при свете дня, выглядело глупейшей выходкой, если не сказать больше. Вот уж действительно, завтрак придуман не для романтиков. Романтизм, точно нежный цветок, сразу увядает, соприкоснувшись с прозой бытия. Да и о какой романтике можно толковать, разглядывая тарелку с овсянкой или запихивая в рот яичницу с беконом? Как известно, на сытый желудок о высокой поэзии не потолкуешь. Какое счастье, что вчера ее никто не видел!

Мона содрогнулась, представив себе, как бы отозвалась о ее поступке мать, узнай она о ночной вылазке дочери за город. И тут же пулей пронеслась в голове еще одна мысль.

– А о чем, интересно, он думает сейчас? – беззвучно прошептала она, чувствуя, как кровь прихлынула к щекам.

Нет, она действительно сумасшедшая! Подумать только! Решиться на столь безумную авантюру. И все же это было прекрасно. Великолепный восход солнца, необыкновенно обходительный и учтивый кавалер, пожалуй, только эти два обстоятельства с легкостью перевесят любые неприятные последствия, которые может повлечь ее ночное приключение. Но бог даст, все обойдется без последствий. Да и с молодым человеком она, судя по всему, встретится не скоро. К тому времени события ночной поездки за город немного забудутся, чувство неловкости пройдет, и она сможет без смущения посмотреть ему в глаза. Нет, она решительно не собирается ни о чем жалеть!

Мона сладко зевнула и протянула руку к столику, чтобы взять ежедневник. В нем она старательно отмечала наиболее важные дела на грядущий день. Примерки у портних, скучные, но обязательные визиты к родственникам, что еще? Запись на время пятичасового чая заставила ее слегка нахмуриться. «Встреча с Сэлли и Чарльзом в ресторане отеля «Карлтон».

Сэлли и Чарльз. Странно, но эти два имени, стоящие рядом, вызвали у нее неприятное чувство. Почему? Они ведь видятся с Сэлли почти каждый день, то у них на Белгрейв-сквер, то в роскошном особняке на Парк-Лейн, который мистер Катс специально снял для своей семьи на время летнего сезона. Подруги делились друг с другом буквально всем: как прошел вчерашний бал, с кем познакомились накануне вечером, чье еще сердце брошено к их ногам. Обычно все эти разговоры происходили за ланчем или за чашечкой вечернего чая. Но если по каким-то причинам ланч и чай предназначались для встреч с другими людьми, тогда обязательная совместная прогулка по городу с двенадцати до часу дня. В это время со знанием дела прочесывались дорогие магазины на Роу-стрит, после чего следовало неизменное мороженое и кофе для восстановления сил в знаменитом кафе-мороженом на Белгрейв-сквер под названием «У Гантса».

Мона заметила, что в последнее время Сэлли просто сгорает от желания бывать у них в доме каждый день. От ее зоркого взгляда не ускользнула и еще одна деталь: всякий раз, когда на пороге появляется Сэлли, в холле уже обязательно торчит Чарльз. И тут же начинает с энтузиазмом предлагать девушкам свои услуги чичероне, обещая сопровождать барышень хоть на край света. А недавно она и вовсе попала в очень неловкую ситуацию. Лакей сообщил, что звонит мисс Катс. Мона вихрем помчалась к телефону, но, взяв трубку, услышала на другом конце: «Это ты, дорогой Чарльз?» Потом, конечно, последовали объяснения. Дескать, она просто ослышалась, и все такое. Но все это показалось Моне весьма подозрительным.

– Хотя с какой стати я должна переживать за них? – задалась она резонным вопросом.

Что плохого, что ее лучшая подруга влюбилась в ее брата? О таком можно только мечтать. Но как ни уговаривала себя Мона, роман Сэлли с Чарльзом скорее огорчал, чем радовал. Сэлли еще совсем ребенок, думала она с тревогой. Все ее чувства и переживания мгновенно отражаются у нее на лице. Девушка еще не научилась контролировать себя, она слишком порывиста, слишком импульсивна, легко влюбляется и так же легко переходит от любви к ненависти. К тому же она просто не умеет различать полутона и оттенки человеческих эмоций. Для нее черное – это черное, а белое – белое. Да, у ее подруги золотое сердце, но в сочетании с бешеным темпераментом получается гремучая смесь. В этом мире Сэлли интересуют только люди. Она равнодушна к искусствам, не любит музыку, слепа и глуха ко всем тем проявлениям красоты, которыми полон окружающий мир. До сих пор все ее эмоции были так или иначе связаны не с абстрактными переживаниями, не с игрой воображения, а с вполне конкретными людьми из плоти и крови. И вряд ли кто-то сможет остановить Сэлли, когда она кого-то полюбит. Она, с ее напором, с рано проснувшейся чувственностью, сметет на своем пути любого. Ее не удержат никакие препоны, никакие условности и соображения морали. Но вот чего нет в характере Сэлли, так это хитрости и коварства. Интриговать, строить козни, плести хитроумные сети – это не в ее натуре. Сэлли привыкла идти к цели прямым путем, идти и получать то, чего ей хочется. Чисто американская напористость в сочетании с сильной волей всегда помогали и помогают ей добиваться желаемого. Искренняя и прямодушная, Сэлли и в других людях не замечает лицемерия. Про таких людей обычно говорят, что они готовы видеть друга в любой собаке, пока та не укусит.

Увы-увы! Чарльз, обворожительный Ромео, успевший вскружить головы уже не одному десятку Джульетт, был совсем не таков, каким он рисовался Сэлли в ее розовых мечтах, ослепленной своими чувствами к молодому человеку, и Мона хорошо это понимала. Как легко можно погубить полураскрытый бутон нежнейших чувств, бездумно сорвав его бесцеремонной рукой.

Но Чарльз всегда слишком занят собой, чтобы думать о других. Едва ли он, глядя на Сэлли, отдает себе отчет в том, какое счастье само плывет ему в руки. О, эта дивная переходная пора, когда девочка, еще вчера неловкий подросток, вдруг начинает ощущать себя взрослой, и в душе юной девушки внезапно просыпается женщина. И вот уже холодный бутон белой розы начинает наливаться пурпурными красками вспыхнувших чувств и желаний. Ах, многие мужчины отдали бы душу за первую любовь такой девушки. Но только не Чарльз! Для него Сэлли – лишь еще одна пара свежих глаз, с обожанием следящих за каждым его шагом. Это алые губки, пока еще не целованные никем, это пылкий восторг слушательницы его бесконечных историй, готовой аплодировать любому его слову. Да, сейчас он увлечен Сэлли. Но что будет завтра, когда на горизонте замаячит новое увлечение, и вчерашняя фаворитка будет низвержена со своего трона?

Что касается брака, то отношение Чарльза к институту семьи всегда было и осталось резко отрицательным. По его мнению, сверкающие узы Гименея слишком скоро превращаются в тусклые стальные оковы, которые не снять и не разорвать. Так что ни о какой свадьбе не может быть и речи. А потому Мона мучилась в полной неопределенности, не зная, что ей делать и как помешать нежелательному развитию событий. Да и как она может помешать? Наверняка Чарльза только позабавят ее усилия расстроить его роман с Сэлли. Он будет откровенно потешаться, наблюдая с полупрезрительной улыбкой за ее неловкими попытками. А Сэлли с ее буйным темпераментом, та и вообще ни перед чем не остановится, когда узнает о намерении подруги разлучить ее с Чарльзом. Пусть рушится мир, но торжествует любовь. Так, кажется, говорят классики. Вот и Сэлли с легкостью пожертвует дружбой с Моной, не задумываясь о последствиях.

Все еще поглощенная невеселыми мыслями, Мона медленно оделась, выбрав в качестве наряда бледно-голубое платье и шляпу с широкими полями. Спустившись вниз, она кликнула своего песика, приглашая его на прогулку в парк. Породистый терьер по кличке Вогс (подарок отца ей на день рождения, сделанный задним числом), еще совсем щенок, мягкий, пушистый, толстенький. Очень забавное создание, но большой проказник. Его самая большая страсть – кожаная обувь, преимущественно та, что на ногах у гостей. Перед таким искушением песик просто не может устоять, и всякий раз изумленные гости лишь в немом бешенстве рассматривают изжеванные останки того, что еще час тому назад было роскошной парой туфель ручной работы. При этом виновник, на морде которого написано сплошное удовольствие, будет оживленно прыгать у ног, словно ожидая очередной порции лакомства за свою проделку. И что с ним станешь после этого делать? Злость улетучивается от одного только взгляда на этого невинного шалуна, и все в итоге кончается общим смехом. После чего щенок с гордым видом начинает носиться как угорелый по всем комнатам, громко лаять, оживленно махать хвостом, словно приглашая всех засвидетельствовать, что в этом доме живет чрезвычайно умный пес.

Хотя щенок был подарен Моне сравнительно недавно, он уже успел крепко привязаться к хозяйке и просто обожал ее. Только она могла успокоить расходившегося шалуна всего двумя словами: «Вогс, перестань!» И песик тут же пристыженно поджимал хвост, ложился на пузико и с самым удрученным выражением подползал к Моне, вымаливая прощение. Ну, а уж стоило ей произнести одно слово «Прогулка!», и весь дом буквально сотрясался от неуемных восторгов малыша.

Вот и сегодня после обязательной порции радостного визга, громкого лая, целой серии прыжков и кульбитов они наконец вышли на улицу и направились в сторону Роу-стрит. Несмотря на сравнительно ранний час, улицы были запружены народом. От раскаленного асфальта несло жаром, и было трудно дышать. А потому упоительная прохлада тенистых уголков Гайд-парка показалась Моне настоящим раем. Они с Вогсом постарались побыстрее прошмыгнуть мимо Гайд-парк-корнер, самого оживленного и шумного перекрестка в Лондоне. Здесь всегда царит толчея, а в открытых кафе полно разодетых в пух и прах мужчин и женщин, громким полушепотом комментирующих все, что попадает в их поле зрения. Ненависть, зависть, злоба – вот что обычно читается на их ухоженных лицах, изрядно сдобренных косметикой. Все скамейки на центральных аллеях парка тоже были заняты, но чуть дальше, прямо напротив штаб-квартиры Королевской конной гвардии, целые ряды зеленых скамеек уже стояли полупустыми. Лишь на некоторых восседали няни с младенцами, да кое-где маячила одинокая фигура бездомного, наслаждавшегося сиестой на свежем воздухе.

Мона тоже устроилась на одной из пустующих скамеек, решив сделать короткую передышку. Вогс весело носился вокруг, внимательно изучая каждого прохожего, оказавшегося рядом. Между деревьями поблескивала серебристая гладь озера Серпантин. Оттуда доносились громкие голоса мальчишек, весело барахтающихся в прохладной воде, разбрасывая вокруг себя целые фонтаны брызг. Несколько ребят сгрудились на берегу, наблюдая за старшими братьями, демонстрировавшими искусство настоящего взрослого плавания. Откуда-то издалека долетал едва слышный гул городского транспорта, скорее, похожий на урчание сытого кота после сытной трапезы. Но здесь, в тиши парка, эти звуки совсем не раздражали, как не раздражало жужжание пчел и прочих насекомых, которые роились в тени деревьев.

Вниз по Роу-стрит медленно проследовал всадник на необыкновенно красивой лошади. Мона, одинаково любившая все живое и восхищавшаяся всеми животными на свете, тут же принялась с восторгом рассматривать лошадь: красавица гнедая с гордо посаженной головой и с прекрасной выездкой. Всадник был достоин своей лошади. Молодой человек держался в седле не просто уверенно, но с раскованной легкостью и изяществом. Моне даже показалось, что он ей знаком. Но, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что ошиблась. Так часто бывает, когда, встречаясь с незнакомцем, мы испытываем странное чувство узнаваемости, будто уже видели его где-то раньше. Заметив пристальный взгляд девушки, молодой человек тоже посмотрел прямо на нее. И Мона даже успела различить серый цвет глаз, красивый ровный загар на приятном лице, безошибочно сообщавшем каждому о хорошем происхождении и весьма безбедном существовании. На какую-то долю секунды их взгляды встретились, но Мона тут же отвернулась.

Иное дело Вогс. По каким-то лишь одному ему понятным причинам он моментально воспылал жуткой неприязнью к чужой лошади, посмевшей привлечь внимание хозяйки. Издав злобный рык, он с лаем набросился на нее сзади, норовя укусить за ногу. Лошадь, пораженная подобной бесцеремонностью, сперва резко рванула вперед, но, остановленная твердой рукой всадника, замерла на месте, а уже в следующее мгновение лягнула обидчика обеими ногами сразу. Мона издала крик ужаса, увидев, как ее любимец взлетел в воздух и тут же упал вниз, бездыханно распростершись на земле. Она пулей переметнулась через низкие перила ограды и подхватила Вогса на руки. Молодой человек тоже быстро спешился и подбежал к ней. Он начал бережно ощупывать безвольное тельце щенка и через пару минут с улыбкой облегчения доложил Моне:

– Слава богу, никаких переломов! Бедняга! Он просто в шоке. К тому же удар его слегка оглушил.

При последних словах терьер открыл глаза, слабо вильнул хвостиком и даже попытался лизнуть Моне руку.

– Мне очень жаль, что так вышло, – сказал незнакомец сокрушенно.

И по его интонации Мона поняла, что ему действительно очень жаль, хотя его вины в случившемся, разумеется, не было.

Она тоже улыбнулась ему в ответ, давая понять, что извинения приняты.

– Как вы думаете, стоит показать малыша ветеринару? – спросила она.

– По правде сказать, думаю, в этом нет особой нужды. С этим забиякой все будет в полном порядке, уверен. Но, если позволите, я с радостью доставлю вас обоих домой. Это – самое малое, что я могу сделать в сложившихся обстоятельствах, чтобы загладить свою вину.

– Благодарю вас. С удовольствием, – просто ответила Мона, и они довольно странной компанией (Мона, все еще держа на руках потрясенного Вогса, молодой человек со своей красавицей лошадью под уздцы) медленно пошли в сторону Альберт-Гейт, где под деревьями стоял спортивный «Бентли». Возле машины их дожидался грум, чтобы забрать лошадь. Мона уселась на переднее сиденье.

– Куда едем? – коротко поинтересовался у нее водитель и, услышав адрес, не удержался от удивленного возгласа. – Да вы, наверное, дочь леди Вивьен! Надо же! Какое поразительное совпадение! А я сегодня приглашен к вам на ланч. Ваша матушка прислала мне приглашение еще несколько недель назад, любезно пообещав предоставить возможность встретиться с американским послом.

– Как забавно! – рассмеялась Мона. – Получается, мы познакомились несколько преждевременно. Тогда отложим до полудня наше официальное представление друг другу.

– Но вы, я надеюсь, не держите на меня зла? – умоляющим тоном спросил молодой человек. – Мне невыносима мысль, что вы затаили в сердце обиду, и мне придется сидеть за одним столом с девушкой, в глазах которой я буду читать откровенную неприязнь.

– Никакой обиды! – заверила его Мона. – Правда, Вогс?

Щенок, удобно устроившись у нее на коленях, тут же сделал слабую попытку лизнуть руку водителя. Машина затормозила возле дверей дома Вивьенов.

– Итак, до скорой встречи! – улыбнулся Моне молодой человек, помогая ей выйти. – Мне надо спешить, чтобы успеть переодеться к ланчу.

Машина стремительно сорвалась с места и исчезла. Мона медленно побрела в дом. С Вогсом на руках она стала подниматься по лестнице к себе в комнату, но вдруг остановилась и сказала вслух, с явным укором в свой адрес:

– А все же нужно было спросить его имя. Что-то мне в последнее время везет на встречи с незнакомцами. И оба такие красавцы!

Так все же сероглазый или кареглазый, размышляла она, тоже занявшись переодеванием к ланчу. Серые глаза, как известно, внушают доверие. Вне всякого сомнения, обладатель этих глаз – надежный и честный человек. Но что делать с незабываемым прощальным поцелуем? Мона почувствовала, что краска снова приливает к ее лицу.

– И все же я очень рада, что хозяин этой великолепной гнедой будет сегодня у нас за ланчем! – проговорила она вслух и добавила мысленно: «Вот только…»

Дальнейшее было понятно без слов.