Читать книгу Хочу всем нравиться. Как исцелиться от стремления быть идеальной и выстроить гармоничные отношения с собой и окружающим - Бэрбель Вардецки - Страница 6

Нарциссизм и нарциссический – вот два понятия, на которые в последние несколько десятилетий все сильнее становится направлен вектор интереса ученых, работающих в области психологии, психотерапии. Кроме того, они к тому же находят все более частое употребление и в разговорном языке. В общем эти два слова означают нечто такое, что имеет отношение к себялюбию/самовлюбленности[2]. Часто они употребляются применительно к неадекватной самооценке, проявляющейся в «заносчивости, честолюбии и чрезмерной зацикленности человека на своей личности»[3]. Термин «нарциссизм» и относящееся к нему прилагательное «нарциссический» характеризуют фундаментальный недостаток, который ограничивает жизненные возможности и отчасти делает невозможным установление качественных поддерживающих отношений, основанных на любви. Понятие «нарушение» предполагает такое представление, что будто бы есть некое другое, нормальное состояние. По моему мнению, оно проявляется в виде более или менее неадекватного чувства самолюбия и самоощущения человека. Нарциссические расстройства личности – это элемент нашей жизни, и они иногда заставляют любого человека колебаться в своей самооценке, по крайней мере на какое-то время. Разница между кратковременным изменением и расстройством заключается в силе и качестве такого нарушения. Человек со стабильной системой самооценки, то есть личность без нарциссического расстройства, может быть, рассердится или опечалится в ответ на замечание или критику, однако при этом не утратит собственного достоинства и не усомнится в смысле своего существования. Человек с нарциссическими нарушениями отреагирует на критику бо́льшим разуверением в себе и не сможет сохранить чувство собственной значимости. Возможно, он будет до такой степени травмирован неприятным высказыванием, что даже посчитает себя лишним и ненужным этому миру. «Какое же право имеет такой человек, как я, вынужденный выслушивать такую резкую критику, ходить по земле грешной и топтать ее твердь?»

Доктор философии Стивен Джонсон проводит различия между нарциссическим складом личности и нарциссическим расстройством. Он располагает эти два понятия на одной прямой, где первое означает «бытовой нарциссизм», а второе, в отличие от первого, – уже серьезное расстройство, потому что образ себя[4] и защитный механизм[5] оказываются более надломленными и поврежденными. Я соглашусь с психоаналитиком Карин Аспер, которая понимает под нарциссическим расстройством «поврежденную любовь к себе, обусловленную эмоциональными травмами детства»[6].

Однако наряду с любовью к себе (в смысле принятия себя и заботы о себе) есть еще один аспект, который относится к нарциссизму, а именно уверенность в себе, то есть вера как в собственную компетенцию, так и в принятие себя со стороны остальных[7]. Только тот, кто чувствует себя принятым окружающими и считает себя компетентным человеком, не заставляет других полюбить себя за какие-то особенные умения или же за идеальную внешность, чтобы тем самым компенсировать отсутствие уверенности в себе.

Я разработала концепцию женского нарциссизма, когда начала глубже изучать личности «булимиков» (т. е. страдающих от переедания и вызывающих у себя искусственную рвоту)[8]. Эти женщины взволновали меня и пробудили во мне интерес и любопытство к ним. Но дело было не только в этом. Я была одновременно тронута страданиями, что я видела в них. При первом знакомстве у меня создалось впечатление, что я общаюсь с осознанными, активными женщинами, которым нужно было всего лишь выработать у себя правильное отношение к еде и больше ничего. Они показались мне бодрыми, открытыми, откровенными в разговоре о самих себе и мотивированными к работе над собой. Мучения – это то, что никогда не выходило на поверхность. Они страдали на протяжении многих лет, потому что по нескольку раз на дню буквально обжирались, после чего вызывали у себя искусственную рвоту, чтобы избавиться от съеденного. Они стыдились говорить откровенно об этом, и только в ходе подробных бесед мне удавалось узнать истинные масштабы болезни, вызванной глубокими сомнениями в себе, сильным непринятием себя, одиночеством, изоляцией и хаосом чувств. Пациентки неохотно рассказывали о своих страданиях и отчаянии, а если вдруг и начинали приоткрывать завесу тайны, то эмоционально дистанцировались от своих проблем. Поскольку все женщины весьма преуспели в искусстве прятаться за идеальным фасадом, часто я попадалась на подкинутую ими приманку. Пациенткам удавалось убедить меня в том, что их привычка объедаться и тотчас бежать в туалет – это нормально и в этом будто бы нет ничего плохого. Они делали это по шесть раз в день или даже чаще, не говоря ни слова о болях, которые испытывали при этом, не упоминая о страхе быть разоблаченными, не намекая на противостояние с другими людьми, потому что те могли удержаться от объедания и последующей рвоты. Это продолжалось довольно долго, но потом женщины наконец сообщали мне о своем отчаянии и прекращали обманывать себя и мир, что у них будто бы все под контролем.

Такое же противоречие мы находили и на соматическом уровне. Как правило, все эти женщины были привлекательными, придавали первостепенное значение своему внешнему облику, имели в большинстве случаев хорошие фигуры, однако начисто отвергали объективную реальность, считая себя страшными, толстыми, некрасивыми и прежде всего недостойными симпатии! Они стремились к близости и любви, однако убегали от них, когда им нравился кто-то. Они снова обрекали себя на одиночество, хотя больше всего страдали именно от чувства покинутости. Они играли выбранную роль под девизом «У меня все здорово», чтобы добиться внимания и признания окружающих, однако при этом чувствовали себя жалкими, несчастными и депрессивными. Все их чувства и поступки характеризовались сильными противоречиями и неспособностью узнать, кто же они есть на самом деле.

Все выглядело так, как если бы они танцевали вокруг себя, двигаясь по кругу, однако никогда не приходили к себе. Они были чужды самим себе и страдали от самоотчуждения[9]. Глубоко внутри они не знали, какие они: грустные, депрессивные женщины или же пребывают в эйфории, заражая других своим хорошим настроением. Также они не получали достаточных ориентиров извне, которые помогли бы им получить ответ на вопрос, кто же они есть на самом деле. Так как окружающие воспринимали их адекватно, были готовы оказать помощь, в хорошем настроении, консолидированно и стабильно. Но таковыми они чувствовали себя только в очень редкие, звездные часы. Порочный круг вроде бы замкнулся, и не было выхода из этой дилеммы.

Так, например, Бриджит, 30-летняя женщина, которая испытывает трудности в отношениях и обладает нарциссической структурой личности по женскому типу, описывает свою раздвоенность следующим образом:

«Я устала и измотана из-за постоянного напряжения, ведь мне постоянно приходится скрывать свое стремление к любви, близости и защищенности. Но нет, никто не должен видеть меня такой, какая я на самом деле! Я бы сгорела от стыда, если бы кто-то углядел за моим фасадом осознанной независимой женщины мою нуждаемость.

Такой я представляюсь другим. Я прилагаю усилия, чтобы хорошо выглядеть, приветливо общаться, и выбираю любезные формы обхождения с окружающими. Другие должны думать обо мне так: вот идет молодая, энергичная, активная, осознанная и открытая женщина. Она может делать разные вещи в жизни, смело подходит к людям, отстаивает свое право на существование и свою позицию, не позволяет переступить через себя, выполняет работу, которую хорошо знает, и всегда готова постоять за себя. Свою истинную личность я не показываю никогда и никому, а концентрируюсь на поддержании впечатления успешной в профессиональном плане женщины. К тому же она еще и социально активна.

Так я себя и чувствую. Никому не позволено знать, что на самом деле творится у меня в душе. Улыбайся, Бриджит, улыбайся. Может быть, прямо сейчас за тобой наблюдают. Эти люди все равно держат тебя за дурочку, никогда не воспринимают всерьез. Я должна вести себя так, как будто счастлива, словно все знаю и понимаю и ничто не может сдвинуть меня с правильного пути. Я действую уверенно и безошибочно, потому что другие оценивают меня именно по моим поступкам. Но часто я чувствую себя такой неуверенной, что почти готова залезть под ковер. Тогда у меня появляется страх, что я ничего не могу делать правильно, что я веду себя неверно, говорю всякие глупости и все меня отвергают. Я очень много размышляю над тем, что думают обо мне другие, и лучше бы поступала так, чтобы всем угодить. Однако в большинстве случаев я чувствую себя незначительной и посредственной личностью. Как же, будучи такой, я могу кому-то понравиться?»

Эта история ярко демонстрирует масштаб расщепления, пропасть между внешней маской сильной личности и внутренней неуверенностью с обесцениванием. Никто не должен узнать об этом! Ведь если вдруг выяснится, кто она есть на самом деле, то обман раскроется: женщина играет образ осознанной личности. А в действительности пациентка считает себя неуверенной и нуждающейся.

Впрочем, не только некоторые женщины-булимики чувствуют себя подобным образом и отдалены от того, что мы называем истинной идентичностью. Есть много женщин, которые ведут себя уверенно, хотя чувствуют себя далеко не так, на самом деле не знают, кто они такие есть; они же страдают от сильной неуверенности в себе, испытывают проблемы в близких отношениях и при сожительстве.

Поэтому я пишу эту книгу для женщин, которые страдают от комплекса неполноценности, хотя довольно успешны; обесценивают себя, но при этом хорошо выглядят; не позволяют себе выстроить крепкие отношения, хотя испытывают сильное желание. Книга создана для женщин, зависимых от какой-нибудь мании или от вредных пристрастий к чему-либо, страдающих булимией или алкоголизмом, нервной анорексией или испытывающих тягу к употреблению лекарств. Но она же пригодится и тем, кто не стал жертвой никакого влечения. Я пишу для женщин, сталкивающихся с трудностями в отношениях, потому что по-прежнему эмоционально завязли в детских чувствах. Я хочу обратиться к женщинам, чувствующим пустоту внутри. К тем, кто никогда не ощущает себя любимыми, и к тем, кто, испытывая сильное психическое напряжение, ищут близости и внимания, но никак не могут получить желаемого. Я пишу для тех, кто считает себя в душе брошенным, а вместо доверия к себе и к миру воспринимает его как бездну, таящую множество угроз и опасностей.

При помощи концепции женского нарциссизма можно описать психические процессы, протекающие в душе таких женщин, поведать о том, чему они не сумели научиться в детстве, какие шаги в личностном развитии им нужно предпринять сегодня и какие пути выхода из внутренней тюрьмы у них есть уже сейчас. Для этой цели я расскажу о нескольких предпосылках, которые приводят к развитию нарциссической структуры личности. Я неохотно говорю о причинах, потому что из-за этого у читателя может создаться следующая смысловая связь: когда есть условие А, это неизбежно приводит к состоянию В. Такая точка зрения неуместна при рассмотрении фактических обстоятельств в психологии, так как на формирование личности оказывают влияние множество факторов, причем все они оказывают друг на друга взаимное воздействие. Поэтому я приведу несколько случаев, часто происходивших в детстве с большинством людей, одержимых нарциссизмом. Впрочем, отдельные меры воспитания или переживания прошлого редко когда оказываются решающими для развития личности, а способ переработки и восприятие этих событий ребенком значат куда больше. В некоторых местах я указываю на значимость булимии, однако делаю акцент на динамике, характерной для нарциссического расстройства женского типа. Еда может играть определенную роль также для людей, не имеющих нарушений в пищевом поведении. Многие едят, чтобы успокоиться, избавиться от неприятных чувств, заполнить пустоту внутри, поэтому пища служит для них эрзацем[10] удовлетворения каких-то других потребностей.

У большинства женщин с нарциссическим расстройством по женскому типу есть проблемы с принятием своего тела и веса, и поэтому у них складываются сложные отношения с едой, даже если у них нет расстройства пищевого поведения. Они также страдают, например, от ложного чувства пустоты в желудке, и это чувство нельзя удовлетворить никакими продуктами, потому что речь идет не о физиологическом, а о душевном голоде. Прежде всего мы говорим о фрустрации, скуке, грусти и одиночестве, так как именно они определяют тот душевный настрой, при котором многие женщины начинают есть слишком много или же отказываются от пищи, даже если в целом могут нормально относиться к ней. Сколько женщин связывают свое хорошее самочувствие с собственным весом, полагая, что получат больше любви и внимания от окружающих, если станут стройнее? Нередко такой образ мышления приобретает черты навязчивой идеи и одержимости, что только ухудшает качество жизни.

Такой тип мышления характерен для определенной формы расстройства пищевого поведения, которое еще не стало навязчивой идеей и не превратилось в болезненную страсть, но может вылиться в зависимое поведение: в латентную булимию[11]. По ней можно отчетливо распознать постепенный переход от нормального пищевого поведения к ненормальному. Под латентным расстройством понимается строго контролируемое потребление еды пациентом или образ жизни, в котором пациент сидит на диетах постоянно. Больные при помощи воли и разума обуздывают свое стремление к еде, боятся набрать вес и часто раздумывают над тем, что им можно съесть, а что нет, и это становится навязчивой мыслью. Они не доверяют или слишком мало доверяют собственным потребностям, игнорируют сигналы своего тела и очень редко способны по-настоящему наслаждаться едой. Эти характеристики, впрочем, относятся также и к булимии (болезненная тяга к еде, после которой появляется желание вызвать искусственную рвоту), и к анорексии (нездоровое стремление похудеть)[12]. Существенная разница состоит в том, что женщина, страдающая от латентной булимии, как правило, не бежит в туалет извергать из себя съеденное, едва ли демонстрирует колебания в весе, а ее гастрономические пристрастия не так уж и бросаются в глаза. У нее все под контролем, она еще не съехала с катушек, как зависимые женщины. Когда же этот самоконтроль дает осечку, тогда возникает опасность появления явной булимии.

На этом месте было бы уместно привести еще одно указание. В ходе терапевтической работы с пациентками с пищевыми расстройствами я узнала, что еда или голод не были существенной проблемой этих женщин, даже если на первый взгляд и создавалось такое впечатление. Ведь они обращаются к врачу, потому что не могут правильно обращаться с едой, поэтому вызывают у себя рвоту или голодают. Несмотря на это, булимия представляет собой нечто большее, чем просто поверхностный симптом, так как она тесно связана с самооценкой и нарушениями отношений с окружающими, о чем и пойдет речь в книге. Поэтому при лечении должны приниматься во внимание и приведенные выше обстоятельства, чтобы обеспечить долговременное выздоровление больных.

Гунди, 30-летняя женщина, которая долгие годы страдала от обжорства и желания избавиться от съеденного, описывает в конце первого стационарного пребывания в клинике особенности своего ненормального отношения к еде. Здесь одновременно можно отследить описание проблематики, наблюдающейся при нарциссических расстройствах по женскому типу:

«Я не могла себе представить, что приступы обжорства и желание вызвать рвоту когда-нибудь пропадут. А теперь знаю, что могу жить без этого. Я узнала не только о симптомах моего заболевания, но и о причинах его возникновения. Всю свою жизнь я постоянно страдала от низкой самооценки. Никакого чувства собственной значимости, никакой уверенности в себе. У меня появлялось чувство вины, когда вдруг поднималось настроение, но чаще всего такое псевдосчастье было связано с приемом алкоголя, еды или сексуальной активностью, поэтому на самом деле мне было плохо. Я замечала только негативные стороны жизни, не могла воспринимать свои границы, была одержима желанием контролировать свои мысли. Я понимала, что моя жизнь шла под откос и я сама катилась под гору. Прежде всего в том были виноваты мои навязчивые мысли, которые постоянно ввергали меня в смятение, но теперь я понимаю это. Я все время принимала свои мрачные представления за реальность и была уверена в своей никчемности. Теперь же я знаю, что такой образ мышления происходил из-за моей болезни. Благодаря такому осознанию я смогла начать жить лучше, чем прежде. Это также очень помогло мне понять, что я несу ответственность за собственные чувства. До начала лечения, когда на меня нападала хандра, я пыталась изменить лишь внешние обстоятельства, на которые была не в силах повлиять. Так что я продолжала вязнуть в депрессии и ела потом через силу. Теперь я знаю, что дело во мне. От меня зависит, буду ли я злиться или наносить себе вред. Я никогда не задумывалась над тем, что могу управлять собственным душевным настроем, предотвращать нервозность и беспокойство. Я полагала, что просто у меня такой характер и что все можно исправить лишь валерьяновыми каплями. Слава богу, теперь я знаю, что могу хоть что-то изменить в себе, потому что сама вгоняю себя в стрессовое состояние.

В любом случае, я надеюсь, что мне не только удастся завязать, но и протрезветь[13]. Я стала очень дерзкой, несдержанной и нескромной, потому что действительно хочу быть счастливой. Я не хочу каждый день конфликтовать с жизнью и пребывать в кислом настроении. Я хочу хоть что-то сделать со своим внутренним миром. В данный момент я все еще пребываю в эйфории, у меня такое чувство, что началась новая жизнь. Но вести ее, конечно же, в самом деле будет непросто. И тем не менее я все чаще испытываю в душе прекрасное, приятное, теплое чувство, о котором я могу сказать, что это и есть настоящая жизнь. Такая всезаполняющая теплота. Оно все еще вызывает у меня небольшую тревогу, однако это самое сильное ощущение, что я когда-либо испытывала. И я буду прилагать все усилия для того, чтобы оно стало смыслом моей жизни».