Читать книгу Самородок в чулке - Борис Бабкин - Страница 10

– Надеюсь, вы понимаете меня? – спросил Фролов.

– Знаете, – ответила Маргарита Павловна, – я, конечно, понимаю: работа, хорошие деньги, но вы подумайте, что будет с детьми? Они же верят вам и всем рассказывают, что у них есть папа, который нашел их, что они брат и сестра.

– Все сделает моя жена. Сначала она была против усыновления, но когда узнала, что будет и дочь, сама вызвалась заняться этим. А теперь забрать одного Алешу нельзя.

– С этим я согласна, – вздохнула Маргарита Павловна. – Но, Иван Михайлович, я видела вашу жену и сомневаюсь, что она…

– Признаюсь, я сам был удивлен, думал, что не так ее понял. Но она мне честно заявила о том, что наши отношения в последнее время изменились к худшему. Она боялась, что появление в семье сына вообще отодвинет ее на третий план. Поэтому очень рада, что будет еще и дочь.

– Знаете, Иван Михайлович, я тоже женщина, поэтому сомневаюсь в искренности вашей супруги. Знаю, что не должна так говорить, но в этом случае я забочусь о детях. Если все это обман, то трудно и даже страшно представить, что будет с ними. Но, как я поняла, все уже решено и вы уезжаете. Я скажу детям, что папа… Я могу назвать вас так?

– Да, конечно. Знаете, и до этого мне было как-то тревожно, а сейчас после разговора с вами…

– Меня волнует судьба детей…

– Понимаю. Как только я доберусь до места, немедленно свяжусь с вами. Можно?

– Даже нужно.

– Спасибо. Когда я вернусь, мы с детьми придем к вам и отпразднуем мое возвращение.

– Обычно так говорят те, кто не уверен в благополучном возвращении. Что с вами, Иван Михайлович?

– Я еду в тайгу, там всякое бывает. Прошу вас, Маргарита Павловна, не оставляйте моих детей. – Не дожидаясь ответа, Фролов пошел к выходу.

Маргарита Павловна проводила его взглядом.

«Вот почему он позвал меня в ресторан, – поняла она. – Если бы приехал в детский дом, то Алеша и Алена узнали бы об этом сразу. Наверное, так действительно лучше. Я уверена, что Фролова сделает все возможное, чтобы дети не появились в их семье».

– Добрый день! – Антонина Ефимовна улыбаясь посмотрела на вошедшего Петровича.

– Привет, – хмуро ответил тот. – Вот и встретил старого знакомого, век бы его не видеть. Башка сроду так не болела. А может, просто не пил давно. Зойка где?

– Уехала на работу, – опередила Антонину Ефимовну вошедшая Вика.

Антонина с удивлением посмотрела на нее.

– А ты чего дома?

– Ну, во-первых, я не работаю, во-вторых, каникулы, а в-третьих, я принесла холодного пива. Очень, говорят, помогает.

– Чаю мне покрепче и погорячее, – проворчал Петрович.

– И еще, – улыбнулась Вика, – господина Мишина разыскивают уже почти сутки.

– Менты, что ль? – покосился на нее дед. – Какого хрена им от меня надо?

– Да не милиция, – Антонина Ефимовна сердито посмотрела на смеющуюся Вику, – а какие-то Рокин и Жигунов.

– А-а, – протянул Афанасий Петрович. – Значит, снова хотят каких-то придурков в тайгу засунуть. Ну их на хрен! Сколько раз зарекался не пить водку с пивом. А тут еще и коньяк, и шампунь сдуру…

– Шампунь? – удивилась внучка. – Да ты что, дедушка…

– Шампанское так называют, – пробормотал он.

– Чай. – В комнату вошла молодая женщина.

– Во! – уставился на нее Афанасий. – А это кто?

– Наша горничная, – сказала Вика.

– Служанка, что ли? – изумился Мишин. – Ну и дела, едрена корень. Вот, значит, как сейчас. Тебя, милая, за чай благодарю, но чувствую, мне надо что-то покрепче. Ты вот что, милочка, – остановил он горничную, – есть тут коньяк? Или ты к этому делу доступа не имеешь?

– Сейчас принесу. – Горничная вышла.

– Во, значит, как дела у дочери развернулись, госпожой стала. Барыня, значит, Зайка-то. Лучше бы мужика себе путного искала, пока не усохла. Есть у нее кто?

– Есть, – кивнула Вика.

– И сколько этих есть?

– Один.

– И что ж она с ним не сходится? Или ты мешаешь? – догадался он.

– Да я-то не мешаю, мешает то, что мама богатая.

– Вот оно как. Значится, есть еще нормальные мужики. Молодец, едрена корень, уважаю таких. Но пожалуй, такой единственный остался.

Вошла горничная с подносом, на котором стояли бутылка коньяка, рюмка и ваза с виноградом. Поставив поднос на столик, она взяла бутылку и налила половину рюмки.

– Э, милая, – сказал Афанасий Петрович, – ты не жмись. Неужто хозяйское жалеешь?

– Коньяк принято пить небольшими порциями! – засмеялась Виктория.

– И кто ж придумал, как и сколько кому пить? – Взяв бутылку, Мишин налил полную рюмку и опрокинул в рот. Выдохнув, прищурился. – Фуу. Как боженька по пузу босиком прошел, – пробормотал он. – Все, хватит, а то похмелье в пьянку превратится.

– Мама пришла, – сообщила Вика.

– Здравствуйте все! – Зоя улыбнулась.

– Иди-ка сюда, дочь, – позвал отец.

«Значит, что-то серьезное, – поняла Зоя. – Наверное, сказали про Володю. – Она посмотрела на дочь. Та, улыбнувшись, вышла. – Улыбка веселая. Когда она делает пакость, взгляд вызывающий и улыбка насмешливая». Посмотрела на Антонину Ефимовну. Та улыбнулась.

– Ты еще на кота взгляни, – проворчал отец. – Может, по нему чего поймешь. Ты когда меня с мужиком познакомишь? – спросил он.

– Наверное, скоро. Он хороший человек, несмотря ни на что…

– Это ж надо, не женится потому, что баба с деньгами. Таких сейчас хрен найдешь. Вот что, веди его к нам, хочу ему руку пожать. Это ж надо, баба больше зарабатывает, и он не хочет с ней жить семьей. Видеть хочу его. Он где работает-то?

Зоя беспомощно посмотрела на Антонину Ефимовну. Та вздохнула:

– Ты вот что, Афанасий, не лезь к ним, сами разберутся, чай, взрослые. Но если он ей люб, то тебе-то…

– Да мне он тоже по нраву, – перебил ее Петрович. – Даже если мент, то…

– Ловлю на слове, потом не отказывайся, – засмеялась внучка.

– А чего отказываться, Афанасий Мишин сказал, как отрезал.

– Он капитан милиции, – пробормотала Вика.

Петрович застыл с открытым ртом. Все три женщины смотрели на него. Из двери украдкой подглядывала горничная.

– Господи, – хрипло произнес Петрович, – как же так? Вы бросьте так шутить. Чтоб мент, да еще со звездочками, был бедным, это же… – Он засмеялся и взглянул на дочь.

– Да, папа, – вызывающе произнесла Зоя, – он капитан МУРа. Инспектор уголовного розыска. И я люблю его.

– Во едрена корень, – пробормотал Петрович. – Да, – не находя слов, пробормотал он. – Ну это… в общем… Да черт его знает!…

– Но ты сказал, как отрезал, Афанасий Мишин, – напомнила Вика.

– Ты меня не лови! Едрена корень, мент! Во, блин на сковородке! Слышь, девочка, дай-ка мне еще коньяку.

Горничная вошла и поднесла бутылку.

– Вообще-то убери, я пьяный – дурной. Да, вот это хрен на блюде, уважаемые люди! – Вика рассмеялась. – Вот что, – Петрович посмотрел на дочь, – ты приведи мента этого, взгляну.

– Папа, – усмехнулась Зоя, – мне все равно, что ты о нем скажешь. Я люблю его, он любит меня. Я рада, что ты об этом узнал, но это ничего не изменит, сколько бы ты ни ругался. Кстати, делаешь ты это отвратительно. Можешь обижаться. Как только он согласится стать моим мужем, я выйду за него, и никто меня не остановит. – Она посмотрела на дочь.

– Мне он тоже нравится, – неожиданно заявила Вика. – И если он будет не против, я, может, не всегда и не сразу буду звать его папой. Это же здорово – отец муровец! – засмеялась она.

Зоя удивленно смотрела на нее.

– В общем, ты приведи его, – пробормотал отец. – Я понял, что ты все решила, имеешь на это право. Хочу его видеть, чтоб свое мнение иметь. И вот что мне скажи: знает он, кто ты, откуда и кто твой отец?

– Конечно. Я все ему рассказала. И про Игоря тоже.

– И менты разные бывают, – буркнул Петрович. – В общем, приведи его. А то не дело получается – от родного отца мужика своего скрывать. И долго ты с ним?

– Три года.

– Срок немалый. А ты, значит, даже папкой его звать готова? – посмотрел он на внучку.

– Да, – улыбнулась она. Зоя снова удивленно взглянула на дочь. – Да, мама, я видела, как он тебя встречал вчера. Здорово, как в кино. А целовались вы вообще класс!

Зоя покраснела.

– Значит, целоваться при всех можно, – проворчал отец, – а показать бате мужика – нет. Когда приведешь?

– Когда он будет свободен. Он только что из Дагестана вернулся.

– Что? – спросил Зубов и, слушая Зою, усмехнулся. – А он…

– Он и настоял на этом. Ты когда сможешь?

– Боюсь я. Твой отец таежник и на милицию злой.

– Вот уж не думала, что ты испугаешься, – насмешливо произнесла Зоя. – Приезжай.

– Мама сказала, что любит вас и никогда не оставит, – послышался громкий голос Вики.

– Иди отсюда! – сердито проговорила Зоя.

– В семь подъеду, – улыбнулся он.

– Ждем! – крикнула Вика.

– Ну ты даешь! – засмеялся Артур. – И когда все это будет?

– Он уезжает завтра, – ответила Марина.

– Наконец-то нам никто не будет мешать. А то я как подумаю, что ты ночью с этим Иванушкой-дурачком в постели, готов поехать и убить и тебя, и его.

– Ну а меня за что? Ты знал, что я замужем. И у тебя был шанс…

– Давай не будем об этом. Надеюсь, все у нас будет хорошо, и мы молоды, чтобы жить долго и счастливо. Правда, вот с детьми…

– Но я требую ускорить это, – неожиданно сердито проговорила Марина. – Неужели так трудно дать двоим детдомовским малышам родителей? Ведь и по телевизору постоянно говорят…

– Приезжайте, Марина Сергеевна, и мы все обсудим. – Артур усмехнулся. – Ну ты и штучка, Маринка!

* * *

– Господи, – сердито проговорила Марина, – и этот начал уходить от прямого ответа. Но я им устрою!

– Милая моя!… – Фролов обнял ее.

– Ты? – удивилась Марина. – А я не слышала, как ты вошел. Ты представляешь…

– Я все слышал…

– Ну я им устрою!… Есть будешь?

– Да. Месяц по крайней мере дома есть не придется. Я улетаю сегодня в одиннадцать двадцать пять.

– Сегодня? – Марина печально вздохнула. – А нельзя…

– Уже куплены билеты. Меня не будет месяц. Но вполне может быть, что я приеду раньше. Ты была в детском доме?

– Нет. Точнее, была, но не в самом доме. Алешу я видела и хотела посмотреть на Алену. Она мне очень понравилась, – улыбнулась Марина. «Надеюсь, ты не станешь спрашивать, как она выглядит?» – подумала она.

– Она хорошенькая, правда? – весело проговорил Фролов. – Волосики на твои похожи, чуть потемнее.

– Она скорее русая, – рискнула перебить его жена.

– Пожалуй, да! – Он поцеловал ее.

«После разговоров о детях, – мысленно усмехнулась она, – он целует меня очень страстно».

– Во! – усмехнулся Петрович. – Явился не запылился, едрена корень. И чего тебя принесло?

– Не меня, а нас, – засмеялся Рокин.

– Привет, Петрович! – К двери шагнул Жигунов.

– Едрена корень! Не поеду, – опередил Петрович открывшего рот Рокина. – И не упрашивайте. Деньги покамест имеются, да и дочь моя из навороченных. Так что никаких разговоров.

– Извини, Петрович, – улыбнулся Жигунов, – мы думали…

– Зря думали.

– Придется Фролову искать кого-то, – сказал Рокину Жигунов.

– Вот и думаю – кого? Ведь он…

– Погоди, – остановил его Петрович, – ты про Фролова помянул. Он, что ль, едет?

– Он, – кивнул Жигунов. – Ну ладно, – он протянул руку, – пока, Петрович. Как надумаешь, выходи на связь.

– Погодь. С Фроловым я поеду. А когда?

– Сегодня? – Жигунов посмотрел на часы. – Через пять часов самолет.

– Сегодня?… – Петрович посмотрел на дочь.

– Но придет Володя, – сказала дочь.

– Во сколько?

– В семь, – ответила за мать Вика.

– С Фроловым поеду, – сказал Петрович. – Не могу я его одного отпустить. Не мужик, а золото. С ним хоть к черту, хоть к Господу в рай. Таких уже нет. А главное, не зазря деньги хорошие с ним получаю. А то, едрена корень, с тремя ездил и даже на курево не заработал. Сейчас мне деньги нужны, дочь замуж выходит. – Вика засмеялась, а Зоя покраснела. – Куда летим-то?

Жигунов и Рокин рассмеялись.

– В этом весь ваш папа, – сказал Зое Жигунов. – Для него главное – с кем. А куда – не важно.

– А как же иначе? – усмехнулся Петрович.

– Но придется ехать сейчас с нами, – виновато улыбаясь, посмотрел на Зою Жигунов. – Надо собрать необходимое, а то ваш отец придирчив, и мы не хотим, чтобы в аэропорту он поднял шум. Посему придется ехать немедленно.

– Видать, придется, – со вздохом посмотрел на дочь Петрович. – Но я вернусь и сразу же с ним поговорю.

– Папка, – шагнула к нему Зоя, – конечно, это не очень красиво с моей стороны радоваться. Но я радуюсь не тому, что ты уезжаешь, а тому, что Володя придет. Он же ни разу у меня не был.

– Признаю свою вину и официально заявляю, – усмехнулась Вика, – что против него больше ни слова не скажу.

– Значит, сейчас надо ехать? – Петрович посмотрел на Рокина. Тот кивнул. – Тогда поехали. – Он шагнул к дочери. – Ну что ж, девчонки, писать не обещаю, не люблю. Звонить тоже не буду. Но то, что вернусь, – точно. Собери мне мой дорожный вариант, и я поехал. Перед Володькой, значит, извинись. А ты, внучка, вот что ему передай… – Он что-то прошептал на ухо Вике.

– Обязательно, дедушка, – засмеялась она. – Маме не скажу.

– А как твое имя-то, девушка? – спросил горничную Петрович.

– Настя, – несмело улыбнулась та.

– Не обижай ее, Зайка, Хорошая девка.