Читать книгу Двойники Крестного - Безымянный - Страница 3

…План мероприятий по розыску Крестного и Ивана Марьева начальник аналитического отдела ФСБ Гена Герасимов подготовил уже на следующий день после встречи генерала с Иваном у высотки на площади Восстания, как и приказал ему Никитин…

План был неплох, хотя и несколько умозрителен, как и все, что выходило из головы Генки Герасимова, не отличающегося особой любовью к интуиции. Генерал Никитин одобрил его, хотя и видел все его бросающиеся в глаза недостатки. Но ничего лучшего под рукой пока не было… Найти человека, который не хочет быть найденным, в многомиллионной Москве не просто даже для ФСБ с ее практически неограниченными возможностями…

К немалому удивлению Никитина, план сработал мгновенно, и буквально на второй день наблюдения за высоткой на площади Восстания, где Крестный недавно взорвал женщину Ивана, наружка засекла мужчину, по всем приметам походящего на Крестного, который для генерала Никитина до сих пор оставался бывшим майором Комитета государственной безопасности Владимиром Крестовым, бывшим другом, единственным, пожалуй, она свете человеком, которого он искренне и глубоко теперь ненавидел…

Когда поступило сообщение о том, что Крестный обнаружен, Никитин стоял как раз «на ковре» у Президента и получал очередную накачку за слишком высокий уровень преступности в Москве… А что мог сделать Никитин, когда последнее время ситуация в Московских криминальных кругах полностью вышла из под его контроля… Иван с Крестным нарушили все его так тщательно и оригинально разработанные планы… Москва была пущена на самотек, а Никитин все никак не мог разобраться с Крестным, чтобы полностью заняться, наконец, ситуацией в Москве…

Вернее будет сказать, что генерал Никитин не стоял, а сидел за столом напротив президента, но суть происходящего от этого не менялась – ему вставляли клизму… Охрана президента освободила посетителя не только от оружия, но и от средств связи, поэтому генерал Никитин, фактически, выпал из ситуации с Крестным…

Командир особого тайного отряда «Белая стрела», специализировавшегося на террактах против лидеров преступного мира, Серега Коробов, человек скорее исполнительный, чем умный, руководствовался всегда не здравым смыслом или глубоким пониманием обстановки, как, например, Генка Герасимов, а точной формулировкой последнего приказа… А поскольку приказ об обнаружении и задержании Крестного не учитывал того, что Никитин окажется в момент обнаружения выпавшим из оперативной ситуации, Коробов решил действовать на свой страх и риск и проводить задержание самостоятельно… Но – «Коробовым хорошо дрова колоть», как не раз иронично говаривал о нем Генка Герасимов, которого Коробов в отместку называл «высоколобым». И, надо сказать, в устах Коробова это звучало настоящим оскорблением…

Едва увидев, что объект наблюдения вошел в здание высотки и испугавшись, что его люди потеряют его внутри, Коробов приказал начинать захват… Захват был его любимым мероприятием, хотя и не часто проходил удачно, если им руководил сам Коробов. Вернее сказать – в таких случаях захваты редко проходили удачно…

Никитин ничего не знал о происходящем, и сообщить ему нем было никакой возможности… Человек, который попадал к Президенту, словно выпадал из окружающей жизни на все время, пока он оставался в резиденции… Никитина сейчас все равно, что не существовало… Коробов чувствовал себя, с одной стороны, очень неуверенно, словно сирота в чужой незнакомой стране полной злых и страшных людей, а с другой, эта же неуверенность толкала его на активные, но непродуманные, а проще сказать – совершенно глупые действия… Он сам возглавил группу захвата, что не обещало ничего хорошего для исхода операции, и через три секунды после Крестного уже врывался вслед за ним в подъезд высотки, в который тот только что вошел…

Увидев, как в дверь с улицы врываются люди в черных масках, с оружием в руках, стоящий у лифта Крестный бросил два объемистых пакета, которые держал в руках и побежал к лестнице. Из пакетов посыпались фрукты две бутылки шампанского… На бегу Крестный сорвал с себя легкий плащ и бросил в лицо Коробову, который готов был уже схватить его за плечо…

Коробов поскользнулся на подвернувшемся под ногу банане, и упал, а Крестный неожиданно прытко для своего возраста проскочил лестничный пролет, и выстрелил в барахтавшегося под его плащом на полу Коробова из невесть откуда взявшегося у него пистолета…

«Белострельцы» открыли огонь на поражение… Очередь, попавшая в грудь Крестному, отшвырнула его в угол лестничной клетки, обнаружив, что на нем надет бронежилет, зато вторая – расколотила ему череп, забрызгав стену и ступеньки лестницы кровью и мозгом…

У Коробова оказалась сломана нога, но Крестный был ликвидирован, и Никитин не стал слишком усердствовать в своем негодовании, хотя и был чрезвычайно зол, что всю операцию Коробов закончил раньше, чем Никитин смог узнать о ее начале…

Генерал созвал оперативное совещание и поставил перед Герасимовым новую задачу – опираясь на то, что Ивану не известно о смерти Крестного, использовать его для ликвидации особо сложных объектов… Таковыми традиционно считались лидеры крупнейших московских преступных группировок, живущие за границей и оттуда руководящие своими «армиями»…

У Герасимова на этот счет была своя идея, но он не стал ее пока докладывать слишком раздраженному дурацким захватом Крестного Никитину… Герасимов знал что Никитин всегда оценивает его идеи по достоинству. Главное, самому хорошо подумать и не лажануться…

Герасимов в срочном порядке разработал все же и такой план, о котором просил генерал. Никитин уже отдал приказ об установлении с Иваном связи и о начале операции «Погоня за покойником», но Иван позвонил сам и начал разговор с информации, которая не только разрушила «Погоню», но показала, что первый план провалился… Нужно было начинать все сначала…

Никитин вызвал Герасимова, наорал на него, швырнул ему в лицо его аналитические разработки и закрылся у себя в кабинете. Это было признаком ужасного настроения и черной меланхолии, в которую Никитин время от времени впадал, когда дела шли из рук вон плохо…

Герасимов прекрасно знал, что через полчаса Никитин напьется до оцепенения и раньше чем через часов десять к нему проникнуть не удастся… Между тем, план действий у него был уже готов и откладывать его реализацию на пол-суток не имело никакого смысла. Но без санкции Никитина начинать было рискованно. Можно было угодить в ту же самую лужу, в которую только что попал Коробов.

Поэтому Гена ринулся в приемную генерала, стараясь не думать о настроении генерала…

Секретарша Никитина Верочка, сорокалетняя церберша, верой и правдой служившая десятку начальников кабинета, занимаемого сейчас Никитиным, к генералу относилась с пылкой нежностью и преданностью старой девы, которую всего несколько месяцев назад пьяный в стельку генерал перегнул через спинку кресла, содрал с нее трусы и лишил девственности, возбужденный избытком взыгравших в нем паров своего любимого французского коньяка «Корвуазье». У Верочки все еще продолжался тот ее «медовый месяц», хотя генерал ее больше не замечал и только когда бывал слишком пьян, разрешал ей расстегивать ему ширинку и усердно массировать руками и губами свой вялый член. Впрочем, эти ее усилия ни разу так и не увенчались успехом.

Но надежды Верочка не теряла и продолжала свои попытки едва только генерал в очередной раз доходил до кондиции. Поэтому она зорко следила за его настроением и, едва замечала, что Никитин уединяется в кабинете с «Корвуазье», как тут же спешила оградить его от ненужных посещений подчиненных и вновь попытаться вклиниться в его тет-а-тет с французским коньяком…

Перед Герасимовым стояла, таким образом, нелегкая задача – пройти кордон из возбужденной, но неудовлетворенной женской плоти (назвать Верочку женщиной, у него язык не поворачивался) и проникнуть к не успевшему еще накачаться коньяком генералу. Про то, что прежде всего Никитин начнет орать и грозиться всяческими карами, Герасимов старался не думать… Ему нужно было дело делать, а то потом, проспавшийся Никитин с него же и спросит за бездействие… Такое уже бывало…

– Нет! – крикнула гневно Верочка, едва увидя в приемной Герасимова и заслонила дверь в кабинет спиной. Для пущей убедительности она раскинула руки и стала похожей на распятие. – Не пущу! Он не примет никого! Дайте же вы отдохнуть человеку, скоты! Вы же его в гроб скоро загоните этой работой! Одни шпионы и бандиты на уме! Отойди от двери! Все равно – не пущу!

«Да, Никитин, – подумал Герасимов, – только на такого мужика как ты – абсолютно не интересующегося женщинами, мог свалиться такой подарочек… Как же мне-то с ней справиться?»

Конечно, можно было повторить сексуальный подвиг генерала Никитина, но Гена понял, что у него ничего не выйдет. Верочка была страшна, как смертный грех, и только фигура у ее была сравнительно неплоха для ее лет… Но… это слишком на любителя… Настолько любителем Генка Герасимов не был, а своей физиологией Герасимов управлять не умел. Верочка в его глазах не давала никакого повода вспоминать о разделении полов, существующих, как он знал наверняка, у вида «гомо сапиенс»…

«Единственное, на что меня хватит, – решился, наконец, Герасимов, – это на молниеносную атаку а ля Чапаев. Вперед, Гена! И не оглядывайся!..»

Он медленно подошел к распластанной по двери секретарше, стараясь не смотреть ей в лицо, глубоко вдохнул и схватив за острые костлявые плечи, впился своими губами в ее губы…

Сразу закричать она не смогла, а через пять секунд он понял, что кричать она уже и не хочет. Губы ее разжались и острый чувственный язычок начал пробиваться к Герасимову в рот, сквозь зубы… Генка в ужасе застыл, но потом взял себя в руки и осторожно повернул Верочку лицом к двери, поменявшись с ней местами…

Выждав, пока она начнет задыхаться, он быстро оторвался от ее губ и, пока она переводила дух, быстро юркнул за дверь…

«Ну, все, Никитин, – брезгливо подумал он, тщательно вытирая губы носовым платком, – теперь у тебя есть соперник… Но, я думаю, стреляться из-за нее мы, пожалуй, не будем… Я тебе с удовольствием уступлю это сокровище. Владей!..»

Никитин был еще сравнительно трезв. Перед ним на столе стояла бутылка коньяка, опорожненная только наполовину. Он как раз допивал второй стакан, и появление Герасимова заставило его поперхнуться и закашляться… Никитин грохнул стаканом о свой стол. Коньяк выплеснулся на крышку стола и растекся лужицей.

– Ты, аналитик-паралитик! – заорал на Герасимова Никитин, едва прокашлялся. – Какого хрена тебе от меня нужно?! Ты уже выказал все свои способности, – подставил мне куклу вместо Крестного! Ты должен сейчас у себя в кабинете, тереть свой паршивый зад о свой паршивый стул и думать, как нам взять Крестного! Чего ты ко мне приперся? Клизму я тебе давно не вставлял? Анальное отверстие зачесалось? Ну, так сейчас вставлю. Снимай штаны. Есть за что! Голова отдыхает, пусть зад за нее работает!.. Сейчас тебе мало не покажется…

Генерал начал скрести у себя на поясе, где у него обычно висела кобура, но Герасимов видел, что Никитин снял пояс и кобура с пистолетом валяется рядом со столом на полу…

Герасимов знал, что когда Никитин в таком состоянии, с ним нужно разговаривать нагло и грубо, иначе просто не сумеешь пробиться. К тому же Генка Герасимов был зол на Никитина за то, что пришлось проникать в его кабинет со столь идиотскими трудностями… Поэтому в ответ генеральскому окрику он тоже заорал.

– Ты скоро ссать коньяком начнешь, пьяная морда! Я должен буду целые сутки вместо тебя руководить управлением, пока тебе эта мегера член сосать будет! Хочешь с должности полететь? Давай! Я, ведь, давно мечтаю твой кабинет занять… Обо мне давно такой слух по всему управлению ходит…

Никитин сразу протрезвел… Нет, не от совершенно глупой угрозы своего заместителя. Генерал Никитин прекрасно знал, что Генка, и правда, метит на его место, но сам себя считает не готовым пока к этой должности… Но! Если Генка начинает на него орать, значит, пришел он с чем-то важным… А важным сейчас может быть только то, что связано с его старым дружком Владимиром Крестовым-Крестным. Или с Иваном Марьевым, что, практически, одно и то же… Но и то и другое требовало внимания…

– Когда ты займешь мое место, – сказал Никитин уже спокойно – первый твой приказ будет об увольнении секретарши. Интересно на кого ты ее поменяешь? На какую-нибудь шикарную блондинку? Или ты предпочитаешь серых мышек? Говорят, что в постели они бывают очень даже не скромницами, а совсем наоборот…

– Посажу кого-нибудь из молодых лейтенантиков из своего отдела, – ответил Герасимов тоже спокойно. – У меня есть толковые ребята… Думаю, с должностью секретаря любой из них справится…

– И дашь повод всем острякам в управлении для шуток о твоей ориентации… – усмехнулся генерал. – Ладно! С чем пришел? Я же вижу, что не пустой! Выкладывай, раз уж прорвал оборонительные рубежи…

– Считаю совершенно нецелесообразным откладывать начало операции «Погоня за покойником». Но она требует единственной поправки, которая, правда, в корне меняет ее смысл и содержание…

– Какой еще поправки? – спросил Никитин, не любивший на ходу ни принимать планы, ни изменять свое уже принятое однажды решение....

– Нужно изменить ее название. Например так – «В далекий край товарищ улетает»… Или еще проще – «Разлука, ты, разлука»…

– Это кого же ты у нас разлучать собрался? – Никитин все же был несколько не трезв и плохо поспевал за трезвой мыслью своего заместителя-аналитика. – Разлучник хренов? Слушай! Во! Разлучи-ка ты меня с этой дурой, что у дверей моего кабинета сидит! Осточертела она мне хуже горькой редьки… Век буду благодарен!

Герасимов пропустил всю пьяную болтовню мимо ушей и перешел непосредственно к делу, за которым прорвался в кабинет генерала:

– Крестного с Марьевым я собрался разлучать… Только у меня есть некоторое уточнение по поводу наших интересов за границей… По-моему, Марьева нужно срочно нацеливать на ликвидацию Василя, который живет сейчас в Лозанне. Он хоть и не руководит оттуда ни одной группировкой в Москве, но оставить его в покое мы тоже не можем… Это вопрос, если хотите, политический! За ним слишком большой должок перед нами… Василь так и не заплатил нам за то, что мы закрыли глаза на ограбление ювелирной мастерской алмазного фонда и увез все камушки за границу. О нем сейчас по Москве легенды ходят – как он надул ФСБ, то есть нас с тобой, Никитин… Сделать это нужно срочно, пока Иван не нашел Крестного раньше нас… А он ищет его очень интенсивно. Серьезно ищет… И, я бы сказал, эффективно. Эффективнее нас ровно в три раза…

– Не понял!.. – с вызовом сказал генерал. Ко всему, что касалось Крестного, он относился очень и очень ревностно…

– Выкладывай, что молчишь! – прикрикнул он на Герасимова и тот по тону понял, что теперь Никитин кричит серьезно, ему действительно, не терпится услышать от Герасимова новую информацию о Крестном…

– Сегодня в оперативной сводке МВД мелькнули несколько трупов… Я через общегородскую ведомственную компьютерную сеть выловил фотографии убитых… На двоих из них – Крестный…

– Как это – на двоих? – не сразу сообразил генерал Никитин.

– Так вот… Так же, как мы с Иваном еще двоих подстрелили…

– Опять Иван? – спросил Никитин и нахмурился, ему совершенно не нравилась активность Ивана в поисках Крестного…

Герасимов пожал плечами.

– Кто же еще? Эти люди умерли только потому, что похожи на Владимира Крестова. Первый случай – пенсионер, в советское время – директор маленького заводика на окраине Москвы, не помню точно какого, что-то вроде изготовления музыкальных инструментов…