Читать книгу The Kills - Белый Шум - Страница 7

– Ты меня пугаешь, – тон Люци стал настороженным.

– Моя история не вызовет жалости, как твоя. Я пойму, если ты вообще больше не захочешь меня видеть.

Он не размыкал объятия, даже несмотря на мои слова. Я подтянула ноги к груди, утыкаясь взглядом в столик у дивана.

– Кейт, – он прижал меня к себе так, что я покачнулась от не совсем устойчивой позы и прильнула к нему боком. – Ты можешь быть собой и рассказать мне все.

– Первыми были вот эти, – я подняла руку, показывая три ожога.

Затем отодвинулась назад, вставая на коленках и проминая мягкую обивку своим весом, слегка задрала футболку, оголяя живот, и дотронулась пальцами до круглого шрама с неровными краями, практически на самом боку.

– И этот. Мне было четырнадцать.

***

– Тощая дылда! – с ненавистью кричит мне в лицо Стефани, с силой толкая двумя руками в грудь.

Стефани – моя одноклассница из престижной школы. Она из богатой семьи, единственный ребенок, которого очень любят родители. Пухлая девушка небольшого роста, на три головы ниже меня, смотрит с презрением и отвращением. Школьная форма выглядит на ней нелепо, особенно белая блузка, слишком плотно обтягивающая ее живот.

Я роняю пиджак, который держу в руке, рюкзак соскальзывает с плеча, шмякаясь вниз. Падаю на шершавый асфальт площадки на заднем дворе школы, сразу же стесав себе локти, колени и ладони до кровоточащих ссадин. Снова будет долго заживать, оставляя некрасивые корки на светлой коже, а содранная кожа ладоней будет мерзко ныть при каждом прикосновении.

Мама опять скажет, что я неаккуратна.

Пытаюсь подняться на ноги, упираясь ранеными руками в теплый, нагретый весенним солнцем асфальт, но Стефани подходит ближе и пинает меня по бедру носком своей дорогой туфли, под одобрительный смех ее подруг. Она достает из кармана дорогой сумочки пачку сигарет и зажигалку, прикуривает, с победным видом, рассматривая меня, словно я ничего из себя не представляю. Бедро ноет от удара в унисон с содранной кожей.

Мама опять скажет, что я не женственна с синяками.

– Что, нищебродка? – девушка затягивается сигаретой, зажатой в ее пальцах. – Не нравится твое место у моих ног?

– Бьешь лежачего, – огрызаюсь, переворачиваясь к ней лицом, садясь прямо на асфальт. – Это в твоей гнилой натуре.

Хотя бы словесный отпор дать этой безумной толпе я в состоянии.

– Ах ты тощая овца! – вспыхивает гневом моя одноклассница.

Она недовольно топает ногой, в ее глазах плескается безумие. Стефани делает шаг вперед и наклоняется, нависая надо мной, хватает за основание косы, болезненно оттягивая назад мою голову.

– Может разукрасить твою мерзкую рожу? – девушка начинает подносить дымящуюся сигарету к моему лицу.

Успеваю отпрянуть назад, из-за чего коса в ее руке натягивается до боли у корней волос, и закрыться рукой. Тлеющий табак касается кожи руки, Стефани не спешит убирать сигарету. Я стискиваю зубы, дергаюсь, освобождаясь от ее пытки, сумев отползти, и встаю. Третий, уже третий ожог на моей руке стараниями одноклассницы.

Мама опять скажет, что шрамы не украшают девушку.

– А ну оставьте ее! – доносится крик из-за спин озверевших девиц.

На углу здания школы, в самом начале площадки стоит мой друг Рикки. Мы с ним живем в одном районе и оба попали в эту школу. Я прошла по конкурсу, набрав немногим больше баллов, чем остальные, а Рикки дали место по социальной программе, его отец инвалид, в их семье работает только мать.

– Еще один, – морщится Стефани. – Сборище оборванцев.

Она швыряет окурок на асфальт, пока Рикки почти бегом приближается к нам и заслоняет меня собой. Это выглядит нелепо, но он делает, что может, в этой школе у нас больше нет никого. Долговязый парень, с длинными, почти до подбородка растрепанными русыми волосами, которые требуют стрижки или хотя бы душа, едва ли сможет потягаться с этой толпой девчонок, но он всегда пытается меня защитить.

– Пойдемте, девочки, – надменно командует Стефани. – Не хочется мараться об этих бродяг.

Они смеются, пока я поднимаю вещи с асфальта, отряхиваясь, смотрят с брезгливым выражением на лицах на меня и с обожанием на их предводительницу. Стая шакалов.

– Ты как? – спрашивает мой друг.

– Порядок, – поправляю запачканную белую блузку и клетчатую юбку.

Мама опять будет ругаться, что я порчу вещи, на которые они едва собирают деньги с отцом.

– Покажи, – Рикки берет мою руку, рассматривая уже третий ожог. – Сука, – шипит он, глядя на огромный, болезненный волдырь.

– Заживет, – я мягко освобождаюсь из его пальцев. – Пошли, скоро начнутся занятия.

– Почему ты не дашь отпор?

Парень поправляет рюкзак на плече, слегка подкинув его, мы идем в сторону входа. Погода стоит потрясающая, светит солнце, лаская лицо своим теплом, в кронах деревьев щебечут птицы, пахнет цветами, растущими на школьной клумбе, и сырой землей – школьный садовник поливает их каждое утро.

– Предлагаешь драться с ними? – криво улыбаюсь на предложение друга.

– Да! – вскрикивает он.

Мы заходим в школу, лавируя между подростками, спешащими на занятия, наполняющими гулом разговоров и смехом коридоры учебного заведения.

– Их много, я одна. Они меня забьют и не заметят, проще потерпеть.

– Нельзя терпеть! – Рикки буквально кипит от злости.

– Да ну? – подкалываю я, замечая троицу парней впереди, возле шкафчиков.

Он следит за моим взглядом, моментально меняясь в лице. Рикки ежится, нервно дергая щекой, и вжимает голову в плечи.

– Прости, – добавляю я, понимая, что переборщила, но замечание все равно справедливое. – Ты в таком же положении.

– Давай подождем здесь, – предлагает мой друг.

– Лучше пойти в класс как можно быстрее, – качаю головой и тяну парня за рукав рубашки.

Троица уже увидела нас и приближается. Настал черед Рикки.

– Эй, – свистит нам их вожак. – Как дела в вонючем гетто?

Джастин – высокий, спортивный парень, капитан школьной команды по регби. Широкоплечий, со светлыми, слегка вьющимися волосами и небесно-голубыми глазами. Ангельская внешность и гнилое нутро. Как обманчиво первое впечатление.

Дойти до кабинета не удается, нас обступают со всех сторон, вожак оттесняет меня подальше, напирая своей широкой грудью, я пячусь назад, стремясь отдалиться от спортсмена.

– Как дела, Уилсон? – он оглядывает меня с ног до головы.

– Отстаньте от него, – пытаюсь заглянуть через плечо парня, но тщетно.

Слышна возня и злобные смешки.

– Все никак не пойму, нахрена он тебе сдался?

– Вы тру́сы, обижаете одного толпой.

– Пусть будет мужиком и даст отпор, – скалится Джастин.

Звенит звонок, коридоры пустеют, оставляя нас наедине с агрессивной троицей.

Я продолжаю отступать назад, пока рюкзак не ударяется о стену, спина касается ее холодной поверхности, меня прижали. Поднимаю руку, поправляя лямку на плече, глаза парня останавливаются на ожогах.

– Опять Стефани развлекалась? – он недовольно надувает губы, упираясь руками в стену по обе стороны от меня. – Жаль, что ты из нищих, на лицо ты вроде ничего, я мог бы даже обратить на тебя внимание.

Как назло моя обидчица и ее прихлебатели вырастают словно из-под земли позади Джастина. На лице девушки удивление, резко меняющееся на злобу и отвращение. Парень, не убирая рук, поворачивается в их сторону, рассматривая реакцию предводительницы. Та кривится при виде разворачивающейся сцены и командует своим подругам идти за ней в класс.

– Джастин, отвали, – ударяю его по руке, пытаясь освободиться.

– Как скажешь, Уил-сон, – пренебрежительно цедит он, растягивая мою фамилию по слогам.

Парень отстраняется, оглядываясь в сторону своих друзей, те уже раскидали содержимое рюкзака Рикки и мерзко смеются, пока он пытается собрать свои вещи с пола.

Из ближайшего кабинета высовывается одна из учительниц, обидчики испуганно замирают, не зная, что делать. Она смотрит на происходящее, морщит нос, поправляя очки переносице.

– Марш на уроки! – командует преподаватель.

Я надеюсь, что сейчас она прекратит издевательства, но женщина прячется в кабинете, захлопнув за собой дверь.

– Отпустите его! – кричу двум парням, которые тащат Рикки за шкирку в туалет.

– Пять минут, Уилсон. И твой тощий дружок будет свободен.

Джастин с гаденькой улыбкой идет следом за друзьями. Полнейшее бессилие, я знаю, что сейчас будет и совсем ничего не могу сделать. Остается молча сверлить взглядом пол, ожидая конца экзекуции.

Слышны грохот и крики, парни вываливаются в коридор, оставляя свою жертву.

– Забирай своего нищего дружка, Уилсон, – орет Джастин, победно вскинув руки.

Слабак.

Парни тянут злобные улыбки, пока я наконец-то могу выдохнуть, бегом направляясь в туалет.

Рикки сидит на полу, мокрый по плечи и часто дышит.

– Ты как? – хочу дотронуться до его плеча, но он злобно одергивает руку и встает.

– Пошли на урок.

Я помогаю парню собрать вещи с пола в коридоре, не говоря больше ни слова.

На занятие мы опоздали, учитель строит недовольную гримасу, но пускает нас в класс. Задняя парта, где мы сидим, всегда свободна, ее никто не занимает.

Урок тянется вечность, учитель вещает о глубине и смысле произведения, которое мы сегодня разбираем, я совсем его не слушаю, рассматривая пейзаж за окном. Рикки что-то рисует в тетрадке на последних страницах.

– Уроды, – шипит он закончив, чем привлекает мое внимание.

Рассматриваю картинки, которые так старательно выводил ручкой парень. На них, судя по всему, его обидчики, троица лежит на полу в луже крови, в то время как сам Рикки стоит рядом с ними держа пистолет. Он не первый раз изображает подобное.

– Зачем ты рисуешь такое? Это жутко.

– Они это заслужили, уроды. – мой друг складывает пальцы на манер пистолета и целится в Джастина, сидящего почти в самом начале класса, изображает выстрел, довольно улыбаясь.

Становится не по себе. Я осуждающе качаю головой, но ничего не говорю. Рикки можно понять, ему хочется выместить свою злость.

– Только не говори, что не хотела бы, чтобы мерзкая Стефани сдохла?

– Она просто глупая.

– Но если бы ты могла? – он наклоняется ко мне. – У моего отца есть оружие, он сам больше не может стрелять, но учит меня. Мы почти каждые выходные тренируемся.

– Эй! Мой урок настолько неинтересный? – кричит учитель, перебивая наш разговор.

Весь класс оглядывается на нас, заставляя чувствовать себя неловко. Мы оба молчим, потупив взгляд в парту. Учитель приближается к нам, Рикки захлопывает тетрадь, накрывая ее рукой, что не укрывается от преподавателя.

– Что там у тебя? – он выхватывает тетрадь из рук парня, небрежно перетряхивая страницы. – Это еще что?!

Учитель находит рисунки, с отвращением смотрит то на них, то на моего соседа.

– Совсем больные, – он швыряет тетрадь обратно на стол. – Останешься после занятий.

Когда урок заканчивается, Рикки остается отбывать наказание, а я иду в библиотеку. Стефани будет ждать меня возле школы, лучше затаиться на время. За чтением книг два часа проходят незаметно, и рядом со столом, словно из-под земли вырастает мой друг.

– Так и знал, что ты здесь, – он идет к окну, ведущему в школьный двор, бросает туда короткий взгляд, подтверждая свои догадки. – Уроды, знают, что ты будешь прятаться.

– Я не прячусь, я читаю, – возмущаюсь на замечание.

– Ага, как же. Я тебя знаю, Кейт.

Парень подходит обратно ко мне, рассматривает пару книг, лежащих на столе.

– Конан Дойль, Агата Кристи, – он наклоняет книгу у меня в руке, заглядывая на ее название. – Психология?! Ты решила, что сможешь понять зачем они это делают?

– Просто читаю, – снова утыкаюсь в текст.

– Кейт, они просто уроды. Нет тут никаких причин, – Рикки забирает учебник из моих рук и кладет на стол. – Пошли, провожу тебя.

Увидев, что я не одна, девицы расходятся, недовольно кривясь, спустить пар не выйдет. Можно спокойно выдохнуть, но лишь до завтра.

Автобус везет нас домой в наш район, путь не близкий, но скоротать время вдвоем за обсуждением комиксов веселее. Мы с Рикки иногда ходим в магазин, где их продают, и читаем, стоя у прилавка. На покупку нет денег ни у меня, ни у него.

Двери с шипением выпускают нас на остановке грязно-оранжевого цвета с ободранной краской, пейзаж вокруг резко контрастирует с тем, который можно наблюдать в районе нашей школы. Смятые газеты и картонки – на них вечером ютятся местные бомжи, разломанные урны, возле которых валяются окурки и упаковки от шоколадных батончиков и чипсов. Из подворотен воняет мочой и сыростью, туда лучше не соваться без необходимости. На углу одной из улиц пасется местный дилер, темнокожий парень двадцати пяти лет, он нервно курит, осматривая прохожих из-под козырька потрепанной кепки. Иногда копы проводят рейды, тогда главное успеть сбежать.

– Сестричка! – прилетает мне в спину.

От этого голоса по коже бегут мурашки, а сердце словно падает куда-то вниз.

«Не может быть».

Я оборачиваюсь, не веря своим глазам.

– Стэн!

Парень бросается ко мне, подхватывая на руки и кружит. Стэн – мой друг. Ему двадцать лет, он ворует, но он хороший парень.

– Когда ты вернулся?

– Вчера. Сразу подумал, че как там моя сестричка.

Он ставит меня на землю, радостно улыбаясь нашей встрече. Рикки обиженно морщится, стараясь не смотреть на моего друга.

– Сестричка, да ты настоящая леди стала, – Стэн окидывает меня взглядом с ног до головы, разводя руками.

– Она тебе не сестра, – встревает Рикки.

– Как сестра, патлатик, – Стэн треплет моего друга по макушке. – Хотя, – он делает паузу, снова глядя на меня, – ты такая конфетка выросла, может уже и не сестричка будешь.

Парень улыбается, а я смущаюсь. Стэн мне нравится, всегда нравился. Но я для него слишком маленькая.

– Ты в тюрьме сидел или в спортзале с тату салоном? – подкалываю я.

Стэн – высокий парень с черными, растрепанными волосами. Он несколько изменился, стал более подтянут и накачен, его руки покрыты татуировками, которых не было до тюрьмы.

– Нравится, да? – он выставляет руки вперед. – Был у нас один мастак, всех в блоке разукрасил.

– Красиво, – рассматриваю рисунки с интересом, наверняка у них есть какое-то значение.

– Может, тебе тоже сделать? – вдруг оживляется Стэн. – Ну там, женственное что нибудь типа.

– Не, я не хочу.

– Хотя… точно, не надо. Ты же типа девушка, – он снова улыбается, дергая головой и глядя на мою школьную форму. – Ладно, мне это, типа идти надо. Еще корешей повидать.

– Хорошо, увидимся, – прощаться не хочется, но просить его остаться тоже не могу.

– Маньяна1, детишки, – Стэн машет рукой, пятясь назад, разворачивается спиной, прячет руки в карманы, и уходит.

– Он мне не нравится, – угрюмый Рикки прожигает взглядом спину удаляющегося парня.

– Да брось, Стэн клевый.

Мы продолжаем идти к моему дому, Рикки всегда меня провожает.

– Слушай, Кейт, – он оглядывается по сторонам пока я ищу ключи в рюкзаке. – Не приходи завтра в школу.

Его слова вызывают замешательство и удивление, я застываю со связкой в руке.

– Почему?

– Просто не приходи. Скажи, что заболела или вроде того.

Парень мнется, обеспокоенно глядя мне в лицо.

– Я не понимаю.

– Блин, так сложно сделать как я прошу? – Рикки сутулится, убирая растрепавшиеся волосы от лица. – Не приходи завтра, – он отрицательно качает головой, уходя в сторону своего дома, пока я остаюсь стоять возле подъезда.

Его просьба очень странная. Но я не могу ей последовать, мама всегда следит за тем, чтобы я не пропускала школу.

Дома я застаю только маму, она бегает туда сюда, собираясь на работу.

– Детка, привет! – она на ходу целует меня в лоб. – У меня ночная смена, папа придет только завтра вечером, он взял дополнительные часы. Ужин на плите.

– Ясно.

Я снимаю рюкзак, задевая обожженную руку, шиплю рассматривая не содрала ли волдырь.

– Детка! – мама всплескивает руками. – Опять? Что с безопасностью в этой школе? Может мне сходить к руководству?

– Не надо, – начинаю быстро успокаивать ее, еще не хватало, чтобы мама заявилась в школу.

– Зачем детям на уроках химии позволяют ставить такие эксперименты, в которых можно пораниться?

Я вру маме, что получаю ожоги от опытов на уроках, а синяки на физкультуре. Она мне верит.

– Это я не осторожна. Не переживай.

Мама разочарованно выдыхает, качая головой.

– Кейт, какому мужчине понравится девушка со шрамами?

– Спасибо, мам, – опять она меня злит.

Обиженная иду в свою комнату, не желая ее видеть.

– Кейт, я ведь желаю тебе добра! – кричит она из коридора.

Я не отвечаю, знает же, что мне неприятно, но все равно так говорит.

Мама тихо ждет моего ответа, но уходит, так и не дождавшись. Хорошо, что можно побыть одной, в такие моменты я даже рада, что мои родители много работают. После ужина сажусь за уроки, я всегда стараюсь, несмотря ни на что, уделять время учебе. В этой школе мне учиться до самого конца, родители отказались переводить меня, когда я сказала, что мне там не нравится. Им радостно думать, что их дочь ученица престижной школы. Нужно просто держаться и терпеть. Осталось всего лишь четыре года.

***

Утром я не застаю Рикки на остановке, не застаю и в школе возле класса. Стефани сегодня опоздала, поэтому я смогла остаться незамеченной и уже сидела за своей партой. Прозвенел звонок, но соседнее место по прежнему пустовало. Странно, он просил не приходить и не пришел сам.

Проходит полчаса урока, когда дверь в класс распахивается, с грохотом ударяясь о стену. На пороге стоит Рикки, весь в черном, хотя дресс-код школы совсем другой. В руке у него рюкзак.

– В чем дело?! – учитель кладет учебник на стол, разозленно глядя на опоздавшего.

Парень не отвечает, только как-то странно улыбается запуская руку внутрь рюкзака. Я не сразу понимаю, что он оттуда достал.

Раздается выстрел, больно бьющий по перепонкам, учитель падает на пол, начинается паника и крики, все прячутся под парты, я вместе с ними. Слышны шаги Рикки по кабинету, девочки всхлипывают, тихо давясь слезами, я сильнее прижимаю колени к подбородку осматриваясь. По диагонали от меня сидит Стефани, она трясется, вжимаясь спиной в ножки парты, глаза теперь полны ужаса, я никогда не видела ее такой.

– Ну что, урод? – слышу я голос Рикки.

– Не надо, пожалуйста, – непривычно жалобный голос Джастина, без обычной наглости, с которой он разговаривает с нами каждый день.

– Надо было раньше думать, – цедит мой друг.

Осторожно выглядываю из своего убежища, в следующую секунду раздается новый оглушительный выстрел. Джастин дергается, сдавленно хрипит и грузно заваливается на бок. А уже спустя пару секунд он громко кричит хватаясь за живот, по костяшкам пальцев течет кровь. Я в страхе смотрю на Рикки, но он меня не замечает. Снова вскидывает оружие и целится в своего обидчика. Еще два выстрела.

Парень больше не издает ни звука.

Прячусь назад, отползая к стене рядом с партой, сердце колотится в груди, готовое разорваться от животного ужаса, мне не верится, что это тот парень, которого я знаю. В классе царит давящая тишина, нарушаемая только медленными шагами Рикки, но стоит им прерваться, раздается выстрел. Шаг, выстрел, тихий вскрик, шаг, снова выстрел.

В ушах мерзко звенит от этих громких хлопков в закрытом помещении, чем ближе парень, тем сильнее подкатывает тошнота к горлу. На минуту он останавливается, я надеюсь, что он одумался и хочу выглянуть, как до слуха доносится клацающий звук – перезарядка.

– Сте-е-ефани, – с ехидцей в голосе растягивает имя девушки мой друг.

– Не надо, – плачущим голосом умоляет моя мучительница.

– Надо, – сурово отрезает Рикки, делая выстрел.

Я закрываю уши ладонями, жмурюсь, сжимаю губы в тонкую полоску, не разрешая себе закричать. Нутром чувствую – рядом кто-то есть. Открываю глаза, упираюсь взглядом в черные берцы с каплями крови на них. Боюсь поднять голову, встретиться взглядом с парнем, рваное дыхание от которого пересохли все слизистые выдает мой страх. Обхватываю колени руками, мысленно прощаясь с жизнью.

«Сейчас он меня убьет».

Блузка практически насквозь промокла от пота, хоть выжимай, тягостное ожидание режет изнутри тупым лезвием.

– Сиди здесь и не высовывайся, – доносится приказ сверху.

Берцы разворачиваются, тяжелыми ударами по полу оповещая об уходе их хозяина.

Слышатся стоны и плач, нарушающие убийственную тишину кабинета.

Упираюсь руками в пол, приказывая себе собраться с мыслями и осматриваюсь.

– Кейт, – жалобный голосок зовет меня откуда-то спереди.

Фокусирую плывущее от паники зрение на девушке, Стефани лежит под своим столом, моляще глядя на меня, на ее животе расползается огромное красное пятно.

Пульс, стучащий в висках бьет отрывистыми ударами по барабанным перепонкам.

«Соберись, Уилсон»

Ползу по полу вперед, собирая всю грязь ладонями, кожа на коленях противно трется о линолеум, пока я не оказываюсь возле девушки, лежащей на полу. На ее животе зияет рана, из которой толчками выплескивается кровь от каждого всхлипа. Белая блузка пропитанная кровью почти полностью, облепляет ее тело.

– Зажми рану, – я поднимаю трясущиеся руки девушки, кладя их ей на живот.

Мои руки дрожат так же сильно, адреналин не дает отключиться, заставляя мозг соображать быстрее. Резкий запах железа, висящий в воздухе, душит своей тяжестью. Вдалеке слышны выстрелы и приглушенные крики, четко различимые через плач тех, кто в кабинете, его словно приглушили, сосредотачивая слух на более важных вещах.

– Не бросай меня, Кейт, – со слезами на глазах просит Стефани, в них больше нет привычной неприязни.

– Просто держись. Скоро все закончится.

Она трясется от боли, а я понимаю, что ей нужно в больницу, но пока что никак. Время играет не в нашу пользу.

В коридоре слышны шаги. Он возвращается.

– Кейт, Кейт, – моя одноклассница сжимает холодеющие пальцы на моем запястье. – Не уходи.

– Я здесь.

– Уилсон, – гремит сзади прямо надо мной. – Зачем ты ей помогаешь?

– Рикки, не надо, – я, быстро разворачиваясь, пячусь назад, перебирая руками по скользкому от крови полу, едва на распластавшись прямо перед моим другом.

Он отрицательно качает головой, осуждающе меряет меня холодным взглядом, направляет оружие на Стефани и стреляет. Я испуганно вскрикиваю, сотрясаясь всем телом от выстрела.

– Знаешь, – он вставляет патроны и передергивает затвор, от этого металлического лязганья нутро готово вывернуться наизнанку, сейчас у него в руках уже другое оружие. – Я был о тебе лучшего мнения, – парень упирает приклад в плечо и направляет на меня дуло, смотрящее своим черным глазом в мое лицо.

Кто сказал, что вся жизнь проносится перед глазами? Чушь собачья, нет никаких картин прошлого, есть только ты, страх и неизбежность смерти в моменте, да яростно бьющееся в грудной клетке сердце.

Мой одноклассник немного раздумывает, целится в мой живот и стреляет.

***

Мне показалось у Люци случился шок от моей истории. А это ведь только ее треть. Он молчал, рассматривая остывший чай в кружке на столе.

– Я должна была заметить, понять, что он собирается сделать. Эти рисунки, он же рисовал их не один раз.

– Нет, – тихо и удрученно одернул меня Люций. – Ты была ребенком, это должны были заметить взрослые, учителя, которые, предпочли закрывать глаза. А не затравленный ребенок. Что случилось с твоим… с Рикки.

– Он застрелился. Услышал, что начался штурм школы, пошел в соседний кабинет и выстрелил себе в голову.

Я замолчала, вспоминая как поняла, что именно за выстрел сделал парень, после того, как ранил меня.

– А ты, – мужчина коснулся того участка, где был шрам, поверх футболки, – все в порядке?

Он не стал задавать уточняющие вопросы, но я поняла о чем речь.

– Да. На здоровье никак не сказалось ранение. Органы не задеты. Везение, если можно так сказать, – я слабо улыбнулась, пытаясь показать, что отношусь к его вопросу спокойно.

Детектив наклонился, невесомо касаясь губами моего лба.

«Что же, следующая история уже не вызовет в нем порывов нежности».

Я спрятала глаза от его взора, полного жалости ко мне, встала с дивана, аккуратно вывернувшись из утешительных объятий, чем вызвала удивление, которое становилось лишь больше, по мере наблюдения за моими действиями. Расстегнула джинсы, слегка задрала футболку свободной рукой, отогнула левую часть джинсовой ткани, одновременно отодвигая большим пальцем резинку белья. Показался тонкий, белый шрам возле бедренной кости слева.

– Этот я получила в шестнадцать.

***

После той ситуации в школе я осталась учиться в ней же, даже такое событие не заставило моих родителей отказаться от престижного учебного заведения. Но дружить с кем-либо я теперь побаивалась, предпочитая держаться особняком. После занятий я задержалась, читая в библиотеке. Теперь библиотека была не бегством, а местом, где мне нравилось проводить время, имея в качестве друзей лишь книги с потрепанными временем страницами.

Учебный год только начался, я была полна энтузиазма и надежд. Можно было попробовать закончить год с отличием, трудясь более усердно, чем в предыдущий, омраченный серьезной психологической травмой.

Школьный психолог долго вел беседы с выжившими и в частности со мной, стало немного легче, но мысль о том, что я могла бы все предотвратить, одолевала меня даже после сеансов. Хотелось отыграть назад, исправить произошедшее, да только жизнь не игра, нельзя загрузиться заново и пройти уровень без ошибок.

Глубоко погрузившись в свои мысли, я иду домой с остановки, рассматривая обувь и заплеванный, грязный асфальт, исчезающий под подошвой. Не сразу слышу, как за мной уцепился какой-то тип. Оглядываюсь. Мужчина лет сорока в изношенных джинсах и серой толстовке с пятнами сутулясь идет следом. Заметив мой интерес, он слегка отстает, рассматривая битые бутылки под ногами.

Ускоряю шаг. Мой преследователь тоже. По спине бежит холодок. Я сжимаю пальцами лямку рюкзака, почти переходя на бег. Мужчина не отстает.

– Эй! – он свистит мне вдогонку.

Я начинаю бежать. Он тоже бежит. Почти успеваю завернуть за угол, как меня с силой хватают за живот, зажимая второй рукой рот и оттаскивают обратно. Рюкзак падает на асфальт, не оставляя преград. Его ладонь грубая и шершавая, воняет дешевым табаком и машинным маслом.

Я брыкаюсь, пытаясь вырваться, пару раз попадаю каблуком школьной туфли по его колену.

– Сука, – злобно шипит он.

Мужчина тащит меня в подвал заброшенного дома. Я луплю его по рукам, но тщетно.

В подвале темно и сыро. Пахнет кошками и затхлостью. Под его ногами хрустят осколки и шуршит каменная крошка. Едва могу дышать из-за зажатого рта. В пиджаке жарко и неудобно. Капля пота у виска стекает по щеке вниз.

Он заносит меня в самый дальний, темный угол и переворачивает лицом к себе. Пытаюсь оттолкнуть мужчину, но он хватает мои руки с остервенелым рыком. Больно дергает за предплечья. Я поскальзываюсь, падаю на грязный пол, ударяюсь спиной и затылком.

Кручу головой, пыхтя от напряжения, не прекращаю попыток освободиться. Кругом валяется мусор, окурки, шприцы, смятые пивные банки.

– Тварь, – он наваливается на меня всем весом, прижимая одну руку, во второй угрожающе сверкает лезвие ножа.

Мужчина задирает школьную юбку. Холодная сталь царапает кожу, ныряя под резинку трусов. Лезвие поворачивается на бок, разрезая белье и кожу.

«Нож».

Свободной рукой шарю рядом с собой, ища карман пиджака. Под ладонью чувствую выпуклость на ткани. Есть.

Он дергает разрезанное белье. Неприятно холодит голую кожу. Трясущиеся пальцы достают из кармана нож. Отработанные постоянным повторением движения на автомате. Раскладываю свое оружие. Он даже не обращает внимание, так занят, расстегивая свои джинсы.

Удар.

Еще один.

Еще один.

Мужчина мычит. По пальцам течет что-то теплое. Он замедляется и мне удается оттолкнуть его.

– Кейт!

Ползу, пятясь к стене в замешательстве. К нам приближается Стэн. Он окидывает взглядом происходящее.

– Гнида, – парень пинает лежащего на земле по ногам.

Тот кричит еще громче, стараясь увернуться. Серая толстовка залита кровью, он зажимает ладонью бок.

Стэн помогает подняться мне, пряча себе за спину, испуганно рассматривая мой внешний вид.

Я слежу за его взглядом, понимая, что моя школьная форма в крови нападавшего.

Мама меня убьет.

***

– Оказалось, Стэн проходил мимо. Увидел мой рюкзак на асфальте и услышал возню из подвала, – я сделала паузу, глядя как Люций прикуривает новую сигарету, едва закончив предыдущую. – Он помог вызвать копов, но сам не остался. Мама прибежала, как только ей сообщили. Нападавший умер, – я отвернулась, рассматривая дверь квартиры. – Истек кровью.

– У тебя были проблемы из-за него?

– Нет, – я покачала головой. – Самооборона. Для меня все обошлось. Но факт остается фактом. Я убила человека.

Умолкнув растерла плечи, воздух из открытого окна слишком холодный. Люци тоже молчал, глядя в серую даль.

– Я наверное пойду, – я суетливо вскакиваю с дивана, тишина слишком гнетущая. – Понимаю, ты не хочешь меня видеть.

Я взяла свой свитер со спинки дивана, понимая, что на мне футболка Люци.

– Я верну твою одежду, – не дожидаясь ответа и не глядя на Люци, пошла к двери.

Но уже почти возле нее он догнал меня и схватил за руку.

– Стой.

Боясь реакции я осталась стоять спиной. Люций все решил сам, нежно потянул меня на себя, разворачивая лицом. Я бегала глазами вокруг, лишь бы не встречаться взглядами.

– Я не говорил, что не хочу тебя видеть. Не уходи.

Кожа покрылась мурашками, то ли от холода, то ли от его заботливого тона.

– Сейчас.

Он не отпустил меня. Повел обратно к дивану, усадил, закрыл окно, пока я сидела, потупив взгляд в пол, стискивая свитер в руке. Люци пошел в спальню, меньше чем через минуту вернулся обратно. Забрал мою одежду из рук, кладя обратно на спинку. Плеч и спины коснулось что-то очень мягкое. Плед. Он укутал меня почти по самый подбородок, который в конце ласково поднял, ловя мой взгляд.

– Ты чиста перед законом.

– А перед совестью?

– Он хотел надругаться над тобой. О какой совести речь? – недоумевал Люций.

Я хмыкнула, слабо улыбаясь.

– С точки зрения морали, я убийца.

Люций откинулся назад, ложась спиной в угол дивана и потянул меня на себя. Я устроилась на его груди, сворачиваясь почти калачиком.

– Он ведь тоже мог тебя убить. Или покалечить. Я не в праве тебя осуждать, – он крепко обнял меня за плечи. – У тебя вообще выбора особо не было.

Люций заправил прядь мне за ухо, едва касаясь шеи подушечкой пальца.

– Но ты сказал, что не стал бы убивать, вернись назад. Постарался бы взять его живым, – я тяжело сглотнула, проталкивая непростые слова. – Наверное, я тоже могла бы постараться обойтись без жертв.

– Мои взгляды связаны с жаждой мести и поиском справедливости. Во имя прошлого, – он коротко выдохнул, словно был недоволен. – Речь ведь не идет о спасении жизни в текущем моменте.

Люций умолк, гладя мое плечо, пока я, вытащив пальцы из-под пледа, обводила узоры на его груди. Нам потребовалось несколько минут, для передышки и осознания.

– Наверное после этого случая Стэн впервые посмотрел на меня как на девушку, а не ребенка, – мне хотелось завершить свою историю, открыться полностью, так же как и он мне. – Он стал оказывать знаки внимания. Встречать со школы, звать гулять. Я была в таком восторге, парень, который мне нравится, наконец-то обратил на меня внимание.

Люций молчал, я чувствовала кожей, как бьется его сердце, взволнованное моим рассказом, он со страхом ожидал, что еще за тьма таится в моем прошлом.

– Маме он не нравился никогда. Она запрещала общаться с ним, но кто слушает родителей? Верно? – я криво улыбнулась, хоть он и не видел моего лица.

– Шрам на ноге… Это правда авария? – в голосе слышалось беспокойство.

– Да, – поднявшись, я села рядом и сложила ноги на бедра Люци. – Папа выиграл в лотерею новую машину. Мы были так счастливы. Наша едва заводилась, – я устремила расфокусированный взгляд в окно, вспоминая. – В тот же вечер, как забрали, поехали покататься по городу. Знаешь это чувство, – я перевела глаза на Люци, – когда у тебя в жизни происходит нечто положительное, очень значимое для тебя. И ты счастлив, вставая с утра. Рад новому дню. Кажется, вот сейчас все наладится, жизнь станет лучше, проще, радостнее. Хочется верить, надеяться, – я сделала паузу. – Именно таким днем был тот. На перекрестке в нас влетел какой-то идиот, хотел проскочить на красный, – по щекам потекли слезы. – Говорят, самое безопасное место за водителем, – я закивала, словно подтверждая. – Это правда. Мне было восемнадцать. Официально я могла жить сама, без опеки.

– Он воспользовался этим, – начал догадываться Люций.

– Да, – шепнула я вытирая щеки. – Приходил ко мне поесть, переночевать, – я покусала губы. – Потрахаться. Постоянно то пропадал, то появлялся, когда ему удобно. Еще вечно звал меня сестричка, особенно в постели, хотя я просила так не делать. Мерзость, – я сморщилась, вспоминая свои ощущения, чувствуя, как ненависть закипает во мне со всей своей силой.

– Это подло. Он ведь понимал, что ты влюблена в него.

– Понимал. Но мне казалось, он тоже любит, только по своему. Я только после догадалась, что на самом деле была ему безразлична. Потом он начал просить денег, мол занять, он заработает и отдаст. Само собой он не работал и ничего не возвращал.

– Наркотики, – понял Люций.

– Очевидно, правда? – я подняла на него заплаканные глаза. – А я не догадалась. Идиотка.

– Перестань, – он взял мои руки в свои ладони. – Тебе было восемнадцать и ты была влюблена, откуда было знать? – он помолчал. – Чем все закончилось?

– Пришла как-то домой с работы, – пришлось глубоко вздохнуть, собирая остатки сил. – А он лежит… передоз.

– Блять… – Люций зажмурился, сдавливая переносицу пальцами, будто пытался прогнать дурное наваждение.

– Знаешь, что самое странное? Когда я увидела, как его тело выносят из квартиры, я почувствовала… – я резко замолчала, не зная, продолжать или нет.

– Облегчение, – закончил Люций.

– Да. Я почувствовала облегчение. Умер человек, которого я любила, а мне было никак. Даже радостно что ли. Я ужасна. Наверное, мне нужно было погибнуть в той аварии, чтобы все прекратилось.

– Так, стоп!

Он встрепенулся, спустил ноги с дивана, взял меня за руку, поднимая следом за собой и ставя прямо перед мутным зеркалом, в которое я смотрелась в первый день нашего знакомства.

– Кого ты здесь видишь?

– Себя? – растерянно скорее спросила я, нежели ответила.

– Нет, Кейт. Кого ты здесь видишь?

Я молчала, осознавая, о чем именно идет речь.

– Неудачницу, – я горестно вздохнула, заворачиваясь с мягкий плед. – Убийцу. Жертву, – покачала головой, сама себя осуждая. – Жертву травли. Жертву скулшутинга. Жертву абьюзера. Жертву маньяка. Дерьмовое завершение дерьмовой жизни.

– Уилсон, – Люций болезненно усмехнулся, произнося мою фамилию как ругательство. – Откуда такие мысли в твоей прекрасной голове?

Он по прежнему стоял позади, держа меня за плечи и смотрел в глаза через отражение.

– Ты спрашивал, почему я уехала, – я не отводила взгляд, отвечая его отражению, словно так было легче. – Потому что я слабачка, трусиха и я сдалась. Не стала больше бороться за место под солнцем. Искать себя в мире, свое место, – поджав губы от досады за саму себя, сделала паузу. – Почему я выбрала этот город? Наверное интуитивно. Мне больше подходит быть здесь, среди неудачников, во главе с серийным убийцей.

– Кейт…

Люций обошел меня спереди, отвернул от зеркала лицом к себе.

– Ты просто устала и взяла перерыв. Это не делает тебя неудачницей. Ты обязательно наберешься сил и продолжишь свой путь. Только задумайся, – он погладил тыльной стороной пальцев мою щеку, убирая налипшие волоски, взял руки в свои, ласково сжимая. – После всего пережитого ты не утратила самое главное – свою человечность. Кто-то и после меньшего дерьма звереет, а ты еще и шутить умудряешься.

Я смущенно отвела глаза, чувствуя, как в уголках снова скапливаются слезы.

– Значит, – я шмыгнула носом. – Если я не гашу мужиков по подворотням в качестве мести, то я вполне себе справляюсь?

– Точнее не скажешь, – он тепло улыбнулся, приобнимая меня за талию, наклонился чуть ближе и прижал к себе.

Я обвила его руками, делая контакт теснее. Теперь, между нами не было недосказанности и преград. Мы видели друг друга, со всей болью и мраком, но не отворачивались, смотрели с широко открытыми глазами.

– Раньше… я всегда называл людей из таких районов ебливой шпаной, – Люци прокашлялся. – Мне было невдомек, что они… – он сделал паузу, подбирая слова.

– Пытаются жить, – закончила я.

– Да, верно. Пытаются жить как могут, как умеют. Думал, они сами портят себя алкоголем, наркотиками, образом жизни, – он коротко поцеловал меня в висок.

– Но все это мелочи, по сравнению с тем, как портят людей люди, – закончила я мысль.

– Прости, что так напирал на тебя, – я не видела его лица, но в произнесенных словах чувствовалась неловкость.

– Да брось. Все в порядке, – подняв голову, улыбнулась, давая понять, что это сказано честно и искренне. – Я ходила в анонимные группы. И не в одну. Можно сказать даже подсела на них, почти как герой Бойцовского клуба, – рассмеялась, вспоминая, что ждала новых собраний с нетерпением. – Помощь жертвам насилия. Помощь людям, потерявшим близких, – я загибала пальцы на руке. – Помощь жертвам абьюза. Помощь людям с увечьями. Там почти все были с серьезными травмами. У кого ноги нет, у кого глаза, а тут я со своими шрамами. Хотела уйти, а куратор поймала меня почти перед самым выходом и попросила остаться, – речь становилась сбивчивой, я уже тараторила, взбудораженная своим же рассказом. – Мне помогло. Я поняла, что ничем не спровоцировала того типа, жертва не виновата, виноват тот, кто нападает. Перестала стесняться своего тела. Перед парнями раздеваться без проблем. И секса не боюсь больше, – я хихикнула, но на лице Люци застыло откровенное сочувствие с сожалением, не позволившее ему даже улыбнуться.

Я замолчала, погружая нас в звенящую тишину. Внезапно Люций подхватил меня на руки и понес в сторону кухни.

– Что ты делаешь? – плед слегка сполз, я вцепилась в его плечи, стараясь держать равновесие.

– Пригнись, – попросил он перед дверным проемом.

Последовав просьбе огляделась, не понимая зачем мы сюда пришли. Он усадил меня на столешницу, коротко чмокнув в нос.

– Приготовим ужин.

– Там же есть пироги.

– Пирог не еда, – отрезал Люций, чем вызвал у меня глупую улыбку.

– Снова будешь обносить мой холодильник?

– Обносить, – повторил он дразня.

Я ущипнула его за бок в качестве мести.

– Ауч! – Люций постарался увернуться.

– Надеюсь, ты уже начал составлять словарь.

– Непременно, – он обхватил мое лицо ладонями, оставляя на губах трепетный поцелуй. – Сейчас вернусь.

Я так и осталась сидеть на кухне, болтая ногами, завернутая в плед, пока Люций ходил ко мне домой за продуктами.

– Приготовим пасту, – оповестил он, возвращаясь со своей добычей. – Давай, хорош рассиживаться.

На лице сама собой растянулась счастливая улыбка чуть ли не до ушей. Спрыгнув на пол, я пулей сбегала в зал, отнесла плед, и вернулась уже готовая помогать.

– Что за паста? – спросила, убирая волосы в пучок на макушке.

– Из поваренной книги бывшего мафиози.

– Оу, – я замерла. – Серьезно?

– Да, – он кивнул, достал кастрюлю и сковороду.

– И что там пишут? Порубайте врагов в лапшу, – я изобразила взмахи мечом. – Посыпьте пармезаном, – сопроводила слова соответствующим жестом. – Украсьте веточкой базилика. Белиссимо, – сложила указательный и большой палец кольцом.

Люций от всей души рассмеялся.

– Ты очаровательна.

Я кокетливо потупила взгляд, рассматривая набор продуктов.

– С чего начать?

– Режь ветчину кубиком, – он протянул мне упаковку.

Затем достал две доски и ножи и поставил кастрюлю с водой на огонь. В четыре руки дело шло гораздо быстрее, все ингредиенты были нарезаны, ожидая своего часа. Вскоре закипела вода, куда отправились спагетти.

Люций обжарил лук, я высыпала на сковороду ветчину, добавив по его указанию оливки, соль и перец через десять минут, пока он откидывал спагетти на дуршлаг и тер сыр. Совместное приготовление ужина было для меня в диковинку, обычно все приходилось делать самой. Весьма приятно было осознавать, что подобное времяпровождение сближает ничуть ни хуже, я бы сказала даже лучше более интимных вещей.

– Теперь последние штрихи, – он достал из холодильника сливки, открыл крышку и встал позади меня, упирая вторую руку в столешницу сбоку от плиты. – Я лью, а ты помешиваешь.

Он по прежнему был в одних лишь брюках, преградой между нами служила только тонкая хлопковая ткань его футболки на мне, позволяющая в полной мере ощутить жар его тела.

Люций плавно влил все содержимое упаковки, отставил ее в сторону, перехватил мою руку, которой я держала лопатку и, приобняв свободной рукой за талию, стал помогать.

– Мы почти закончили, – шепнул он мне на ухо, оставляя короткий поцелуй.

По спине тут же побежала стайка мурашек, пальцы непроизвольно сжали ручку кухонной утвари сильнее.

– Теперь спагетти и сыр, – направлял он меня.

Я перекинула готовые спагетти в сковороду, хорошо перемешав, Люци присыпал наше блюдо пармезаном. Ужин был готов.

– Базилика я у тебя не нашел. Придется обойтись без него, – он стал раскладывать на тарелки ароматную пасту.

Я почувствовала, как дико проголодалась на самом деле, про себя обрадовавшись, что не ограничилась только сладким.

– Шутишь? Тут про базилик никто не слышал, – я отправила результаты наших трудов на стол. – Еще подумают, что ты так извращенно ругаешься.

– Нет? – Люций повел бровью от удивления. – Может старику Эрлу предложить его выращивать? Будет один такой на весь Линден.

Я сделала суровое лицо, начав жестикулировать руками, как Марлон Брандо в знаменитой сцене.

– Ты пришел и говоришь: Эрл, мне нужен базилик. Но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь дружбу, ты даже не назвал меня крестным отцом.

Я замолчала, следя за реакцией Люци, он смотрел сосредоточенно, почти не моргая, пауза грозила затянуться, но мы оба синхронно рассмеялись с моей дурацкой шутки.

Вечер хоть и омрачился моими историями, но я чувствовала себя потрясающе. Меня выслушали, не осудили и не оттолкнули. И это был посторонний человек, не товарищи по группе поддержки, которые не осуждают потому что вы в одной лодке, а просто тот, кто смог посочувствовать.

Поддавшись эмоциям, я обняла Люци за шею, крепко прижимаясь, словно он был моим спасательным кругом.

– Спасибо, что открылась мне, – он обнял меня в ответ.

– Я никому не рассказывала о себе. Все эти подробности.

Он почему-то промолчал, только крепче смыкая свои руки на мне.

– Ужин остынет, – напомнил Люций через пару минут.

– Да, точно.

После еды, когда по уже сложившейся традиции была убрана посуда, мы переместились в зал. Я снова завернулась в плед, служивший сегодня уютным укрытием.

– Кино? – поинтересовался Люций, копаясь в ноутбуке. – У меня, кстати, есть «Крестный отец».

– О нет. Я под него все время засыпаю. Еще ни разу до конца не досмотрела.

– Может в этот раз получится?

Я придвинулась ближе, заискивающе заглядывая ему в глаза.

– А может мы… – положив ладонь ему плечо повела ее выше, достигла шеи и запустила пальцы в волосы на затылке, самые кончики, едва гладя кожу подушечками.

Люци оторвался от ноутбука и повернулся ко мне всем корпусом. Наклонился, почти касаясь моих губ, я потянулась навстречу за поцелуем, он приобнял меня, положил руку на спину и плавно опустил меня на диван. Плед сполз с тела, давая в полной мере ощутить прикосновения. Мне вновь стало жарко рядом с ним, как и всегда, стоило нам начать взаимодействие. Кровь застучала в висках, а дыхание заметно участилось. Его губы еле заметно коснулись моих, под гипнотическим взглядом карих глаз я почти не моргала, предвкушая поцелуй.

– Кино, – вывел меня из блаженных мечтаний серьезный голос.

Я захлопала глазами, не сразу осознав слова.

– Что?

– Мы будем смотреть кино, – он обворожительно улыбнулся, довольствуясь моим замешательством.

– Но Люци, – я надула губы, канюча как маленькая.

– Не Люцкай, – он нажал плэй, сгребая меня в охапку.

На экране только замелькали первые кадры, как из моего рта вырвался душевный зевок.

– Говорю же, – я снова зевнула. – Засыпаю.

– Тогда спи. Я тебя посторожу, – он с интересом уставился в монитор.

– С пистолетом? – поинтересовалась я, стараясь вложить игривости в тон, но прозвучало так, будто я пьяная.

– И с ним тоже.

Я только успела коротко улыбнуться, прежде, чем сон забрал меня в свой плен.

***

Утром я проснулась от того, что меня гладили. Нежно, чуть касаясь скул и линии подбородка, параллельно мягко перебирая пальцами по коже спины под футболкой.

Приоткрыла один глаз, узрев полный восхищения взгляд на себе.

– Давно не спишь?

– Полчаса где-то.

– Все полчаса смотрел как я сплю? – открыв второй глаз, я увидела приятный полумрак комнаты, с пробивающимися лучами солнца через неплотно задернутые шторы.

Атмосфера тепла и уюта, свойственная холодным осенним дням, когда совсем не хочется вылезать из-под одеяла, приятно дополнялась наличием такого мужчины рядом.

– Ага.

Люций буквально пожирал меня взглядом.

– Как маньяк, – вырвалось у меня.

Он перекатил меня на спину, оказываясь сверху. Рука, гладившая спину, заскользила вниз, прошлась по ягодице и бедру, нежно, но ощутимо стиснув его.

– Сексуальный?

– Очень, – рвано вздохнув от напора, уже не церемонясь, я приподнялась, и требовательно поцеловала его. – Подожди, – вдруг осенило меня, я разорвала поцелуй. – Я же вчера заснула на диване, – заглянув под одеяло я поняла, что не ошиблась, на мне не было джинсов, только белье и футболка Люци. – Ты снял с меня штаны?

– Ты против?

– Да не особо.

– Вот и отлично.

Он выглядел раззадоренным ни на шутку, вновь вернувшись к тому, на чем мы остановились. Поцелуй становился все более страстным и насыщенным, наполняясь жаждой, разыгравшейся друг по другу. Люций откинул одеяло и завел руки под футболку на мне, потянул ее вверх, я приподнялась, давая раздеть себя. Ловким движением он расстегнул лиф, лямки сползли с плеч, я сняла его, убирая в сторону.

Люций начал покрывать быстрыми, отрывистыми поцелуями шею, спускаясь к груди. Лизнул сосок, нежно оттягивая его губами. Я слегка впилась ногтями в мускулистую спину, обхватила его бедра ногами и выгнулась, стараясь прижаться как можно ближе, почувствовав через тонкую ткань белья его возбуждение.

«Не обманул».

Люций коротко рыкнул, более ощутимо сминая теперь уже мои ягодицы, переходя ко второй груди. Я не осталась в долгу, провела руками по спине вниз, прильнув еще плотнее к его паху, и покачала бедрами для пущего эффекта. Пары движений хватило для разгона возбуждения почти до максимума.

Заиграла мелодия на моем телефоне, лежащем на тумбе.

Мы встрепенулись, оторвавшись от ласк.

– Злоебучий будильник, – зло прошипела я, потянувшись за смартфоном, чтобы отключить звук. – Мне надо на работу.

– Злоебучий, – повторил Люци.

– Думаю, тебе стоит завести блокнот.

– Обязательно, – он лег рядом, разглядывая меня.

Я посмотрела на время на экране.

– У нас есть минут пятнадцать.

– Пятнадцать минут? За кого ты меня держишь? – оскорбился Люций.

– Что, слишком много? – я начала хохотать, нарочито дразня.

– Уилсон, – он потянулся ко мне и стал щекотать за бока.

– Не… на… до, – я едва не задыхалась, хохоча во весь голос. – Я боюсь щекотки, – с трудом отбившись, отползла к краю кровати и встала, забирая одежду.

Люций поймал мою руку, потянул на себя, вынуждая наклониться. Пробежался глазами по моему обнаженному телу, на секунду остановившись на последней, не павшей преграде в виде трусов, затем вернулся к пристальному взгляду глаза в глаза.

– Пятнадцатью минутами ты не отделаешься, Уилсон.

– Ловлю на слове, де-те-ктив, – подыграла я, растягивая обращение, одновременно выпутываясь из хватки. – Пойду собираться.

Я натянула его футболку прямо на голое тело, проигнорировав бюстгальтер.

– Может тебе лучше перенести сюда свои вещи? – донеслось до меня уже в зале, пока я надевала джинсы.

– Свои вещи? – изумленно уточнила, заглянув обратно в спальню.

Люций расслабленно лежал на кровати, подперев голову рукой.

– Зубная щетка, расческа, чем там еще девочки пользуются. Все равно будешь здесь жить, – без тени сомнения заключил он.

– Серьезно? – я приподняла бровь в изумлении.

– Более чем. Что тебе делать у себя дома?

– А что мне делать здесь?

– Здесь есть я, – он хищно прищурился.

– О, дай угадаю, – я замахала ладонью, останавливая его. – И пистолет? – закончила невинно округляя глаза.

Люций молчал, растягивая губы в широченной улыбке, молниеносно вскочил с кровати, так, что я даже не успела среагировать сразу, но опомнившись, понеслась с визгом к выходу.

– Ты допрыгаешься, – пригрозил он, поймав меня возле самой двери, заключая в кольцо своих рук.

Мне захотелось выдать еще одну пошлую шутку из около оружейной темы, но я решила, что тогда точно опоздаю на работу. Изо всех сил сжав губы, я заставила себя молчать, едва не засмеявшись от придуманного в голове ответа. Похоже, он обо всем догадался, закусил губу, сверкая глазами, и притянул меня к себе.

– Какая ты испорченная, Уил-сон, – заигрывающе прокомментировал Люций, обжигая горячим дыханием мою шею, одновременно отпирая дверь позади меня. – До вечера. Веди себя хорошо, – напутствовал он, пока я отступала из квартиры, не отводя взгляд.

Он закрыл дверь и, уверена, остался стоять слушая ушла ли я. Улыбаясь во все тридцать два, я юркнула в свою квартиру, только сейчас ощутив, как взволнованно бьется сердце.

«Если в ближайшее время мы не снимем напряжение между нами, тут полыхнет так, что в Нью-Йорке настанет день посреди ночи».

***

К назначенному часу я был готов и собран как никогда. На свидания я не ходил пять лет. Пять долгих, мучительных лет.

Сидел на диване, держал в руке блокнот, открыв его обложку, там где была приклеена ее фотография.

– Чувствую себя предателем. Хотя уверен, ты бы хотела, чтоб я жил дальше, – я пригладил растрепавшиеся от времени края фотографии. – Ты всегда была очень доброй, – в соседней квартире слышался топот, Кейт бегала, собираясь туда сюда. – Вы не похожи. Не думай, что я пытаюсь тебя заменить. Она другая, совсем. Мне хорошо с ней. Рядом с ней мне не снятся кошмары, – я помолчал, разглядывая ее улыбку. – Не думай, я не забыл о своем обещании и о тебе. Я найду его.

Хлопнула соседняя дверь, через минуту постучали в мою.

– Прости, – я слабо улыбнулся, пряча блокнот во внутреннем кармане пальто. – Заходи!

Кейт приоткрыла дверь, заглядывая, обвела меня заинтересованным взглядом, хотя одет я был совершенно обычно, черные брюки, рубашка, пальто и туфли.

– Привет, – она протиснулась в проем, замерев у входа, отвела глаза, переминаясь с ноги на ногу, пока я рассматривал ее в ответ. – Я тут обнаружила, что у меня только одно платье и нет обуви на каблуках.

На девушке было надето платье-свитер цвета хаки свободного кроя, длиной до колена и черные ботинки со шнуровкой на грубой подошве. Распущенные волосы, уложенные легкими волнами придавали всему образу мягкость. Кейт была женственна даже в таком, казалось бы, не самом девичьем наряде.

И черт возьми, ей дико шел этот стиль.

– Каблуки и платье не обязательны.

– Мы ведь едем в ресторан, – удивленно вскинув брови Кейт посмотрела на меня.

– Там нет дресс-кода, – я подошел ближе. – Ты можешь одеть то, что будет удобно именно тебе.

– Тогда будем считать, что я готова.

– Верхняя одежда? – уточнил я, понимая, что девушка по привычке пришла ко мне без нее.

– Черт! Забыла. Сейчас.

Она метнулась назад, пока я закрывал свою квартиру, вернувшись через минуту одетой.

Мы погрузились в машину под недовольный бубнеж Кейт о холоде, пока я не включил обогрев сидений и она не успокоилась, закатив глаза от удовольствия. До Ист Лэйк было сорок минут езды.

– Что ты слушаешь? – задала она вопрос, но не дожидаясь ответа, начала тыкать в сенсорный экран магнитолы

– Здесь нужно нажать… – начал я пояснение.

– Да ты на дорогу смотри, я сама, – она увлеченно стучала пальцем по экрану.

– Умеешь пользоваться?

– Нет, – девушка мотнула головой. – Сейчас научусь.

– Хвалю за боевой настрой ко всему новому.

– Мерси, – Уилсон заулыбалась, не отвлекаясь от своего дела. – О! Исполнители. Итак, – она приготовилась изучать список, – AC/DC, Metallica, Modern Talking, – выделила тоном название группы. – Nirvana, но тут все понятно. Это же Кобейн.

– Жалко, что застрелился.

– Да жена его вальнула.

– Вальнула, – повторил я.

– Да, – кивнула Кейт, не отрываясь от занятия. – Здесь и детективом быть не надо, она же чокнутая.

– Это не аргумент, – протестовал я.

– Еще какой. Он же развестись с ней хотел, она получила бы мало денег. А тут бах, простите за каламбур, – Кейт улыбнулась переводя взгляд на меня. – Ой как удобно. Правда?

– Возможно, – не мог не согласиться.

– Offspring? – спросила она уже более удивленно.

– Почему нет?

– Как-то не вяжется с тобой, – Кейт пожала плечами.

– Нам осталось ехать не так долго, – намекнул я на то, что за изучением списка она не успеет определиться с треком.

– Ладно, ладно.

Кейт открыла список песен и выбрала одну из них. Заиграла мелодия, она продолжила изучать исполнителей, только теперь уже тихо подпевая.

Your one vice

Is you're too nice

Come around now, can't you see?

I want you, all tattooed

I want you bad

Complete me, mistreat me

Want you to be bad, bad, bad, bad, bad

If you could only read my mind

You would know that I've been waiting

So long

For someone almost just like you 2

Кейт дергала ногой в такт с совершенно непринужденным видом, словно она всегда была рядом, пела дурацкие песни в моей машине, поднимая мне настроение. Я забарабанил пальцами по рулю, покачивая головой и улыбаясь едва ли не до самых ушей.

– Хорошее настроение? – уточнила Уилсон.

– Ага. Под мой плейлист обычно никто не поет.

– Зря, зря, – она долистала до конца списка. – Хороший выбор. У тебя нет Beatles в исполнителях.

– Не люблю Beatles.

– Нет? – Кейт приподняла брови и округлила глаза.

– Слишком занудно.

– А как же вот это вот: Yesterday, – затянула она.

– Только не это, – я резко изменился в лице.

– All my troubles seemed so far away, – продолжила уже более жалобно.

– Все, я тебя высаживаю.

– Может лучше отшлепаешь? – пошла в наступательную Кейт.

– Может и отшлепаю, – мне понравилось ее предложение, настроение скакнуло вверх еще больше.

– А то ты только грозишься, да все никак.

– Ой, допросишься, Уилсон, – игриво протянул я, раздумывая над тем, что мы рискуем не доехать до ресторана.

– Стараюсь допроситься всеми силами, – она кокетливо покусала губы, заалев щеками. – Я тоже не люблю Beatles.

– Серьезно?

– Да. Как ты сказал, слишком занудно. А еще они похожи на дагестанцев.

– Кого? – удивился я.

– Дагестан, это в России.

– В России? – я заинтересованно посмотрел на Кейт. – Хорошо знаешь географию?

– Много времени паслась в библиотеке.

– Паслась, – повторил я запоминая, похоже точно стоит купить блокнот.

– Именно.

– Говорят там холодно, все время снег, кругом медведи и у всех по Калашникову.

– У всех медведей? – Уилсон сделалась удивленной.

– У всех жителей, – от этого нелепого диалога губы снова растянулись в глупой улыбке.

– Ты путаешь с Америкой.

– Говорю тебе, – мы подъезжали к ресторану. – У каждого жителя по Калашникову, – я разрезал ребром ладони воздух утверждая.

– И по медведю, – закончила Кейт.

– Не исключено, – я припарковал машину и заглушил двигатель. – Идем.

В ресторане нас проводили к забронированному столику и принесли меню, дав время на выбор.

– Зачем тут столько приборов? – зашептала Уилсон, стоило отойти официанту.

– Не бери в голову. Ешь тем, что удобно тебе, – успокоил я.

Она поерзала на стуле, оглядываясь по сторонам.

– Никогда не была в таких местах.

– Нет? Тебя не водили на свидания? – я даже забыл про выбор блюда.

Кейт затрясла головой, спряталась за папкой с меню, оставив только глаза. Мне захотелось затискать ее до хруста ребер. И когда я успел стать таким тактильным?

– Расслабься. Всем вокруг абсолютно все равно, они слишком заняты собой, – сложив меню на стол, потянулся через стол и взял ее за руку. – Выбери любое приглянувшееся блюдо и ешь как тебе удобнее.

– А шаурмы тут нет? – вынырнула из-за папки она.

– Шаурмы?

– Ну да. У нас на районе был один беженец, Мустафа, – Кейт оживилась, начиная бурно жестикулировать.

– Мустафа?

– Да. Никогда не слышал? – она начинала тараторить, всегда так делает, когда нервничает. – Как в песне Queen. Mustapha Ibrahim, Mustapha Ibrahim, – пропела она немного громче, чем следовало.

Настроение Уилсон зашкаливало в своем позитиве. В ней словно щелкнул некий тумблер, переключивший ее на открытость и откровенную игривость. Да, она все еще смущалась, озорно улыбаясь на шутки, но совершенно точно расслабилась, после беседы о прошлом. А не снятое напряжение однозначно, подстегивало нас обоих.

Женщина за соседним столиком оглянулась, сканируя мою спутницу надменным взглядом, излучающим полное презрение.

– Что? – не осталась в долгу Уилсон. – Это Queen, Фредди Меркьюри, с усами такой, – она приложила указательный палец над верхней губой. – Стыдно не знать.

Посетительницу перекосило от такой дерзости, она отвернулась, делая вид, что обращались вовсе не к ней.

Я чуть не стек под стол от умиления.

«Может нахер все? Забрать ее с собой в Чикаго и свалить подальше из этого проклятого города?»

– Он такую шаурму делал, – продолжила Кейт, уже обращаясь ко мне. – Один раз попробуешь, потом подсаживаешься, – она слегка наклонилась, понизив тон. – Сто пудов добавлял туда наркоту, другого объяснения не вижу.

– Говорят, в шаурму кладут собак, – начал подкалывать я.

– Я слышала про котов, – парировала Кейт.

– Не трогай котов. Это святое, – возмутился я за своих любимцев.

– А ты собак, – она прищурилась, сверля меня взглядом.

– Слышал такую фразу, – сделав паузу, постарался как можно точнее вспомнить формулировку. – Собак заводят те, кто хотят, чтобы их любили, а котов те, кто готовы любить сами.

Она нервно заправила прядь волос за ухо и забегала глазами по помещению.

– Уговорил, – собравшись с мыслями, Кейт вернулась ко мне взглядом. – Можно завести и собаку, и кота.

Она замолчала, делая самое невинное личико.

– Уилсон, – я улыбнулся. – Ты очаровательна.

Моя спутница вспыхнула щеками, утыкаясь обратно в меню.

– Может устрицы? – предложил я.

– Фу, нет. Они выглядят не съедобно, – она поморщилась. – Я предпочитаю класть в рот то, что выглядит съедобно.

– Вот как, – бровь поползла вверх, изумленно выгибаясь.

Секундная пауза, после которой мы засмеялись едва ли не на весь ресторан. Теперь на нас смотрели уже все.

– Я про еду, Люци!

– М-м-м, понимаю, – меня снова чуть не пробрал смех. – Кстати. Хочешь открою неожиданный факт обо мне?

– Удиви меня, – Уилсон выжидательно уставилась на меня.

Я полез в задний карман брюк, извлекая оттуда водительские права, и протянул их Кейт. Наверное с минуту она просто смотрела на имя, переводя взгляд на карточку и снова на меня.

– Тебя зовут Люцифер?!

Женщина за соседним столиком вновь обернулась.

– Отец большой шутник. Вписал такое имя в свидетельство. Мама когда увидела чуть не прибила его, но менять было поздно, – пояснял я, наслаждаясь удивлением на ее лице. – Зато когда я орал по ночам, не затыкаясь, она согласилась, что меня точно будто из преисподней сослали на землю.

Кейт рассмеялась своим самым звонким смехом.

– Ох, обалдеть, – девушка вернула права, мечтательно улыбаясь. – Люцифер. Люцифер, – все пробовала она имя на вкус. – Хорошо звучит.

За всей болтовней мы так и не определились с едой, к нам подошел официант, ожидая заказ.

– Что ты будешь?

– Возьми на свой вкус. Тут все такое понтовое, – она хлопнула папкой.

– Понтовое, – повторил я.

– Записывай, записывай, – Уилсон помахала пальцем. – И десерт.

– Какой?

– Шоколадный с шоколадом и шоколадом политый, – уверен, она уже болтала ногами под столом от нетерпения.

– Не слипнется? – невзначай поинтересовался я, краем глаза заметив как смутился официант.

– Не. В самый раз.

Я озвучил официанту наши пожелания, тот все записал и удалился, не скрывая радости от того, что ему больше не нужно слушать столь странные беседы.

Несмотря на достаточно приличную заполненность, заказ принесли очень быстро. Мы приступили к еде, продолжая разговор.

– Ты серьезно не слышал все эти словечки, которые я использую? – Кейт отрезала кусок стейка, и принялась активно жевать его.

– Только некоторые.

– В ваших богатых школах такому не учат, – подколола она.

– С чего ты взяла, что я учился в богатой школе?

– Чуйка, – пояснила Уилсон. – Я прям представляю, как ты просыпаешься утром и, выходя во двор своего шикарного дома, командуешь дворецкому: «Альфред, подгоните Бэтмобиль к главному входу, я еду в школу», – она включила все свои актерские способности, изображая меня в ее представлении.

Я чуть не поперхнулся, почему-то даже самые дурацкие шутки в ее исполнении были ужасно милыми и смешными. Улыбка не сползала с моего лица весь вечер, от непривычки даже заболела челюсть.

– Во-первых, у меня не было дворецкого, я из семьи со средним достатком. Но в школу ходил престижную, это правда. А во-вторых, – сделав паузу акцентировал внимание, – я в твоих глазах как Бэтмен?

– Конечно. Этому городу ведь нужен новый герой? – Кейт блеснула глазами, положила вилку и приставила руки к макушке, изображая уши.

– Тогда ты будешь Харли Квин.

– Почему это? – неподдельно удивилась она.

– В тебе есть безуминка.

– Это вместо изюминки? – Уилсон сделала губы бантиком. – Не люблю изюм.

– А мне нравится. Особенно в выпечке, – признался я.

– Да ты извращенец! Я ухожу, – она сложила приборы, делая вид, что встает.

– Пешком пойдешь до Линдена? – сохранял я непоколебимость.

– Угоню твою тачку.

– Ты еще и машины угонять умеешь? – у меня чуть кусок поперек горла не встрял.

– Плохой район, Люцифер. Помни об этом, – пригрозила Уилсон пальцем.

– Придется применить свои наручники для задержания особо опасной преступницы, – вставил я очередную двусмысленную фразу в нашу беседу.

Женщина за соседним столиком очень заинтересовалась, стрельнув глазами в мою сторону. Я одарил ее совершенно равнодушным взглядом, сосредотачивая внимание на реакции моей спутницы.

Раздразнивание аппетита достигло своего пика, еще немного и мы накинемся друг на друга прямо здесь, посреди ресторана и кучи гостей. Кейт облизнула губы, сверкнула глазами, и томным, не оставляющим никаких сомнений в смысле слов голосом произнесла.

– Надеюсь, вы зачитаете мне мои права, детектив.

Твою-то мать. Этот вечер определенно претендовал на роль самого охуенного вечера за последние пять лет.

***

Дорога назад пролетела незаметно, мы продолжили спорить о вкусах и взглядах на жизнь, пока Кейт опять перебирала мою музыку. На улице заморосил дождь, орошая мелкими каплями лобовое стекло.

Дворники сметали воду, тихонько повизгивая, вклиниваясь в паузы между песнями и нашими разговорами. Давным давно стемнело, ночная трасса встретила нас огнями фонарей, бросающими желтоватые блики на собирающиеся лужи. Даже промозглость погоды не могла разрушить те тепло и уют, которые наполняли салон авто, служивший сейчас крохотным островком безопасности в беспощадном окружающем мире. Жаль, нельзя остаться тут навечно.

Мы припарковались у дома, Кейт нехотя выбралась из машины, накидывая капюшон на голову.

– Дурацкая сырость, дождь этот теперь до талого будет идти, – бубнила она, пока мы поднимались по лестнице.

– До талого, – вторил я как попугай.

– А потом еще и снегодождь начнется, – уже перестала реагировать на мои повторения Уилсон.

– Это снег с дождем? – предположил я.

– Да. Мерзейшая вещь.

Я открыл дверь в свою квартиру, Кейт зашла как к себе домой, совершенно не смущаясь и не пытаясь направиться к себе. Снял пальто, забрал парку из ее рук, пока Уилсон освобождалась от ботинок. От влаги ее волосы слегка распушились, теперь она напоминала взъерошенную маленькую птичку.

– Спасибо за вечер, – Кейт обняла меня за шею, привстав на носочках. – Я еще никогда не чувствовала себя настолько потрясающе.

Она потянулась к моим губам, я наклонился, прижимая ее как можно ближе, подхватил на руки и направился в спальню, разомкнув поцелуй только возле входа, когда попросил пригнуться.

Дойдя до кровати, плавно опустил на простыни, ложась сверху. Кейт снова увлекла меня в пьянящий затяжной поцелуй, перенесла ладони с моей шеи на грудь и начала расстегивать рубашку. Медленно, пуговица за пуговицей, едва касаясь кожи прохладными пальцами. Следом она ловко справилась с ремнем на брюках и молнией, высвобождая хлопковую ткань из-за пояса. Пальцы коснулись пресса, очерчивая каждую напряженную мышцу, устремились вверх, поднялись до груди, остановились на пару секунд, затем нырнули под ворот рубашки, сбрасывая ее с плеч. Я отодвинулся, помогая освободить себя от одежды.

Потянув край платья наверх, снял его с девушки, оставляя ее только в белье. В полутьме спальни она выглядела чертовски соблазнительно, растрепанные волосы, стройная фигура, с плавными изгибами. Я залюбовался, немного отвлекаясь, но Кейт вернула меня к реальности, провела пальцем по линии косых мышц слегка оттянув резинку боксеров.

Желание практически искрило между нами, разрядами тока отзываясь в каждом прикосновении. Я хотел ее, вожделел как обезумевший, дорвавшись до возможности завладеть этой девушкой, совершенно не понимая, как ей удается вызывать во мне это давно забытое чувство.

Я завел руку ей за спину, расстегнул лиф, оголив аккуратную небольшую грудь, до которой все же сумел добраться утром, с трудом оторвавшись после звонка злосчастного будильника. Обнял за талию и плавно переместил со своих коленей на кровать.

Затем отстранился, чтобы снять последнюю одежду. Уилсон часто дышала, кусая губы от нетерпения, изучая голодным взглядом мое тело. Я навис над ней, подцепил большими пальцами края трусиков, Кейт приподнялась, помогая снять с себя последний элемент белья. Поймал ее изящную стопу в воздухе, в полутьме блеснул длинный шрам на голени, наклонившись, я оставил на нем поцелуй, отчетливо различив в тишине изумленный вздох девушки.

Медленными поцелуями по внутренней стороне бедра начал подниматься выше, нежно, но ощутимо сжимая кожу бедер, покрывающуюся крупными мурашками под каждым моим касанием. Нарочито дразня, обжег горячим дыханием низ живота, срывая тихий стон с ее губ. Дошел до тонкой полоски шрама, обозначая ее поцелуем, следующий был шрам на животе.

Провел руками вдоль талии, устремляясь выше и беря в плен сосок, начав перекатывать его между пальцев. Более быстрые и отрывистые поцелуи по телу, до самой шеи, Кейт зарылась пальцами в волосы на моем затылке, предоставляя всю себя для ласки. Добравшись до линии челюсти, касанием губ приблизился к ее губам, застыв на мгновение.

– Ты красивая, – шепнул, стараясь не разрушить трепетность момента, она смотрела на меня затуманенным взглядом, привлекла к себе для пламенного поцелуя, сносящего крышу.

Горячие бедра коснулись моей талии, Кейт прильнула ко мне грудью, обвила ногами и прижалась так же, как утром, с той лишь разницей, что теперь нам ничего не мешало.

– Я хочу тебя, – она нетерпеливо поерзала, сводя с ума от желания своими действиями.

Я крепко стиснул ее талию, входя медленным, плавным движением, наслаждаясь тем, как узко и жарко внутри. Вся спина покрылась мурашками, а по венам будто пустили ток, от упоительного наслаждения долгожданным моментом.

– Люцифер, – выдохнула Кейт мне в губы, перемещая ладони на мои плечи, цепляясь за напряженные мышцы.

Движения, плавные и размеренные, постепенно перерастающие в резкие и быстрые. Ее сладкие стоны, отражающиеся от стен, ласкали слух, хотелось никогда не заканчивать этот волнующий момент.

Мир, сжавшийся до размеров комнаты, где есть только мы двое. Разгоряченные тела в ночной тьме, капелька пота скользнувшая по спине.

Я немного отстранился, опуская руку вниз и прижимая большим пальцем клитор, хватило лишь пары круговых движений. Кейт протяжно застонала, сжимаясь мышцами вокруг моего члена и впиваясь ногтями в спину, наверняка останутся царапины.

Я едва не забыл выйти в последний момент, слишком увлеченный страстью.

Лег рядом, переводя дыхание и сгребая в охапку Кейт, та только и успела, что пискнуть, секундой позже прижавшись как можно ближе.

Не успел я толком собрать в кучу мысли, разметавшиеся по черепной коробке после такого потрясающего дня, как Уилсон метнула в меня хитрющий взгляд, оседлала одним ловким движением, перекидывая ноги через мои бедра, и цапнула с тумбы наручники.

– Кажется, вы обещали меня арестовать, детектив, – она подняла браслеты, покачивая их на одном пальце.

Я опешил, не понимая, шутит она или может берет меня на слабо.

– Ты серьезно?

В ответ Кейт улыбнулась, защелкивая одно из колец на тонком запястье.

– А ты как думаешь? – она подняла руку, демонстрируя свои намерения.

Я потянул за свободный конец наручников, Уилсон почти впечаталась в мое тело, но в последний момент затормозила, пожирая взглядом, полным желания.

– Очень надеюсь, что мне зачитают все мои права.

«Твою же… Где ты была раньше?»