Читать книгу Планета – надежда. Фантастическая квинтоль о добре и зле - Борис Алексеев - Страница 6

А теперь представьте изумление, которое я испытал, когда вышел на набережную. Вместо крикливого суматошного туристического Сан-Педро 90-х годов передо мной, как в сферическом кинозале, предстало давным-давно ушедшее время…

Портовая архитектура, мелкие киоски и журнальные тумбы, экипажи и фасоны платьев горожан походили на бытовые зарисовки первого десятилетия двадцатого века. Высокие жёсткие воротники, широкие шляпы и причёски в стиле девушек Гибсона, худые, спортивные силуэты и однобортные костюмы мужчин – всё это давным-давно вышло из моды и многократно забыто ею. Однако визуальная реконструкция быта столетней давности была выполнена весьма убедительно. «Наверное, – подумал я, – за время моего плавания в городе что-то изменилось, и на набережной прямо сейчас снимается какой-то исторический фильм…

Вдруг за моей спиной раздался хрупкий, как полевой колокольчик, девичий голосок:

– Хэй, Огюст! – я обернулся. Ко мне бежала молоденькая и лёгкая, как перо, девушка. Не успел я опомниться, как она обвила мою шею своими тоненькими соломенными ручонками.

– Огюст, Огюст, – шептала юная пэри, вжимаясь в мои небритые щёки, – ты вернулся, я так счастлива!

Ситуация!.. Крылами рук юная богиня обнимает вас, её густые шелковистые волосы щекочут вам ноздри, а вы… вы даже не знаете, как зовут вашу прекрасную незнакомку!

– Пойдём скорей! – девушка чмокнула меня в ухо и потянула за руку в сторону первой линии домов. – Мои с утра уехали в Торревьеху, я в доме одна. Я так по тебе соскучилась!

По дороге она без умолку рассказывала мне новости прибрежного квартала, случившиеся в моё (?) отсутствие. Я же разглядывал приметы незнакомого мне времени и старался понять, что на самом деле со мной происходит.

Мы подошли к старинному особняку. Его главный фасад был украшен многочисленной затейливой колоннадой. Над центральным портиком на уровне второго этажа располагался просторный балкон, увитый старой виноградной лозой. Точно такую же архитектурную деталь я видел, когда мы со стариком переходили улицу… Скаты крыши и пологие фронтоны дома посверкивали красной, недавно положенной медью. Во всём чувствовались умная мужская рука и женское внимание к мелочам.

– Пойдём же! – девушка открыла ключом высокую парадную дверь и буквально втолкнула меня в прихожую. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору и оказались в просторной светлой зале. Три огромных окна наполняли высокие своды залы россыпями золотистого света. Я невольно улыбнулся, разглядывая дивный солнечный аквариум, в котором человек должен был, по замыслу архитектора, ощущать себя весёлой рыбкой, потерявшей связь с земной гравитацией.

– Ну что ты стоишь? Идём! – мы обогнули высоченную китайскую ширму и вошли в уютный, уставленный мягкой мебелью уголок.

Тут я заметил небольшой кремового цвета листок бумаги, подколотый к ширме на поперечную шёлковую вязь. Листок был исписан крупным неровным почерком. Я разобрал только первую строку: «Катрин, любимая…».

– А, это. – девушка поморщилась, – Это Рикардо, мой двоюродный брат. Влюбился в меня, как мальчик! Я ему говорю: «Рикардо, я же тебе сестра, ты не должен меня любить как женщину». А он за своё: «Браки заключаются на небесах. Кто там знает, что ты моя сестра?» Я ему говорю: «Бог всё про нас знает, и Дева Мария тоже!» А он: «Ну и пусть знают. Я всё равно тебя люблю и хочу на тебе жениться!» Тогда я рассказала отцу о проказах Рикардо…

– И что отец? – спросил я, думая совершенно о другом.

– Отец любил Рикардо и сказал: «Он смелый!»

– И что же дальше?

– Дальше? Да ничего. Рикардо не вернулся из плавания. Говорят, слишком много выловили дорадо и перегрузили шхуну. Из того звена не вернулся никто. А на следующий день мне сказали, что видели твою яхту у Розовых островов целой и невредимой. Я так за тебя обрадовалась, что совершенно не могла скорбеть по Рикардо, когда его память отпевали в церкви. Отец тогда на меня страшно разозлился: «Твой брат не вернулся, а ты даже слезы не прольёшь!» Вот так.

Девушка опустила голову и добавила:

– Не обижайся. Я тебя так долго ждала, я ни в чём перед тобой не виновата! Ты мне веришь?

– Конечно, верю, Катрин, – ответил я, наслаждаясь событием, указавшим имя моей «возлюбленной». Она присела на диван.

– Иди ко мне.

Я опустился перед ней на колени и поцеловал её ладонь:

– Катрин, я очень по тебе соскучился, но, милая, я так устал. Позволь мне передохнуть с дороги, – я говорил медленно, стараясь правильно подбирать слова.

– Конечно! – девушка облегчённо выдохнула, улыбнулась и весело спорхнула с дивана. Ни тени смущения или огорчения я не увидел на её лице, вновь искрящемся любовью и трогательной заботой обо мне. – Я провожу тебя в твою комнату! Отец разрешил, чтобы ты жил у нас. Он хочет с тобой поближе познакомиться и надеется подружиться. Пошли!

Катрин проводила меня на первый этаж в крохотную, любовно убранную комнату. Без лишних слов она нежно поцеловала меня в щёку и вышла, прикрыв за собою дверь.

Я остался один. «Господи, да что же, в самом деле, происходит?» В моей голове кружился, как карусель, ворох самых разнообразных чувств. С одной стороны, я горько сожалел о потере родного дома, где меня ждут отец и сестра. Как-то они сейчас там? И вообще, с какой стати я оказался в чужом времени, с незнакомыми мне людьми! А с другой…

Будет неправдой, если сказать, что «у себя» в 90-х я был востребован и счастлив. Я рано потерял мать. Отцовское воспитание скорее походило на десятилетний курс самостоятельности без права на ошибку. С любимой девушкой отношения, несмотря на взаимную любовь, так и не сложились. Она не смогла принять моё хроническое безденежье, а я – её высокомерную заносчивость по пустякам и внутренний настрой на всеядный разорительный шоппинг. «Тут, пожалуй, такого нет», – подумалось мне.

Перебирая в памяти впечатления дня, я с удивлением обнаружил, что отсутствие техники на улицах, за исключением двух-трёх забавных автомобилей с ревущими, как львиный прайд, двигателями и выхлопными трубами, извергающими громады чёрного дыма, меня нисколько не напрягало. Наоборот, я с трогательным удовольствием наблюдал многочисленные конки и огромные, несоразмерные человеку велосипеды. Пока мы с Катрин шли от набережной к дому, меня так и подмывало остановить проезжавшую мимо пустую пролётку, развалиться на её кожаном сидении и мчаться по городу, поглядывая свысока на осанистое дефиле прогуливающихся мимо горожан!