Читать книгу Дневники интроверта. Герой нашего бремени - Бэлла Вадимовна Якушкина - Страница 2

– Прости, не успел предупредить тебя о Масике, – сказал Димка после того, как беспечно поприветствовал меня похлопыванием по плечу.

– Масике?

– Псина, которая на улице. Это Масик. Он тут всех встречал. Колян чуть не обделался, а Угольцова визжала так, что можно было услышать в городе, наверное. Ты не слышал?

– Не очень умно так делать.

– Угольцова сама по себе не слишком умная.

– Я про собаку.

– А, это специально, – Димка пожал плечами, как ни в чём не бывало. – Прикол такой.

– Надо было её привязать подальше, если она такая бешеная.

– К Угольцовой это тоже относится

Я подумал про то, что у хозяина странное чувство юмора. И про то, что на этой неделе Димка явно зациклен на Угольцовой, которая его недавно отшила. Однако мы наконец зашли в дом – и я с блаженством ощутил тепло, заставившее меня забыть обо всём на свете. Неужели так мало надо для счастья?

Мне не хотелось снимать куртку. Хотелось прямо так лечь на пол и остаться лежать. Но в этом случае на меня бы явно наступили.

Дом был полон людей. Кого-то я знал, кого-то смутно помнил с института, а некоторые вовсе были мне совсем неизвестны. Я даже засомневался, что они имеют отношение к нашему учебному заведению: некоторые были откровенно взрослыми, другие – слишком маленькими. А у кого-то на лице было написано патологическое отсутствие любого образования старше девяти классов.

Мне снова захотелось уйти обратно домой, к своему дивану, ноутбуку и книгам. Но усиливающийся холод, надвигающаяся ночь, бешеный Масик, и толкающий меня в спину Димка не дали шанса бесславно сбежать.

– Пошли бухать, – распорядился Димка. – Здесь можно напиться вусмерть.

Судя по не совсем внятной дикции, он, видимо, уже запустил этот процесс. Возможно даже, ещё до прибытия сюда.

– Я на таблетках.

– И на чём сидишь? Барбитураты? Метаквалоны? Спиды?

На «спидах», которые способствовали ускорению движений и рассеянности внимания, был, скорее, Димка. Однако, к счастью, он не принимал ничего подобного, поэтому не различал вещества и не разбирался в тонкостях их действия.

– Антидепрессанты.

Я тоже ничего не принимал, включая антидепрессанты, но это был единственный способ увильнуть от того, чтобы в меня сегодня залили несколько алкогольных литров. Я ещё со старших классов школы заметил, что отсутствие у тебя желания пить окружающие почему-то понять не могут и сразу же начинают сомневаться в твоей ориентации. Логика здесь неочевидна, но это то, с чем я раз за разом сталкивался в компаниях хоть сколько-то выпивающих людей. Поэтому старался их избегать по возможности.

Я не был против пива, энергетиков и даже этих дурацких «коктейлей» в баночках – однако, вернись я домой пьяным, у матери это вызвало бы вопросы. С подготовки к семинарам пьяным не возвращаются.

И потом, мне не хотелось завтра с утра мучиться с головной болью. И я действительно хотел проследить за тем, чтобы сегодня вернуться домой с этого сборища, а не обнаружить себя с утра в сугробе, замёрзшим… как Димка сказал? А, «вусмерть».

– Опять не пьёшь? – разочарованно спросил Димка. – Миха, Миха… Тебя уже просто неприлично куда-то приглашать, ты людям весь праздник испортишь!

– А сегодня какой-то праздник?

– Пятница.

И как я мог забыть об этом празднике, так любимым всеми студентами и работающими? Наверное, дело в том, что я предпочитал отмечать её иными способами.

Димка провёл меня по большому холлу дома между общающимися и пританцовывающими людьми. Для меня это был бесконечный океан лиц и стаканчиков, который просто надо было пересечь. Пересекали мы его с Димкой по-разному – он умудрялся пообщаться практически с каждым, а я не успевал даже рта раскрыть.

Однако меня несколько порадовало, что большая часть гостей всё же была в меру трезвая. По крайней мере, пока. Я надеялся, что, несколько развеявшись, смогу уехать отсюда на чьей-нибудь машине до того, как происходящее превратится в полную вакханалию.

Дом изнутри был похож на те дома по типу «американской мечты», которые часто приходится видеть в зарубежных фильмах: два просторных этажа, зал и кухня, разделённые барной стойкой, которая была заставлена алкоголем. Судя по всему, имелось несколько комнат здесь и на этаже выше. Бежевые обои, царские шторы, линолеум, большой телевизор и внушительная аудиосистема, из которой кто-то уже начитывал не вписывающийся в атмосферу рэп. А ещё большая стеклянная люстра почти на границе зала и кухни.

Мне стало даже любопытно, кто мог позволить отдать такое солидное пространство под уничтожение нетрезвым студентам.

– Так чей это дом?

– А, какого-то чувака по имени Арсений.

– И где он сам?

– Понятия не имею. Меня встретила знакомая, которую пригласила её знакомая.

Это выглядело всё более и более сомнительно, но, вместе с тем, забавно. Несмотря на то, что окружающий шум меня не радовал, я принял для себя решение найти в этом вечере что-то хорошее. В конце концов, не каждый день мне удаётся побывать в таком доме.

Я постарался вспомнить, что мне нравилось оказываться в новых местах и исследовать их – хотя, конечно, обычно я выбирал локации потише. Смена окружающей обстановки подталкивала меня к новым мыслям. На факультете журналистики мои мысли никому, как ни странно, не сдались, однако будет, о чём написать в блог.

Я невольно погрузился в размышления о том, что я смогу создать, добравшись всё же отсюда до дома: расследование «радости разгульного пьянства среди молодёжи», пропитанный ромом рассказ от имени писателя-алкаша, как вызов Хантеру С. Томпсону, или похабные стишки в стиле Есенина. Однако, когда Димка довёл меня до барной стойки с алкоголем, то понял: максимум, что я смогу вынести из этого вечера, если полностью расслаблюсь, это автобиографическая водочная проза в духе Венедикта Ерофеева. Барная стойка была заставлена водкой. И, что характерно, стояли две тарелочки с нарезанными маринованными огурцами, которые не вписывались ни в сами фигурные дорогие тарелочки, ни в окружающее пространство. Этот натюрморт навевал тоску и заставлял задуматься, что бедные студенты остаются бедными студентами даже оказываясь в шикарном доме.