Читать книгу Неотразимая герцогиня - Бертрис Смолл - Страница 4

По приезде в Лондон Аллегра нашла кипу приглашений, адресованных ей и Сирен. Конверты громоздились на серебряном подносе, разложенные в порядке получения.

– Господи! – воскликнула девушка. – Что мне с этим делать?

Чарлз Трент взял у дворецкого Маркера тяжелый вычурный поднос.

– Я сам просмотрю их, мисс Аллегра, и распоряжусь, чтобы на каждое ответили как полагается. Кстати, вот герб Беллингемов. Их балом обычно открывается сезон. Это мы, разумеется, примем. Некоторые ищут способов возвыситься в обществе, приглашая таких особ, как вы. Есть приглашения и от важных особ и приемы, которые молодым девушкам посещать не полагается.

– Какие именно? – насторожилась Аллегра.

– Например, вечера карточной игры, где ставки очень велики, – улыбнулся Трент. – Говорят, герцогиня Девонширская может проиграть за ночь тысячи фунтов. Вы же не хотите впутаться в подобную историю, тем более что всегда найдутся те, кто будет рад заманить вас в игорные заведения. Вряд ли ваш отец одобрит такое.

– Этот самый сезон кажется мне все более опасным предприятием, – вздохнула Аллегра. – Жаль, что папа не позволил мне остаться дома. Если так уж необходимо выйти замуж, лучшего кандидата, чем Руперт Таннер, трудно сыскать. Он делал мне предложение, но папа и слышать ничего не хочет.

– Младший сын?! Ни в коем случае! – возмутилась леди Эббот.

– Но его отец был бы рад этому браку.

– Еще бы! Женить младшего сына на самой богатой наследнице во всей Англии! Да о такой выгодной сделке можно лишь мечтать! Старый граф Экерли – хитрый лис, он своей выгоды не упустит! Кроме того, жена графа не из тех, с кем хотел бы породниться твой отец, пусть и через детей. Это его вторая жена, и ее происхождение крайне сомнительно.

– Но ты же не любишь Руперта, – поддакнула Сирена. – Сама говорила, что он тебе как брат.

– Да, но мне с ним спокойно, и, кроме того, он во всем меня слушается, – откровенно призналась Аллегра.

Мистер Трент проглотил смешок.

– А теперь поспешите наверх, – скомандовала леди Эббот и, повернувшись к дворецкому, приказала: – Маркер, пошлите лакея к мадам Поль передать, что мы приехали и хотим назначить примерку как можно скорее. Нельзя, чтобы девушек видели на людях в старомодных провинциальных платьях.

– Сию минуту, мадам, – с поклоном ответил дворецкий.

Дамы довольно быстро освоились в доме на Беркли-сквер, а ближе к вечеру, когда все сидели в саду, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, пришел дворецкий с визитной карточкой, которую и протянул леди Эббот.

– Боже милостивый! – воскликнула та. – Разумеется, для леди Беллингем я всегда дома. Немедленно пригласите ее! Девушки, пожалуйста, постарайтесь вести себя прилично. Леди Беллингем – известная в Лондоне законодательница мод и светская львица. Если вы ей понравитесь, то получите доступ в лучшие дома.

– А если нет? – поинтересовалась Аллегра.

– В таком случае ваше появление в свете будет полной катастрофой, дорогое дитя, – ответила за нее появившаяся в саду леди Беллингем, высокая красавица, одетая по последней моде. – Все отчего-то прислушиваются к моему мнению, хотя, честно сказать, сама не пойму, в чем причина. Как поживаете, Олимпия? Кажется, прошло четыре года с тех пор, как вы вывозили в свет среднюю дочь? – Леди Беллингем уместила свои пышные формы на мраморной скамье и огляделась. – У Септимиуса лучший садовник во всем Лондоне. Не знаю сада красивее.

Она на секунду смолкла, пытаясь отдышаться, и пронизывающим взором окинула девушек.

– Р-рада видеть вас, Кларис, – ответила немного смутившаяся леди Эббот, приходя в себя. – Вы правы, я не была в столице с тех пор, как Аманда представлялась его величеству. Боюсь, в душе я провинциалка. Кроме того, Лондон без моего дорогого мужа потерял для меня всякую привлекательность. Маркер, чай, пожалуйста.

– Наверное, и мне будет недоставать Беллингема, если ему вздумается умереть раньше, – сухо заметила леди Беллингем. – Не хотелось бы уступать свое законное место той безмозглой глупышке, на которой женился мой сын. К счастью, мой милый муженек находится в добром здравии, благодарение Богу! Как поживают Огастес и его Шарлотта? Брак был заключен так поспешно, что все мы гадали… – Она многозначительно подняла брови и добавила: – Словом, вы прекрасно понимаете, о чем все подумали, Олимпия. Однако прошло несколько лет, а она так и не забеременела.

– Мы продолжаем надеяться и молиться, – едва слышно пролепетала леди Эббот. Она совершенно забыла о том ураганном действии, которое обычно производила на нее Кларис Беллингем.

– А теперь представьте меня этим милым созданиям. Кто из них посмелее, а кто потише… Можно подумать, я сама не знаю, – хмыкнула она.

– Это Аллегра Морган, моя племянница.

Аллегра учтиво присела, хотя ее щеки все еще пылали от неловкости. Мало того, что ее неосторожную реплику подслушали, так еще и считают дерзкой!

– Не дочка Пандоры, случайно? Что ж, ничего не скажешь, редкостная красавица. Думаю, она будет иметь огромный успех, как наследница своего отца, – откровенно выпалила леди Беллингем. – Рада познакомиться, мисс Морган.

– Спасибо, мадам, – прошептала Аллегра, краснея еще гуще. Леди Беллингем произнесла имя ее матери. Неужели здесь у всех такая хорошая память? Наверное, так и есть. Странно, что они помнят ее мать, а она – ни чуточки.

– А это моя младшенькая, Сирена.

Сирена, в свою очередь, присела в реверансе и застенчиво улыбнулась.

– Как поживаете, дорогая? – снисходительно спросила грозная леди и повернулась к Олимпии. – Она, вне всякого сомнения, будет украшением сезона. Самая хорошенькая из трех ваших девочек. – И, заметив, как Сирена вспыхнула от удовольствия, подняла брови: – Как, дитя, разве никто вам прежде этого не говорил?

– Нет, мадам.

– Что же, так оно и есть. Я видела и Кэролайн, и Аманду. У старшей чересчур широки плечи, у средней нос чересчур вздернут. Однако обе нашли себе неплохих мужей, хотя, подозреваю, вы сумеете их обскакать. Кстати, Олимпия, как насчет ее приданого? Я знаю, насколько скупа и эгоистична Шарлотта и как, должно быть, безжалостно обделяет это прелестное дитя.

– К счастью, Артур оставил деньги на приданое и первый лондонский сезон для Сирены и выделил ей столько же, сколько и старшим дочерям. Сумма более чем достаточная, уверяю вас, – гордо объявила леди Эббот.

– Не повредит ей и родство с мисс Морган, – кивнула собеседница. – Надеюсь, Септимиус даст бал в их честь? В таком доме только и принимать гостей! Какая жалость, что лорд Морган живет здесь исключительно тогда, когда того требуют дела!

– Мой отец не скуп, мадам, – смело ответила Аллегра. – И разумеется, даст два бала – в честь каждой из нас. Сирене – в начале мая, а мой – в конце. Если желаете знать точные даты, я позову мистера Трента. Он должен знать.

– Аллегра! – простонала леди Эббот.

– Благослови меня Господь, но девочку трудно назвать скромницей, – фыркнула леди Беллингем. – Не ругайте ее, Олимпия. Мне она нравится. Не то что эти жеманные, чопорные мисс, которые до смерти надоели. – Она вновь устремила взгляд на Аллегру. – Попросите Чарлза Трента согласовать со мной точные даты ваших балов, дорогая. В противном случае можете слишком поздно обнаружить, что на эту же ночь назначены более важные приемы и, следовательно, к вам приедет одна шушера, недостойная внимания. Кроме того, вы, разумеется, захотите иметь гостем самого принца-регента. Ничто не придает балу такого успеха, как приезд Принни[4].

– Чай, миледи? – осведомился Маркер, разливая душистый напиток из серебряного чайника.

– Господи, конечно! – отозвалась леди Беллингем. – У Септимиуса лучший чай в городе, как мне сказали. – Она понюхала пар, поднимавшийся из чашечки, и блаженно вздохнула: – О да. Какое чудо!

Леди Эббот даже ослабела от облегчения. Кларис Беллингем одобрила обеих девушек, невзирая на острый язычок Аллегры! Следовательно, успех в обществе им обеспечен!

Подкрепившись чаем, она заметила:

– С вашей стороны так великодушно навестить нас, Кларис. Я не могу вывозить девушек, не обновив их гардероба. Следует с самого начала произвести хорошее впечатление, иначе ревнивые маменьки начнут злословить и по городу пойдут сплетни.

– Совершенно верно! – поддержала ее леди Беллингем. – Первое появление мисс Аллегры и леди Сирены должно быть обставлено со всей пышностью. Надеюсь, вы поручили шитье нарядов мадам Поль?

– Она прислала свою помощницу в Морган-Корт, чтобы снять мерки, – с гордостью сообщила леди Эббот. – Лакей уже отправился к ней, чтобы сообщить о нашем приезде.

Леди Беллингем кивнула.

– Вы уже знаете дату представления ко двору?

– Кларис! Мы приехали несколько часов назад, – слабо улыбнувшись, запротестовала леди Эббот.

– Я немедленно попрошу Беллингема все устроить. Их необходимо представить одними из первых. Позаботьтесь, чтобы мадам Поль в первую очередь взялась за придворные платья. Я сообщу, когда будет назначен день приема у короля.

– Разве придворные наряды чем-то отличаются от обычных? – спросила Аллегра.

– Да, дорогая. Кринолины обязательны, не говоря уже о изысканных париках с дурацкими украшениями.

– Я никогда не носила парика, – расстроилась Аллегра.

Леди Беллингем улыбнулась:

– И вряд ли будете после представления ко двору. Совершенно зряшный, хотя и необходимый, расход. Правда, я не возьму в толк, зачем это требуется.

– О Боже! О париках-то я и забыла! – вскричала леди Эббот.

– Попросите мистера Трента послать за месье Дюпоном и скажите, что это я рекомендовала его вам. Чарлз знает, что делать, – отмахнулась леди Беллингем.

– Я глубоко ценю вашу неуклонную веру в меня! – воскликнул мистер Трент, выходя в сад, и с улыбкой поцеловал руку гостьи. – Вы, как всегда, великолепны, мадам.

Леди Беллингем весело хмыкнула.

– Какая жалость, что вы – всего-навсего младший сын, Чарлз. У вас все задатки настоящего графа, хоть вы и повеса. Поскольку ваш отец еще жив, есть некоторая надежда, что ваш старший брат хоть немного образумится до его кончины или сведет себя в могилу пьянством, уступив титул второму брату. Так, вероятнее всего, и будет, – откровенно заметила она.

По лицу Чарлза скользнула едва заметная улыбка.

– Первое мая для леди Сирены, и тридцатое – для леди Аллегры, – предложил он.

Леди Беллингем немного подумала.

– Пожалуй, – кивнула она наконец. – В эти дни какие-то мелкие людишки дают не слишком пышные приемы. Немедленно разошлите приглашения, Чарлз.

– Они уже написаны, – широко улыбнулся управляющий.

– Негодник! – шутливо упрекнула она. – Зачем спрашивать, если вам все известно наперед?

– Потому, мадам, что вам известно больше, чем мне, и я с трепетом ожидал вашего одобрения, – пояснил Трент и поклонился. – Прошу извинить, леди, меня ждут дела.

– Как умно поступил Септимиус, наняв его, – заметила леди Беллингем после ухода управляющего. – Настоящее сокровище, но ни на минуту не поверю, будто способна узнать что-то раньше его. Что за льстивый дьявол! Истинный дамский угодник!

Она снова засмеялась, но тут же стала серьезной.

– Мне известно, что в этом году на балах ожидается появление необычайно большого количества молодых джентльменов и гораздо меньше девушек, чем обычно, так что вы обе окажетесь замужними леди еще до конца сезона. Кстати, я даю бал ровно через десять дней. Он всегда считался официальным открытием сезона. До этого не принимайте ни одного приглашения. Ах эти дурочки, выставляющие себя напоказ в парках! Еще имеют наглость строить глазки джентльменам и хихикать в ладошки! Из тех, кого я видела, ни одна в подметки не годится вашим девочкам! Разумеется, все знают, что они приехали в город, только держите их подальше от посторонних глаз до самого вечера моего бала. Представляете, какой фурор произведет их приезд! – лукаво прищурившись, объявила она. – Вообразите, сколько холостяков они встретят на моем балу! Вот разозлятся любящие мамаши! Подумать страшно, как они взбесятся!

– Превосходная мысль, Кларис, – согласилась леди Эббот, – и поскольку вы заверили, что в этом году будет большой выбор женихов, я чувствую себя немного виноватой в том, что использую подобную тактику.

– Черт возьми, тетя, разве это не дьявольски хитро с вашей стороны? – поддразнила Аллегра.

– Дитя мое, откуда подобный язык? – покачала головой Олимпия. – Это так вульгарно! Нет ничего плохого в том, что ты и Сирена несколько необычным образом войдете в тот мир, где вам предстоит провести остаток жизни. Это лучший способ привлечь всеобщее внимание.

– Да! О да! Две первоклассные молодые девственницы с тугими кошельками, готовые идти к алтарю. Делайте ставки, джентльмены! – издевательским тоном провозгласила Аллегра.

– Аллегра! – прошипела тетка, зато Сирена хихикнула.

Леди Беллингем разразилась смехом.

– Она абсолютно права, Олимпия. И все же, дорогая Аллегра, увы, другого способа познакомиться с достойными джентльменами еще никто не придумал.

– Не уверена, мадам, что мне так уж нужен достойный джентльмен, – полушутя отпарировала Аллегра.

– Согласна, с грешниками куда веселее, уж поверьте моему опыту, но мы должны брать в мужья праведников. Ради нас самих. И ради наших семей, – изрекла леди Беллингем. – Иногда посчастливится найти необыкновенного мужчину, соединяющего в себе черты и того и другого. Однако они очень редки, дорогая. Не бойтесь, Аллегра Морган, я буду вашей наставницей. И сама буду давать вам советы, ибо знаю все о десяти тысячах избранных – или о светском обществе, как некоторые нас называют. Верьте мне, я смогу благополучно провести вас через все рифы первого сезона. Будем надеяться, он окажется единственным.

– Боюсь, мне в самом деле понадобится рулевой, чтобы провести меня через бурные воды общества, мадам. Я не могу кокетничать или жеманничать. И считаю такие манеры глупыми и бессмысленными. Джентльмен, у которого на уме только карты и скачки, – такой же пустоголовый олух, как и девушка, думающая лишь о нарядах и балах! – горячо вырвалось у Аллегры. – Боюсь, из меня выйдет не слишком примерная жена.

Леди Беллингем погладила пальцы девушки пухлой белой ручкой в дорогих кольцах.

– Ну-ну, дитя мое. И для вас найдется подходящий супруг, я в этом уверена, – шепнула она и, с трудом подняв свой немалый вес со скамьи, объявила: – Кажется, я непростительно засиделась. Олимпия, проводите меня. До свидания, дорогие девочки. Жду вас у себя на балу.

– Мама говорит, что с ней следует считаться и все в лондонском обществе ее побаиваются, – пробормотала Сирена, глядя вслед удалявшимся женщинам.

– Она станет нам хорошим другом, и, кажется, хоть в этом нам повезло, – проницательно обронила Аллегра.

– Думаешь, она права?

– В чем?

– В том, что каждый человек находит себе пару. А если мы не найдем себе партию до конца сезона? – встревожилась Сирена.

– Вернемся в Лондон через год, – рассудительно ответила кузина. – Мне говорили, что далеко не всем удается подцепить жениха за один сезон.

– Но в декабре нам будет восемнадцать! – встревожилась Сирена.

– Зато пока еще семнадцать, – смеясь, отпарировала Аллегра. – Ах, милая кузиночка, я совсем не уверена, что так уж хочу замуж. Мы, можно сказать, только что со школьной скамьи. Я мечтаю получше узнать жизнь, повидать мир, прежде чем остепениться и свыкнуться с унылой серостью семейной жизни.

– Зато я хочу замуж! – жалобно воскликнула Сирена. – Матушка не вернется в свой вдовий дом, пока не пристроит меня, а я больше не могу жить вместе с братом! Шарлотта нас не выносит и даже не пытается это скрывать. Терпеть не может матушку и меня и за столом сидит с таким видом, словно мы каждый кусок вырываем у нее изо рта!

– Вряд ли так уж благоразумно выскакивать замуж без оглядки только для того, чтобы избавиться от невестки, – пожала плечами Аллегра. – Если мы не найдем себе мужей в этом сезоне, родная, ты проведешь лето со мной, а осенью я уговорю папу на всю зиму отправить нас за границу. На следующий сезон вернемся посвежевшими, утонченными дамами с богатым светским опытом. Вот увидишь, все джентльмены будут от нас без ума.

– О, Аллегра, ты такая умная! Хотелось бы мне больше походить на тебя, но я и в самом деле желала бы найти мужчину своих грез и иметь собственный дом.

– Поверь, я была бы счастлива, если бы все твои мечты осуществились. Но по-моему, тебе не составит труда обзавестись поклонниками. У тебя безупречное происхождение, чего не скажешь о моем. Папин титул не слишком древний, а скандал с моей матерью наверняка развяжет языки сплетникам, уверенным, что я пошла в нее.

– Зато ты так богата! – чистосердечно заметила Сирена. – Матушка говорит, что деньги твоего отца заткнут рты кумушкам и заставят забыть о чистоте крови.

– О да, только я не хочу, чтобы на мне женились ради отцовского состояния.

– Но в свете неизбежно узнают, кто ты такая, – возразила Сирена.

– Ты права, – задумчиво протянула Аллегра. – Но я надеюсь, что смогу верно судить, насколько человек чистосердечен, и тем самым избежать несчастного мезальянса. Мать вышла за папу без любви, только из-за его денег, иначе почему же она влюбилась в графа и сбежала с ним?

– Возможно, ты и права, – тихо согласилась Сирена. Мать всегда предупреждала ее, что этой темы лучше избегать. Из рассказов леди Эббот она узнала, что Пандора была самой младшей в семье. Красивая, своевольная и донельзя эгоистичная, она всегда делала то, что в голову взбредет. В разводе виновата только она, а лорд Морган – всего лишь жертва, и если Сирена не хочет, чтобы Аллегра страдала из-за поведения матери, не следует мучить ее разговорами о Пандоре и скандале, связанном с ее именем.

Но тут в сад почти вбежала леди Эббот.

– О, дорогие, вы произвели прекрасное впечатление на Кларис Беллингем! Она еще раз меня заверила, что станет вашей покровительницей на время сезона! Ее одобрение – гарантия вашего успеха, – тараторила она, обнимая девушек. – Кроме того, приехала сама мадам Поль со своими помощницами, чтобы лично проследить за вашими примерками. Я ей объяснила, что в первую очередь вам нужны платья для бала у Беллингемов и придворные наряды. Пойдемте скорее!

– Как по-твоему, мадам Поль тоже похожа на воробышка, как мадемуазель Франсин? – прошептала Аллегра кузине, пока обе бежали по главной лестнице в общую спальню.

– Не знаю, – прошептала Сирена. – Должно быть, она куда величественнее! Вспомни, как почтительно отзывалась о ней мадемуазель!

Мадам Поль оказалась высокой сухопарой женщиной с седеющими волосами, черными глазами и очень властной. Не успели девушки показаться на пороге, как она повелительно вскричала:

– Долой платья, мадемуазель! Vite! Vite![5]

Две молоденькие помощницы мадам поспешно раздели их до сорочек. Модистка, прищелкивая языком, возилась с вроде бы бесформенными лоскутьями ткани, пока леди Эббот, усевшись на стул с высокой спинкой и гобеленовой обивкой, терпеливо выжидала.

– Мадемуазель Морган, – позвала мадам, поманив Аллегру костлявым пальцем, – сюда, пожалуйста! Бесс! Кремовый туалет!

Бесс поднесла ей платье с высокой талией, свободной юбкой, присборенным лифом и короткими узкими рукавчиками с изысканным серебряным кружевом, доходившим до локтей. Подол юбки спускался почти до пола, а поверху нежно серебрились все те же кружева. Круглый вырез был глубже, чем обычно носила Аллегра, и при виде своих юных упругих грудок, вздымавшихся при каждом вздохе, девушка покраснела и нервно подтянула вверх тонкий шелк. Но мадам, строго нахмурившись, хлопнула ее по рукам.

– Сейчас так носят, мадемуазель, – наставительно заметила она.

– Даже молодые девушки? – нерешительно вмешалась леди Эббот.

– Мадам, вы предлагаете новый товар. Неужели не желаете, чтобы его преимущества были видны с первого взгляда? В этом году носят достаточно низкие декольте. У вашей племянницы соблазнительная грудь в отличие от многих, кого я одеваю и кому нужна… определенная помощь, чтобы показать свои прелести в самом выгодном свете.

– Платье и в самом деле прелестно, – мягко заметила леди Эббот.

– Еще бы! Никто, кроме Франсин, не умеет так искусно снять мерку! Мадемуазель, подойдите к зеркалу!

Аллегра во все глаза смотрела на свое отражение. Какой взрослой она выглядит! Никогда еще у нее не было такого ослепительного наряда!

Она поворачивала голову так и этак, восхищаясь собой. Цвет ткани идеально оттенял ее перламутровую, словно светящуюся, кожу. Волосы переливались рыжевато-красными огоньками, глаза казались двумя аметистами.

– Да… – выдохнула она, не промолвив больше ни слова. Но мадам Поль поняла.

– У вас еще будет шаль, кремовая с серебром, тончайшая, как паутинка, кремовые лайковые перчатки до локтей, крохотный ридикюль из серебряной парчи и серебряные же лайковые туфельки. К этому наряду подходит только жемчуг, мадемуазель Морган. Это создаст общее впечатление элегантности и безграничной чистоты.

– Верно, – прошептала Аллегра, не в силах оторвать глаз от зеркала. Интересно, что подумал бы Руперт, увидев ее такой? Наконец она с вопросительной улыбкой повернулась к тетке. Леди Эббот одобрительно кивнула.

Платье осторожно стянули и отложили, чтобы окончательно дошить в мастерской. Настала очередь Сирены. Ее платье оказалось ничуть не хуже, скроенное в том же стиле из бледно-голубой шелковой парчи с узкой сапфирово-синей бархатной лентой на талии и кремовыми кружевами на рукавах. Правда, верхняя кружевная юбка отсутствовала, зато подол на три дюйма вверх был присборен. Сирена взвизгнула от удовольствия и закружилась перед зеркалом.

– Шаль кремового кружева, перчатки до локтя, ридикюль и туфли цвета ленты, и тоже жемчуг, леди Сирена. Общий эффект деликатности и хрупкости, дополняющий облик красавицы блондинки. Вашей маме придется отгонять джентльменов хлыстом, миледи.

Девушки дружно рассмеялись, и даже леди Эббот не смогла сдержать улыбки.

– О мадам! – воскликнула Сирена. – Если все остальное так же великолепно, весь Лондон станет нам завидовать.

Модистка лукаво усмехнулась:

– Несомненно, мадемуазель. Несомненно!

– А как насчет придворных туалетов? – встревожилась леди Эббот.

– Сесиль, принеси кринолины, – распорядилась мадам. – Они такие неуклюжие! Не понимаю, почему ваш король Георг так на них настаивает. Большинство молодых девушек не умеют носить кринолины и, уж конечно, не осмеливаются в них сесть.

– Таков обычай, а король не из тех, кто легко смиряется с переменами.

– Как все мужчины, – бросила мадам Поль, пожимая узкими плечами. – Почему король должен от них отличаться? И кровью истекает, как обычные люди. У меня была возможность узнать это, когда бедному королю Людовику снесли голову с плеч. Благодарю нашего Господа за то, что у меня хватило ума покинуть Францию, прежде чем это случилось.

– Но кто бы тронул известную модистку? Вы никому ничего не сделали, – удивилась Аллегра.

– Я шила исключительно для аристократов, – пояснила мадам Поль. – И работала с сестрой и племянницей. Франсина поехала со мной, но Ортанс отказалась расстаться с родиной. И что же? Ее казнили вместе с другими невинными людьми, преступление которых заключалось лишь в том, что они работали на знать.

– Мне очень жаль, мадам, – вздохнула Аллегра.

– Мне тоже, мадемуазель Морган. Я тоскую по сестре, – призналась модистка, но тут же сухо поджала губы.

– Эти платья должны быть готовы к балу у Беллингемов, – напомнила леди Эббот.

– И тот и другой гардероб будут полностью закончены за два дня до бала, – пообещала модистка, – так что юные леди смогут надеть новые дневные платья и гулять по парку вместе с другими девицами.

– О нет! Они не появятся на людях до начала бала, – возразила леди Эббот.

– Ах, какой умный ход! – хмыкнула мадам Поль, взирая на собеседницу с явным уважением. Очевидно, вдовствующая маркиза не так глупа, как кажется на первый взгляд.

Модистка снова усмехнулась.

Верная своему слову, она вовремя прислала в дом лорда Моргана все готовые заказы. Привезла их мадемуазель Франсин, которая, приказав лакеям разгрузить карету и тележку, представила счет мистеру Тренту и невероятно удивилась, получив наличными всю сумму сразу. Обычно долг удавалось вернуть только к концу сезона, а иногда и гораздо позже. Зачастую модистка не отдавала заказчице придворный наряд, чтобы наверняка получить хотя бы часть суммы.

Мадемуазель с широкой улыбкой удалилась, и швейцар позже клялся, что слышал, как она довольно мурлыкала что-то себе под нос.

Аллегра и Сирена с трудом сдерживали волнение. Все было новеньким, с иголочки и таким красивым: дневные и утренние платья, шемизетки из смятого шелка, тонкого полотна и муслина, индийские шали, бархатные плащи, шляпки, дюжина бальных туалетов с туфельками и перчатками в тон, шелковые нижние юбки и чулки, батистовые сорочки. Онор и Дамарис понадобится целый день, чтобы все сложить и развесить.

Леди Эббот посоветовала девушкам хорошенько отдохнуть до бала.

– Как только начнете вести светскую жизнь, у вас совсем не останется времени. Вы уже приглашены на множество балов, карточных вечеров, пикников и утренников. Мистер Трент последнее время только и занимается вашими делами. Вы не находите весьма забавным то обстоятельство, что, хотя никто вас еще не видел, каждый ищет знакомства с вами?

– Меня это пугает, – призналась Аллегра. – Я стала вдруг такой известной только благодаря папиному богатству, и даже будь я уродиной с прыщавым лицом и редкими волосами, все равно имела бы успех у мужчин. Они меня не знают и не желают знать, какова я на самом деле. Просто стараются подцепить богатую наследницу. Возможно ли в таких обстоятельствах найти человека, который любил бы меня, а не мои деньги? Скорее всего нет. Я должна заключить выгодный брак, только и всего. Но клянусь, что отдам руку тому, кто предложит самую высокую ставку. Однако при этом необходимо, чтобы мы смогли ужиться друг с другом.

– О, Аллегра, что за ужасные слова! – умоляюще прошептала Сирена. Но леди Эббот только вздохнула. Племянница как нельзя точно оценила свое положение.

– Я рада, что ты не питаешь иллюзий, – заметила она. – Однако несмотря ни на что, ты вполне можешь найти хорошего мужа. Очень часто любовь в таких браках приходит позднее, а если нет, думаю, супругам вполне достаточно симпатии и взаимного уважения.

– Какой кошмар! – вскричала Сирена. – Всю жизнь быть связанной только с одним мужчиной! Я этого не переживу!

– Пора стать практичной, дочь моя, – покачала головой леди Эббот. – Как только первый цвет облетит и ты наполнишь детскую своими отпрысками, твой муж скорее всего вернется в Лондон, к любовнице, которую все это время содержал в уютном домике. Таков свет, Сирена. Не все мужчины похожи на твоего дорогого отца или дядю Септимиуса.

Глаза Сирены налились слезами, нижняя губка задрожала, но она ничего не ответила. Что бы там ни твердила ее мать, она найдет человека, который будет вечно ее любить. Но нет смысла спорить. Мать ничего не поймет, да и никогда не понимала!

Настала ночь первого бала, и без четверти десять вечера роскошная карета лорда Моргана подкатила к крыльцу. Из дверей дома показались лорд Морган и Чарлз Трент в бежевых панталонах с серебряными пуговицами, в темных двубортных фраках, открывающих элегантные жилеты, крахмальные жабо сорочек и красиво завязанные шелковые галстуки. Довершали туалет чулки в черно-белую полоску и черные лайковые туфли с серебряными пряжками. За ними следовала леди Эббот в роскошном шелковом платье цвета сливы. Большой напудренный парик украшали белые страусовые перья, посыпанные золотой пыльцой и скрепленные бриллиантовой заколкой. Последними шли Аллегра и Сирена в новых платьях. Мужчины усадили дам, сели сами, и лошади тронули.

Добравшись до места, они обнаружили длинную очередь экипажей, медленно продвигавшихся к парадному входу. Как только очередная карета останавливалась перед домом, лакеи поспешно открывали дверцу, опускали подножку и помогали седокам спуститься. В вестибюле очередной лакей принимал плащи мужчин и ротонды дам. Аллегра заметила, что хотя дом и красив, но гораздо меньше отцовского.

Поднявшись наверх, они снова увидели длинную цепочку гостей, дожидавшихся, пока о них объявят. Наконец Чарлз наклонился к дворецкому и что-то пробормотал.

– Олимпия, вдовствующая маркиза Роули, леди Сирена Эббот! – прогремел тот и, когда Сирена с матерью вошли в бальную залу, объявил: – Лорд Септимиус Морган, мисс Морган, мистер Чарлз Трент!

«Черт!» – подумала Аллегра, когда отец проводил ее к гостям, спешившим представиться хозяевам. Неужели она в самом деле здесь?!

Она неожиданно ощутила на себе десятки любопытных взглядов и, поспешно опомнившись, присела.

– Добрый вечер, леди Беллингем!

– Добрый вечер, дорогая, – ответила хозяйка и познакомила ее с мужем, который благосклонно улыбнулся девушке.

– Дочка Пандоры, не так ли? Но судя по всему, больше ваша, чем ее, Септимиус, – откровенно заметил лорд Беллингем.

– Так и есть, – гордо ответил лорд Морган и с поклоном повел Аллегру к тому месту, где стояли леди Эббот и Сирена.

Аллегра не знала, куда смотреть. Бальная зала показалась ей великолепной. Трудно поверить, что в доме таких размеров может быть столь огромное помещение! Отделанная белой с золотом деревянной резьбой в стиле рококо, зала была невероятно роскошной. На потолке сверкали хрустальные с золотом люстры, в которых горели восковые душистые свечи. В дальнем конце виднелась позолоченная галерея в стиле барокко, на которой играли музыканты, одетые в темно-синие бархатные панталоны и такие же фраки. Стены были обтянуты голубой шелковой парчой и увешаны зеркалами. Перед каждым зеркалом стоял позолоченный постамент с большой голубой вазой веджвудского фарфора, полной живых цветов. Паркет был отполирован до блеска. Повсюду стояли бархатные диванчики и позолоченные стульчики с сиденьями, тоже обтянутыми небесно-голубым бархатом. Подняв глаза, Аллегра заметила, что потолок расписан резвящимися херувимами.

Леди Эббот подвела дочь и племянницу к диванчику и велела сесть.

– А теперь, – тихо пояснила она, – подождем, пока пчелы слетятся на цветы, так заманчиво выставленные перед ними.

– Куда ушли папа и Чарлз? – полюбопытствовала Аллегра.

– Пить или играть в карты с другими джентльменами своего возраста. Танцы – занятие по большей части для молодых людей, – с улыбкой ответила тетка.

Аллегра заметила, что сидевшие вокруг маменьки и компаньонки украдкой бросают взгляды в их сторону, стараясь рассмотреть соперниц и убедиться, в самом ли деле они так красивы, как гласит молва.

– Ну, что ты думаешь? – спросил виконт Пикфорд герцога Седжуика.

– Которая из двух? Я пропустил, когда объявляли их имена. Тоненькая блондиночка?

– Нет, брюнетка с большими глазами и надменным поворотом головы. Боже, она и в самом деле ослепительна, Куинт! Не сомневаюсь, что она с достоинством будет носить ваши фамильные драгоценности!

Герцог рассмеялся:

– Мы еще даже не знакомы! Мне, разумеется, нужна богатая жена, Оки, но мы должны подойти друг другу.

– Пойдем скорее! Вдова и моя мать в юности были подругами. Воспользуемся этим счастливым обстоятельством. Ты получишь наследницу, а я умираю от желания поскорее быть представленным этому восхитительному созданию, младшей дочери вдовы.

– Недаром ты так усердно собирал сплетни с самого нашего приезда в Лондон! – поддел друга герцог. Молодые люди устремились к заветной цели.

– Добрый вечер, леди Эббот, – начал Октавиан Бэрд, вежливо кланяясь. – Я виконт Пикфорд. Насколько мне известно, вы были знакомы с моей матушкой, Лорой Боли, когда еще девочками жили в Херефорде.

– Разумеется! – воскликнула леди Эббот. – Позвольте представить мою племянницу, мисс Аллегру Морган. Аллегра, это виконт Пикфорд. Это моя дочь Сирена.

– А я хочу представить вам своего друга Куинтона Хантера, герцога Седжуика, – продолжал виконт. – Кстати, леди Сирена, у вас осталось место в бальной карточке? Не прибережете для меня танец?

Сирена вспыхнула, делая вид, что рассматривает свою незаполненную карточку.

– По-моему, на третий танец еще никто не претендовал, – пробормотала она, поспешно записывая его имя. – Спасибо за приглашение.

– Нет, это вам спасибо, – галантно ответил виконт.

– Седжуик… – задумчиво выговорила леди Эббот. – Ваш отец – Чарлз Хантер, не так ли? А мать – Ванесса Тарлтон?

– Совершенно верно, леди Эббот.

– Мы с вашей матерью дальние родственницы. У нас общий прадед, знаете ли, хотя не помню, с какой стороны.

– Вот как, мадам? – учтиво отозвался герцог. – Не удостоите ли меня танцем, мисс Морган?

– Увы, ваше сиятельство, – вздохнула девушка, – на моей карточке уже не осталось места. Если в этом сезоне мы встретимся снова, обещаю вам последний танец.

Аллегра слабо улыбнулась, и герцог, ни слова не говоря, отошел вместе с виконтом Пикфордом.

– Ты с ума сошла! – прошипела тетка. – Кроме него, тебя еще никто не приглашал! Пойми, он герцог! Сирена по крайней мере притворилась, что хотя и пользуется успехом, все же оказывает виконту любезность!

– Мне не понравился его взгляд, тетя. Словно я лошадь, а он оценивает мои стати! – пожаловалась Аллегра.

– А если он близорук? – отпарировала тетка. – Остается надеяться, что его не оскорбил такой афронт и он пригласит тебя еще раз. Это все нервы, дорогая. Постарайся успокоиться.

Дамы не замечали, что герцог Седжуик с другого конца залы следит за их оживленной беседой. На его губах играла сардоническая улыбка.

– Она еще не ангажирована ни на один танец, – заметил он другу.

– Как? Сама же сказала, что карточка заполнена! – удивился тот.

– Значит, солгала. Я успел увидеть карточку.

Однако сам он скорее развеселился, нежели оскорбился. Эта сказочно богатая красавица не слишком знатного происхождения посмела ему отказать! Что ж, она заплатит за это и к тому же поймет, откуда исходит наказание.

Куинтон что-то прошептал Оки. Виконт хмыкнул.

– Ты в самом деле этого хочешь, Куинт?

– Между мной и мисс Морган с самого начала не должно быть недоразумений, Оки, – пояснил герцог.

Аллегра сидела рядом с теткой, тщетно ожидая приглашений. Карточка Сирены скоро заполнилась, но танцы уже начались, а Аллегрой, по-видимому, так никто и не заинтересовался. Она сидела застывшая, как камень, в своем изумительном платье, пока соперницы, куда менее привлекательные и хуже одетые, без устали танцевали. Но когда тетка предложила ей перейти в соседнюю комнату, где был устроен буфет, девушка наотрез отказалась.

– Можешь идти, если хочешь, – отрезала она, высоко держа голову, хотя не знала, куда деваться от стыда.

– Ничего не понимаю! – беспомощно простонала леди Эббот.

– Почему Аллегра не танцует? – возмутилась леди Беллингем, узнав о случившемся.

– Кто-то пустил слух, что ее карточка заполнена, – ответила Сирена, которую очередной кавалер только что подвел к дивану.

– Когда я узнаю, чья мамаша это устроила, – разъяренно воскликнула леди Беллингем, – она сильно об этом пожалеет! Я ее уничтожу! Какая гнусная жестокость!

Музыканты на галерее заиграли менуэт, последний танец этого вечера. Внезапно перед Аллегрой появился герцог Седжуик и вежливо поклонился: само олицетворение светской учтивости.

– Насколько мне помнится, мисс Морган, это наш танец, – заметил он.

Глаза Аллегры широко распахнулись, но в подобных обстоятельствах она просто не могла ему отказать. Неторопливо встав, она протянула герцогу руку. Ее молчание было красноречивее любых слов.

– Ни пенни в кармане – и все благодаря отцу и деду, – прошептала леди Беллингем, как только пара исчезла среди танцующих. – Правда, мне говорили, что поместье осталось в неприкосновенности, но дом в плохом состоянии. Все же… Все же думаю, что, захоти Аллегра стать герцогиней, она вполне могла бы его получить. Какой оглушительный успех, Олимпия! Нужно учесть все возможности…

– Но я слышала, что он очень гордится чистотой своего рода, Кларис. Вряд ли Аллегра в этом отношении ему подходит, – усомнилась леди Эббот.

– Зато он беден как церковная мышь. Голубая кровь иссякнет, а род прервется, если он не найдет себе богатую жену. В этом сезоне ни одна дебютантка не может сравниться состоянием с Аллегрой. Ее деньги могут купить даже герцога.

– Он ей не понравился, – запротестовала леди Эббот. – Сказала, что он смотрит на нее, как на кобылу, которую собирается купить.

Леди Эббот от души рассмеялась:

– Уверена, что так оно и было, но ведь он спас ее от одиночества, пригласив на последний танец. Ей следует благодарить его за это.

– Думаю, именно герцог и распустил слух, что в ее карточке не осталось места, – призналась леди Эббот приятельнице. – Он первым пригласил ее, а она заявила, будто все танцы уже разобраны. Очевидно, герцог разгадал обман и решил ее проучить.

– Ах, дьявол! – фыркнула леди Беллингем. – Придется пожурить его за такие проделки!

– Аллегра вне себя от гнева, – вздохнула леди Эббот. – Вот увидите, она найдет способ отплатить ему по заслугам.

– В таком случае они друг друга стоят, – отмахнулась леди Беллингем. – Куинтона Хантера так и распирают гордость и высокомерие, но ваша племянница, будучи самой богатой девушкой в Лондоне, никому не позволит ею командовать. Идеальный брак! Олимпия, наша святая обязанность его устроить. В этой зале нет ни единой мамаши, которая не отдала бы дочь нищему герцогу. Главное – не упустить своего шанса! Кстати, на что вы рассчитывали?

– На виконта или графа.

– А получите герцога, дорогая! Уверена, свет только и будет говорить, что об этой свадьбе. И подумать только, что все началось у меня на балу!