Читать книгу Мой стокгольмский синдром - Бекки Чейз - Страница 4

Возле барака прямо на земле сидела обессиленная Лайла. Ее привел егерь в куртке из светлой замши и теперь возвышался рядом, ожидая, пока полька поднимется. Ее одежда насквозь промокла и прилипла к телу, но это лишь подчеркивало стройную фигуру.

– Трэнди бой, ты тут корни пустить собрался? – язвительно поинтересовался Джейсон, снова подтолкнув меня вперед. – Или просто ждешь, пока твоя рыжая сдохнет?

Забавная кличка, машинально отметила я. Трэнди бой. Стиляга. Прозвище ему подходило – с аккуратной прической и кожаными перчатками он выглядел в лесу совершенно неуместно. Схватив Лайлу за шиворот, егерь рывком поставил ее на ноги. Справа от меня из зарослей показался один из охотников, самый противный – ковбой. Вслед за ним, прихрамывая, вышла Снежана в порванной майке и с размазанным макияжем.

– Эй ты, с упругой попкой! – толстяк плотоядно наблюдал за Лайлой, а когда она подняла на него заплаканные глаза, послал ей воздушный поцелуй и пообещал, потеребив себя за яйца: – Ты моя следующая.

Лайла зашлась в истерике, и Стиляге пришлось практически втащить ее в барак. Снежану подгонял патлатый егерь в длинном плаще с засаленными рукавами. Такое ощущение, что последний раз он мылся месяц назад, если, конечно, вообще умеет мыться.

– Изгой, ты ее под кустами валял?

– Она не в моем вкусе, – хмыкнул грязноволосый, оценив шутку Джейсона. – Это Стю ее разукрасил.

Услышав свое имя, ковбой довольно заржал.

– Ты ее отпустил или она сбежала? – Джейсон переводил взгляд со Стю на Снежану, словно пытался представить, как вообще можно было упустить такую примитивную цель.

– Для первого раза мне хватило ее аванса.

– Хочешь, видео подкину? – хохотнул Изгой. – Будешь вспоминать долгими унылыми вечерами.

Ковбой кивнул и снова мерзко захохотал.

– Как тебе удалось? – все еще не понимая, спросила я у Снежаны по‑русски.

– Орально, – огрызнулась она.

– Что? – ахнула я, не веря собственным ушам. – Ты ему…

– …отсосала, – фыркнула Снежана. И, восприняв мое молчание как интерес, заносчиво добавила: – Ему понравилось, и он меня отпустил. Правда, сказал, что в следующий раз мне придется придумать что‑то пооригинальнее.

Брезгливость на моем лице взбесила Снежану.

– А ты бы что сделала, праведница хренова? Сдохла бы, но в рот не взяла?

Справедливый упрек. Я понятия не имею, что бы сделала для спасения жизни.

В бараке оказалось, что мы последние – остальных участников уже привели и приковали к стенам. Вот для чего нужны скобы! Кровать можно сдвинуть с места или разобрать и избавиться от наручника. А вырвать металл из бревна уже сложнее. Джейсон проверил, плотно ли держится мой новый браслет, провернув его на запястье. На коже остались царапины, но я сдержала стон. Едва за егерями закрылась дверь, я проверила длину цепи – она позволяла свободно перемещаться до туалета. Осмотрев барак, я подсчитала потери. Убили отца Дайе, самого сильного из нигерийцев. Его жена рыдала, обнявшись с дочерью. Сын сидел рядом без единой слезинки в глазах, но с серым от горя лицом. Мулата‑одиночку с огромными бицепсами никто не оплакивал. Оставшиеся два брата Альвареса поминали третьего, кажется, Хосе. А еще убили вторую польку. Лайла выла, уткнувшись в подушку. Всего минус пять, считая застреленного Джейсоном толстяка.

Я опустилась на кровать. Моя сумка с документами и чемодан с одеждой исчезли, как и у остальных. Но о вещах я сейчас переживала меньше всего. Мысль о том, что и я скоро умру, не покидала ни на минуту. Надо найти силы смириться и успокоиться. Рано или поздно все умирают. И меня от них отличает лишь то, что я точно знаю отпущенный срок – до конца охоты остается четыре дня, максимум пять, если охотники будут не слишком удачливы. Вопрос только в том, как умирать? Дать себя убить или сопротивляться до последнего?

Неизвестно, куда бы завели меня депрессивные мысли, наверное, я бы и правда решила подставиться под пулю. Но трое парней у соседних кроватей – очкарик и два его друга: парень с дредами и бородач – развить смирение не дали, с жаром обсуждая обустройство площадки.

– Тут два трейлера со спутниковыми тарелками на крыше, – бурно жестикулировал бородач. – Значит, идет прием сигнала. И камеры чуть ли не на каждом дереве. Уверен, трансляция тоже есть. Не стали бы они снимать это извращение просто так. Мы сможем передать сообщение, если нам удастся подключиться к их сети.

– Не глупи, Барти, – фыркнул парень с дредами. – Нас и близко не подпустят.

– Не время спорить, Йен, – перебил его очкарик. – Давайте просто сопоставим все имеющиеся факты. И придумаем план действий, пока нас не перебили.

– Но в правилах сказано: не меньше пяти мишеней на каждого охотника, – робко вмешался кудрявый парень, явно не из их компании. – То есть двадцать пять. А нас тридцать. Значит, шанс выжить все‑таки есть.

– Ты видишь здесь хоть одного выжившего с прошлой охоты? – отмахнулся от него очкарик. – Или думаешь, что мы первые? Дело явно поставлено на поток. К тому же мы видели их лица. Поверь, нас в живых не оставят. Надо бежать.

– Куда? – фыркнул Йен. – Помнишь, сколько нас сюда везли? До ближайшего населенного пункта миль двести! Ты два месяца будешь выбираться.

– Ты хочешь жить или нет? – Барти ткнул его в плечо. – Или после косяка тебе все равно?

– Заткнитесь, – прошипела я, опуская голову, чтобы с четырех углов не было видно, что это говорю именно я. – Тут везде камеры. А значит, могут быть и микрофоны.

Парни замолчали, а я задумалась. Очкарик во многом прав. Если найти способ задержаться в лесу до темноты, есть шанс перелезть через забор. К тому же я знаю, чего не знают они – тут есть слепая зона, и не факт, что одна. А значит, камеры покрывают не всю территорию. Дорога до барака заняла около получаса. Я прикинула расстояние до забора – примерно два километра. Если умножить на ширину, получится большая площадь. И ее не так просто контролировать. Неожиданно для себя я улыбнулась. Надежда вновь обретала крылья, отстранив мысль о смерти.

– Эй, перестраховщица, – позвал очкарик, не поворачивая ко мне головы. – Побежали завтра в одну сторону, обсудим, кто что видел.

А он сообразительный.

– Хорошо. А здесь больше не разговариваем.

Дверь барака распахнулась от мощного удара ноги, и на пороге появился один из егерей, выглядевший старше остальных, с ехидной ухмылкой. Поверх дырявой футболки без рукавов он нацепил кожаный жилет, местами сильно потертый. Это показуха, или его действительно комары не кусают? Я за ночь расчесала кожу до красноты, а ему хоть бы что. Не говоря ни слова, егерь вошел внутрь и взял на прицел часть присутствующих. Следом показался Изгой и прошел в дальний конец барака, тоже не опуская винтовки. Народ притих, и только Лайла продолжала всхлипывать. Неужели нас сейчас убьют? Оказалось, просто принесли ланч‑боксы с ужином. Два незнакомых охранника сгрудили их прямо на полу под молчаливым контролем Сандры и егерей и под нашими ненавидящими взглядами. Последним втащили пластиковый короб с бутылками воды. Народ потянулся за едой, едва тюремщики скрылись. Я тоже подошла, осторожно переступая через чужие цепи.

– Не спеши есть, – очкарик подал мне ланч‑бокс. – И не пей.

Я кивнула. Есть в лагере врагов опасно. Не зря же от чая нас всех укачало в автобусе. А парень неглуп. Интересно, что он вообще тут делает?

– Я Саймон, – он мотнул головой в сторону друзей: – Это…

– Барти и Йен, я слышала. Я Селина.

Открыв ланч‑бокс, я обнаружила там бутерброд с ветчиной, яйцо вкрутую, яблоко и гречневую кашу. Что ж, на местных деликатесах мы точно не растолстеем. Но хоть с голода не умрем, и на том спасибо. Внимательно изучив скорлупу на предмет проколов, я решила рискнуть и съела яйцо. Саймон осторожно откусил кусок хлеба, а Барти, почти не жуя, проглотил ветчину. Йен с брезгливостью тыкал пластиковой ложкой в кашу.

– Давай ешь, – зашипел на него Саймон. – Нужно же проверить, что здесь напичкано снотворным.

К воде ни один из нас не притронулся. Ближе к ночи разморило лишь Йена, и мы с облегчением доели все, кроме гречки. Воду из‑под крана пить не хотелось, и я приберегла яблоко в качестве единственного источника жидкости.

Ночь прошла в кошмарах, но сны я не запомнила. Все утро мы ждали, что за нами придут. Нервозность витала в воздухе. И лишь в обед, когда принесли очередные ланч‑боксы, Сандра сообщила, что охота продолжится завтра. Отсрочку каждый воспринял по‑разному. Андрей с Лешей, по очереди закрывая друг друга от камер, пытались избавиться от наручников. Третий русский, Егор, как оказалось, бывший военный, мастерил нож из свинченного в туалете куска трубы. Мать Дайе не вставала с кровати, обреченно глядя в потолок. Сын безуспешно уговаривал ее поесть. Лайла продолжала рыдать и забывалась тяжелым сном лишь после очередного глотка воды. Мексиканцы еле слышно перешептывались. Диего и Снежана не вылезали из туалета, и до нас то и дело доносились их громкие стоны. Воистину страх смерти обостряет примитивные инстинкты.

Я и троица студентов Массачусетского технологического университета проводили время с пользой. Йен курил и заунывно пел похабные песни, а мы под этой шумовой завесой делились ценной информацией. Я рассказала про слепые зоны и места, где видела камеры, а Саймон – про солдат, предположительно русских, охраняющих лагерь с одной из сторон. Картина складывалась удручающая – если шоу «крышуют» военные, то проще выбраться из тюрьмы в Гуантанамо, чем из этой красноярской глуши. Опасениями я делиться не стала, надеясь, что американские студенты приняли за солдат простых охранников в камуфляже. Обсудив детали, мы просто поговорили по душам. Оказалось, парни польстились на выигрыш, чтобы заработать деньги на независимое исследование.

– Неужели вас не будут искать? – недоверчиво спросила я.

Все‑таки дядюшка Сэм заботится о своих гражданах, и исчезновение трех американцев на территории России не пройдет незамеченным.

– Однокурсники считают нас фриками, – пожал плечами Йен. – Родных у нас нет.

– А преподаватели? – не сдавалась я.

– Они решат, что мы бросили университет.

Мы немного помолчали.

– Сначала мы хотели отправить одного Саймона, – признался Йен. – Как самого умного. И спортивного, – тут он покраснел, увидев мой скептический взгляд. – Ну, относительно спортивного.

– Но нам предложили участвовать втроем, – перебил его Барти. – И только сейчас мы знаем почему.

– Потому что так вас точно никто не хватится, – понимающе кивнула я.

Но я‑то не фрик! Меня будут искать. Как минимум Вика. Скорее всего, она уже закидала меня сообщениями. И, когда я не отвечу, подруга начнет звонить на шоу. Сначала ее будут кормить обещаниями, что я перезвоню после окончания состязаний, прикрываясь политикой конфиденциальности. Потом она захочет приехать, но проследить мой маршрут после аэропорта Красноярска нереально. Если же Вика проявит излишнее рвение и преуспеет в поисках, то ее и Серегу тоже убьют. Ну а их родственники дальше программы «Жди меня» не сунутся. Организаторы шоу все точно просчитали, выбирая людей из небольших городов, преимущественно одиноких и неприметных, и приглашая их целыми семьями. Чувствовать себя одной из них было весьма тоскливо. Но рефлексировать мне не дал Йен, попытавшийся на правах друга угостить меня косяком. Я упрямо отнекивалась, а он не унимался и корчил рожи.

– Это лучший антидепрессант, поверь, – сводя глаза, говорил он. – Видишь, как меня расслабило?

От его гримас пробрало даже Лешу – он громко фыркнул. Но тут же стушевался от сурового взгляда отца.

Свет в бараке погасили, и я различала лица парней благодаря зажженному концу самокрутки. Саймон близоруко щурился, Барти улыбался, то и дело хихикая, а Йен уставился в одну точку. Отличная собралась компания – депрессирующая русская и три накурившихся американских фрика.

Йен вырубился прямо на полу, не выпуская косяка из рук. Саймон и Барти, давясь от смеха, протащили его к кровати, но на второй ярус закинуть не смогли.

Когда парни заснули, я закуталась в одеяло и долго сидела на кровати, не сводя взгляда с единственной звезды, видной в узком окне. Тишину в бараке нарушали лишь жужжание вездесущих комаров, храп кого‑то из немцев и тяжелые всхлипы Лайлы. Даже Диего со Снежаной наконец, заснули, пресытившись друг другом. Слушая ночь, я думала о том, что еще вчера хотела провалить конкурсы, если мне не понравится шоу. И вот теперь, когда я ненавижу все, что происходит вокруг, единственная моя цель – продержаться. Отыграть еще хотя бы один день у смерти.

Я проснулась, едва в узких окнах барака забрезжил рассвет. Кто знает, вдруг этот день – последний? Нужно жить, используя каждый миг. Я усмехнулась. Второй день охоты, а я уже стала философом. Слюнявым лириком. Нет, все‑таки в депрессии было проще.

Поднявшись с кровати, я осторожно выглянула в окно. От цвета безоблачного неба наворачивались слезы – оно выглядело неестественно голубым, словно обработанное фильтром. Охранники сгружали с тележки термосы с кофе и завернутые в полиэтилен сэндвичи. Из обрывков разговора я узнала, что охотники вчера неслабо повеселились, обильно приняв на грудь. Особенно преуспел в этом Стю. Надеюсь, головная боль скажется на их меткости. Разговор неожиданно затих – площадку пересекала подружка викинга в обтягивающей майке и спортивных шортах, видимо, возвращаясь с утренней пробежки. Вот уж кто не страдал похмельем – она выглядела как модель из спортивного рекламного ролика. За рассматриванием стройной охотницы охранников застала Сандра, и после ее окрика они принялись с удвоенным рвением разгружать тележку.

После завтрака, подгоняемые егерями, мы вышли на площадку перед бараком, где нас уже ждали охотники. Признаков похмелья ни у кого не обнаружилось. Ковбой привычно скалился, разглядывая девушек. Я отступила за спину Саймона.

– Эй, Арман, – викинг посмотрел на кудрявого охотника с горбатым носом. – Хочешь пари? Слабо вон ту блондинку… пристрелить?

Снежана вздрогнула, а брюнет поморщился.

– Он у нас по мускулистым парням, – хохотнул Стю, явно успевший похвастаться всем вчерашними успехами.

Вслед за ним рассмеялась подружка викинга. Проигнорировав издевку, Арман осматривал толпу, останавливая взгляд на самых крепких мужчинах, под стать мулату, убитому в первый день. Невысокий блондин достал из пачки сигарету и прикурил.

– Эрик, мы будем охотиться или нет? – выпуская дым, поинтересовался он у викинга.

– Терпение, Фрост, – усмехнулся тот. – Сейчас Летти определится, и можно начинать.

С улыбкой на тонких губах брюнетка изучала потенциальные мишени то на экране с фотографиями, то возвращаясь взглядом к толпе. На меня, кажется, никто не смотрел. Надеюсь, я пока не интересна ни одному из пятерых извращенцев. Но не успела я перевести дух, как народ передо мной расступился, и появился Джейсон. Грубо схватив за предплечье, он потащил меня за собой. От страха подгибались колени. Следом Изгой вытолкнул из толпы визжащую Снежану.

– У этих двух – по дополнительной минуте, – пояснил он.

Закрыв глаза, я перевела дыхание, но облегчение вмиг сменилось паникой. Черт. Черт. Черт! Мы же договорились бежать вместе с Саймоном. Я бросила на него вопросительный взгляд, и он покачал головой в ответ. Значит, не ждать. Благородно.

В лесу мы разделились: Снежана побежала вперед, а я, наткнувшись на камеру, свернула к стене. Завыла сирена. Нужно было спешить.

Примерно через километр выяснилось, что я плохо запомнила дорогу и заблудилась в незнакомом ельнике. Кружа по нему, я пыталась угадать нужное направление, но куда бы ни бежала, стены нигде не было видно. С одной стороны тянулась просека, с другой – ельник обрывался, и начинались заросли кустов. Чтобы не попасть в поле зрения камер, я прошла вдоль кромки деревьев, не выходя на открытое пространство.

Далеко впереди возвышался небольшой холм, и я решила его обойти. Обогнув насыпь, я еле успела пригнуться – прямо передо мной возвышалась фигура Армана. Охотник вскинул пистолет и потянулся за ножом, но на середине пути его рука замерла. Со спины незаметно появился егерь в кожаном жилете и резко толкнул меня прикладом. Я упала на колени.

– Точно эту не хочешь?

Арман покачал головой и начал подниматься по насыпи, а егерь обошел меня, держа на прицеле. Я зажмурилась. Он наклонился и прошипел прямо в ухо:

– Бегом!

Приказ не нужно было повторять дважды. Я вскочила и кинулась через просеку.

– Сатир, – голосом Сандры прохрипела рация за моей спиной. – Кончай дурачиться и гони ее от стены!

– Не ревнуй, – усмехнулся егерь.

Ответ Сандры я уже не услышала, отбежав на порядочное расстояние. Когда просека и насыпь остались далеко позади, я ненадолго присела, переводя дыхание. Если Сатир с Арманом меня все‑таки догонят, можно не дергаться: француз меня не тронет – я для него слишком жалкая мишень.

Над головой в кронах шелестел листвой ветер, перекликались птицы; закрыв глаза и прислонившись спиной к стволу дерева, я поймала себя на мысли, что наслаждаюсь этими лесными звуками. Возможно, именно природа смогла бы вылечить мою депрессию после смерти родных. Но это было бы в той, прежней жизни. В нынешней для меня существовал только обратный отсчет часов до собственной гибели.

Невдалеке раздался выстрел. Вслед за ним эхо повторило довольный возглас Эрика и смех Летти. Позабыв о красоте природы, я вновь кинулась бежать. Ноги сами несли меня к стене. Перепрыгнув через ручей, я неудачно приземлилась и упала на одно колено. Точно останется синяк, но главное – не повредить сустав. Сев на землю, я осторожно согнула и разогнула ногу, ощупала кость и попробовала встать: во всех случаях колено болело, но терпимо.

– Бедняжка, ушиблась, – издевательский смешок Изгоя за спиной мигом отвлек меня от мыслей о ноге.

Пока я с ней возилась, совсем забыла смотреть по сторонам! Не оборачиваясь, я кинулась обратно через ручей. Справа и слева от меня в землю вошли две пули. Я упала на землю, закрыв голову руками, а егерь со свистом и улюлюканьем продолжил обстрел, не давая мне подняться, и остановил пальбу, только когда перед моими глазами выросла пара военных ботинок. Я устремила взгляд вверх, уже зная, чье лицо сейчас увижу. Учитывая мое патологическое невезение, это мог быть только Джейсон.

С другой стороны ручья продолжал хохотать Изгой. Охотников поблизости не было, а значит, смерть снова пополнила свою копилку ежедневной нормой отобранных жизней. Не дожидаясь приказа, я поднялась. Джейсон кивком указал направление, и мы тронулись через лес. Изгой удалился в другую сторону – помогать остальным. Пока мы шагали к бараку, я ловила себя на мысли, что обязательно попробовала бы заговорить с любым другим егерем. Но этот пугал меня больше всех остальных, даже больше, чем охотники. Он не говорил ни слова; я слышала лишь его шаги за своей спиной, и в этом тягостном молчании чувство страха не отступало. Возможно, оно переросло бы в панику, не поскользнись я на замшелом бревне. Взмахнув руками в попытке удержать равновесие, я все‑таки растянулась на земле, отбив не только копчик, но и больно ударившись затылком. Первые несколько секунд я даже не могла подняться: в голове шумело, а перед глазами кружили в расплывчатом хороводе густые кроны деревьев. Сбоку надо мной нависла фигура Джейсона. Охнув, я попыталась подняться.

– Не двигайся, – сквозь гул в ушах прозвучал его голос.

Или мне показалось? Проследив за взглядом Джейсона, я замерла, но не из‑за приказа, а от страха: из травы на бревно выскользнула… змея. И поползла прямо на меня! Здоровенная гадюка! Хотя, возможно, она была среднестатистического размера, но страшила не меньше анаконды. Говорят, после ее укуса можно выжить, но со мной этого не случится – в радиусе ближайших пяти километров вряд ли найдется врач. Извиваясь, гадюка проползла по мху на мой неподвижный ботинок и поднялась выше, к колену. Я в ужасе распахнула глаза. То ли змее не понравился мой взгляд, то ли я дернулась и она заметила движение. Гадюка замерла, агрессивно поднимаясь в стойке. Не сводя с нее глаз, боковым зрением я видела медленно наклонявшегося Джейсона. Наслаждается зрелищем? Или хочет удостовериться, что гадюка точно меня укусит? Шея затекла, но я не могла пошевелиться. Голова змеи покачивалась, балансируя в гипнотизирующем танце. Сейчас она сделает выпад, и мое участие в играх на выживание закончится. Рывок! К лицу метнулась тень, и я едва успела втянуть воздух. На мгновение мне показалось, что это змея молниеносно кинулась вперед. Но гадюка атаковать все‑таки не успела – Джейсон схватил ее за голову и медленно поднял, рассматривая. Змея извивалась в его кулаке, пытаясь сомкнуть челюсти. Бьющийся в агонии хвост болтался прямо перед моими глазами. Он точно псих… Неужели он задушит ее голыми руками? Но Джейсон лишь отбросил гадюку в сторону. Что это – извращенная форма жалости? Или дань уважения к себе подобному?

– Ты ее… не убил…

Высказав мысли вслух, я осеклась: Джейсон рассматривал меня, словно осознавая факт, что я осмелилась заговорить с ним. И я не могла понять – его это разозлило? Или он даже не воспринял мое безрассудство всерьез?

– Змея – совершенный хищник, – коротко бросил он, шагнув ко мне, и рывком поднял за ворот футболки.

Интересная классификация. Я в этой пищевой цепочке явно ниже пресмыкающихся.

– Квадрат два пять, – рация на плече Джейсона ожила. – Крыса в петле. Вы не поверите, как этот жирдяй в ней запутался! Это надо видеть!

Послышался отчетливый смешок.

– Бронкс, не засоряй эфир, – осадил веселившегося Джейсон.

Бронкс – это, скорее всего, тот темнокожий. Типичный представитель гетто.

– Квадрат четыре два, – Джейсон осмотрелся, словно оценивал расстояние. – Сатир, прием.

– Квадрат шесть один.

Перекличка продолжалась.

– Англичанин, прием.

– Я в квадрате три один, – отозвался голос с явным британским акцентом.

– Квадрат четыре два. Перехвати.

– Принято. Десять минут.

Англичанина я не помнила и рассмотрела, только когда он, мурлыча себе под нос, вынырнул из ближайших зарослей. Среднего роста, темноволосый, с двух‑ или трехдневной щетиной. С совершенно обыкновенной внешностью и кажущийся неопасным, если не брать в расчет сущую мелочь в виде снайперской винтовки, огромного количества магазинов в карманах жилета и пистолет в набедренной кобуре.

Джейсон без объяснений скрылся за деревьями. Егерь взял меня на прицел и мотнул головой в сторону лагеря. Потирая все еще болевший затылок, я пошла вперед, не забывая внимательно глядеть под ноги во избежание новой встречи с гадюкой. Англичанин за моей спиной продолжал напевать неизвестный мотив, а я прокручивала в голове перекличку по рации. Егеря делят зону на квадраты, и их как минимум шесть. Мысленно прикинуть общую площадь не получилось, но я надеялась, что парни смогут это сделать, если я перескажу им диалог. Пока я размышляла, мы пришли. Англичанин втолкнул меня в барак и нацепил наручник, а я искала знакомые лица. Саймон, Барти и Леша уже сидели на своих кроватях. Последний, увидев меня, расплылся в улыбке.

Помахав им в ответ, я первым делом забралась в душ, где долго вымывала комья земли и паутину из волос и сполоснула куртку с футболкой. В наручнике их невозможно было снять до конца, но ходить в грязных я больше не могла – кожа зудела. О запахе я старалась не думать. Кое‑как выстирав джинсы, я нацепила их на себя мокрыми. Быстрее высохнут. Вернувшись из душа, я увидела, что уже принесли ужин. И что всех выживших наконец собрали.

Считать погибших не хотелось, но это получилось рефлекторно. Ковбой сдержал обещание – Лайла не вернулась. Убили одного из немцев. И здоровяка с бородой, которого утром пристально рассматривал Арман. Кудрявого парня, выдвигавшего предположение, что если мишеней двадцать пять, то кого‑то оставят в живых. А еще в бараке не было… Йена.

Мрачный Саймон, скрестив ноги, сидел на полу, опираясь спиной на ножки кровати. Барти полулежал рядом, крутя в руках наполовину пустую бутылку с водой.

– Мне очень жаль, – я опустилась на колени рядом с ними и добавила, отбирая бутылку: – Но это не повод. Или вы хотите завтра весь день быть как сомнамбулы?