Читать книгу Галоп моего сердца - Белый Кит - Страница 3

Утро начинается с привычного звонка будильника. Марк открывает глаза, сонно потягивается и садится на кровати. Проходит пара секунд и перед глазами Марка вновь вспыхивают перекошенное от ярости лицо Вугара и темная подсобка. Мальчик издает протяжный вздох и откидывается назад на подушку, всерьез подумывая над тем, чтобы притвориться больным и не пойти в школу, а еще лучше вжаться в кровать и притвориться ею. Но мать ведь не проведешь. Марк еще раз грустно вздыхает, встает и начинает собираться на уроки.

Неприятное чувство уязвимости не покидает Марка на протяжении всего дня. Мальчику кажется, что в школе все смотрят на него, хихикают за спиной и показывают пальцем, тихо перешептываясь о случившемся. Но Марк успокаивает себя тем, что никто не может знать.

В классе он почти ни с кем не говорит, а на обеде, усевшись за один стол с тройкой лузеров, вяло пытается поддерживать беседу. Но диалог не клеится, и Марк, устав от бестолковой болтовни, просто утыкается взглядом в тарелку. На предложение прогуляться мальчик лишь отрицательно качает головой.

После занятий Марк в одиночестве отправляется домой. Магазинчик «Мир игр» он проходит быстрым шагом, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. В блестящей витрине мальчику на миг видится лицо Вугара, и Марк срывается. Он бежит со всех ног. Отдышаться ему удается лишь дома, за закрытой дверью своей комнаты, в которой он наконец ощущает себя в безопасности.

Остаток дня мальчик проводит, пялясь в компьютер. Он тупо шарит по интернету, не зная, на что бы еще отвлечься. Попавшиеся на глаза диски с играми вызывают у Марка отвращение. Он собирает их и небрежно запихивает подальше в шкаф. Желания резаться в навороченные «стрелялки» у него больше не возникает.

Так проходит неделя, которая сливается для мальчика в единый невыносимо долгий день: тяжелое пробуждение, занудные уроки, на которых Марк старается отмалчиваться и не попадаться на глаза учителям, обеды с компанией ботанов, одинокий путь домой, вечно недовольная мама и бессмысленное сидение за компьютером до самой ночи.

* * *

Просыпается Марк в ознобе. Вся простыня под ним взмокла и неприятно липнет к телу. Мальчик пробует сглотнуть скопившуюся слюну, но горло болит так, словно ободрано наждачкой изнутри.

Марк приподнимается на постели и, пошатываясь, пытается встать. Ноги не слушаются.

«Сегодня я точно до школы не дойду, – то ли с испугом, то ли с облегчением думает мальчик. – Даже притворяться не придется».

Мама зовет Марка на завтрак, и он медленно добирается до кухни.

– Мам, я, кажется, заболел, – заплетающимся языком говорит мальчик. – Можно я дома останусь?

– Хватит выдумывать! Садись есть, а потом в школу! – не оборачиваясь, рявкает мать.

И Марк, подперев рукой голову, принимается за еду. Каждый глоток дается с трудом – больное горло саднит. Мальчик делает еще одну вялую попытку убедить мать в том, что плохо себя чувствует, но женщина остается непреклонной. И поэтому Марк, через силу запихнув в себя последнюю ложку каши, встает со стула и идет одеваться. Мама выходит в коридор, чтобы закрыть дверь за мальчиком. Стоя на пороге, женщина приглядывается к сыну повнимательнее и вскрикивает: «Боже! Да у тебя вся щека распухла!», а потрогав ладонью горячий лоб, печально констатирует: «Еще и весь горишь!».

– Мам, но я же, – начинает Марк, но женщина, не дослушав, перебивает: «И чего ты молчал? Сразу сказать не мог, что плохо себя чувствуешь?! Ох, теперь к врачу тебя везти, с работы отпрашиваться…».

– Я ведь…

– Одевайся! Сейчас я соберусь и поедем в больницу, – вновь не дает договорить мама и начинает кому-то звонить по телефону.

Уже одетый Марк устало присаживается на стул в прихожей. Из соседней комнаты слышны шаги суетливо собирающейся матери и ее нервный голос, сообщающий кому-то на том конце трубки, что на работу она не придет.

Через некоторое время Марк вместе с недовольно поджавшей губы мамой выходят из дома. Ожидание автобуса кажется Марку нестерпимо долгими – голова раскалывается от подскочившей температуры, а распухающая щека ноет, не переставая. Поглядев на сына, женщина недовольно цокает языком и говорит: «Иди сядь, а то не хватало только, чтобы ты в обморок свалился».

На ватных ногах Марк отходит от матери и присаживается на прохладную скамью. И как только мальчику удается устроиться, привалившись затылком к спинке, из-за угла показывается автобус.

«Ну что за день…» – угрюмо думает Марк.

Свободных мест нет. Марк сразу оказывается зажат между какой-то бабулей, держащей в руках кучу авосек, и своей матерью. Вдыхая едкий запах бензина, мальчик начинает смотреть через пыльное стекло на улицу, пытаясь и вправду не отключиться от накатывающих приступов тошноты.

* * *

– Ну что ж, все ясно, – добродушно изрекает улыбчивый мужчина в отглаженном белом халате, проведя осмотр. – У вашего сына эпидемический паротит, а по-простому – свинка.

– Это опасно? – испуганно спрашивает мать Марка.

– Пока ничего страшного, но… – задумчиво тянет доктор. – Я бы настоятельно советовал полежать мальчику в больнице, дабы избежать осложнений. В его возрасте свинка уже не так легко переносится.

Пару секунд женщина обдумывает услышанные слова, а потом, решив, что оставить сына под опекой врачей больше, чем на неделю, очень даже неплохой вариант, соглашается.

– Ну что, дружок, – произносит мужчина в халате, деликатно дождавшись, когда мать попрощается с Марком и даст ему наставления, – пойдем, я провожу тебя в палату.

Мальчик понуро кивает и плетется за доктором, мечтая лишь о том, чтобы поскорее прилечь. Петляя по коридорам больницы, врач доводит Марка до детского инфекционного отделения и останавливается у двери № 59.

– Вот и пришли, – сообщает мужчина. – У тебя пока только один сосед, так что занимай любую из трех свободных кроватей. Твои вещи мама подвезет, наверное, позже.

– Ладно, – вздыхает мальчик.

– Не унывай, мы тебя быстро на ноги поставим! – ободряюще говорит доктор. – Так что устраивайся поудобнее, а мне пора заниматься делами.

Марк кивает и заходит в палату.

– Федька! – удивленно вскрикивает мальчик, едва оказавшись в комнате. На дальней кровати у окна, незаметной из коридора, сидит, пялясь в приставку, его одноклассник – одна щека толстяка выглядит ощутимо более пухлой, чем другая.

– Марк! – с не меньшим удивлением отзывается Федор. – Я-то думал, мне одному не повезло. Прики-инь, меня всю ночь сегодня рвало, и температу-у-ура, наверное, была 40! Может, даже 46! Но я смог выжить и утром меня положили в больницу…

– Понятно, – говорит Марк, усаживаясь на соседнюю койку. – Мне тоже этой ночью плохо стало.

Некоторое время мальчики молчат, а потом Федор, отложив приставку, интересуется: «Ну как, у Вугара появились новые игры?».

– Я к нему больше не хожу, – уклончиво отвечает мальчик.

– Почему? Поругались что ли?

– Он… м-мм… – Марк тянет время, обдумывая, что сказать, а потом все-таки неохотно произносит: – Он ко мне приставал. Пытался полапать.

– Да ла-адно! Серьезно?! – перебивает толстяк.

– Угу, – кивает мальчик и под пристальным взглядом Федьки торопливо добавляет. – Но я, конечно, сбежал! Еще ударить его пару раз успел и стойку в магазине сломал!

– Ну ты кру-у-той! – восторженно произносит Федор. – Я бы так не смог… Да что там – я даже от старшеклассника убежать не смог. Правда я особо и не пытался.

Марк ничего не отвечает на это, и Федька продолжает: «А ты, кстати, зна-а-ешь, я тут по те-е-лику видел, что по статистике большинство женщин, до которых домогались или кото-о-рых изнасиловали, об этом не сообщают в полицию, а просто молчат?» – и, почувствовав умность своего открытия, добавляет: «А изнасилованные мужчины, наверное, вообще никогда-а никому-у ничего-о не говорят».

– Наверное, – отвечает Марк.

В этот момент в палату закатывает тележку с едой упитанная медсестра со строгим пучком на голове.

– Ну что, мальчики, пора есть! – говорит женщина и ставит на тумбочку две тарелки с рисовой кашей и бутербродом.

– Спасибо, – одновременно произносят ребята вслед медсестре, ушедшей кормить других больных.

Федька сразу же с жадностью набрасывается на еду, а когда порция заканчивается, с завистью начинает поглядывать на соседа, который съел только половину. Марк замечает пристальное голодное внимание толстяка и спрашивает: «Будешь мой бутерброд? А то я что-то совсем не хочу есть».

– Давай! – не дослушав и не вдаваясь в детали, Федор выхватывает у него тарелку.

– Руки мои не съешь! – усмехнувшись, говорит Марк и отпивает компот, а толстяк, не переставая жевать, отвечает: «Прости. Я просто так есть хочу. А этим разве наешься? Во-от мама мне дома гораздо бо-о-льше готовит и вкуснее!».

– По тебе это видно! – не удержавшись, замечает Марк.

Но Федор, пропустив подкол мимо ушей, продолжает: «В общем, не люблю я больницы. Не ко-о-рмят совсем. Скукота. Делать нечего!».

– У меня дома еще хуже, – отвечает Марк.

– Да ла-адно?! – закончив с едой, сочувственно произносит Федор. – А у меня вот дома клево. У меня папа – врач! Он столько всяких историй знает, и… и машина у него кру-у-тая, и денег он знаешь сколько зарабатывает!

– А что он лечит? – заинтересовавшись, спрашивает мальчик.

– Он хирург. Операции людям делает. Каждый день кого-то режет и спасает жизни, – с гордостью произносит толстяк и торжественно добавляет: – Я когда вырасту, обязательно стану как папа, врачом!

В палате появляется уже знакомый Марку доктор, в его руках большой пакет.

– Ну что, не скучаете тут? – мужчина проходит и присаживается на край кровати мальчика. – Держи, это тебе мама передала кое-какие вещи и пижаму. Потом разберешь, а пока давай-ка я тебя еще раз осмотрю.

Мужчина осторожно ощупывает вздувшуюся щеку, смотрит горло, а потом что-то записывает в толстую тетрадь. После осмотра Марка доктор переходит к Федьке и проделывает с ним те же манипуляции. Сделав еще одну отметку в тетради, мужчина удовлетворенно кивает и говорит: «Все в порядке, мальчики. Состояние удовлетворительное. Через час отправитесь на процедуры в кабинет № 51, а пока можете поспать. Главное сейчас – соблюдать постельный режим, дабы не возникло никаких осложнений. А то паротит – штука такая… можно и оглохнуть, и бесплодным остаться».

– А когда щека пройдет? – спрашивает Марк у собирающегося уже уходить доктора.

– Дня три-четыре отек будет нарастать, а потом пойдет на спад, – выдает неутешительный прогноз мужчина и выходит из палаты.

– Черт… значит, будет еще хуже, – стонет Марк. – Я же буду похож на толстяка! – но опомнившись, поправляется: – Федька, э-э-э… ну… без обид!

– Да ладно, я вот и так, как свинья, выгляжу, – печально произносит Федька. – А теперь, наверное, вообще лопну.

Марк оборачивается на соседа и думает про себя, что его опасения, в общем-то, не беспочвенны. Федор сидит и рассматривает свои пухлые ручки, явно размышляя, лопнут ли они от «свинки». Пару минут понаблюдав за озадаченным толстяком, мальчик чувствует, что у него начинает темнеть в глазах и, откинувшись на подушку, закрывает веки, пытаясь прийти в себя. И почти сразу отключается, провалившись в глубокий, беспокойный сон: герои компьютерных игр мелькают перед глазами, Марк пытается убежать от преследующих его персонажей, но прямо перед ним что-то взрывается и из-под земли появляется громадное насекомое, щелкающее своими челюстями. Мальчик поворачивается, но дорога назад оказывается отрезана Капитаном Америка, который наставляет на мальчика свою пушку и уже готовится нажать на курок. Как в замедленной съемке Марк наблюдает за вылетевшей пулей, становящейся все ближе и ближе. Еще секунда и… но тут мальчик просыпается – обеспокоенный Федор тормошит его, бормоча, что пора иди в процедурную.

В кабинете № 51 молоденькая медсестра расторопно укладывает мальчиков на кушетки и приступает к прогреванию слюнных желез. По окончании процедуры девушка выдает Марку с Федькой по таблетке и стаканчику с водой. Проследив, чтобы ребята выпили лекарство, медсестра отправляет больных назад, отдыхать.

Вернувшись в палату, чувствуя недомогание и жар, Федька сразу ложится, ноя, как ему плохо. Марк только успевает сесть на кровать, а сбоку уже раздается негромкое сопение спящего Федора. Мальчик вытягивается на постели и закрывает глаза, но жар и покалывание в ухе не позволяют нормально устроиться, и Марк вновь садится.

– Эй, ты не спишь? – шепотом спрашивает явно разбуженный Марком Федька. – О-о-о… у меня все тут та-а-а-к кружится…

– Неа… – устало отвечает Марк. – Я тебя разбудил, наверное, извини.

– Да не-е… с этим вертолетом в башке заснешь, как же. Да и время-то еще детское. Я зна-а-ешь, как поздно спать ложусь! Иногда вообще всю ночь не сплю – в комп играю! Кстати, хочешь, в приставку рубанем? Я ее взял с собой!

– Да, давай, – вяло соглашается Марк. – А что такое вертолет?

– Да я сам не знаю, у пацанов услышал… но звучит так, как будто все ди-и-ко кружится! – и Федька принимается рыться в сумке в поисках «Нинтендо».

* * *

Следующий день ничем не отличается от предыдущего – Федька с Марком ходят на процедуры, подкалывают друг друга из-за опухших щек и шеи, которые вроде не стали пока сильно больше. Они режутся в приставку и исправно соблюдают постельный режим.

А вот утром третьего дня Марк идет умываться и просто не узнает себя в зеркале: правая половина лица распухла настолько, что кажется ненастоящей, нелепо прилепленной к худой скуле. Мальчик осторожно дотрагивается до вздувшейся кожи, и прикосновение сразу отзывается резкой болью.

– Марк! Это конец! – вскрикивает заспанный Федька, зашедший в ванну. Он отталкивает мальчика и придвигается к зеркалу. – Только посмотри на меня-я-я! – причитает Федька, с ужасом разглядывая свое огромное опухшее лицо.

– Ладно, доктор сказал, завтра станет лучше, – неуверенно произносит Марк, отмечая, что по сравнению с Федором он вполне даже похож на человека.

– Как бы хуже не стало! – бубнит толстяк, возвращаясь в кровать. – Знаешь, что-о! Пошли в магазин сбегаем – тут совсем рядом! Я шоколада уже четыре дня не видел! А то вдруг я завтра взорвусь и умру во-о-обще – хоть шоколада поем!

– Да не умрешь ты, прекрати, – отмахивается закончивший умываться Марк.

– Ну и ла-адно, тоже мне друг! Боишься, что влетит – так и скажи, я один схожу! – обиженно говорит Федор. Не переодевая пижаму, он проворно натягивает ботинки и выходит из палаты.

Поняв, что мечтающего о сладком жирдяя не остановить, Марк влезает в свои убитые кеды и выбегает следом. Федьку он нагоняет уже в коридоре.

– Так и быть, схожу с тобой, а то вдруг ты опять решишь поваляться на асфальте, прикидываясь мертвым опоссумом. Мне потом за тебя отвечать еще! – ворчит на ходу Марк, но все же не отстает от Федьки.

Спустившись на лифте вниз, мальчики выскальзывают на улицу.

– Ну давай быстрее! – поторапливает Федька замешкавшегося у ворот друга. – Быстрее сходим – быстрее вернемся.

Перебежав дорогу, Марк с Федором заходят в мини-маркет у заправки. Марк чувствует запах бензина, и его начинает слегка мутить.

Федька, не обращая на это внимания, сразу забегает в магазин и зависает у прилавка с шоколадками. Вскоре, выбрав самую большую молочную плитку с орехами, мальчики подходят к кассе.

– Добрый день, – устало говорит прыщавый парень за кассовым аппаратом так, будто на самом деле хотел сказать: «Горите в аду».

– Здрасьте, – отвечают ребята, и Федор протягивает шоколад.

Продавец, поглядывая на распухшие лица и пижамные рубашки, тупо ухмыляется и пробивает товар, а потом смотрит на Федьку в ожидании денег. Мальчик лезет в карман, но вдруг понимает, что одет в пижаму и карманов в ней, в общем-то, и нет.

Повисает неловкая пауза. Марк оборачивается к Федьке, видит его испуганный взгляд и то, как он ищет карманы в пижаме. Федор поворачивается к Марку, смотрит на мальчика с немым вопросом в глазах, но тот только отрицательно качает головой, давая понять, что его пижама тоже пуста и без карманов.

– Мальцы, платить будете? – устав ждать, недовольно спрашивает продавец и уже тянется за шоколадкой, чтобы поставить ее обратно на прилавок. Но тут обреченный толстяк с удивительным проворством хватает плитку, взвизгивает: «Бежим!» – и бросается к двери. Марк еле успевает спохватиться и пускается следом за толстяком.

– Стоять! – ошалело вскрикивает кассир и, вскочив со стула, перемахивает через стойку и бросается за воришками.

Федька, весь трясясь на бегу, пулей выскакивает из магазина и тут же принимается раздирать обертку шоколадки зубами.

– Давай скорее! – кричит Марк, вылетевший следом и чуть не врезавшийся в друга. – Потом сожрешь свой шоколад!

– Угу! – с набитым ртом соглашается задыхающийся Федька, успевший запихать в рот половину плитки. – Я бегу, бегу-у-у!

– Да стойте уже, уроды! – орет незадачливый продавец, последним вылетевший из дверей. Он делает пару шагов в надежде нагнать мальцов, но видя, что толстяк успел слопать всю плитку, а сами ребята почти уже у другого конца дороги, чертыхается и возвращается в магазин, думая: «Откуда только в этом жирном столько прыти?».

* * *

– Ну ты и придурок! – хохоча сообщает Марк, пролезая сквозь прутья забора.

– Да ладно, пронесло же, – оправдывается толстяк, с трудом протискиваясь следом.

Пробравшись на территорию больницы, мальчики быстро заходят в здание, поднимаются на лифте на свой этаж и, все еще посмеиваясь, направляются в палату.

– А знаешь, Федька, это первая переделка, после которой мне не влетит от матери, – весело говорит Марк, заходя в комнату, а про себя добавляет: «Надеюсь, что она и вправду ничего не узнает».

– Ну и где вас носило?! – гневно вопрошает медсестра из процедурной, едва ребята оказываются в палате. – Да я тут все оббегала, пока вас искала!

– Простите, – говорит Марк, с ужасом осознавая, что «все-таки узнает».

– «Простите»?! Да мне из-за вас могло… Да если вы умрете под колесами какого-то придурка – нас тут всех посадят! – не успокаивается девушка, но вдруг на секунду замолкает, приглядываясь к перемазанному в шоколаде Федьке, и недоуменно уточняет: – Где ты был?

– А-а… Мы-ы… в туалете… Мы были в туалете, – выдает первое, что пришло в голову Федор, и Марк торопливо кивает и угукает, поддерживая враки друга.

– И в чем это тогда коричневом у тебя лицо? – недоверчиво спрашивает медсестра.

Федька инстинктивно проводит руками по лицу и видит на ладонях следы шоколада. Не зная, что еще придумать, он начинает бессвязно мычать.

– Ну-у… я это… того самого… м-м-м…

– Ладно, я даже думать об этом не хочу, – обрывает девушка. – В общем, мне не важно, что вы там вдвоем делали в туалете. Через пять минут жду в процедурной, и не дай Бог вам опять потеряться в этих четырех стенах. А пока договоримся так – вы ничего не говорите врачу, я ничего не говорю вашим родителям. Мы поняли друг друга?

Ребята торопливо кивают, и медсестра, многозначительно поглядев на мальчиков, выходит в коридор. Едва ее шаги перестают быть слышны, Федька и Марк с облегчением выдыхают.

* * *

С этого дня мальчики начинают идти на поправку, и оставшееся время, проведенное в больнице, пролетает незаметно. Последний раз сходив на прогревание, Марк с Федором отправляются к врачу на профилактический осмотр. Доктор проверяет результаты анализов, осматривает ребят и, одобрительно покивав, начинает что-то записывать. Закончив с бумажной работой, мужчина откладывает амбулаторные карты в сторону и поворачивается к самим пациентам.

– Ну что ж, – весело произносит врач. – Могу смело сказать, что ваши жизни теперь вне опасности, и вы можете со спокойной душой отправляться домой. Вашим родителям я сейчас сообщу, что вечером можно вас забрать. А пока что идите собирайтесь.

И мальчики отправляются складывать свои пропахшие больницей пижамы и остальные вещи в сумки.

– Аты зна-а-ешь, за мной па-а-па скорее всего приедет, – приосанившись, говорит Федька, заталкивая пижамные штаны в пакет. – Сам увидишь, какая у него тачка кру-у-тая.

– Угу, классный у тебя отец, – с легкой завистью отзывается Марк, тем временем предвкушая встречу со своей мамой и неблизкий путь до дома в провонявшем бензином автобусе. Незапланированные каникулы для него закончились. Пора возвращаться домой.

Федька продолжает что-то с энтузиазмом рассказывать о своем папе, и тут дверь палаты открывается и на пороге возникает улыбчивый, чуть полноватый мужчина.

– Ну что, где тут наш больной? – с напускной серьезностью говорит он.

– Па-а-ап! – радостно вскрикивает Федька и спрыгивает с кровати. – Клево! Я выздоровел! Совсем-совсем! Как ты так быстро приехать успел? – тараторит толстяк, подбежав к отцу; а Марк молчит и глупо смотрит на полноватого мужчину с открытым ртом, думая, что так быстро не добрался бы и супергерой, получивший сигнал о помощи.

– Мне твой врач позвонил, а я как раз был поблизости. Заканчивал сложную операцию на окровавленном сердце, но тут мне позвонили – я воткнул скальпель в уже хладный труп и, насвистывая, спокойно пошел тебя забирать. Очень удачно все получилось!

– Ну-у па-а-ап, – демонстративно возмущается Федька, но по его лицу видно, что шутка удалась.

– Да шучу, шучу, – весело объясняет мужчина, а потом замечает и Марка. Отец Федора здоровается с ним.

– А вы, молодой человек, тоже уже успели превратиться из свинки обратно в человека?

– Ага, – кивает толстяк, не давая другу ответить. – Это ж Марк, мы учимся вместе! Я тебе рассказывал!

– Ну да, припоминаю что-то такое, – задумчиво проговаривает мужчина. – Ну что, ты готов ехать? Мама дома уже начала печь торт нашему маленькому поросеночку!

– То-о-рт! Я уж думал, умру тут без сла-а-дкого! – вскрикивает Федька и чуть ли не бегом бросается к выходу, позабыв про вещи, Марка и все на свете.

Папа Федора вздыхает, запихивает оставшиеся несобранные вещи в пакет и спрашивает Марка: «Может тебя подвезти? Или есть кому тебя забрать?».

– Мама должна скоро приехать, – говорит мальчик и добавляет. – Я подожду маму.

Мужчина кивает и, попрощавшись, выходит из палаты. Марк слышит, как он негромко кричит жирдяю вслед, чтобы тот не бегал по больнице.

Оставшись в палате один, мальчик подходит к окну и наблюдает за тем, как Федька с отцом подходят к новенькой блестящей тачке ярко-красного цвета. Мужчина щелкает кнопкой на брелоке, машина приветливо пикает, и толстяк с папой забираются внутрь. Через секунду автомобиль плавно трогается с места и выезжает с территории больницы.

Марк отходит и ложится на заправленную постель. Проходит час, но матери все нет. Мальчик встает с кровати и начинает бездумно ходить по комнате, маясь от скуки и одиночества. Следующие несколько часов Марк не находит себе места и думает о Федьке и его отце, и о том, какая крутая у них семья: «А толстяк уже, наверное, доел свой огромный торт».

Когда на улице темнеет, появляется запыхавшаяся женщина, явно только что прибежавшая с работы.

– Привет, мам, – тихо говорит Марк.

– Все вещи собрал? – с порога спрашивает мать. – Или опять все проверять за тобой надо?

– Я уже пять часов как все… – начинает Марк, обескураженный таким приветствием.

– Так, давай сюда, – перебивает мать, не слушая, и кидается копаться в пакете, сверяя, все ли на месте.

Мальчик молча ждет, когда мама закончит.

Наконец Марк с матерью выходят из больницы и залезают в автобус. Усаживаясь на не очень чистое, местами порванное сиденье, мальчик думает о том, какой и вправду крутой отец у Федьки: ему не нужно ездить в этой вонючей помойке, Федя не сидит часами в одиночестве в больнице, и на него никто не кричит.

Марк смотрит на озверевшую от усталости маму, и ему становится обидно за ее несложившуюся судьбу, плохую работу и тяжелую жизнь. И мысль, зародившаяся в его сознании, кажется очень естественной и будто находившейся там всегда. Я хочу стать таким же, как папа Федьки. Я хочу стать врачом.