Читать книгу Воскрешение Лазаря - Богдан Шумячин - Страница 4

Ну да ладно, наш герой уже собрался и, как запланировал, отправился поразвлекаться столичными соблазнами. Вечерело. Опять встречал большой город. Большой город – большая личность, которая не терпит в себе людей с большой буквы. Для него все одинаковы – горожане. В большом городе не бывает судеб, а есть только одна его судьба, его история. Большой город притворно согревает теплом огней, которые наперебой выкрикивают: я твой город, весь без остатка, ты это я, а я это ты, понарошку. И маленький город не отставал от старшего брата. А вместе они семья – большой мир. В этом мире нет места мессиям. Этот мир сам зажигает свои звезды и живет их светом, лицемерным, ненастоящим. Тьма! Не верь летописцу, который угодников света причислил к каменотесам истории. Не правду земную, но твердь небесную несут столпы, увенчанные терновым венцом.

Окраина города – еще не сам город. Пробираться к центру сквозь спальный район, зашлакованный обдолбанной задумчивостью, нервирует. Жизнь окраины похожа на ковыряние в носу. Въезд в Москву почему-то всегда ассоциируется со случайной встречей с отцом на Зубовском бульваре. Тогда еще якобы учился в институте (версия для родителей). Идешь себе, строишь планы, поднимаешь глаза: стоит отец с книжками в руках. И говорит так, будто с минуту назад расстались. Говорит, вот раскопал в букинисте двухтомник Достоевского на немецком языке. «Преступление и наказание». Мюнхен, 1925 год. Какая бумага! Печать! У-ля-ля! И ни слова о том, что шансов случайно встретиться в Москве почти никаких. И никаких упреков сыну, никаких намеков на сыновью благодарность. Поговорили, пожали друг другу руки и разошлись, как случайные прохожие. Отец всегда в своем мире. На учительскую зарплату может за книгами в Москву мотануть. При этом мать на бирже стоит. В ее швейной фабрике уже давно казино. Хорошо, что есть огород и какое-никакое хозяйство. А сыночек, опора под старость лет, хоть бы раз позвонил, не говоря уже про материальную помощь! Но отец изначально знал, что благодарность приемных детей, да и детей вообще – вещь сейчас редкостная, и поэтому вовсе не огорчался. Чудо-встреча, встреча-напоминание: люди, которые тебя любят и которых любишь ты, – единственная ценность в жизни. Любовь – ценность, которую позволительно брать с собой на небеса.

Зазвонил мобильник, ехидно пародируя движуху столичных окрестностей, напоминающую шипение прокисшего бульона.

– Лазарь, ты в городе?

– Можно и так сказать. Чем могу быть полезен?

– Шеф велел с тобой рассчитаться. Давай пересечемся у Макдональдса на Пушкинской.

– Принял. Выдвигаюсь.

По договоренности бабки надо было забрать еще утром, на квартире у одного криминального авторитета. Встреча не состоялась. Но желание заказчика во что бы то ни стало рассчитаться настораживало еще больше.

Яркие вывески ресторана прервали размышления, призывно маня угоститься разнообразием всяческих вкуснятин. Даже если захочешь пролететь мимо, не получится: навязчивая реклама, играющая на инстинктах, делает свое черное дело. Остановился. Сглотнул. Не успел выйти из машины, как рядом оказалась девушка.

– Помогите. За мной гонятся, – умоляла она, барабаня по лобовому стеклу ладошками. Милое личико беглянки было перекошено гримасой испуга. Киллер глянул в зеркало: двое верзил в двадцати шагах уверенно приближались. Надо выручать девчонку. Открыл дверь и крикнул:

– Садись. Быстрее!

Девушка едва успела опуститься в мягкое кресло, оставив снаружи точеные ножки, как машина рванула вперед, нарезала на обледенелом асфальте змеистые канавки и исчезла из глаз. Зазвонил мобильник.

– Лазарь, по ходу ты что-то попутал. Я тебя жду, вообще-то. Куда тебя шайтан понес?

– Извиняй, братан, дело вселенской важности.

Девушка вздохнула так, как будто до этого и вовсе не дышала.

– Ну, рассказывай, – начал спасатель, поглядывая на соблазнительные конечности в черных колготках, чуть прикрытые короткой юбкой. На девушке не было верхней одежды, сочные выпуклости прелестницы поглотили все внимание голодного водителя, так называемая «помеха справа».

– А что рассказывать?.. Всё как всегда. Вышли с бойфрендом покурить. Подлетели какие-то ублюдки. Застрелили его. Я бежать. Они за мной. Вот и вся история, – поделилась горем вынужденная попутчица.

И где дрожь в голосе? Где сбивчивая речь и безумный взгляд? Всё как-то просто и странно. Странно даже для Лазаря, для которого виды смерти – привычное дело. Почему ее не убили сразу, а побежали следом? А раз побежали, почему не догнали? Ведь это девушка, а не антилопа гну. На каблуках далеко не убежишь. И еще куча «почему» – в жизни все происходит иначе.

«Зачем она врет?» – размышлял киллер, прокручивая разные варианты. И все же решил поддержать ее игру. Поддался искушению. А искушаться, поверьте на слово, было чем.

– Выходит, ты свидетельница? – усмехнулся Антон.

– Выходит. Что мне теперь делать? Они будут меня искать… Хорошо, что ты мне попался, а то беседовала бы я уже с ангелочками, – продолжила милашка, нервно подкрашивая пухлые губки.

– Веселая история. – Киллер хитро улыбнулся, как тонкий казуист, и подумал: «Убежала от каннибалов и попала в лапы к людоеду. Если действительно убежала. Скорее всего, по ушам катается старушка».

– Да уж, веселого здесь мало… Тебя как зовут? – спросила девушка и кокетливо поправила прическу, нацеливаясь крошечным зеркальцем на своего избавителя. Бритый череп. Скуластый. Сведущий взгляд. Скрытная неговорящая физиономия. Больно на бандюгу смахивает – не второго сорта, коронованного.

– Как назвали, так и зовут. Но ты можешь называть меня Аристархом. А тебя? Хочешь, угадаю с трех раз?

Хотя, что тут гадать? И так все ясно. Конфетная внешность. В прикиде намек. Съедобная комплекция. Ума не палата. Спрашивай сколько и вези куда хочешь.

– Угадывай, – ответила дамочка уже с жеманством. – Только сначала останови. В горле пересохло. Хочу водички купить.

– Это можно. Слушай, я тут как раз собирался отужинать, да ты, как улетное видение, как гений чистой простоты, приземлилась на мое жизненное пространство. Может быть, по такому случаю в ресторанчик заглянем? Там заодно и попьем и выпьем.

– Я не против. Хорошая идейка. Только быстрее. А то умру от жажды. Это меня, наверное, от страха на воду потянуло, – настаивала жаждущая.

– Хорошо. Так мы и сделаем… Теперь тебя нужно охранять, – слукавил Антон, обмозговывая, как сократить расстояние до постели.

– Хочешь быть моим телохранителем?… Внушаешь доверие. У тебя сильные руки. Качаешься?

– Скорее всего, раскачиваюсь.

– И где, если не секрет?

Зазвонил мобильник.

– Лазарь, ты где завис?

– Поменялись планы. Потом объясню. Отбой. Мимо пронесся автобус с рекламой бодибилдинга.

– Где-где! В автобусе, конечно, – ответил Лазарь, кивая на фото культуриста.

– Ну да, конечно, качков безбилетников из автобусов вышвыриваешь. Не спорю, прибыльный бизнес.

Фарфоровое личико картинно ухмыльнулось, играя простодушие:

– Как же я не догадалась, это от билетов руки такие здоровенные. Рвал билетики наш кондуктор и дорвался, что теперь и колоду карт пополам может. А еще, как правило, все кондукторы на «Ягуарах» катаются…

– Ну, примерно, как-то так… – Лазарь высматривал по сторонам какой-нибудь новенький ресторанчик, думая, как испуганная девушка на глазах которой произошло убийство, смогла так быстро прийти в себя.

А вот и он. Называется Grosser. Ну, Grosser так Grosser. А почему бы и не Гроссер, если такая дама на кону. Только процесс обольщения нужно минимизировать. Время – деньги. Упраздним конфеты плюс букеты. Вернее, пустим их в дело. Добавим-ка мы их в забористую настойку и получим превосходный коньяк.

Посетители были. Страна в разрухе, а эти падальщики на коне. По доброй традиции стратегии экстренного отступления сели в углу, чтобы видеть весь зал, поближе к черному выходу… Даму уговаривать не пришлось. Она перехватила волну комбинатора или сидела на ней заранее, априори, скажем так.

– А не выпить ли нам, пока закуска готовится? После такого-то стресса, – предложила спасенная.

– Почему же не выпить? Давай лучше выпьем, – рассмеялся Лазарь.

– За знакомство. Я Марина.

– К вашим услугам. Аристарх.

– Все-таки Аристарх? Ну, не хочешь говорить, как тебя зовут, и не надо.

Себе на закусь заказал фруктов, даме мясного и рыбного.

– Не ешь мясо? – удивилась Марина.

– Не ем обжаренные трупы насильственно убитых животных, – пояснил Антон.

Какая разница, Марина или Алевтина. Скорее всего, она такая же Марина, какой Лазарь слесарь-гинеколог. Мамзелька попалась напористая. Сразу видно, что нищеброды ей не нужны. Выпили за знакомство, потом за прекрасных дам, за любовь и даже за здоровье. Странные существа эти люди: пьют за здоровье, воюют за мир, убивают за веру, за идею, за правду, за поруганную честь. Убивают законно и противозаконно, по понятиям и без понятия. Убивают выходками и словами. Убивают других и про себя не забывают – вот племя плотоядное! Лазарь уже мысленно раздевал жертву и уже видел ее капитуляцию лапками вверх. И жертва своим поведением подтверждала, что именно так все и будет. Но что-то пошло не так. Как-то слишком быстро ударило по мозгам разрушение нейронов, чрезвычайно быстро. Или коньяк подсунули суррогатистый, или с дозировкой не рассчитал. И головокружение появилось какое-то подозрительно не алкогольное. Как бы не уснуть в салате! Состояние противостояния нестоянию резко ухудшилось и вырубило сознание. Ба-бах – и кончилось кино! Хотя нет, началась вторая серия, не менее интересная.

Он увидел, как Марина и трое официантов, похватив Лазаря за руки за ноги, уносят его к машине. Не уводят, а именно уносят. Очевидно, передоз.

– Сколько раз говорила, не можешь – не пей! – возмущалась случайная знакомая, изображая негодование жены. Он увидел, как Марина села за руль Ягуара и увозит Лазаря. Как он это – увидел или понял?.. Наверное, все-таки увидел. Какое-то странное чувство понимать, думать глазами – какое-то видящее сознание. Как будто глаза жили отдельно от тела.

Он последовал за машиной, паря метрах в десяти над ней. Он летел и думал, что на этот раз происходит бред, сон или «два в одном»: смерть. И вовсе не удивляло умение летать, будто до этого только и делал, что летал. Было ощущение цельности, полноценности себя и полной удовлетворенности. И не было даже намека на желание узнать, куда везут Лазаря, что будет потом и будет ли это «потом». Затем возникло чувство тревоги, и на пути внезапно появилось парящее в воздухе изображение. Лазаря повезли дальше, а он завис в этом изображении, как муха в паутине. Плоское изображение развернулось в многомерное пространство. И стало понятно, что он здесь не один. Появились старцы, сидящие на камнях у костра. Это были седовласые исполины с посохами в руках. Сколько их – семь, девять? Их ровно двенадцать. Высоченные фигуры на фоне пустынной земли и ночного неба.

Громогласная беседа великанов страха нагнала и настроила на почтительные ответы. А вопросы-то будут обязательно. И они не заставили себя долго ждать. Начал наимудрейший:

– Скажи нам, Радомир, когда ты начнешь действовать? Рафаил поручился за тебя. Просил не вмешиваться. Сказал, сам все вспомнишь. Радомир, ты уже вспомнил, кто ты?..

Ответить не успел. Старцы превратились в горы со снежными вершинами. Горы растаяли на глазах, оставляя после себя прохладную дымку. Земля под ногами свернулась в рулон, как фотообои на полу, и лопнула, как мыльный пузырь. Лишившись опоры, камнем полетел вниз…

Разбудили чьи-то шаги, хлопанье двери и характерное пшикание пивной бутылки.

– Эх, Лазарь, Лазарь. Повеселился, ты, дружище. На-ка подлечись. – Вошедший поставил на стол бутылку.

О, Боже! Это был Зиновий Абрамович, заказчик и работодатель. Тот самый Зиновий Абрамович, с которым, исходя из заключений предыдущей сновидческой постановки вопроса, пока не следует встречаться. Лазарь расклеил глаза и просипел слипшимся голосом:

– Зиновий Абрамыч? Вы?.. Почему я здесь?

– Скажи спасибо своей клофелинщице, что не накапала больше. Опытная бестия. А то отбросил бы ты, друг сердешный, кеды.

– Клофелин?

– Он самый… Не тужься, ничего не вспомнишь. Везучий ты, мать твою.

Какой он, этот Зиновий Абрамович? Да такой, как все предводители-паразиты: небольшого росточка, жирненький, уставший от вседозволенности, с музейной этикеткой на лбу «Государственный преступник. Охраняется государством». Лазарь обшарил карманы.

– Много денег было?

– Ну, так, пара косарей.

– Повезло… Хотя не так уж тебе и повезло. Мымрица твой «Ягуар» увела. А у меня полмиллиона гринов подрезала. Блестящая операция. Снимаю шляпу…

– Как это?

– Как это? Как это?.. Это у тебя надо спросить, как это, Лазарь, а?.. То, что тебя пропасли, это понятно даже второгоднику из церковноприходского университета. Ты подобрал это недоразумение в бюстгальтере. Притащил в ресторан. А она тебя по доброте душевной накачала эликсиром молодости, или тупости, это как тебе больше нравится. Потом привезла своего властелина с мокрыми штанами ко мне. Говорит, принимайте ступу. Привезла тебя на твоем «Ягуаре». Нам сказала, что ты велел ехать ко мне. Покрутилась до утра и с дневной выручкой исчезла. А вместе с ней охранник. Новенький, этот, Санёк. Он мне сразу не понравился.

Лазарь заерзал как на иголках, на нервах почесывая то руку, то ногу.

– Но откуда у этой парочки полнейшая информация. Наиполнейшая. Исчерпывающая. Будто это я сам им рассказал, когда привозят деньги, кто привозит, где хранят, и отдал ключ от сейфа. Какие думки, Лазарь? Мне только одно на ум приходит. Но я пока не озвучу свою догадку. Хотелось бы послушать тебя.

Лазарь несколькими глотками осушил бутылку пива. Помассировал лысую голову, убеждая извилины наскоро ополоснуться пенным напитком и начать работу. Поразмышлял пару минут.

– Это Душман. Ваш бывший охранник. Мы думали: он мертв.

– Значит, неправильно думали. А говоришь, правильно. Конечно, Душман. А кто ж еще! Вот сучий потрох! Видите ли, решил уволиться! Он решил!.. Здесь я решаю!.. Уволиться – это в супермаркете. С нашей работой только в ящик увольняются… Лазарь, подтверди.

– Да, Зиновий Абрамыч, так и есть.

– Какой вывод из всей этой галиматьи?.. Lоvе уплыло. Баба твоя. Значит, бабульки отрабатывать тебе, Лазарь… Пол-лимона гринов – дело нешуточное. Сегодня отлежись. А завтра знаешь, что делать. Но перво-наперво поработай курьером. Надо посылочку доставить. Петрович расклад даст. Возьмешь мою «Бэху». Не первой свежести, конечно. Но не пешком же тебе ходить. Действуй, Лазарь, действуй.

– Понял-понял.

– И с бабами поосторожней. Видишь, какие ядовитые попадаются…

Зиновий Абрамович хлопнул Лазаря по плечу и вышел из комнаты. Вошел начальник охраны Петрович. Солидный такой мужчина с каменным лицом.

– Накосарезил ты, Лазарь. Сочувствую. Скажи спасибо, что в регулировщики не разжаловали… Сдается мне, ты давно не посещал Санкт-Петербург. Надо эту коробку вручить одному хорошему человечку. Человечек известный. Телеведущий Женевьев. Знаешь такого?

Лазарь кивнул.

– Говоришь, кто ж его не знает? Распоясался мальчик. Возомнил из себя бога. На днях у него день рождения. Надо вручить подарок. Зиновий Абрамович хочет, чтобы это было красиво. Вот приглашение на банкет и достойный подарок. – Петрович положил на стол коробку, перевязанную красной лентой. – Для отвода глаз на вечеринку лучше с дамой явиться. Пусть она и вручит мальчику сюрприз. Думаю, для тебя это не проблема. Да, и вот еще что: возьми фотки этих беглецов. С видеокамер распечатали. Правда, размыто получилось. Может и пригодиться.

Недоотравленный Лазарь, сдерживая желание раскряхтеться, пошел в ванну. Выпил пригоршнями воды, около литра, прямо из-под крана. Засунул два пальца в рот к корню языка и разрешился от токсинов. Принял таблетку от головы и помчался домой. Дома проглотил горсть активированного угля, принял душ и залег спать.

Непредумышленное употребление клофелина сказалось на сновидении. Смертельно опасная работа добавила перца в остроту видения. И все та же сочная палитра сонных образов. Снится какая-то незнакомка в ресторане. Достали уже эти барышни и эти рестораны. Ну, да ладно. Сидим, значит, с этой мамзелью, выпиваем. Бюст, знаете ли, у нее увесистый. А как иначе? Сидим, новые комплименты выдумываем, ласкающие женский слух, новые тосты, воспламеняющие взгляд. И вот уже новые истории об очередном спасении мира убедили, что этап касания рук друг друга можно раскрепостить в нечто большее. Нежность зазвучала громче музыки, призывая упразднить все лишнее. Хороша незнакомка, ничего не скажешь. Только подумал о лишнем, и лишнее тут же исчезло. Кто-то щелкнул пальцами. По традиции жанра погас свет, заглушив звук. Снова кто-то щелкнул. Появился сизый прозрачный силуэт человека. Лица не видно, но почему-то было четкое осознание, что это та же старуха-«реаниматорша», из прошлого сна. От ее слов похолодело под ложечкой.

– Беги! Видишь, что они с тобой сделали.

Где-то вверху послышались глухие звуки падающих комьев земли. Эти звуки знает каждый с рождения. Из них состоит ткань подсознания. Эти зловещие звуки означают падение земли на крышку гроба. В ужасе поднял руки вверх. Но выпрямить полностью их не удалось, они согнулись только в локте.

– Бросай все и беги! – твердила старуха.

Если сейчас что-то не предпринять, можно задохнуться. Нехватка воздуха уже сдавливала мозги. Попытка выдавить крышку коленями и руками не удалась, а только добавила страха. В отчаянье стал разбивать кулаками прочные доски, обитые скользкой, холодной материей. Натренированные каждодневным набиванием о бетонную стену костяшки прошли испытание в реальной схватке за жизнь. Они были раздроблены в мясо, но крышку проломили, и вскоре в гроб посыпалась земля. Проснулся от адской боли и удушья. Лежа в гамаке, продолжал боксировать морозный воздух, который пропотел от страха. Сердце колотилось наперегонки с одышкой. Удары сердца раздавались эхом в длиннющих коридорах кровеносных сосудов, которые после каждого удара сдерживали ярость кровяного цунами.

– Я уже проснулся! Проснулся! – заорал после пробуждения Лазарь, глядя на кисти рук, которые еще несколько секунд болели.

Полчаса просто стоял на балконе и тупо смотрел вдаль. Бешеный взгляд сменился на отсутствующий. В голове осталась только одна мысль – с этим дурдомом надо что-то делать. Три войны, ночная работа, жесткая тренировка и алкоголь – вот и результат.

На часах было около двух ночи. Что делать? опять внедриться в сон и оказаться в психушке? Нет уж, спасибо. Давай-ка, братуха, собирайся в путь-дорогу. До дня рождения Женевьева есть еще два дня. Можно прямо сейчас стартануть до Питера-сити, подснять для операции подходящую бабенку и неплохо провести с ней время. В Сент-Пи предостаточно музеев, и за два дня можно хорошо восстановиться от всей этой чернухи. Сказано – сделано. Час ушел на сборы. И вскоре Бэха уже летела в сторону Северной Венеции.