Читать книгу Black Book - Борис [БК] Кондратов - Страница 6

Вот – Дом, который построил я.

А это Десница, что хранит Дом, который построил я.

А это – я, хулящий Десницу, которая Дом хранит,

Который построил я.

Судья, судящий меня за то, что хулю Десницу, что

Хранит Дом, как Ром, который запасает пират в Доме том,

Что построил я.

Тюрьма, в которую меня отправил судья, что судит меня за то,

Что я никогда не совершал —

Да, я хулил, но не свергал ту Десницу,

Которая неустанно, денно и нощно хранит тот Дом,

Который построил я.

А вот – Сатана, который уже подливает масла в огонь и ждёт, когда отворится

Та дверь из темницы, в которую меня засадил судья,

Что осудил меня, хозяина Дома, за хулу на Десницу,

Что без устали, вопреки всему,

Хранит Дом, который построил я.

А вот колесница, в которую запрягли лошадей,

Что повезёт меня на берег солёного моря,

Когда отворится темница, в которой моё сердце томится,

В которую упрятал судья за то, что хулу нёс я.

На Десницу, что несмотря на усилия бюрократического

аппарата – любит меня и хранит мой Дом.

Том начинается новый, в котором со́лено море,

В котором со́лены слёзы, которые ты прольёшь,

Ибо меня уже ожидает та колесница с лакеем-евреем.

Чтобы умчать из столицы на море,

Из темницы выхожу я, уже постаревший,

Забывший и аппарат левосудия,

Ибо правосудие есть только у той вон Десницы,

Что непонятно за что, почему я достоин

Такой хвалы за такие хулы,

За что же ты так безотчётно,

Несправедливо, но точно

Хранишь Дом, который построил я?

Судьба, что надела личину рока и кармического

постоянства

Привела меня в Колесницу,

Что увезёт меня в царство Аида

(словно в аду нехватка прелюбодеев, мздоимцев, лгунов и прочия)

Что унесёт прочь меня

От солёного моря, от твоих слёз,

От лошадей, от лакея-еврея,

От самой себя,

От колесницы, что-таки дождалась,

Когда отворится темница,

И продажная тварь, что должна быть слепа,

да вот брат мой отяготил ей карман

десятью серебрениками,

И она вынесла мне вердикт – виновен в хуле на Десницу,

Чей красотой, чистотой я уже безоружен настолько,

Что память исправлена чистосердечным раскаянием,

(Что судья записал как признание)

Я стою на коленях пред её изваянием,

Боже, храни меня.

Вот – ад,

Чтож – я и тут

Умудрюсь открыть свой кабак.

октябрь 2015, Петербург