Читать книгу Короткие повести. Повести - Борис Федорович Морозов - Страница 3

1

Когда ни глянь, детская площадка во дворе заполнена счастливой ребятней. Одни резвятся на качелях-каруселях, другие бесстрашно лазают по гимнастическим снарядам или карабкаются на горку, чтобы скатиться шумной гурьбой, а то – вдруг, будто по команде, непоседы начинают меняться аттракционами, тогда с высоты девятого этажа их сумбурная беготня напоминает броуновское движение.

«Да-а, вот чудесный перпетуум-мобиле. На детей можно смотреть бесконечно, как на пламя костра, как на течение воды, как на вращение колеса», – восхищенно думал учитель физики Иван Михайлович, медленно отходя от окна.

Однако в последнее время эта картина стала раздражать, и он ополчался на сына:

– Сколько я буду ждать внука? Я не вечный!

Тридцатилетний Анатолий Орлов, рослый, полнеющий и флегматичный, нехотя отвлекался от экрана телефона и вразвалку уходил на веранду курить. Ну вот, начинается! Эту песню он слышит с тех пор, как познакомил предков с рыжеволосой стройной красавицей Кирой.

– Давай-давай, – густым баритоном продолжал отец, следуя за сыном. – Ты блондин, Кира огненно-красная – дети будут серо-буро-малиновые, ну и пускай, мне это по барабану, как говорят школьники, – главное, был бы Орлов, продолжатель нашей фамилии.

Высокий, с гривой седеющих волос, больше похожий на оперного певца, чем на учителя физики, он первое время шутил, но временами равнодушная ухмылка сына просто бесила, и он возмущенно обращался к жене:

– Ну, разве поймешь этих молодых? Настоящая любовь у них или снова физический эксперимент под названием репетиция брака? Когда Кира остается здесь ночевать, то спят как муж и жена, однако детей почему-то нет.

Пятидесятилетняя Вера Семёновна, моложавая за счет ухоженной фигуры и темноокрашенных пышных волос, отвлекалась от кухонных дел и защищала любимого сыночка властным контральто директора школы:

– Успеется, какие их годы! Пусть еще погуляют, поживут для себя.

Анатолий – крупный, представительный, весь в отца, а правильными чертами удлиненного интеллигентного лица похожий на мать, – слушал родительский дуэт с обычной холодной усмешкой. Лениво доставал сигарету, зажигалку и спешил плотнее прикрыть дверь в свою комнату, чтобы не услышала Кира. Ведь она ужасно обидчивая, а отец в минуту гнева начинает возмущенно басить на всю квартиру. Вот и сейчас, сдвинув брови, разошелся не на шутку:

– Ну, пойми, лапушка, сколько можно бездумно порхать? Слава Богу, наконец-то сын перестал менять подруг как перчатки! Тридцать лет стукнуло, пора уж образумиться. Институт окончил, работает автомехаником, получает неплохо – пусть скорее женится и подарит нам внуков. Человек в этой жизни должен оставить после себя потомство, сделать шаг в вечность, иначе жизнь бессмысленна.

– Господь даёт детей не каждому, – осаживала его Вера Семёновна, преподаватель литературы, и авторитетно добавляла пословицу Даля, напоминающую цитату из Библии, к чтению которой пристрастилась в последнее время: – Живи не как хочешь, а как Бог велит.

Требовательно глядя в её большие карие глаза, которые казались агатовыми на фоне белого, все еще миловидного лица, он продолжал:

– Лапушка, где логика? Дочь Таня моложе Анатолия на два года, а уже подарила нам прелестную внучку Сашеньку. Но продолжить фамилию Орловых может лишь Анатолий. Вот у соседа по даче и гаражу Матвея Байбакова недавно родился внук, назвали его именем. Теперь Байбаков имеет законного продолжателя рода, а у меня до сих пор щемит сердце от зависти.

– Тебе мало, что твой любимый ученик, знаменитый физик, академик Волобуев назвал сына твоим именем и пригласил быть крёстным?

– Это льстит моему самолюбию, однако я хочу родного внука.

– Прежде чем Анатолию обзаводиться ребенком, нужен свой угол, – с упреком бросала она мужу и ставила заведомо невыполнимое задание: – Помоги ему купить квартиру, а уж тогда требуй…

Удар был ниже пояса; он резко обрывал жену, начинал лихорадочно метаться по комнате, раздраженно проклиная свою мизерную учительскую зарплату, тыкал пальцем в газетные объявления, где всевозможные частные банки наперебой завлекали очень выгодными кредитами, субсидиями, ипотеками на покупку квартиры или машины…

Как все холерики, он быстро успокаивался и снова затевал разговор о внуке:

– Лапушка, может, у Киры тайная женская болезнь? Не могу взять в толк: уже три года спят вместе, казалось бы, замкнутый электрический контур, а детей нет. Объясни, как это им удается?

– Ты опять за свое! Воистину, голодной куме хлеб на уме, – обрывала дородная жена. Несмотря на тридцатилетнюю супружескую жизнь, она стыдилась разговоров про интим. – Не лезь к ним, рано или поздно они сами разберутся во всем.

– Мне интересно, почему у них не так, как у нас? Помнится, ты в молодости бывало даже выскакивала из постели и всю ночь спасалась от меня на кухне, а тут…

– Отстань, нам не понять молодых; вспомни, еще Тургенев писал о конфликте отцов и детей, – досадливо говорила она, отыскивая пультом интересную передачу в телевизоре, а если вдруг попадалась любовная сцена, спешно переключалась на другой канал.

Но Ивану Михайловичу даже в постели не давала покоя мысль о внуке.

– Лапушка, все-таки я считаю – надо поговорить с Анатолием, расставить все точки над «i», – вдруг тревожно говорил он, обнимая жену. – А если Кира вообще не способна рожать? Что это будет за семья? Тогда лучше пусть разойдутся сразу.

– Хорошенькое сразу! Сын три года морочил девушке голову, и «пусть разойдутся». Не слишком ли жестоко по отношению к ней?

– Но пойми, лапушка, семья без детей – это несчастье на всю оставшуюся жизнь. Если Анатолия ждет такое будущее, то мне жаль его, беднягу. Да и нас.

– Хватит! Они молодые, любят друг друга, рано или поздно у них все образуется. Спи!

Однако отец не мог смириться. Когда чего-то не понимаешь, то успокоиться трудно. Во всем он винил Киру, постоянно ждал, когда сын даст отставку и этой девице, а сам втайне строил планы избавления от нее, хотя старался не показывать своего умысла. Вообще-то она красивая, ничего не скажешь, – как шутили студенты физфака, сочетание электронов и позитронов у нее ортогональное, а в остальном…

Кира. Ну, что за имя – Кира? Возможно, называя так, родители предвидели, что длинные волосы у нее станут цвета пожарной машины, одеваться будет вечно в джинсы, обтягивающие стройную фигурку, а мимо зеркала не сможет пройти, чтобы не начать причесываться или макияжить красивое лицо. Раздражало, что она курит тоненькие сигаретки, а табачный запах старается перебить дорогими духами; не нравилось, что украдкой покашливает, словно чахоточная, Анатолия именует на польский манер – «пан Анатоль», плюс ко всему, бездумно бросила третий курс биофака, ради работы в парфюмерном магазине. Обмен очень выгодный: променяла ястреба на кукушку! Но главное – не рожает. Иван Михайлович где-то вычитал слово «неродёха» и теперь мысленно обзывал её так, при этом невольно вспоминал поговорку: «От больной жены не жди здоровое дитя». Вероятно, поэтому Кира до сих пор не рожает, прикрываясь любовью то к путешествиям, то к развлечениям?

В начале апреля она взяла отпуск и поехала на родину, в Самару, ухаживать за раковой больной матерью, в это же время Анатолия и других работников автозавода вынудили уйти в отпуск из-за кризиса, и он, как витязь на распутье, думал: ехать ли ему к Кире или скучать дома? Тогда-то Ивану Михайловичу и пришла хитрая мысль, как избавиться от неродёхи.

Он достал из гаражного погреба трехлитровую банку прошлогоднего яблочного сидра, позвал Анатолия к столу:

– В прошлом году уродилось много яблок, и я впервые отважился изготовить вино по рецепту из Интернета. Сейчас хочу привлечь тебя как дегустатора.

Наполняя фужеры, смущенно добавил:

– Цвет вроде нормальный, а на вкус – не взыщи, я в этом деле чайник, как говорят школьники. Ну, твое здоровье!

Чокнулись. Анатолий прислушался к стеклянному звуку, сказал:

– Давай повторим, возьмись за ножку. Слышишь, какое красивое серебряное звучание?

– Ты прав! Даже с самодельным вином хрусталь издает звуковые волны частотой от 16 Гц до 20 кГц, доступные человеческому уху.

Напиток медового цвета, вкусный, вроде яблочного сока, – а оказался неожиданно хмельной. Многократно слушая красивый звон бокалов и говоря о чемпионате мира по футболу, мужчины незаметно усидели три литра. Охмелев, отец приступил к тому, что наболело и не давало покоя:

– Пока твоя Кира будет ухаживать за больной матерью, поезжай-ка в дом отдыха Марфино, развеешься.

– Ну, чего я один поеду – чтобы умереть там со скуки? – лениво растягивая слова, откликнулся сын. – Вернется Кира, тогда уж…

– Сосед Байбаков однажды пошутил: ехать в дом отдыха с девушкой то же, что в Тулу со своим самоваром. Его послушать – там всегда полно молодых незамужних красавиц: они вмиг облепят тебя, как швейные иголки магнит, а когда узнают, что такой дюжий тридцатилетний богатырь не женат…

– Ладно, подумаю.

Отец болезненно сморщился: «Ну, чего тут думать? Садись за руль и поезжай – через три часа будешь на месте, встретишь нормальную девушку, здоровую, некурящую, без женских проблем. А Киру – в отставку, как и предыдущих подружек, ведь у тебя в этом деле большой опыт». Но вслух ничего не сказал – а вдруг сын обидится? И весь день молчал, потому что на душе накипело, а самодельное вино сработало как электромагнитное реле.

Однако Анатолий не последовал отцовскому совету. Страстный автомобилист, он две недели вынужденного отпуска провел в гараже, ремонтируя своего большого черного японца, заодно перебрал и отрегулировал двигатель отцовской отечественной машинёшки. А двадцать девятого апреля, на всех парах помчался в аэропорт Домодедово встречать Киру.