Читать книгу Гарем, или Пленница султана - Бертрис Смолл - Страница 14

Посланный к Хаджи-бею невольник вернулся с сообщением о том, что кызлар-ага собственной персоной прибудет на следующее утро, дабы убедиться во всем воочию. Сира небрежно бросила рабу мешочек с монетами.

– Служи мне верно и ни в чем не будешь нуждаться.

Слуга с улыбкой кивнул и поклонился.

Ага прибыл не один. Он привел с собой караван, груженный роскошными шатрами и провизией. Были с ним и новые рабы. К закату свита принца была размещена со всеми удобствами, и над лагерем поплыл аромат кебабов из нежного мяса ягненка.

Наступила ночь, и обитатели шатров стали готовиться ко сну. Но Хаджи-бей и госпожа Рефет, оставшись наедине, продолжали беседовать.

– Я полагала, что наш дорогой Баязет должен был позаботиться о дворце, который подарил моей сестре, – проговорила пожилая женщина.

– В этом деле я усматриваю руку коварной Бесмы, – ответил ага. – Но ничего страшного. Я уже говорил с султаном, и он решил, здесь необходим незначительный ремонт.

– Незначительный? – возмутилась госпожа Рефет.

– Возможно, в разговоре с султаном я несколько погрешил против истины, – спокойно ответил евнух. – Однако султану вовсе не обязательно знать масштабы предстоящих работ. Тогда он вряд ли проговорится об этом Бесме. Хотя нельзя исключать и того, что она в любом случае примется интриговать и попытается отправить к нам своего соглядатая.

– Если она уже этого не сделала.

– Нет, невозможно, – заявил ага. – Я ведь устроил так, чтобы новые рабы, которых назначили к принцу, жили отдельно от всех прочих обитателей дворца. И я самолично выбрал рабочих, которые прибудут на рассвете. Тем не менее мы будем начеку. Ничто не должно возбудить подозрений этой волчицы. Когда же все будет готово, я позволю ей заслать к нам одного-двух шпионов. Доносить им будет нечего, и через год-другой ложное ощущение безопасности убаюкает Бесму. У нее достаточно врагов и в Эски-серале, так что ей будет недосуг беспокоиться еще из-за какого-то ничтожного принца, который живет в нескольких днях пути от ее драгоценного Ахмеда.

– Друг мой, твои таланты прямо-таки изумляют меня… – заметила госпожа Рефет.

– Я не успокоюсь, пока сын госпожи Кесем на станет наследником султана Баязета! – решительно заявил ага.

Госпожа Рефет пристально на него поглядела и тихо спросила:

– Неужели ты так сильно любил мою сестру, Хаджи-бей?

– Я любил ее так, как только может любить мужчина, не являющийся таковым… Она была мне и матерью, и сестрой, и другом. Представь, тогда я только появился в гареме… Испуганный девятилетний ребенок, оторванный от семьи, увезенный из родной страны и жестоко оскопленный! Большинство мальчиков, моих ровесников, умирали после такой операции. Я оказался одним из немногих счастливчиков, но в то время не знал этого. Кесем видела мой ужас, хотя сама была еще почти ребенком. Ты ведь помнишь, как она взяла меня под свое крылышко. Когда она стала икбал султана, я сделался при ней главным евнухом. Когда же родился ее сын, а старый ага умер, я занял его пост – благодаря ее влиянию! Я обязан ей всем, и я всегда разделял ее мечту о том, что султан признает своим наследником Селима. Она, как и я, видела, в какого выродка превратился воспитанный Бесмой Ахмед. Моя госпожа мертва, но ты, Рефет, жива, как жив и я. И мы сделаем так, чтобы мечта Кесем сбылась.

Лагерные костры догорали, ночь подходила к концу, и небо на востоке начинало потихоньку озаряться светом нового дня. Лагерь оживал, наполняясь суетой. Из столицы прибыли рабочие, которым предстояло привести в порядок Дворец Лунного Света и вернуть ему былую красоту.

Сира с помощью Зулейки и Фирузи исследовала небольшой дворец, отмечая, какие работы необходимо провести. Девушка-гречанка Ирис и Амара, что была родом из Индии, взяли под свое начало домашних слуг и надавали им множество поручений. Сарина же, закутанная в вуали с головы до пят, прошлась по всем участкам, где некогда были сады. Испанка ничего не записывала, смело полагаясь на свою память. Без промедления велела она рабам вырвать с корнем подлесок и сорняки, которые успели здесь разрастись так, словно именно они были хозяевами этих мест.

Почва, освобожденная от сорняков и дикорастущих кустов, была вскоре распахана, удобрена и заново засажена тысячами весенних луковичных растений, красиво цветущими кустами и всевозможными фруктовыми деревьями. Им бы только дождаться весны! Воздух наполняло благоухание поздних роз и других осенних цветов, пересаженных из султанских теплиц.

Уже через месяц Дворец Лунного Света вернул себе былое великолепие и теперь был подобен сияющей жемчужине, лежащей на зеленом бархате холмов. Чтобы очистить стены от грязи, их оттерли песком. Поврежденные колонны и окна, сломанные железные решетки и неработавшие фонтаны – все это привели в порядок. Кухонные печи снова пылали жаром, а кладовые заполнились припасами. Крыши заново покрыли тростником, а из вычищенных и побеленных конюшен доносилось веселое ржание лошадей.

Интерьер дворца теперь поражал искусной расстановкой мебели, привезенной из запасников Эски-сераля. Повесили лампы, а также расстелили ковры. Еще во время своей первой прогулки по дворцу Сира обнаружила крыло, выходившее окнами сразу и на море, и на зеленые холмы, и она объявила, что гарем будет располагаться именно здесь.

Чтобы сюда попасть, нужно было пройти сквозь двустворчатые двери, ведущие во внутренний дворик. Здесь местные торговки могли расположиться со своим товаром, который они предлагали женщинам принца. Справа от главных дверей находилась обшитая деревянными панелями дверь, ведущая в маленькую закрытую для посторонних переднюю, откуда можно было попасть в комнаты гарема, главный зал которого был огромен; здесь обитательницы гарема могли прогуливаться, не рискуя быть увиденными. Слева от зала располагался коридор, ведущий в бани. По левой стороне коридора находились шесть комнаток – каждая с собственной маленькой передней для евнуха или рабыни. Окна каждой из этих шести комнат смотрели в отдельный уединенный садик.

Уже было решено, что управление домашними делами возьмет на себя Сира, которой должны были помогать Зулейка с Фирузи – до тех пор, пока не появится специально обученная невольница, которой и передали бы эту работу. Амара и Ирис по-прежнему распоряжались домашними слугами, а Сарина царствовала в садах.

В один прекрасный день по дороге, заново вымощенной гравием, галопом проскакал всадник. Его немедленно препроводили к госпоже Рефет.

– Принц Селим будет здесь к вечеру, – сообщил солдат.

Услышав новость, девушки принялись за дело. Сарина отправилась в сад. Фирузи бросилась на кухню, дабы сообщить поварам, что ужин сегодня должен быть безупречен. Амара с Ирис приказали слугам немедленно вычистить и проветрить покои принца. А Сира с Зулейкой бегали повсюду – чтобы следить за приготовлениями во всем дворце.

Наконец, вернувшись к себе, все девушки дружно проследовали в бани. Госпожа Рефет усмехнулась про себя. «Интересно, как долго продлится мир и покой во дворце теперь, когда принц возвращается?» – спрашивала она себя.

И вот Селим прибыл и, к своему восторгу, увидел прекрасный уютный дом и юных красавиц, робко ему улыбавшихся из-за прозрачных вуалей.

– Ну как, племянник, нравится ли тебе твой дом? – спросила госпожа Рефет, показывая принцу обновленный дворец.

– Если честно – я поражен! – воскликнул Селим. – Уезжая, я никак не ожидал, что по возвращении найду дворец столь прекрасным! Даже сады выглядят так, будто были такими всегда. Во имя Аллаха – как тебе это удалось?

– Но я-то сама ничего не делала, – с усмешкой ответила Рефет.

Принц недоверчиво взглянул на тетушку, а та продолжала:

– Племянник, разве ты забыл? Ты ведь оставил Сиру распоряжаться здесь. Именно она и прочие женщины твоего гарема создали это чудо! Если тебе понравился сад, поблагодари Сарину. А если мы угодили тебе с приготовлением блюд, – так это заслуга Фирузи. Ирис и Амара обучали невольников. Зулейка придумала обстановку и тайно дважды побывала в Константинополе, чтобы выбрать мебель в запасниках сераля. И за всем этим приглядывала Сира, которая правила твердой, но доброй рукой. Ты действительно благословлен Аллахом, раз у тебя такой гарем!

– И вправду, они, по-видимому, очень умны, – заметил молодой принц. – Однако… как насчет другого? Согреют ли они мою постель?

– О, дорогой племянник!.. – со смехом воскликнула госпожа Рефет. – Я прожила в Турции почти всю жизнь, поэтому могу сказать: если тебе недостает ума понять, каким сокровищем ты обладаешь, – тогда твоя глупость не имеет пределов! Твои девушки прошли отличное обучение и по части этого «другого». Не сомневаюсь, что ты останешься доволен. Все вы, мужчины, одинаковы. Поверь, никакие плотские утехи не порадовали бы тебя, если бы ты нашел вместо этого прекрасного дворца свинарник!

Селим тоже рассмеялся.

– Ох, тетя!.. – выдохнул он, утирая слезы с глаз. – Моя мать всегда говорила, что из вас, близнецов, ты – более деятельная и серьезная. – С этими словами принц обнял тетушку и поцеловал ее в щеку.

Госпожа Рефет фыркнула и с лукавой улыбкой проговорила:

– Годами ты, Селим, – взрослый мужчина, но проделками подобен мальчишке!

Принц снова засмеялся и спросил:

– Ты разделишь со мной ужин сегодня вечером?

– Ах да, чуть не забыла! – воскликнула тетя. – В общем, твои девушки спрашивали… если ты не обессилел после дальнего пути, – не угодно ли тебе сегодня вечером отужинать в гареме? Действительно, Селим, пойди к ним. Девушки столько трудились, чтобы тебе угодить, а ведь они тебя почти не знают.

– Очень хорошо, тетя. Почти месяц я провел исключительно в мужском обществе. Пора мне познакомиться с моими красавицами. Скажи им, что я приду.

Госпожа Рефет низко поклонилась племяннику и вышла.

В этот вечер Селим сидел во главе стола и в искреннем восторге смотрел на девушек, что его окружали. Они напоминали цветы в его саду – Амара была в бледно-голубом, как рассветное небо, Сарина – в ярко-зеленом, Ирис – в персиковом, Зулейка – в бирюзовом, Фирузи – в тускло-розовом, а Сира – в бледно-фиолетовом. И все они были прекрасны – каждая по-своему! Селим почувствовал, что в нем просыпается желание. Больше месяца он обходился без женщины на своем ложе, – если не считать одной девушки-дикарки из кочевого племени, которую он по случаю осчастливил на охоте. Подобно всем османским принцам, Селим обладал здоровым и неуемным мужским темпераментом.

Улыбнувшись, Фирузи спросила:

– Можно ли мне спеть для тебя, господин, песню моей родины? Сира изучала мой родной язык и сможет перевести тебе слова.

Селим кивнул, и рабыня принесла лютню. Фирузи тронула струны. Песня была веселой, и девушка с серебряными волосами оказалась прекрасной певицей и музыкантшей.

Сира же заговорила тихим голосом, переводя принцу слова, время от времени краснея в самых неприличных местах. Селим смеялся от души. Потом Фирузи завела нежную и романтическую персидскую песню любви. Тут поднялась со своего места Сарина и начала танцевать, чувственно извиваясь своим гибким телом в такт мелодии.

Селим взглянул на остальных девушек. Решительно в эту ночь ему необходима женщина! Но он знал точно – знал с того самого дня, когда сидел возле водоема рядом с Сирой, что именно эта девушка будет первая на его ложе. О Сира!.. Сдержанная, рассудительная – и столь желанная!

Шесть девушек оживленно щебетали, обмениваясь мнениями о сегодняшнем вечере. Они могли гордиться собой. Все прошло как нельзя лучше, и принц Селим явно был доволен. Они даже не заметили отсутствия госпожи Рефет, пока та внезапно не появилась снова.

– Мой племянник желает, чтобы одна из вас пришла к нему сегодня ночью, – сказала пожилая женщина.

Болтовня тотчас же стихла. Все девушки молча переглядывались.