Читать книгу Человеческая книга - Берт Андро - Страница 2

Когда я зашёл в лабораторию, то в первую очередь удивился тишине, царящей внутри. Никого не было внутри: ни наблюдателей, ни провокаторов, ни компьютерный работников. Это было удивительно для двенадцати часов дня (время переведено автоматически для человеческих читателей), ведь именно это время считалось пиком работы.

Дальше мне предстояло удивиться тому, как вокруг было темно. Лишь пару красных огоньков от техники, говорящих о том, что все аппараты находятся офлайн.

Позже мне казалось, что все эти мелочи специально удивляли меня, будто готовя к ещё большему удивлению. Когда я включил свет, махнув рукой перед сенсорной панелью у двери, и когда другая панель, намного больше, появилась на другой стороне комнаты, я застыл. Я увидел объект исследования.

Даже не знаю, что меня больше удивило, – то, что она показалась мне ничем непримечательной, учитывая сложность её исследования (по словам Вышки), или то, что она смотрела будто бы прямо на меня.

Однако, естественно, последнее было невозможно. Проясню: та панель, на которой я её увидел, была своего рода «телевизором» (слово взято из человеческого орфографического словаря, автоматически приближенное значение для человеческих читателей).

Наши технологии позволяют следить за человеческой расой в их естественной среде благодаря таким телевизорам, невидимо для людей помещённый в их личное пространство.

Если вы человек, то, возможно, подумаете, что мы следим за вами с помощью камер, но нет. Личное пространство – это некая энергия, окружающая вас, а наш «телевизор» способен прицепиться к этой энергии с помощью заряженных, созданных нами микроскопических частиц.

Таким образом, исследуемые люди всегда под нашим наблюдением.

Но не буду нагонять скуку, как говорят люди.

Объект исследования просто не может увидеть наши «телевизоры» и не может сознательно понять, что за ним следят.

Поэтому я и удивился, естественно, по глупости и неготовности к увиденному, подумав, что мой объект исследования обнаружил этот телевизор и смотрит прямо в него.

Сглотнув, я взял себя в руки. Невозможно глупо! Я опять испугался людей.

Тряхнув головой, я прошёл вперёд, ближе к панели, и взглянул на объект. Это была представительница женского пола. Она всё ещё смотрела перед собой, будто бы на меня, своими странными ярко-голубыми глазами, и, не буду скрывать, от такого взгляда меня до сих пор немного мучала непонятная тревога.

– Балбес, – сказал я вслух, изобразив своего соседа Вин де Ойла, и старался успокоить себя звуком своего голоса.

Но в тишине лаборатории мой голос показался мне странным и неуместным. Я удивился тому, что до сих пор не смог сосредоточиться на исследовании.

Я смотрел прямо в глаза объекта и, наконец, понял, что бояться его бессмысленно. Почувствовав неизбежную власть, которую мы всегда чувствовали над людьми, изучая их, я достал свой блокнот.

«Женский пол. Глаза ярко-голубые».

Я снова присмотрелся к женщине и дописал:

«Пустые».

Это было странно, так как я обычно не использовал эпитеты к описанию внешности человека.

Но взгляд голубых глаз казался мне непривычно безжизненным и каким-то знакомым.

«Волосы чёрные. Цвет кожи – белый. Раса – европеоидная».

Мы записываем это исключительно для протокола и, скорее, для запоминания, если у нас много объектов исследования. Взглянув на слово «пустые», я нахмурился и зачеркнул его.

Убрав блокнот, я достал папку, которую дал мне Вышка. Там были некоторые данные, которые уже выяснили те, кто работал до меня, а также цель исследования.

Я повернулся спиной к панели и начал читать.

«28 лет. Получила высшее образование. Работает в офисе бухгалтером уже четыре года. Кроме работы ничем не занимается. Ни друзей, ни любовных отношений. После работы приходит домой и просто лежит».

Я не нашёл в этом ничего особенного. Но, взглянув на цель исследования, нахмурился.

«Цель исследования: выяснить, почему объекту не надоедает однообразие, как другим представителям человеческой расы, а также выяснить, почему она не нуждается в человеческом общении при долгом отсутствии данного».

Я закрыл папку. Обернувшись на панель, увидел, что объект действительно лежал на кровати и ничего не делал. Я взглянул на верхнюю часть панели, где была написана дата (автоматически переведённая для человеческих читателей): тридцатое сентября, суббота.

Возможно, у объекта был выходной. Я почувствовал странное чувство. В блокноте я написал бы «раздражение».

– Извини, Вышка, можно задать пару вопросов?

Вышка устало взглянул на меня, но с таким видом, будто знал, что я зайду через двадцать минут после того, как получу новое исследование. Он кивнул, стараясь сосредоточиться на делах, которые делал в сенсорном дисплее компьютера.

– Я хотел спросить, кто будет провокатором в моём новом деле. Ну, исследование номер 358А-Г-М.

Вышка поднял на меня жёлтые глаза.

– Ты.

У меня аж дыхание сбилось.

– Я? Но я наблюдатель. Номер Один.

Вышка вздохнул, оторвавшись от дисплея.

– Ты и Номер Один, и Номер Два. Как я уже сказал, все отказались от этого дела. К тому же, опять же, как я уже говорил, никто не хочет с тобой работать.

– Но разве так можно? – испуганно пробормотал я.

– Разумеется, можно, просто мы давно не использовали методику «Два в одном», так сказать.

Он решил, что мои вопросы исчерпаны, и ждал, пока я уйду. Я не уходил. Вышка смотрел на меня исподлобья, пытаясь понять, чего ещё мне от него надо. Это был странный момент: мы всегда говорим систематически, чётко, конкретно, чтобы не вызывать непониманий. Но я не мог ничего сказать. Моя система начала работать плохо.

– Разумеется, у тебя будет больше времени на это исследование, чем обычно, – добавил Вышка, подумав, что дело в этом.

– Мне… придётся самому идти к объекту? – спросил я наконец.

Вышка принял информацию правильно.

– Я вспомнил. Ты ещё не работал Номером Два.

Не то, чтобы Вышка мог забыть об этом, просто он об этом и не думал.

– Ну, ты же прекрасно знаешь всю систему действий провокаторов. Пришло время практики. Расписание провокаторов попроси у Пер-АПЫ.

Всё становилось хуже и хуже. Страх от встречи с настоящим человеком вызывал у меня дрожь. Я слышал, что такое случается с некоторыми начинающими провокаторами, но это считалось унизительным и неправильным.

Я никому не сказал о страхе. Я хотел сказать Вин де Ойлу, когда заходил в комнату за своим априкатором (это специальный, поддерживающий жизнь аппарат для нашей расы, вроде бутылки воды для людей), но он не заговорил со мной, а я – с ним.

Но ещё унизительнее было бояться встречи с Пер-АПОЙ. Это была самая старая и самая опытная провокаторша на нашей станции. Никто не знал расшифровки её имени, как и её личной истории (или, как мы ещё называем, временной жизнедеятельности), но все её уважали.

На её счету невероятно много исследований. Она настолько профессиональна, что бралась исключительно за самые сложные.

Я боялся встречи с ней не просто потому, что чувствовал себя «неудачником» рядом с таким профессионалом, но и потому, что она могла почувствовать. Она могла почувствовать, что я боюсь.