Читать книгу Лавровый венок для смертника - Богдан Сушинский - Страница 20

– Сразу же хочу предупредить вас, мистер Шеффилд, что ничего такого, душеспасительного, сообщить вам не смогу.

Смертник сидел в кресле у стены и угрюмо, исподлобья, изучал начальника тюрьмы. Эллин как-то сказала ему, что в свое время Рой Согред начинал как писатель и что его рассказы даже появлялись в «Западном побережье», однако ни оптимизма, ни уважения к нему со стороны Шеффилда это сообщение не прибавило. Наоборот, узник был уверен, что несостоявшийся собрат по перу не сможет простить взлета его известности, а потому постарается всячески досаждать.

– Вряд ли вы пригласили меня только для того, чтобы поведать эту сногсшибательную новость. Значит, последует еще что-то?

– Официально вам сообщат об этом завтра утром. Но уже сегодня, конфиденциально, могу уведомить, что в помиловании вам отказано. – Произнося это, Согред смотрел не на узника, а на лежащий в выдвинутом ящике стола пистолет, словно собирался привести приговор в исполнение немедленно. – Вам, Том Шеффилд, отказано в помиловании, и это – суровая реальность, от которой никому из нас не уйти.

Только сейчас он взглянул на смертника, и был немало удивлен, заметив, что сквозь смертельную бледность его лица все же кое-как пробивается улыбка – неестественная, больше смахивающая на гримасу, тем не менее…

– Вы сказали «никому из нас»? Но при чем здесь вы, несостоявшийся «бессмертный»? – нашел в себе смертник мужество съязвить. – Лично вам никогда не познать ни славы, ни бесславия. Даже палач вами побрезгует, и вы уйдете из мира сего такой же кучей червивого дерьма, каковой появились в нем.

– Выскажи вы все это начальнику любой другой тюрьмы, охранники долго и старательно массажировали бы вам ребра, почки и все прочие органы, а затем позволили двое-трое суток отдохнуть в карцере, – невозмутимо парировал Согред. – Но перед вами – единственный из этой начальственной братии, который не желает доводить встречу до подобного исхода. Что же касается отказа в помиловании, то вы должны были подготовить себя к этому. Увы, титулованного, окуренного славой смертника помиловать порой куда труднее, нежели безвестного убийцу, к которому общественное мнение и пресса безразличны.

– Когда меня казнят? – спросил обреченный, каждое слово произнося по слогам; так ему легче было справиться с волнением.

– В один из ближайших дней. Точной даты вам лучше не знать.

– В ближайшую пятницу?

– Не исключено.

Шеффилд нервно подергал плечами, словно намерен был освободиться от наручников. Согред мельком взглянул на пистолет, затем на дверь, за которой стоял Коллин. Охранника Согред отослал, но Коллина попросил остаться. От смертника можно ожидать чего угодно, поэтому лучше подстраховаться с помощью хоть какого-то свидетеля.

– Уже… в эту? – едва слышно уточнил Шеффилд, и огромный багровый лоб его покрылся липкой бледностью, голос стал сиплым и срывающимся.

– Опытным адвокатам иногда удается растянуть ожидание казни на несколько месяцев. Бывает, что приговоренного не казнят по каким-то иным причинам, и пытка ожидания длится столь долго и мучительно, что смертники начинают молить о казни с большим упорством, чем до этого – о помиловании.

Шеффилд молчал, глядя на начальника тюрьмы с полубезумной ненавистью. Вряд ли в эти минуты он пытался уловить смысл и логику своей беседы с Согредом. Тюремщику даже показалось, что писатель-убийца находится в состоянии, близком к прострации.

«Лучше спроси, как бы чувствовал себя в подобной ситуации ты сам, – подумалось Рою. – Он-то еще держится. Тебя бы на это не хватило».

– Вы в состоянии взять себя в руки, мистер Шеффилд?

– В состоянии, – безропотно подтвердил смертник.

– Прежде, чем мы продолжим разговор, внимательно прочтите этот небольшой сценарий.

– Какой еще сценарий?! – окрысился Шеффилд.

– Очень похожий на те, по которым вы создавали свои романы. Да не тушуйтесь! Теперь-то вам уже бояться нечего. Коллин!

– Да, сэр, – появился в двери заместитель начальника тюрьмы.

– Снимите с осужденного наручники.

– Но, сэр…

– Он дал слово чести, что не воспользуется нашей благосклонностью. К тому же мы с вами вооружены.

– Это верно, Коллин. Можете не опасаться, – взволнованно подтвердил Шеффилд, потянувшись взглядом к исписанным таким знакомым ему почерком Эллин Грей листам.

Пока он читал, Согред внимательно следил за выражением его прыщеватого, усеянного шрамами от старых фурункулов лица – с широким мясистым носом, тонкими шершавыми губами и узким, заостренным, словно бы созданным для эспаньолки, подбородком. Аристократизм его одежды никак не гармонировал с плебейским строением некрасивого, почти отталкивающего лица.

«Как только Эллин могла влюбиться в этого урода? – спросил он себя. – Но тотчас же ответил: – забываешь о магии писательского имени».

– Может быть, объясните, что сие означает? – наконец, оторвался Том от сценария.

– Сюжет вашего будущего рассказа. Который будет представлен на конкурс, вначале на лучший детективный рассказ Фриленда, а затем – и континента.

– Под вашим именем, – оскалил крепкие, но уже покрытые желтизной неухоженности зубы Шеффилд.

– Естественно. А вы бы желали под своим? Так ведь жюри не решится дать премию убийце.

– Хорошенькая история, – коротко, зло рассмеялся Том, забыв на время о предстоящей казни. – Это следует понимать так, что, воспользовавшись моим талантом, вы хотите войти в литературу?

– Не будем сейчас о таланте. Философы так и не пришли к единому мнению по поводу определения этого термина. Воспользуемся выражением: «добротно, профессионально написанного рассказа».

– Зато суть моего вопроса предельно ясна и остается той же.

– Единственное, что я вам обещаю, – рассказ будет основательно переделан. В нем ничего не останется от стиля и манеры Тома Шеффилда. Я позаимствую лишь фабулу. Баснописцы, насколько мне известно, только тем и занимаются, что великодушно сдирают друг у друга фабулы басен и побасенок. И ничего.

– Хотите, чтобы я швырнул вам все это в лицо?! – побагровел Шеффилд. – Вы этого добиваетесь?

Согред остался невозмутимым. Налив себе пепси, другой стакан, предназначенный для собеседника, он оставил сухим. Заметив это, Шеффилд жадно взглотнул запекшийся комок слюны.

– На вашем месте я бы поинтересовался, что взамен, – смаковал напиток начальник тюрьмы.

– И что же… взамен? – спросил Шеффилд таким тоном, словно увидел перед собой нищего, который решил одарить своим, тоже нищенским, подаянием.

– Свобода, Шеффилд. Жизнь, свобода… Это ваш гонорар, ваша премия, ваш лавровый венок лучшего детективиста континента, пусть даже и не названного по имени. Что вас не устраивает в моих условиях, Шеффилд?

Смертник смотрел на него с широко раскрытыми глазами и ртом.

– Брось, Согред. Тебе нужен только мой рассказ. Ты и пальцем не пошевелишь, чтобы вытащить меня отсюда. Да это и невозможно.

– Вы забываете о своем адвокате, Эллин Грей. Она не даст мне воспользоваться плодами вашего труда, пока не выполню условий соглашения. Вот адресованное вам письмо. – На листике, который он извлек из ящика стола, было всего несколько фраз: «Согласись, Том. У тебя нет выбора. Остальное беру на себя. Эллин».

Ей-то вы все еще верите? – спросил Согред, не давая Шеффилду опомниться.

– Не больше, чем вам.

– Не может быть. Это исключено.

– Может. С некоторых пор.

– В таком случае, отправляйтесь в камеру смертников и ждите казни. Все. Коллин, в наручники этого заключенного!

– Постой, Рой, постой! – занервничал Шеффилд, увидев на пороге заместителя начальника тюрьмы. – Мы ведь еще не договорили. Не нашли общего языка.

– Поскольку я не прокурор.

– Я действительно отнесся к твоему предложению скептически. – Он оглянулся на Коллина, не решаясь продолжать разговор при нем.

Едва заметным движением руки Согред вновь выставил своего заместителя за дверь.

– Более чем скептически, мистер Шеффилд.

– Но как это может произойти? И почему вы решаетесь на этот шаг? Ради премии? Ради однодневной славы?

Согред тяжело выдохнул, будто с трудом вырывался из глубины моря, и красноречиво развел руками.

– Я не пастор, Шеффилд, и не требую раскаяний. Единственное, чего я добиваюсь, – чтобы вы уяснили для себя ситуацию.

– Вот я и пытаюсь уяснить: каким образом вы сможете вытащить меня отсюда? – почти до шепота притишил он голос.

– Мне показалось, что вы невнимательно прочли сценарий Эллин Грей.

– Что? Таким вот образом?! – постучал он указательным пальцем по листам. – Да здесь, в «Рейдер-Форте», это в принципе невозможно! В рассказе или в романе подобный сюжет вы еще кое-как слепите. Но не в реальной жизни.

– Вы, как всегда, неправы.

– Почему «как всегда»?

– Как всегда! – тоже по складам подтвердил Согред. – Но именно здесь, в крепости, это вполне возможно. Если к тому же учесть, что в благополучном исходе заинтересованы сразу три человека: начальник тюрьмы, его заместитель и адвокат смертника.

– Ему-то все это зачем? – кивнул в сторону двери.

– Вас это не касается, заключенный Шеффилд. Не лезьте не в свое дело.

– Понял, – прикрылся ладонями Том. – Пардон. Меня это действительно не касается. Но этот сценарий… – вновь врезался ногтем в лист бумаги – он что… действительно годен к «постановке на сцене бытия»?

– Режиссер, исполнители главных ролей, даже осветители… – все на месте. Задержка только за вами.

Шеффилд нервно постучал кулаками по столу и оглянулся.

«Он уже весь поглощен надеждой, – понял Согред. – С этой минуты он подвластен только ей. „Четвертование надеждой“ – так это должно именоваться в криминальной психологии».

– Трех суток для создания рассказа вам хватит?

– В былые времена хватало бы и двух дней.

– Я спрашиваю: для этого рассказа трое суток вам хватит?

– Вполне. Неужели идиот, который должен заменить меня, решится на такой шаг?

– Вы должны молиться на этого человека.

– Прежде, чем подставлю его палачу, – зло ухмыльнулся Шеффилд.

– Да вы, оказывается, щепетильны. Вот уж не думал.

– Мы опять отвлеклись, – понял свою ошибку смертник. – Как его зовут?

– Грюн. Грюн Эвард. Он – тоже писатель.

– Имя, в общем-то, знакомое. Как-то, мимоходом, виделись…

– Так вот, Эвард уже решился. Сегодня же напишите письма своему адвокату, прокурору и начальнику тюрьмы о том, что просите не откладывать казнь.

– Разве принято решение отложить ее?

– И никогда не будет принято. С вами никто не хочет иметь дело. Вы просите не откладывать казнь, во имя милосердия к вам. Уж не знаю, насколько подобные письма могут иметь реальную юридическую силу. Но, в любом случае, не помешают.

– Я напишу их сегодня же. Неужели этот Грюн Эвард решится? Не могу поверить.

– От вас этого и не требуется, Шеффилд. Кто вы теперь такой: «верю – не верю»? Стопку бумаги и ручку вам принесет мистер Коллин. Отрешитесь от всего. Сосредоточьтесь только на рассказе. Пишите его, как пишут последнее в своей жизни произведение.

– В моем положении в этом не так уж и трудно убедить себя, мистер Согред. Поверьте мне.