Читать книгу Невольница любви - Бертрис Смолл - Страница 5

Джордж Вилльерс, герцог Бакингем, попал ко двору совсем юношей. Ему посчастливилось снискать милость короля Якова, и за довольно короткий срок умный и осмотрительный молодой человек, второй сын обедневшего рыцаря, сумел возвыситься до герцогской короны и жениться на дочери графа, леди Кэтрин Маннерз. Но Яков Стюарт был стар, и Джордж, предвидя, что дни короля сочтены, постарался приобрести дружбу и приязнь его единственного сына и наследника Карла. Ему удалось и это, и теперь герцог Бакингем стал самым влиятельным и могущественным человеком в Англии после Карла Первого.

Богатство и власть разжигали в нем жажду еще больших богатства и власти. Герцог сразу почувствовал соперницу в молодой королеве и поставил своей целью уничтожить даже то небольшое влияние, которое могла приобрести на столь же молодого мужа Генриетта. Еще при жизни Якова герцог старался исподволь разжечь неприязнь между отцом и сыном, и, когда распря расцветала пышным цветом, вмешивался любимец монарха и мгновенно улаживал ссору. Обычно он действовал так ловко, что ни король, ни наследник не подозревали, что становятся марионетками в руках хитрого Вилльерса.

Ту же тактику он попытался применить и к королеве, но та была куда умнее мужа и к тому же искушена в придворных интригах, а поэтому оказала Вилльерсу решительное сопротивление. Тот, опасаясь потерять свое положение, замыслил разрушить брак царственной четы, намеренно раздувая костер войны из искр недоразумений и взаимного непонимания. Генриетта оказалась бессильна: объясняться с мужем было бесполезно, поскольку тот, подобно отцу, твердо верил, что лучше и искреннее друга, чем Джордж Вилльерс, нет на свете.

И король, и королева ложились в брачную постель девственниками, ибо Карл был слишком благочестив, чтобы завести любовницу или опрокинуть на сено служанку в пустой конюшне. Кроме того, и отец, и Бакингем боялись постороннего воздействия на Карла и поэтому не поощряли его связей с женщинами. Очевидно, первая ночь прошла настолько неудачно, что молодые супруги опасались поведать кому бы то ни было о весьма неприятном испытании. Поэтому отношения с самого начала не сложились: шестнадцатилетняя королева стеснялась такого же застенчивого, но требовательного супруга, которому Вилльерс постоянно твердил, что сам Господь повелел мужчине быть хозяином в доме и в постели, что желания мужа – закон и женщина должна скромно и безмолвно служить повелителю. Он сумел убедить короля, что стыдливость жены – не что иное, как замаскированное стремление поставить на своем и отказать мужу в исполнении супружеского долга. Ситуация с каждым днем ухудшалась.

– Что это за странное имя – Генриетта? – насмешливо спросил как-то Вилльерс его величество. – У нас никто подобного не слышал. Какая-то чужеземная кличка! Владычица нашей страны должна иметь истинно английское имя. Может, отныне обращаться к ней «королева Генри»?

Генриетта, как и предполагал Бакингем, узнав обо всем, пришла в бешенство.

– Mon nom est Henriette! Henri? La Reine Henri? C’est impossible! Non! Non! Je suis Henriette![8] – завопила она.

Такое бурное проявление чувств обычно для страстных галльских натур, однако Карл счел этот взрыв истерикой самого дурного тона.

– Поговорим, когда вы немного успокоитесь, мадам, – холодно бросил он и, обведя презрительным взглядом окружающих, добавил: – Все эти люди… не пора ли им вернуться на родину? Вам должны служить подданные английской короны, мадам… соотечественники.

– Но это и есть мои соотечественники! – резко отпарировала королева.

– Они французы, мадам. Не забывайте, вы – королева Англии и должны находиться в окружении наших добрых дворян.

– В брачный контракт занесено, – напомнила Генриетта, стараясь не потерять самообладания, – что у меня будет право самой выбирать себе придворных.

– Да, но при этом не указано, что все они будут французами! – рявкнул король. – Бакингем просил у вас места для своей сестры, графини Денби, и получил бесцеремонный отказ! Мне не очень нравится подобное поведение!

– Графиня – протестантка, сир, – пояснила королева. – Я не желаю услуг протестантов.

– Я тоже протестант, мадам, – отпарировал супруг, – но это не помешало вам пойти к алтарю и, уж разумеется, не воспрепятствует рождению наследников, которые, как и их отец, тоже будут принадлежать к англиканской церкви.

– Мария, ваше величество, – вмешалась мадам Сен-Жорж, бывшая когда-то гувернанткой королевы и с тех пор с ней не разлучавшаяся. Видя, что спор заходит слишком далеко, она попыталась утихомирить неразумный гнев супругов и перевести разговор на более безопасную тему. – Если «Генриетта» не подходит для королевы Англии, не лучше ли взять второе имя ее величества – Мария? Я знаю, что ваше величество великодушны и, конечно, станете называть мадам Генриеттой, когда окажетесь с ней наедине, но «королева Мария» станет ее официальным титулованием, если, разумеется, ваше величество согласны. Мария, Мэри – ведь английское имя, не так ли?

Женщина низко присела.

– Неплохо придумано, – кивнул король, довольный, что добился своего.

Герцог Бакингем был вне себя от радости, но, впрочем, по совершенно иной причине. У англичан хорошая память, и не многие успели забыть Марию Кровавую, последнюю королеву-католичку, залившую страну кровью протестантов. Ее ненавидели, и часть этой ненависти, несомненно, перейдет на новую Марию.

Он ехидно ухмыльнулся.

На открытии сессии парламента королева не сочла нужным появиться, поскольку ее духовник, епископ де Менд, ошибочно посчитал, будто это нечто вроде религиозной церемонии, присущей исключительно англиканской церкви. Король рвал и метал. Члены парламента были глубоко оскорблены и выделили его величеству всего лишь седьмую часть запрошенной им суммы. Он объявил перерыв в заседаниях и переехал вместе со всем двором в Хэмптон-Корт, поскольку в Лондоне все еще не утихла чума.

Бакингем продолжал всячески вредить королеве, утверждая, что ее одежда слишком роскошна, а прически – чересчур вызывающие для англичанки. Он постоянно чернил ее действительно вспыльчивый характер и советовал Генриетте быть скромнее и покориться мужу, иначе тот отошлет ее во Францию. Потом он снова попытался получить места при дворе королевы, но уже не только для сестры, но и для жены, и племянницы. Королева, естественно, возмутилась, но на этот раз пожаловалась мужу. Карл спешно отбыл на охоту, чтобы избежать очередной стычки, а в его отсутствие графиня Денби посмела устроить в покоях королевы публичную церковную службу. Однако Генриетта и ее люди то и дело проходили через зал, смеясь и болтая, будто ничего необычного не происходило. За ними следовали слуги, бегали собачки, так что Бакингем не преминул доложить обо всем царственному покровителю, и гнев Карла был ужасен. При этом он отчего-то злился не на леди Денби, намеренно провоцирующую ее величество, а на жену, которую и решил наказать, отослав всех французов в Париж. Бакингем наконец сообразил, что зашел слишком далеко. Он совсем не хотел стать причиной осложнения отношений между двумя странами.

Король Людовик, услышав о несогласиях между супругами, расстроился и повелел своему доверенному лицу немедленно отправляться в Лондон и узнать, в чем дело. Бакингем поспешно убедил короля на время оставить французов в столице.

Чума наконец отступила, и коронацию назначили на второе февраля. В Гленкирке Джеймс Лесли громко ворчал, жалуясь, что придется среди зимы предпринимать столь долгое и небезопасное путешествие. Стояли холода, а снега в этом году выпало на редкость много. Им придется выехать немедленно, после Двенадцатой ночи[9].

– Я не собираюсь тащить за собой весь выводок, – объявил он собравшемуся семейству.

– А мне и здесь хорошо, – отмахнулась Фортейн.

– Поедут Генри, Чарли и Патрик, потому что первые двое – англичане, а третий – мой наследник, – решил Джеймс.

Индия затаила дыхание и бросила на мать умоляющий взгляд. Адриану Ли было дано разрешение переписываться с ней, и он держал ее в курсе всех придворных сплетен и приготовлений к коронации.

– Думаю, Индия тоже может ехать, – вмешалась Жасмин.

– Это еще зачем? – вспылил было Джеймс.

– Она первенец Роуэна, английская дворянка из старой уважаемой фамилии и, разумеется, должна увидеть, как коронуется ее король, – спокойно объяснила Жасмин. – Кроме того, это прекрасная возможность познакомиться со многими родовитыми женихами, из тех, кто нечасто бывает при дворе, а их немало съедется в столицу. Нельзя упускать такой случай. И я хотела бы, чтобы моя дочь была со мной, Джемми.

– Так и быть, – неохотно буркнул он. – Но я не желаю видеть, как вокруг нее увивается этот щеголь виконт. Понятно, Индия? Я проявил терпение, позволил ему писать раз в месяц, но ни о какой свадьбе не может быть и речи! На этот раз я хочу видеть в нашем доме иных поклонников. Теперь, когда твой кузен Рене уехал, некому будет тебя покрывать! Думаешь, я не знал, что ты бегала на свидание не к нему, а к молодому Ли?

Индия проглотила вертевшуюся на языке колкость и с покаянным видом опустила голову. Она будет делать все, что пожелает, черт побери, но прежде нужно добраться до Англии, а уж потом выказывать норов.

– Да, папа, – послушно пропищала она, – спасибо, что позволил мне ехать.

– И на этот раз ты выберешь мужа, Индия, – строго наказывал Лесли, – либо здесь, либо в Англии. В июне тебе исполнится восемнадцать, и медлить больше нельзя.

– Маме было восемнадцать, когда родилась я, – заметила Индия.

– И она успела дважды выйти замуж, а кроме того, чтобы выносить ребенка, нужно время.

– Я хочу выйти замуж по любви, – осмелилась возразить Индия.

– Никто не собирается вести тебя к алтарю насильно, девочка, но пора думать о будущем, – заметил отец.

– Конечно, папа, – кивнула Индия.

– Ну и притворщица же, – поддела Фортейн, когда сестры поднялись к себе. – Уж мне-то известно, что ты метишь выйти за Адриана Ли! И он бы рад жениться, хотя не думаю, что любит тебя. Скорее твое приданое.

– Неправда! – рассердилась Индия. – Адриан любит меня! Сколько раз он писал о своих чувствах!

– Не понимаю тебя, Индия, – покачала головой Фортейн. – Ты всегда была такой осмотрительной, особенно во всем, что касалось охотников за приданым, и все же стала покорным комком глины в руках виконта. Что это с тобой?

– Ты ничего не соображаешь… – начала Индия.

– Нет, но пытаюсь, – согласилась сестра. – Ты мне не чужая, и я тебя люблю. Между нами всего два года разницы, и хотя мы совсем не похожи, мне не безразлично, что будет с тобой. Адриан Ли ведет себя совершенно неподобающим образом и в письмах обращается к тебе как к своей невесте.

– Неужели ты читала… – ахнула разъяренная Индия.

– Разумеется, – деловито подтвердила Фортейн. – Ты не слишком тщательно их прячешь, Индия. Если бы мама не доверяла тебе, она, вероятно, тоже все бы знала и уж тогда ни за что не взяла бы тебя с собой в Англию. Этот Адриан – настоящий наглец, сестрица.

– Он целовал меня, – призналась Индия. – В первый раз Рене нас застал и долго журил меня, так что в дальнейшем пришлось быть поосторожнее. О, Фортейн, я не представляю себе жизни без него! Папе придется переменить свое мнение об Адриане! Я не выйду ни за кого, кроме него!

– Но почему? – недоумевала Фортейн. Этот Ли ничуть не красивее ее братьев и не слишком умен к тому же. Отпускает Индии дурацкие комплименты, сравнивая ее губы с двумя горлинками, а его правописание не выдерживает никакой критики! Было бы из-за чего голову терять! Да что в нем такого?!

– Не могу объяснить, – беспомощно пролепетала Индия. – Он восхитителен, и я его обожаю. Когда-нибудь ты все поймешь.

– Берегись, сестрица, – тяжело вздохнула Фортейн. – Если ты не дашь отставку своему поклоннику и не выберешь мужа сама, это за тебя сделает папа. Ты ведь знаешь, все в воле родителей. Наши до сих пор были очень снисходительны.

– Или Адриан – или никто, – упрямо твердила Индия.

– Не будет мира в этом доме, пока ты не выйдешь замуж, Индия, – покачала головой Фортейн.

– За Адриана, – последовал немедленный ответ, и Фортейн рассмеялась.

– Надеюсь, что у меня не будет такой дочки, как ты, – охнула она.

Семейство покинуло Шотландию седьмого января и прибыло в лондонский дом Гринвуд, тридцатого числа того же месяца. Времени на то, чтобы распаковать и привести в порядок одежду, почти не оставалось. Их уже ожидал виконт Туайфорд с последними новостями. Джеймс не слишком обрадовался гостю, но вежливо слушал его болтовню. Королевы, по-видимому, на коронации не ожидается. Она снова послушалась советов своих духовных наставников и предпочла проигнорировать мольбы своей матери и брата, короля Франции, желавшего, чтобы Генриетту короновали одновременно с мужем. Однако епископ де Менд посчитал, что архиепископ Кентерберийский, будучи протестантом, недостоин возлагать корону Англии на голову католички и его место должен занять римско-католический священник. И поскольку для англичан подобное кощунство было совершенно неприемлемым, королева не будет коронована вообще и не приедет в аббатство, где произойдет церемония.

Разумеется, поведение королевы было возмутительным. Герцог Бакингем открыто поговаривал об оскорблении англиканской церкви и его величества. Весь двор только об этом и сплетничает.

Во время рассказа Адриан Ли то и дело бросал томные взгляды в сторону Индии и девушка украдкой посматривала на него из-за полуопущенных ресниц.

К величайшей досаде Адриана, его матушка тоже решила посмотреть на коронацию. Узнав от сына, что приезжает Индия, она немедленно засыпала его советами, и, хотя детская любовь Адриана к родительнице со временем поостыла, он все же был вынужден признать, что у нее на редкость изобретательный ум.

– Ее отчим и слушать обо мне не желает, – жаловался он матери. – Я пытался поговорить с ним сегодня, когда приехал в Гринвуд, поздравить их с прибытием, но он поднял свою огромную лапищу и пробурчал, что я не могу сообщить ему ничего интересного. Но как, черт возьми, мне просить руки девушки, если он не дает мне говорить?! Индия утверждает, что он не одобряет наших отношений из-за убийства лорда Джефферса и вашей позорной репутации. Какого дьявола вы путаетесь со всякой швалью, мадам? Если уж вам так нужны любовники, неужели нельзя выбрать кого-то поблагороднее и, уж разумеется, не афишировать свои связи?!

– Голубая кровь – ледяная кровь. Все твои аристократы – холодные, как лягушки, – сухо ответствовала Мариелена Ли. – Кроме того, мои любовные связи, сынок, тебя не касаются.

Протянув очень длинные тонкие пальцы к блюду, она выбрала конфетку, сунула в рот и подобрала острым язычком каплю меда, скатившуюся к уголку чувственного рта.

– Не касались бы, если бы ваше поведение не ставило под угрозу мой брак с одной из самых богатых девушек во всей Англии, – прошипел сын.

– Что было, то было, и прошлого не исправить, – спокойно произнесла Мариелена. – Если ее семья противится, нужно найти выход, Адриан. Удивительно, почему ты об этом не подумал. Девушка любит тебя?

– По крайней мере считает, что влюблена, – задумчиво выговорил сын. – Но я единственный, кто целовал ее или пытался ухаживать. Она неопытна и наивна и до сих пор жила под строгим присмотром. Правда, родители позволили ей отказать нескольким завидным женихам, в полной уверенности, что те зарились на ее деньги. Я, со своей стороны, ни разу не заговорил о приданом, хотя слышал, что она богатая наследница.

– Ее денежки помогут нам заново отстроить и обставить Окстон-Корт, – кивнула мать. – А ты? Ты любишь ее? Сумеешь быть счастливым с ней?

– Индия, на мой вкус, слишком независима, но этот недостаток с лихвой возмещается золотом, которое она принесет. Кроме того, когда мы поженимся, я сумею взять ее в руки и показать, кто в доме хозяин. Женщины в ее семье очень плодовиты, и пятеро-шестеро ребятишек скоро усмирят ее порывы. И в постели она, должно быть, хороша! Да, мадам, я удовольствуюсь Индией Линдли и ее богатством.

– В таком случае пойди и возьми все, чего добиваешься, сын мой, – пробормотала мать, слизывая сахар с пальцев.

– О чем вы? – раздраженно фыркнул сын. – Ее отчима разве что силой можно принудить выслушать меня.

– Адриан, если ты не воспользуешься возможностью заполучить девушку сейчас, уверяю, что другого случая не представится. Уговори ее бежать. Даже если вас поймают до того, как успеете обвенчаться, ее репутация будет безвозвратно погублена. Никто не пожелает такую жену, и ты так или иначе получишь Индию, – объяснила графиня Окстон.

– Я вовсе не хочу, чтобы меня поймали, – немедленно последовал ответ. – Нужно как можно скорее обвенчаться и овладеть ею, прежде чем семья успеет вмешаться, в противном случае проклятый герцог вполне способен утащить ее в Шотландию и выдать за какого-нибудь дикаря-горца, который слыхом не слыхивал ни о каком скандале, и, обнаружив, что его невеста – девственница, станет всю жизнь благословлять тестя. Я должен отвезти ее туда, где нас никто не найдет. Но куда?

– В Неаполь! В дом моего брата! – предложила мать. – Твой дядя Джованни с радостью примет тебя на вилле ди Карло. Там женишься и сможешь день и ночь валяться с ней в постели. Лесли из Гленкирка в голову не придет разыскивать тебя там, да и что они знают о таких странах, как Италия? Когда она подарит тебе сына, вернетесь в Англию, и ее родные ничего не смогут поделать.

Впервые за много лет Адриан Ли обнял свою красавицу мать.

– Вы и вправду чертовски умны, мадам, – восхитился он. – И всегда действовали в моих интересах. Идеальное решение!

Мариелена грациозно высвободилась и отстранилась.

– Ты должен убедить девушку, Адриан, и поверь, это будет нелегко.

Поудобнее устроившись в кресле, она пригубила вино из тяжелого кубка.

– Почему? Она любит меня! – объявил Адриан с юношеским энтузиазмом и, подняв свой кубок, жадно осушил его до последней капли.

– Но и свою семью тоже любит, – резонно возразила графиня Окстон. – И станет разрываться между вами. Тебе следует подтолкнуть леди к выбору, сын мой, иначе, несмотря на все ее чувства, у тебя нет ни единого шанса.

– Но как, мама?

– Запомни: чем холоднее отношение ее родных к тебе, тем лучше. Ты же, со своей стороны, должен быть неизменно вежлив и учтив. Пусть твой шарм и хорошие манеры станут полной противоположностью грубости герцога, тогда сравнение будет не в его пользу и леди Индия невольно примет твою сторону. И запомни, дорогой: пусть она не услышит от тебя ни одного худого слова в отношении ее семьи. Всячески защищай их, тверди, что, будь у тебя такая прелестная дочь, ты тоже всячески бы оберегал ее от брака, который посчитал бы неподходящим. Повторяй, что происходишь из небогатой и не слишком влиятельной, но порядочной и благородной семьи. Постарайся казаться добродетельным и достойным молодым человеком, вынужденным несправедливо нести ответственность за преступление старшего брата и недостойное поведение легкомысленной матери, которых ты не одобряешь и от которых отрекся бы, если бы это не разбило сердце твоего бедного отца.

Адриан, искренне восхищенный изобретательностью матери, весело рассмеялся.

– Если она окажется слишком нерешительной, – продолжала она, – ты должен быть смелее в ухаживаниях. Это не значит, что нужно лишать ее невинности, но из того, что ты рассказывал, я предположила, что дело ограничивалось поцелуями. Ласкай ее груди. Сначала через ткань платья, потом, если сумеешь, проникни пальцами за корсаж и нежно погладь. Только постарайся не напугать ее, иначе потеряешь все.

– Неплохо, – завороженно прошептал Адриан. – У нее самые соблазнительные грудки, которые когда-либо искушали мужчину.

Графиня понимающе улыбнулась. Сын куда больше похож на нее, чем готов признать. Его жена не будет так несчастна с ним, как сама Мариелена с его отцом, бесчувственным ублюдком!

Коронация состоялась на Сретение, второго февраля тысяча шестьсот двадцать шестого года. Королева наблюдала процессию из окна кордегардии, расположенной над воротами дворца Уайтхолл. На короле был белый атласный камзол, но вся церемония оказалась довольно скромной, поскольку казна почти опустела. Только благодаря щедрости нескольких богатых семейств, среди которых самым великодушным оказался герцог Бакингем, стало возможным устроить праздничный пир.

Герцог и герцогиня Гленкирк не спускали глаз с Индии, чье поведение в аббатстве можно было назвать безупречным. Правда, после коронации, когда все собрались на торжественный обед, Индия умудрилась ускользнуть от родителей и встретиться с Адрианом Ли. Джеймс, бессильный остановить ее из опасения вызвать скандал, тем не менее заметил счастливую парочку. Вернувшись в Гринвуд-Хаус, он обрушил гнев на ни в чем не повинную жену.

– Она намеренно ослушалась меня, Жасмин! – гремел он, меряя шагами гостиную. Довольно с меня ее своевольства! В начале недели мы немедленно возвращаемся в Шотландию!

– И чем это кончится? – возразила жена. – Индия по-прежнему станет переписываться с молодым Ли, а летом мы приедем в Англию.

– Никаких писем! К лету Индия уже будет либо помолвлена, либо, что предпочтительнее, замужем! – твердо постановил Джеймс Лесли. – И поскольку она не способна выбрать себе достойную пару, придется нам сделать это за нее.

– О, Джемми, – пробормотала Жасмин, – мне бы не хотелось быть столь жестокой. Какое счастье – выйти замуж по любви.

– Твой отец дал тебе в мужья принца Ямала. До свадьбы ты не знала его, и все же вы были счастливы, – напомнил герцог. – Твои дед и бабка нашли для тебя Роуэна Линдли, и в конце концов ты его полюбила, верно? И так сильно, что едва не умерла, когда его убили. Король Яков повелел мне жениться на тебе – и разве у нас плохая семья? Я знаю, ты меня любишь, дорогая Жасмин, и я тебя обожаю. Индия ведет себя как избалованное дитя. Она отлично понимает, что этот человек неподходящая для нее партия, и все же не желает больше ни на кого смотреть и упорствует в своих заблуждениях, поскольку считает, что если будет вести себя подобным образом, то, как не раз бывало раньше, настоит на своем и получит желаемое. Но на этот раз речь идет не о щенке, не о новом платье, а о жизни Индии, и я не хочу, чтобы она до конца дней своих оплакивала несчастную судьбу. Хотя бы это я обязан сделать в память об ее отце!

– У тебя есть на примете приличный молодой человек? – заинтересовалась Жасмин.

– На твоем месте я бы расспросил тетю Уиллоу о всех завидных женихах, и, кроме того, сыновья Энгуса Драммонда и Йана Маккре еще не женаты. Они будут на седьмом небе от возможности породниться с Гленкирками. Это порядочные, респектабельные семьи и, хотя не слишком знатные, все же довольно богаты и не фанатичны в вопросах религии. Но Индия, как англичанка, вероятно, предпочтет жить рядом с братьями, и тетя Уиллоу наверняка подскажет, с кем еще можно заключить брачный контракт.

– Наверное, это единственный выход, – нерешительно согласилась Жасмин. Муж, конечно, резок, но при всем при том прав. Индия будет рвать и метать, но что тут поделаешь? Недаром свекровь твердила, что девушка созрела для брачной постели. И прежде чем разразится скандал и репутация Индии пострадает, следует поскорее выдать ее за хорошего человека.

– Летом назначим свадьбу, – провозгласил герцог. – А потом решим, что делать с Фортейн. В июле ей исполнится шестнадцать, и ей тоже нужно подыскать мужа.

– Я подумывала отвезти ее в Ирландию, – предложила Жасмин, – поскольку всегда намеревалась отдать ей в приданое Магуайр-Форд и прилегающие к нему земли. Ей лучше иметь мужа ирландца или англо-ирландца, Джемми.

– Превосходно, – согласился муж. – Этим же летом отвезем Фортейн в Ирландию. Генри отправится в Кэдби, Чарли – в Куинз-Молверн. Патрик останется в Гленкирке вместе с малышкой Отем, а остальные двое пусть выбирают, где провести время – в Гленкирке или в Англии. Решено, любовь моя?

– Да, дорогой, – согласилась Жасмин. – Давно пора пристроить девочек, но ужасно тяжело с ними расставаться! Время так быстро летит! Кажется, только вчера они босиком бегали по виноградникам в Бель-Флер. Помнишь то первое лето, когда мы привезли их в Гленкирк и они голыми плавали в озере! Плескались, хихикали и отказывались выходить на берег, пока не посинеют губы от холода? – Глаза ее повлажнели. – Куда девались мои малышки, Джемми? Куда девались?

Джеймс нежно обнял жену.

– У тебя еще осталась одна, моя дорогая Жасмин. Если она окажется хотя бы вполовину такой строптивой, как две первые, нам нелегко придется, – хмыкнул он, страстно целуя прихотливо изогнутые губки.

А в это время Индия, неподвижно застывшая в темном углу, пыталась осознать происходящее. Как бесчеловечны могут быть родители!

Наконец она осторожно выбралась из своего укрытия и, выскользнув в коридор, столкнулась с сестрой.

– Ты подслушивала! – упрекнула Фортейн.

– Тише! – прошипела Индия. – Мама и папа услышат! Я не хотела, но, когда они вошли, не успела уйти, поэтому спряталась и старалась не дышать. Не поверишь, что я узнала! Тебя это тоже касается! Пойдем!

Она почти силой потащила сестру в спальню и, закрыв дверь, драматически заломила руки.

– Нас выдают замуж!

– Что?! – взвизгнула Фортейн. – Неужели сменили гнев на милость и согласны иметь виконта своим зятем? А при чем тут я? – И, плюхнувшись на постель, приказала: – Да говори же, Индия!

– Они не позволят мне выйти за Адриана и хотят сами выбрать мужа для несчастной Индии! Либо сына одного из неотесанных дружков папаши, либо того, кого посоветует старая драконша леди Уиллоу. Папа требует, чтобы свадьба состоялась в начале лета. Потом Генри уедет в Кэтби, а Чарли – в Куинз-Молверн.

– А как насчет меня? – допытывалась Фортейн. – Ты сказала, что нас хотят выдать замуж. У меня пока никого нет на примете.

– Тебя летом отвезут в Ирландию. Мама хочет отписать тебе Магуайр-Форд с землями. Вероятно, потому что ты там родилась. Они собираются найти тебе в мужья ирландца или англо-ирландца. К осени и ты станешь замужней женщиной. Ну, сестричка, что ты об этом думаешь?

Фортейн, как ни странно, долго молчала.

– В Магуайр-Форде три тысячи акров, – вымолвила она наконец. – Прекрасное поместье. Интересно, будут ли включены в приданое мои лошади? С таким богатством я найду себе хорошего мужа.

Индия потрясенно уставилась на сестру. Она ожидала взрыва негодования, криков, воплей и, может быть, даже слез. Но такого…

– Неужели тебе все равно, кто станет твоим супругом?!

Фортейн обратила на сестру спокойные бирюзовые глаза.

– Женщина, особенно женщина нашего происхождения и воспитания, должна выйти замуж, Индия. Я очень плохо знаю мужчин и поэтому готова положиться на родителей в выборе мужа. Они не допустят, чтобы мы были несчастны в браке. Думаю, что мне позволят поближе познакомиться с женихом и не станут неволить, если он мне не понравится. Не будь ты столь тупоголовой, не оказалась бы сейчас в таком положении. Мама и папа не делали секрета из своей нелюбви к Адриану, но ты не пожелала ничего слушать, не так ли, сестрица? Но на этот раз по-твоему не будет, и лучше тебе с этим смириться. Нам пора жить своим домом.

– Я выйду только за человека, которого люблю! – отрезала Индия.

– Не будь такой дурой! – в свою очередь рявкнула Фортейн.

– Ты не скажешь маме и папе, что я подслушивала? – спросила Индия.

– Конечно, нет. – Фортейн пожала плечами. – У нас еще есть несколько месяцев. – Она задумчиво вздохнула: – Интересно, каким он будет? Мне так хочется иметь свою семью, детишек, хотя я буду скучать по маме и папе. Мы ведь будем редко видеться…

Несмотря на буйный, неукротимый характер, Фортейн могла быть на редкость практичной. Но Индия уже не слушала сестру. Нужно любым способом отыскать Адриана и рассказать, что им грозит разлука.

Оставив Фортейн, она поспешила в кабинет, набросала несколько строк, запечатала записку воском и прижала своей печаткой. Что теперь делать?

Она вышла в сад, побежала через газоны к берегу реки и помахала перевозчику. Тот немедленно причалил.

– Что угодно, леди? – почтительно спросил он.

Индия вручила ему письмо и монету.

– Отвези это в Уайтхолл. Отдай королевскому лодочнику и вели немедленно вручить виконту Туайфорду, наследнику графа Окстона. И подожди его, понятно? Ты должен проводить виконта сюда.

Перевозчик взвесил монету на руке и, даже не глядя, понял, что заработал сегодня вдвое, если не втрое, больше обычной платы.

– Будет сделано, миледи, – поклонился он и оттолкнул утлое суденышко от причала. Честному парню и в голову не пришло взять монету, избавиться от письма и выкинуть из головы поручение. Кроме того, он немного побаивался: высокородные господа имели обыкновение безжалостно мстить за обиду.

Глядя вслед лодчонке, Индия облегченно вздохнула. Все будет хорошо. Они с Адрианом вместе придумают, что делать.

Подхватив юбки, девушка побежала к дому, только сейчас поняв, как замерзла. В спешке она забыла надеть плащ, но это не важно. Сейчас значение имело только ее будущее с Адрианом Ли.