Читать книгу Анна Болейн. Принадлежащая палачу - Белла Мун - Страница 6

Возвращение ко двору началось для Анны с объяснения с Марией. Старшая сестра никак не могла простить молодой Болейн, что та увела у нее короля. А ведь тот факт, что теперь Генриха интересовала только Анна, от нее не скрылся. Как их отношения сложатся теперь? Что скажет Мэри?

Размышления Анны были прерваны звуком отворяющейся двери. Девушка тяжело вздохнула и приготовилась.

– Здравствуй.

Мэри подняла свои ясные глаза на сестру. Несколько минут прошли в полной тишине. Затем, взяв себя в руки, она улыбнулась младшей сестре.

– Здравствуй, Анна. Значит, ты снова – моя соседка?

– Выходит, что так.

Неловкость. Вот что чувствовал сейчас младшая Болейн, смотря в глаза сестре. Та же, напротив, видимо, не ощущала никакого дискомфорта. Она прошла мимо столбом стоящей Анны и уселась на край кровати. И больше ничего! Ни слова! Если бы Мэри начала кричать и проклинать ее, было бы намного легче и понятней, что делать дальше. Арселе лежал рядом с ней на кровати, и волосы, ничем не сдерживаемые, потоком рассыпались по спине и плечам. Откуда ни возьмись, появилось солнце и один из его лучей пробился в их маленькое окошко, осветив своим сиянием Мэри. Анна – маленькая смуглая черноволосая Анна – как она вообще могла предположить, что сможет затмить ее? Какая глупость!

– Мэри, я…

– Анна, я не хочу, – резко перебила ее сестра. Она все еще сидела к ней спиной и лишь слегка повернула голову.

– Что?

– Я не стану говорить об этом. Не сейчас.

От ее тихого, но наполненного до краев печалью и болью голоса, девушке стало настолько не по себе, что дышать было уже практически невозможно. И вдруг ее осенило: Мэри любила! Любила того, кого не должна была любить, – короля! Ее короля!..

– Как ты добралась?

– Сносно. Дороги вполне пригодны для езды.

– Да, на улице сейчас холодно, – бесцветно и безразлично произнесла Мэри.

Анну передернуло от этого тона. Мэри была влюблена в короля, она боготворила мгновения, которые они проводили вместе. Их отношения длились не день, не месяц и даже не год. Она была слишком сильно привязана к нему, и осознание его безразличия убивало слишком чувствительную девушку. А тот факт, что теперь внимание короля должна была привлечь ее младшая сестра, омрачало и без того безрадостное существование Мэри. Многие шушукались у нее за спиной, смеялись и называли неудачницей. В Анне она хотела видеть поддержку, а не соперницу. Хотя… Ни о каком соперничестве теперь не могло быть и речи.

В замке готовились отмечать Рождество. Томас Уайетт безгранично радостный тому, что Анна вернулась, увлеченно стал рассказывать Анне о готовящейся сценке на Рождество. Она слушала, кивала головой, иногда вставляла язвительные замечания, но, видя серьезное лицо поэта, снова вникала в суть разговора. Внезапно ее отвлек громкий смех. Смех Перси.

– Леди Анна, – он взял ее руку и припал к ней губами. Она не протягивала ее ему, он сам решил, что это стоит сделать. – Признаюсь, для меня неожиданность видеть Вас.

Анна стояла, молча, внимательно изучая его лицо. Она не знала, как правильно поступить. Дать ему пощечину и назвать подлецом?

Но здесь они были не одни. Значит, нельзя. А так хотелось! Она предпочла поиграть.

– Милорд, – без тени обиды или злобы Анна ответила ему слабым кивком головы. – Я надеюсь, эта неожиданность приятна для Вас?

Она потешалась, видя, как меняются эмоции на его лице, в поисках подходящего ответа.

– Несомненно! – его голос звучал неестественно резво и весело, что очень резало слух. – Вы тоже принимаете участие в рождественской постановке?

Боже! Сколько же надежды на отрицательный ответ прозвучало в его вопросе!

Несколько дней прошли в подготовке к Рождеству и в связанной с этим суматохе. Королева, будучи очень набожной, лично следила за всем, что происходит во дворце в канун этого великого праздника.

– Все должно быть идеально в этот день, – неустанно повторяла она своим фрейлинам. Несколько раз Анна ловила на себе ее задумчивый взгляд, но предпочитала не обращать на это внимания. Иногда она виделась с отцом, иногда – с дядей, и каждый раз получала новые инструкции по обольщению короля.

Можно подумать, они что-то в этом понимали! С Мэри они едва говорили, желая друг другу доброго утра и спокойной ночи. Но Анна видела, что в сестре что-то переменилось. Беспомощность исчезла с ее лица, взгляд перестал быть затравленным. Она переступала порог прошлой жизни, предпочитая самостоятельно с этим справляться. Кто бы мог подумать, что вертихвостка Мэри Болейн на поверку оказалась сильной и волевой женщиной!

В ночь перед Рождеством на всеобщее обозрение была представлена сценка, в которой принимали участие не только придворные, но и сам король. В принципе, ничего удивительного в этом не было, учитывая артистичный характер Генриха. Королева Екатерина в шикарном бордовом платье гордо восседала на троне. Снова, как несколько лет назад, был сооружен бутафорский замок, в который были заключены дамы. Но теперь их было всего четыре. Томас Уайетт и Его Величество были рыцарями, а Генри Перси предстал перед публикой в роли злодея, чему не могло не радоваться оскорбленное сердце Анны Болейн.

Когда король бросился выручать попавших в плен граций, он буквально сбил Перси с ног. На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина. Но затем зрители разразились одобрительными возгласами. Анна заметила торжествующий взгляд Генриха, направленный именно на нее. Не желая сдерживать удовольствия от полученной сцены, девушка улыбнулась королю.

Потом были танцы, застолье и снова танцы. Анна танцевала с братом, Томасом, каким-то совершенно незнакомым ей кавалером, пока ее не пригласил Генрих. Он не сказал ей ни слова, просто подошел, поклонился и протянул свою руку. Так же молча, она приняла ее. Несмотря на свой высокий рост и немалый вес, двигался он легко и плавно. Анна украдкой вдыхала его терпкий аромат и пришла к выводу, что именно так и должен пахнуть настоящий мужчина. Мельком она заметила улыбающегося отца. Девушка поискала глазами сестру и нашла, молча стоящую возле королевы. Они обе, не отрываясь, смотрели на короля. Анна прыснула со смеху, заметив, насколько похожи сейчас взгляды этих женщин. Ее смешок не остался незамеченным. Генрих склонил голову набок и, улыбаясь, спросил: