Читать книгу Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Белозеров - Страница 5

Готовясь к войне, фашистская Германия и ее вожди взвешивали все плюсы и минусы своего нападения на Советский Союз. Как к этому отнесутся Англия, Япония, Америка и другие государства, будут ли они заинтересованы в быстром успехе германских войск в разгроме СССР и станут ли взаимодействовать с «великой Германией» по дальнейшему устройству мира? Именно это и предопределяло скоротечность «похода на Восток». Да, удар фашистской авиации по нашим аэродромам, базам, быстрый захват мостов и переправ позволяли передовым отрядам германской армии успешно продвигаться вперед.

Безусловно, тактическая внезапность нападения германских войск на территорию СССР показала, что в пограничной зоне сопротивление врагу было слабым и не всегда организованным. Без воздушного и зенитно-артиллерийского прикрытия оказались пограничные и воинские гарнизоны, аэродромы, командные пункты и др. Отсутствие нормальной связи и взаимодействия не позволяло командирам умело организовывать отступление, выходить на запасные рубежи и вести бой. Однако там, где были волевые командиры, умеющие руководить войсками, врагу приходилось нелегко. Так, 22 июня в местечке Руцево близ Лиепаи начальник штаба 12-го пограничного отряда майор В. А. Черников в течение нескольких часов со своими бойцами сдерживал атаки превосходящих сил 291-й немецкой пехотной дивизии, дождавшись подошедших подразделений 67-й советской стрелковой дивизии[73]. 13-я пограничная застава лейтенанта А. В. Лопатина 90-го Владимиро-Волынского пограничного отряда героически дралась в окружении врага до 2 июля 1941 г.

22 июня началась оборона города и порта Лиепая (Либава). Здесь части 67-й стрелковой дивизии 8-й армии, подразделения военно-морской базы, двух батарей береговой обороны и батареи железнодорожной артиллерии, а также военно-морского училища командного состава противовоздушной обороны под руководством генерал-майора Н. А. Дедаева вместе с жителями города мужественно до 27 июня отражали атаки превосходящих сил противника[74].

В сложнейших условиях, под вражеской бомбардировкой взлетали в воздух советские самолеты и смело вступали в бой. В первый день войны 28 самолетов 124- го истребительного авиационного полка 9-й смешанной авиадивизии вступили в решающую схватку с немецкими самолетами. В тяжелом бою младший лейтенант Д. В. Кокорев совершил воздушный таран. Немецкий истребитель рухнул на землю. Кокореву удалось посадить свой самолет на поле. Командир звена 12-го истребительного авиационного полка младший лейтенант Л. Г. Бутелин таранил бомбардировщик противника. Командир звена 46-го истребительного авиационного полка старший лейтенант И. И. Иванов таранил вражеский истребитель. В этот день совершили воздушные тараны заместитель командира этого полка по политчасти старший политрук А. С. Данилов, заместитель командира эскадрильи 123-го истребительного полка лейтенант П. С. Рябцев, штурман эскадрильи этого же полка лейтенант С. М. Гудимов, командир звена 728-го истребительного полка младший лейтенант Н. П. Игнатьев, командир звена 67-го истребительного авиационного полка старший лейтенант А. И. Макляк[75].

Летчики, сумевшие поднять самолеты в воздух, смело вступали в воздушные бои с противником и наносили ему ощутимые потери. Только в результате воздушных таранов, совершенных советскими летчиками, было уничтожено 10 самолетов противника. Всего же по донесению фронтов 22 июня было уничтожено на месте 120 немецких самолетов. И так было на всех фронтах, где решительные и энергичные командиры принимали руководство боем на себя и личным примером поднимали бойцов на борьбу с германскими захватчиками. Уже на третий день войны командование группы армий «Север» заявило о том, что войска на всем фронте отражали танковые контратаки противника. В этих боях немецкие части соприкоснулись с нашими тяжелыми танками КВ‑1 и средними Т‑34. Группа армий «Север», окружая отдельные разрозненные подразделения отходящих войск Красной армии, стремилась их пленить, разоружить и передать охранным частям. Главная задача состояла в том, чтобы расширить захваченный плацдарм для развития наступления.

Находящиеся уже в тылу вражеских войск советские части доставляли серьезное беспокойство врагу. По тылам немецких войск двигались советские танки, которые могли закрыть дыры прорыва. Действительно, в направлении Даугавпилса 21-й механизированный корпус Северо-Западного фронта на пять суток (с 27.06 по 2.07) задержал наступление 56-го моторизованного немецкого корпуса[76]. 29 июня войска этого же фронта вели тяжелые оборонительные бои на рубеже р. Западная Двина от Риги до Крустпилса и в р-не Резекне. 12-я мотострелковая дивизия упорно обороняла переправы у Крустпилса. Однако противнику удалось захватить их и овладеть плацдармом на правом берегу Западной Двины. Ставка советского главного командования, предвидя возможность прорыва вражеских войск через Западную Двину и стремясь надежно прикрыть здесь ленинградское направление, отдала приказ командующему Северо-Западным фронтом одновременно с организацией обороны по рубежу р. Западной Двины подготовить и занять выгодный для обороны рубеж по р. Великая с имеющимися укрепленными районами в Пскове и Острове. Для этой цели к указанному рубежу сосредоточивались переданные в распоряжение фронта два стрелковые и один механизированный корпуса[77]. 2 июля войска фронта продолжали вести тяжелые бои в районе Риги, Мадоны, на подступах к Резекне, отходя постепенно в Полоцкий укрепленный район. В связи с угрозой прорыва противника к Пскову и Ленинграду командование фронта все свои резервы стало сосредоточивать в районе Пскова, Острова, Дно и организовывать оборону по рубежу р. Великая. Приводились в боевую готовность Опочковский и Себежский укрепленные районы. И здесь велись тяжелые оборонительные бои с наступающими войсками 4-й танковой группы германской армии. 4 июля противник овладел г. Островом, но был выбит из него. В течение ночи он опять оказался в руках немцев. Этот город не раз переходил из рук в руки. В целях недопущения врага к Пскову группа саперов 50-го инженерного батальона под командованием младшего лейтенанта С. Г. Байкова сумела под огнем противника взорвать 8 мостов через р. Великую и тем самым задержать его на крупном оборонительном рубеже на ближних подступах к Пскову. За этот героический подвиг С. Г. Байков был удостоен звания Героя Советского Союза[78].

10 июля 1941 г. в 15:00 началась оборонительная операция 7-й армии Северного фронта на петрозаводском и олонецком направлениях. Согласно приказу Маннергейма Карельской армии финнов ставилась задача изолировать друг от друга и разбить части Красной армии, оперирующие на северо-западном и северо-восточном побережье Ладожского озера и озера Янис-Ярви, чтобы развить далее наступление в направлении Олонца и Лодейного Поля.

7-я армия (командующий армией генерал-лейтенант Ф. Д. Гореленко) была растянута на очень широком фронте (500 км) и не смогла отразить наступление превосходящих немецко-финских войск и вынуждена, изматывая силы противника, отходить в восточном и юго-восточном направлениях. Финны, прорвав оборону 7-й армии на направлении главного удара, стали выдвигаться на Лоймолу и далее на Ведлозеро. Семь дней шли ожесточенные бои. 16 июля противнику удалось прорваться к северо-восточному побережью Ладожского озера, расчленив при этом 7-ю армию на две части. Перед финнами открывалась возможность быстро выйти к Вуоксинской водной системе и нанести удар с тыла по Выборгской группировке Красной армии. Обстановка на Карельском перешейке серьезно осложнилась. Именно тогда, учитывая сложившуюся обстановку, главнокомандующий войсками северо-западного направления перебросил с Карельского перешейка отдельные части (полк 198-й моторизованной дивизии, полк 136-й противотанковой бригады, два горнострелковых батальона, танковые части, бронепоезд, 65-й штурмовой авиационный полк, 112-ю разведывательную эскадрилью) на усиление 7-й армии и образовал на петрозаводском и олонецком направлениях две оперативные группы: Петрозаводскую (командующий генерал М. А. Антонюк) и Южную (командующий генерал В. Д. Цветков) с задачей прикрыть эти важнейшие направления. Через день обе группы перешли в наступление. Петрозаводская группа наносила удар по центру Карельской армии в направлении Ведлозеро, Колатсельта, а южнее, по правому флангу армии противника в направлении Салмиярви, Питкяранте. Тяжелые бои здесь шли в течение трех недель, и своим упорным сопротивлением войска 7-й армии только к 30 июля остановили наступление армии финнов на рубеже западнее населенного пункта Кудом Губа, Шатозеро и южнее до Ладожского озера. В ходе оборонительных боев войска 7-й армии хотя и отступили на 140–150 км в глубь нашей территории, но все же измотали противника, нанесли ему значительные потери и в конечном итоге вынудили его перейти к обороне. Особую роль в этих боях сыграли подразделения 2-го танкового полка 1-й танковой дивизии из состава 1-го механизированного корпуса с частями усиления. По состоянию на 22 июня в танковых частях 7-й армии имелось 169 боевых машин, в том числе танков KB – 4, Т‑28 – 13, БТ‑7 – 29, БТ‑5 – 54, Т‑26 – 17, огнеметных танков – 32, БА‑10 – 14, БА‑20 – 5. К 1 августа 1941 г. безвозвратные потери всех танковых средств составили 51 единицу и 28 требовали капитального ремонта. Боеспособными оставались 81 боевая машина[79]. В боях 23-я армия за период с 22 июня по 1 августа 1941 г. потеряла 58 боевых машин из 141 имеющихся в ней.

Июль 1941 г. не был радостным для германского командования. Оно соприкоснулось со множеством проблем, которые касались объективного знания состояния его войск, наличия и месторасположения его резервов и вооружения. Многие вопросы возникали у командования вермахта о пополнении действующих групп армий, обеспечения войск боезапасом, продовольствием, транспортировкой раненых и больных и многое другое. Так, на 17-й день войны (8 июля) Ф. Гальдер в своем дневнике указывает: «Сведения о противнике: из 164 выявленных нами стрелковых дивизий противника 89 целиком или большей частью уничтожены. На фронте остались 46 боеспособных русских стрелковых дивизий. 18 дивизий скованы на других участках (против финнов – 14, на Кавказе – 4), 11 дивизий, очевидно, находятся еще в тылу, в резерве. Из 29 выявленных нами танковых дивизий 20 целиком или большей частью уничтожены, 9 дивизий еще полностью боеспособны». Гальдер делает вывод о том, что с такими силами Красной армии не предоставлялась возможность создать сплошной фронт на наиболее важных направлениях, и, видимо, командование Советов ставит задачу перед собой с вводом резервов измотать контратакующие германские войска и задержать их наступление возможно дальше к западу. Генерал предполагал, что попытки командования Красной армии создать резервные формирования обречены на провал, ибо оно не имеет резервных офицерских кадров, и прежде всего в танковых и других войсках[80].

8 июля 1941 г. Гитлер на совещании в ставке еще раз подтвердил свое непоколебимое решение сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, «которые в противном случае мы будем кормить в течение зимы». Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого и следует использовать танки. Это будет «народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще»[81].

Следует учитывать и то, что в советских механизированных и моторизованных частях военных округов, и прежде всего на границе с Германией, имелось более 15 марок танков. Причем значительное количество составляли слабомощные машины (танки и бронеавтомобили). В составе бронетанковых войск Красной армии имелись такие средние и тяжелые танки, как Т‑34, KB, которые выпускались в течение всей войны.

Танкисты не очень любили легкобронированные (толщина брони от 6 до 35 мм) и слабовооруженные (27-мм пушка, «ШВАК» и 7,62-мм пулемет ДТ) боевые машины с пожароопасным бензиновым двигателем. Танкисты БМ‑2 называли «братская могила на двоих». Но характерно то, что эти легкие машины были хорошо подвижные и имели высокую проходимость. Средние бронеавтомобили БА‑10 и легкие танки Т‑70 были вооружены 45-мм пушками, однако их маневренность и проходимость оставляли желать лучшего. В ходе войны все эти легкие типы танков и бронеавтомобили были сняты с производства.

Стремление некоторых командующих немецкими группами войск к более энергичному продвижению в глубь советской территории оказывалось не всегда успешным. Теперь приходилось обеспечивать далеко ушедшие вперед танковые группы моторизованными частями, а в тылу их действовали части Красной армии, нанося удары по боевой технике и личному составу. 13 июля Гитлер, внося в план операций свои уточнения, потребовал, чтобы решающей задачей группы армий «Север» являлся выход в район севернее озера Ильмень, закрытие прохода между озерами Ильмень и Ладожским, блокада Ленинграда с востока. Южнее Ильменя следует выставить заслон в районе Старой Руссы[82]. Далее Гитлер требует: «Необходимо организовать терроризирующий воздушный налет на Москву, чтобы нарушить организованную эвакуацию предприятий и опровергнуть пропаганду противника, которая говорит об истощении наступательной мощи Германии»[83]. На этот же день в докладе генерала Буля звучало, что степень боеспособности подвижных соединений вермахта составляет 50 %. Потери в танках – 50 %, в личном составе – для восполнения полностью израсходованы запасы батальона[84]. Этот день, 13 июля, был своего рода аналитическим, подведшим некоторые итоги состояния войск и боевой техники группы армий. Германская разведывательная авиация с 22 июня потеряла в процентном отношении: «Хеншель‑126» – 24 %, «Фоке-Вульф‑189» – 15 %, «Юнкерс‑88» – 33,3 %, «Мессершмитт‑110» – 39 %, «Дорнье‑17» – 20 %, «Физелер‑156» – 13 %. И в то же время советская авиация перед фронтом группы армий «Север» имела 354 боевых самолета[85].

Представляя в своем дневнике сведения о противнике, Ф. Гальдер указывает, что 15 июля на фронтах группы армий «Север» действовали 208 самолетов противника, группы армий «Центр» – 855 и группы армий «Юг» – 626 советских самолетов[86]. Следовательно, если только в один день военно-воздушный флот Красной армии смог поднять в воздух и направить на бомбардировку, отражение воздушных атак 1689 самолетов, то это говорит о многом. Сам Гальдер сомневается в этих цифрах, объясняет недостаточной полнотой разведывательных данных в отдельных районах. Но в то же время 16 июля он записывает: «В районе западнее Старой Руссы отмечена сильная противовоздушная оборона противника (зенитная артиллерия). По данным воздушной разведки, шоссе Старая Русса – Дно пригодно для использования, а по данным наземной разведки, этого шоссе вообще не существует. Возможно, что шоссе построено только частично. На дорогах, идущих от западного берега Ильменя к Луге, наблюдается движение автомашин и конных повозок. В Луге обнаружена зенитная артиллерия. Авиация противника совершает налеты на соединения корпуса Рейнгардта и наши пехотные дивизии, движущиеся вдоль восточного берега Чудского озера. Здесь отмечается сильная противовоздушная оборона противника (истребительная и зенитная артиллерия). В общем, в действиях авиации противника ясно чувствуется твердое и целеустремленное руководство»[87].

16 июля 1941 г. Гитлер провел совещание с рейхсминистром Розенбергом, рейхсминистром Ламмерсом, фельдмаршалом Кейтелем, рейхсмаршалом Герингом и своим заместителем по партии Борманом о целях войны против Советского Союза. Основными тезисами выступления фюрера были: а) Теперь важно не раскрывать своих целей завоевания перед всем миром. «Главное, чтобы мы сами знали, чего мы хотим». Мотивировка действий перед миром должна исходить из тактических соображений. Мы ничего не говорили о своих намерениях, когда завоевывали Норвегию, Данию, Голландию и Бельгию. «Мы и впредь будем умными и не будем этого делать»; б) Нужно снова подчеркивать, что «мы были вынуждены занять район, навести в нем порядок и установить безопасность». «Все необходимые меры – расстрелы, выселения и т. п. мы, несмотря на это, осуществляли и можем осуществлять». «В основном дело сводится к тому, чтобы освоить огромный “пирог” с тем, чтобы мы, во‑первых, овладели им, во‑вторых, управляли и, в‑третьих, эксплуатировали».

Империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужого войска. «Защиту этого пространства от всяких возможных опасностей берет на себя Германия».

На вопрос Геринга, какие районы обещаны другим государствам, Гитлер сообщил, что Антонеску хочет получить Бессарабию и Одессу; венграм, туркам и словакам не было дано никаких определенных обещаний; Прибалтика, Крым с прилегающими районами и волжские колонии должны стать областями империи; Бакинская область – немецкой концессией; финны хотят получить Восточную Карелию; Кольский полуостров с богатыми никелевыми месторождениями должен отойти к Германии. Гитлер заявил, что хочет сровнять Ленинград с землей, а затем отдать его финнам. «Гигантское пространство должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд»[88].

17 июля 1941 г. Гитлер издал приказ о гражданском управлении во вновь оккупированных восточных областях. Гражданские власти в этих областях подчинялись рейхсминистру по делам оккупированных восточных областей. Рейхсминистром был назначен Розенберг. Вся полнота военной и административной власти на этих территориях оставалась в руках командующих войсками вермахта, назначаемых Гитлером и подчинявшихся начальнику штаба Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ – Кейтелю). Командующие войсками обязаны были помогать рейхскомиссарам в решении административных и политических задач. В области гражданского управления осуществление требований вермахта возлагалось на рейхскомиссаров. По всем другим вопросам рейхскомиссары подчинялись рейхсминистру. Специальным указом Гитлера в тот же день полицейская охрана вновь оккупированных восточных областей возлагалась на рейхсфюрера СС Гиммлера[89].

Знакомясь с документами первых недель начавшейся войны с Германией, приходишь к выводу, что проведение большой мобилизации в СССР привело бы к более тяжелым последствиям начального периода войны. Призыв 600 тыс. в апреле – мае 1941 г., во‑первых, покрыл то количество военнослужащих, которые увольнялись в запас, а также должны были участвовать в проведении обязательных сборов на тактические маневры и учения. Во-вторых, призыв по мобилизации запрашиваемого военными значительного числа призывников произвел бы негативное впечатление не только на германское руководство и его сателлитов, но и другие страны, в том числе Англию и США, которые бы обязательно посчитали этот призыв подготовой СССР к нападению, т. е. поддержали бы заявление Германии о готовности СССР к нападению на нее. В-третьих, призыв значительной массы мужского населения не позволил бы уже по опыту Зимней войны 1939–1940 гг. обучить этих призванных элементарной военной подготовке, да, видимо, и обеспечить их необходимым вооружением и снаряжением. Следовательно, при неминуемой фашистской агрессии во вражеском плену оказалось бы значительно больше бойцов и командиров, попавших в гитлеровские концлагеря. В-четвертых, эти первые военные недели выявили тех боевых руководителей, которые оказались патриотичнее, преданнее, ответственнее, честнее и порядочнее в защите своей родины и в личном примере для рядовых защитников страны. Если бы этот призыв был проведен, то он вынудил бы вносить серьезные коррективы в кадровую и организационно-штатную структуру Вооруженных сил СССР, что потребовало бы не только значительного расширения армии, но и соответствующей материальной базы. На данном этапе важно было полнее использовать уже имеющиеся кадровые структуры (батальоны, полки, дивизии), находившиеся в тыловых районах страны, и их готовить к боям в различных их видах. Следует отметить, что уже 25 июня 1941 г. И. В. Сталин, понимая, что врага первым встретили пограничные и оперативные полки НКВД, обратился к Л. П. Берия с просьбой о формировании 15 стрелковых дивизий на базе кадрового состава НКВД. Основой каждой дивизии должны являться 500 человек командного и 1000 человек рядового состава. 14 июля 1941 г. ставка ВГК образовала Фронт резервных армий (командующий – командующий пограничными войсками в Белорусском особом военном округе генерал-лейтенант И. А. Богданов). В состав фронта вошли шесть армий, четырьмя из которых командовали генералы пограничных войск К. И. Ракутин, И. И. Масленников, В. А. Хоменко, В. Н. Долматов. Все армии прошли боевое сколачивание, организационно-штабную и войсковую подготовку в предельно сжатые сроки. 19 июля Ставка Верховного командования приказала командующему Фронтом резервных армий силами 29, 30 и 28-й армий провести наступательную операцию по окружению противника в районе Смоленска[90].

16 июля 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял решение о подготовке резервов в системе НКО и ВМФ. В соответствии с ним при НКО была создана специальная группа по формированию дивизий, противотанковых и артиллерийских полков, которая в августе 1941 г. была развернута в Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии[91].

18 июля генерал Ф. Гальдер в дневнике записал: «Группа армий “Север”, а) Существенных изменений не произошло. В районе Опочки противник пытается атаками пробить путь к своим изолированным частям и вывести их из окружения. Все атаки отбиты; б) Аэрофотосъемки района Бологое, который, если судить по трофейным документам, очевидно, является центральной базой снабжения сухопутных войск (артиллерийские парки, склады имущества противохимической защиты), в) Обнаружены передвижения на стороне противника с севера: 1) от Старой Руссы и Великих Лук на Бологое; 2) в районе западнее Москвы к Вязьме, которая, очевидно, является конечным железнодорожным пунктом снабжения войск; 3) из района южнее линии Смоленск – Москва, откуда эшелоны с эвакуированным имуществом движутся в северо-восточном направлении; 4) очень большое движение эшелонов с запада на Кременчуг»[92]. Но здесь представляет интерес запись, внесенная в дневник: «На фронте группы армий “Север” продолжалось подтягивание тылов и пехоты вслед за наступлением танковых соединений 4-й танковой группы. Противник направляет свежие силы против левого и правого флангов этой группы. Однако, поскольку наши пехотные соединения уже подошли к фронту танковой группы, это не представляет большой опасности»[93]