Читать книгу Жизнь как притча - Борис Алексеев - Страница 11

Они шли по степной дорожке. Накрапывал дождик. Было свежо, тепло и сыро.

– Грибное состояние бытия! – усмехнулся Савва.

Старец шёл чуть позади Агатия. «Так мне легче», – говорил он, стараясь всякий раз пропустить юношу вперёд. На самом деле причина была проста: его разрушенные колени отзывались на каждый шаг то ноющей, то покалывающей болью. Порой, зацепив ногой дорожный корешок или заступив в ямку, вырытую кротом-доброжелателем, старик вскрикивал и невольно выдавал себя.

– Присядем, – предложил он, располагаясь на выступающей из земли груде валунов, разогретых жарким июльским солнцем.

– А вот и водица!

Меж камней сочилась из земли влага. Кто-то из сельских жителей сделал небольшой приямок, и получилась вполне сносная запруда.

– Есть хочется! – засмеялся юноша, улыбаясь и вытирая губы.

– И то верно, – согласился старец, вслед за Агатием отведав ключевой водицы. – Что там у нас?

Юноша снял со спины рюкзак и достал полбуханки ржаного хлеба, банку рыбных консервов и литровую бутыль с квасом.

– Негусто, – подытожил он, раскладывая угощение.

– А почему мы не собираем грибы? – улыбнулся Савва и указал на защитную посадку метрах в двухстах от дороги. – Сбегай-ка, дружок, вон в тот березнячок. А я хлебец пока нарежу.

Действительно, минут через десять Агатий вернулся, придерживая обеими руками на груди множество крепких длинноногих подберёзовиков.

– Отче, вы прям Христос! Повелели, и я наловил полные сети!

– Ну и сравнения у тебя! – вздохнул старец, принимая у Агатия дары сибирского леса. – Верно говорят: молодость не знает границ, потому что никогда их не видела.

* * *

Шаг за шагом хромоногий клюкарь Савватий и лёгкий как перышко Агатий продвигались по сухой наезженной дороге в сторону посёлка Зелёный Бор. Целью путников была железнодорожная станция. Расположенный в двенадцати километрах от Минусинска посёлок имел прямое железнодорожное сообщение с Красноярском. «А там и до Москвы недалеко!» – шутил старец, продумывая с Агатием маршрут предстоящего путешествия.

Шофёр Виталька убеждал Савву:

– Отче, благословите отвезти вас в Зелёный Бор!

– Нет, Виталий, – отвечал старец, – так пойдём. Не пройдём – вернёмся. Тогда и цена нашей затее – от рубля копейка. А дойдём до Бора, знать, и до Москвы доберёмся.

* * *

Иной читатель удивится: «На каком таком основании Савва покинул монастырь? Уж не самочинно ли?» Спешу успокоить непраздное читательское любопытство: не самочинно. Исходу «на Москву» предшествовал долгий разговор старца с отцом-настоятелем. Дивился Игнатий:

– Отец родной, да как же ты до сего додумался? Помолодел, что ль, на монастырских харчах али бес тебя в ребро копытцем боднул? Ответь, не томи. А я покамест чаёк поставлю. Попьёшь чайку, может, дурь и сойдёт, Саввушка!

– Эка ты меня припечатал! – улыбнулся в ответ старец. – Слушаешь, а услышать не хочешь. Вот я и подумал: может, и мы, Божьи исповедники, выслушиваем мир, но слышим только самих себя? Как думаешь? Верно, прошу твоего благословения на странное дело, и, скорее всего, ничего у меня не получится. Но я должен сказать правду. И не по-монастырски шепотком, а в голос! Сказать не здесь, в благочестивой Дорофейке, и не тем, кто готов заранее нам верить, но в кабинетах. Да-да, в кабинетах, где совершается то, что потом тысячи русских попов отмаливают в исповедальнях. Благослови, брат, а там как рассудит Господь – имеющий уши да услышит.

– Да как тебе в голову такое закралось – президента наставлять! Кто нас в энтом Кремле слушать станет? Тебя ж на порог не пустят, в шею погонят, дурака косматого. Нет, не дело ты, Саввушка, задумал, не по-христиански мыслить стал. Прельстился! Не иначе, бесо́ва работа.

Настоятель разлил чай по чашечкам.

– Вот что послушай, брат Игнатий, – сказал старец, глядя в окошко на монастырский двор. – Дознался я от Агатия о большой беде в Абакыме. Беда случилась в нашем отечестве…

Игнатий слушал Савву, и сердце его плакало от умиления перед подвигом, на который Господь подвиг ум его любимого товарища. Но как сказать: «Не прыгай в пропасть!» – когда тот уже расправил руки, словно крылья, и встал на край собственной жизни? В его-то годы отправляться наугад в Москву, к самому президенту… Нет, из таких путешествий старики не возвращаются. Как на такое благословить?

Настоятель обнял товарища. Монахи стояли друг перед другом подобно двум холмам, поднявшимся над слиянием Енисея и Кривинской протоки, и любовь, как ветер, обвивала их седые вершины. Игнатий расправлял на седой голове старца спутанные космы, поглаживал сопостника по плечу и приговаривал: «Беспокойная ты душа!»

– Отче, не томи! – Савва отстранил руку настоятеля и опустил голову.

Игнатий вздохнул, накрыл старца епитрахилью, перекрестил и, отъяв облачение, благословил на дальнюю дорогу.