Читать книгу Дом без отходов: как сделать жизнь проще и не покупать мусор - Беа Джонсон - Страница 3

Недавно все было совсем иначе: я была хозяйкой дома площадью три тысячи квадратных футов, двух машин, четырех столов и двадцати шести стульев. За неделю мы собирали полный мусорный бак в шестьдесят четыре галлона.

Сегодня вещей у меня куда меньше, но чувствую я себя богаче. И мне не нужно больше выносить мусор!

Все изменилось несколько лет назад. Нет, мой большой дом не сгорел, а я не ушла в буддистский монастырь.

Вот моя история.

Я росла во Франции, в Провансе, в типовом доме на окраине: это и не папино детство на маленькой ферме, и не мамино – на французской военной базе в Германии. Но мой папа всегда старался, чтобы его пригородный участок приносил как можно больше. В теплые месяцы все свободное время он проводил в саду, в поте лица трудясь над грядками с овощами, как и подобает человеку сельского происхождения. Зимой он перебирался в гараж, к полкам с гайками, болтами, шурупами и деталями. Перебирать, чинить и оживлять старые механизмы было его главной страстью. Он был (и остается) человеком, который не раздумывая остановится в пути, заметив брошенный на обочине пылесос, приемник, телевизор или стиральную машину. Если вещь можно починить, он закидывает ее в багажник, везет домой, долго там перебирает, и каким-то чудом она снова начинает работать. Он умеет чинить даже перегоревшие лампочки! Мой папа – очень талантливый человек, что не редкость для Прованса. Многие во французской глубинке наделены этим особым умением продлевать жизнь домашним вещам. Помню, как-то раз в детстве папа сделал ловушку для улиток из барабана старой стиральной машины, а в ее опустевшем корпусе я устроила себе домик – довольно тесный и душный, но все-таки.

В детстве наш дом казался мне воплощением «Маленького домика в прериях»[1] (я с фанатичным постоянством смотрела все серии). И хотя мы жили вблизи города и помощи по хозяйству от нас с братьями было куда меньше, чем от младших Инглзов – брат так вообще боялся губки для посуды как огня, – папа действительно мог смастерить все что угодно, а мама блестяще вела хозяйство на весьма скромные средства. Каждый день у нас были обед и ужин из трех блюд, а мама, как и мать Лоры Инглз, проводила дни на церковных службах, за готовкой, уборкой, глажкой, рукоделием и сезонным консервированием. По четвергам она отправлялась на фермерский рынок в поисках недорогих пряжи и ткани. После школы я помогала ей чертить выкройки и наблюдала, как лоскутки превращаются в замысловатые наряды. А потом у себя в комнате пыталась повторить мамины приемы, когда шила обновки для Барби из старых чулок и обрезков марли, которую родители приносили из пункта переливания крови. В двенадцать я сшила первое платье, а в тринадцать связала первый свитер.

Если не считать эпизодических стычек между детьми, наша жизнь была вполне мирной. Мы с братьями просто не замечали родительских размолвок, которые рано или поздно должны были привести к болезненному разводу. В восемнадцать, устав от скандалов в семье и нехватки денег, я уехала на год в Калифорнию, чтобы поработать няней по программе аи pair. Тогда я даже не подозревала, что за этот год успею влюбиться в мужчину своей мечты, а потом и выйти за него замуж. Хотя Скотт и не был мускулистым серфером, о каких мечтали все французские девочки, с ним я обрела понимание и душевный покой, которых мне так не хватало раньше. Вместе мы путешествовали, жили в разных странах, пока я, наконец, не поняла, что жду ребенка. Тогда мое упорное желание стать идеальной американской домохозяйкой привело нас обратно в США.