Читать книгу Далила-web - Борис Георгиев - Страница 4

Он ввел меня в свою контору молча, пропустил вперед, а сам приостановился на пороге и огляделся, как будто за ним гнались. Теперь я знаю, это была привычка, от которой он так и не смог себя отучить, но тогда, глядя, как он зыркает направо и налево, вытягивая шею по-птичьи, – и это на пороге собственного офиса! – я решил, что у юридической конторы проблемы покруче моих.

– Кэтчер, – представился он после того, как закрыл дверь на ключ. Нет, правда, в двери был старинный механический замок, мне такой раньше только в реал-видео встречался. Сто процентов, вид у меня был обалделый, потому он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, когда протянул руку – знакомиться. Попутно я отметил: заморышем он только кажется из-за невероятной худобы и сутулости. Называть себя мне не очень хотелось, потому, протягивая руку, я спросил:

– Кэтчер это фамилия? А имя?

– Просто Кэтчер, – ответил он, улыбаясь еще шире. – Это ник. Я айдиот.

Улыбка у него была такая... Словом, мои подозрения растворились в ней, как глюкер в стакане с горячим тэ-дринк. Я подумал: впервые вижу человека, который с улыбкой называет себя айдиотом. Если тебя зачали без папы и мамы в концепторе и вырастили в инкубаторе, а вместо человеческого имени у тебя айди, радоваться нечему, я считаю. Но, как ни странно, тогда его признание окончательно убедило меня – нечего бояться Кэтчера, он не сдаст.

– Меня зовут Андре... – начал я.

– Тебе бы сначала подправить текстуру, – прервал он.

– Чего?

– Царапины промой. Пойдем, я дам тебе регена, кажется, у меня остался еще.

В конторе Кэтчера имелась ванная комната. По правде говоря, его офис больше походил на разросшуюся квартиру; думаю, он и жил прямо там.

Пока я вертелся под душем, шипя от боли, хозяин юридической конторы домашнего типа бубнил за дверью, но разобрать слова я смог, только когда стал поливать свои ссадины регеном.

– ...поэтому, – говорил он, – я никогда не спрашиваю, что за душой у клиента, слышишь, Андрэ? Все разъяснится в процессе.

– Слышу, – отозвался я, а сам подумал: «Ник Андрэ мне не подходит. Лучше уж Эндрю или просто Дрю».

– Халат в шкафу, – сообщил Кэтчер. – Регена не жалей. Я жду тебя в кабинете.

Я и не жалел. Кожа от него натянулась как нанокомбик на заднице у Игэр Триэкс. Поразмыслив, я не стал надевать испачканную кровищей рваную рубашку и напялил халат. Какого герца жаться, если сам предлагает, может, он не выносит вида крови.

Рожа моя после регена выглядела нормально, по крайней мере, казалась пристойной, если рассматривать ее в запотевшем зеркале, и я направился, куда пригласили, – в кабинет.

Там было дымно. Сначала я решил, что Кэтчер сжигает какие-то документы, но потом заметил в его руке белую дымящую палочку и почуял запах. У меня не слишком здорово с чутьем, но этот запах я узнать могу. Вы поняли, что это за штука была? Сигарета. Не будь мой отец естетом, я мог и не знать, что это такое. Богато жить не запретишь; если хочется переводить дикие бабки на дым и пепел, что тут поделаешь? «Лучше бы купил себе человеческий фантомайзер», – подумал я, кивая. Кэтчер скрючился перед развалиной, в которой я с большим трудом узнал старючий скрин, еще плоский. Музейная редкость, девятнадцатый век, или когда их там делали? В скул-видео по истории науки за таким сидел старик Эйнштейн, только у Кэтчера скрин был побольше раза в три.

– Присаживайся, – сказал он, уткнувшись носом в экран своего электронного хлама, и указал сигаретой в сторону кресла. Кончик сигареты оставил в воздухе кольцо дыма, оно поплыло к потолку, лениво извиваясь. Я сел. Понаблюдав немного за действиями хозяина офиса, понял, что скрин у него вместо терминала Сети.

– Ну-с, сначала формальности, – объявил он, придвинув мне панель пальпатора.

– Много сдерете? – спросил я мрачно.

– Хороший вопрос, – отозвался без улыбки Кэтчер. – Пока ничего, а дальше посмотрим. Я же еще не знаю, какая смена тренда занесла тебя в наш квартал и где ты достал такую маску. Дай пальчики, надо заглянуть в твое счастливое прошлое.

Я потрогал щеку – онемела и действительно была похожа на маску, – подумал, что без акцепта этот тип все равно не сможет снять бабки со счета, и приложил пятерню к пластине сканера.

– Вот теперь мы знаем, что тебя... – начал Кэтчер, но тут же перебил себя: – Господи!

– Что?! – Я испугался не на шутку, увидев, как вытянулась его и без того длинная физиономия. «Клик за два, меня уже объявили в розыск!»

– Ничего, если не считать мелочи. Тебя нет, парень.

– Т-то есть как?

– Да так. Нет и все. И не было. Сам посмотри.

Он отодвинулся от экрана, уступая мне место, но сделал это зря, в логах Системы я тогда разбирался не лучше, чем в е-тайском языке, а базы данных в табличном виде и теперь на глаз воспринимать не умею. Заметив это, Кэтчер стал объяснять, рисуя у экрана сигаретой дымные узоры:

– Смотри, вот здесь я скормил Системе твои пальчики. Не дергайся, я в одностороннем режиме. Видишь, дуплекс-флаг сброшен? А вот она мне ответила, что пальчики не идентифицируются, и предложила проверить пальпатор. Это уже после того, как догги поискал в «аду». Среди мертвых максимальное совпадение – видишь? – шестьдесят три с мелочью процента. А отпечатки эти с какого-то джепа сняли двенадцать лет назад, когда он откинул копыта в возрасте семидесяти лет. Это не ты был?

– Нет, – машинально ответил я, разглядывая таблицу с данными мертвого японца. Потом до меня дошло.

– Так что же, я теперь и бабки со счета снять не могу?

Кэтчер глянул на меня, как на умственно задвинутого, и спросил с большим удивлением:

– Это все, что тебя беспокоит? Ты не понял? Кто-то стер тебя из базы ко всем чертям; тебя теперь нет вообще, а ты – бабки... Бабки как раз... Сейчас, погоди, я прикину. Опердень еще открыт. В глобальной Системе тебя уже нет, а вот банк, пока не синхронизирует базу клиентов с глобалом, будет выдавать по пальпатору...

Я его не слушал. Голова соображала туго, поэтому не сразу понял, что значит «меня нет». С одной стороны, здорово, что в розыск меня объявить не смогут, а с другой... Встретится замок с пальпатором, и привет. Попался. Поймают, как тогда в сортире. Домой не уехать – не везде же турникеты, только на заштатных станциях. Повсюду двери с дактилосканерами. Полезешь – привет. Опять попался. Налокотник... Я на автомате потянулся к рукаву халата, но вспомнил, что рубашку бросил в ванной. Все равно от налокотника толку не будет, если меня нет в глобале. Кто-то помог мне сбежать от Системы, да так удачно! Теперь если предки попробуют со мной связаться, им вместо месаги «абонент недоступен» вывалят «абонент не существует». Как же Салли...

– Какая Салли? – переспросил Кэтчер. Оказывается, я выкладывал вслух все, что думаю, не замечая того.

– Салли Энн, – говорю. – Мы должны были встретиться сегодня в гипермаркете в десять утра. Теперь если она...

– Салли Энн… – проговорил задумчиво Кэтчер. – Я так и подумал почему-то, когда тебя на улице увидел. Вот, думал я, идет еще один чудак с таблом разбитым; как пить дать, не обошлось без Салли Энн. Девочка-мечта. Саллиэн-алиэн.

– Ты знаешь Салли Энн?

– Кто ж ее не знает? Впрочем, пардон. Ты же естет.

– Так же, как и ты, – буркнул я. Мне не понравился его тон.

– Я это я. Потому и знаю то, что знает каждый чип-модифицированный гражданин нашей прекрасной страны.

– Что же? – спросил я с вызовом. Храбрился, чтобы заглушить мерзкое предчувствие. Все оказалось еще гнуснее, чем я мог представить. Кэтчер пощелкал клавиатурой дореволюционного терминала, и на экране появилась Салли, только не в комбике из нанокожи, а в смешном олдовом прикиде. Кажется, такая одежда раньше называлась платьем. Если вы смотрели древние плоские видео, вы знаете, о чем речь. Мне всегда казалось, что женщины в платьях похожи на воланчики для бадминтона. Но, хоть кожа у той девушки на фотке и не была черненой, я готов поклясться, что это именно Салли.

– Так она выглядела пятнадцать лет назад, – нарушил недолгое молчание Кэтчер. – За месяц до смерти.

«До смерти она выглядела не хуже, чем после», – проговорил в моей голове тот ехидный малый, который иногда норовит глупо схохмить, когда вам меньше всего хочется смеяться. Это ошибка, думал я. Мы вчера встречались. После вирта болтали с полчаса. Утром от нее пришло сообщение.

– Никакой ошибки нет, – кивая, как дроид-официант, проговорил Кэтчер. Значит, я опять размышлял вслух.

– Ты вчера встречался с призраком, – продолжил он, – а утром получил от него сообщение. Что же касается вирта... Ладно-ладно, успокойся, мальчик, не кипятись. Отец у тебя есть? Отрадно слышать. Так вот, у твоего отца тоже не очень-то много шансов было стать для нее первым. Она была порнозвездой. После чип-модификации... Не дергайся, сиди спокойно. Она зачиповалась в числе первых. Тогда это было модно и дорого. А через месяц погибла от передоза. Был скандал. Продюсер перед тем, как она умерла, вытянул у нее соглашение о передаче прав на образ; подозревали, что он же сам и подсадил ее на полиморфеус, а потом хакнул. В защите старых чипов было полно дыр, сейчас с этим все же получше. Скандал рассосался сам собой, и Салли вернулась в порно посмертно, только не в обычное, плоское, а в чипорно. На порниках с ее участием целое поколение выросло, мало найдется чипованных парней моего возраста, кто ни разу с ней не...

– Перестань! – Я не мог слушать спокойно. – Даже если это правда, ты не имеешь права трепать в реале... Стой! Я встречался с ней в реале!

– С кем?

– С моей Салли!

Я не мог больше держать язык за зубами; выложил все с самого начала, точно как вам, только не так подробно. Как увидел ее в вокзальном е-баре, как искал в Сети, как нашел и как мы договорились встретиться в Городе, чтобы жить вместе. Кэтчер не перебивал, кивал только изредка, но лицо у него было грустное.

– Что? – не выдержал я, прервавшись на полуслове. Вот тут-то и узнал самую главную гнусность.

– На вокзале ты встретил какую-то девушку, которая хотела быть похожей на Салли Энн. Таких среди естеток пруд пруди: насмотрятся паленого чипорева, потом пытаются воплотить в жизнь. Думают, их ужимки подействуют на какого-нибудь дремучего провинциала с бабками. Извини, я не хотел.

– А как же...

– Дальше было вот что, – жестко прервал он, – ты начал искать по Системе и Система дала тебе то, что ты искал.

– Ты говоришь, мало есть придурков, которые с ней не виртовали, – процедил я сквозь зубы. – Почему тогда я сам, когда шарился по порнопорталам, никогда ее не видел?

Я покраснел до макушки, как стартовый светофор в «Death Car». Нелегко признаться случайному знакомому, что до встречи с моей Салли мне случалось-таки иногда смотреть порно.

– Ты естет, мальчик, и смотрел лицензионные реалы. А Салли теперь играет только в чип-видео. Пиратам, правда, все равно, чип или не чип. Из реал-видео сделать чип-поток нельзя, в обратную сторону – без проблем. Та красотка, которую ты встретил на вокзале, как раз контрафака и насмотрелась. А может быть, ей бодизайнер навешал лапши, что специально для нее разработал образ, а сам незамысловато спер.

Должно быть, выглядел я паршиво, раздумывая над этими «приятными» новостями, и Кэтчер участливо спросил:

– Как тебя звали до того, как тебя не стало? Андрэ?

– Андрей Нетребко, – ответил я. Уже незачем было скрывать от него имя, понимаете? Показалось даже приятным представиться, чтоб он знал – перед ним не какой-нибудь айдиот без рода и племени.

– Ан-дрей Не-треб-ко, – бурчал он, тарахтя клавиатурой. – Был нетребкой, стал невостребкой. Попробуем востребовать, может, разберемся, что к чему и почему. Фас, догги... Что я вижу!

– Что? – спросил я, не обращая внимания на дурацкую шутку о невостребке, и глянул на экран. Какие-то строки.

08212031:654:01:13 watchdog: объект <Андрей Нетребко> обнаружен;

08212031:654:01:13 watchdog: вызов supervisor выполнен;

08212031:654:02:18 supervisor: установка режима invisible выполнена;

08212031:654:02:18 supervisor: вызван constructor, Image=SN...

– Тебя вели. Знакомая картина. Салли-червячок вел тебя, нетребку. Смотри, вот он перехватил инфопоток с камер, загрузил своих резидентов в Систему и стал следить, чтоб ты не сбился с пути. Что с тобой случилось в семь-десять утра?

– В семь... Когда в монорельс сел? Старик ко мне прицепился.

Я рассказал о вредном старикане, не понимая, при чем здесь он.

– Дед-наркод? – переспросил Кэтчер. – Ошибаешься. Никакой он не наркод, скорее всего. Его просто убрали с дороги, чтобы пресечь коллизию. Мне уже приходилось встречать такие штучки. Вот, видишь эти три строки в логе?

– Убрали? Кто?

– Ребята, которые тебя вели. А может быть, не ребята, а просто... В последнее время червячки обнаглели, мне кажется, ими уже не управляет никто. Чего от тебя хотели?

– Я н-незнаю, – ошеломленно выдавил я, припоминая странные утренние события. Дед-наркод. Потом странный парнишка в кепке. Надпись на табло, как будто специально для меня – с указателем. Супермаркет. Туалет-ловушка.

– Вот, нашел! – торжественно объявил Кэтчер. – Где тебя поймали?

– В туалете, – буркнул я.

– Стоп. А вот это уже непонятно.

Я покосился на него. Нет, не место поимки так его удивило. Кэтчер таращился на экран и моего ответа, похоже, попросту не расслышал. Я глянул на выделенные строки протокола, но ничего не понял. Откуда мне знать, что такое «вызов clear.db…» и дальше моя фамилия? Вызов простецкого дебила Андрея Нетребко? Говорю же, в языках не силен.

– И на старуху бывает проруха, – шептал Кэтчер. – Червячок в червячке.

– Не понимаю.

– Я тоже, – успокоил меня он. – Червячок Салли заражен. В тот момент, когда тебя поймали, поднял головку еще один ворм. Перехватил управление и вытер тебя из базы. Те, которые тебя вели, после этого не смогли бы снять деньги с твоего счета.

– А они хотели?

Я чемпион по дурацким вопросам, так что не удивляйтесь. Кэтчер, к примеру, не удивился. Попросту рассказал, что со мной хотели сделать. Чипануть и отобрать бабки, потом подсадить на е-дурь и заставить делать то, что нужно им. Только я не понял, кому это – «им», и тут же спросил об этом. Зря смеетесь, на Кэтчера я к этому времени смотрел, как на гуру. Интересно, как вы вели бы себя на моем месте.

Кэтчера мой вопрос вывел из равновесия.

– Не знаю, кто, – огрызнулся он. – Я же тебе говорил уже. Подозреваю, что не «кто», а «что». Система заражена снизу доверху, червяк на червяке. Что было дальше?

Ну, вы-то уже знаете о договоре. И что было после его подписания – тоже. Узнал и Кэтчер.

– Санитары? – переспросил он. – Какие к черту санитары! Ты таким же стал бы после чиповки. Плохи твои дела, Андрэ. Мне приходилось видеть подобные договоры. Они могут теперь чиповать тебя в любой момент, если поймают. В глобале тебя нет, но в их локальной базе кое-что о тебе могло остаться.

– Не называй меня Андрэ, – отругнулся я, с тоской спрашивая себя самого: «Что же делать?»

– Добро, не буду. Как же тебя называть, мистер Икс?

– Что мне делать, Кэтчер? – спросил я вместо ответа. Кэтчер молчал.

За окном кабинета шевелились бесформенные тени, будто кто-то пытался заглянуть внутрь. «Кусты всего лишь», – подумалось мне. Отвлекся буквально на пару секунд; когда снова глянул на хозяина юридической конторы, тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и на меня глядел с прищуром. Правой рукой он прикрывал нижнюю часть лица, словно придерживал слова, готовые сорваться с губ, или пытался скрыть улыбку.

– Что делать? – повторил я.

– Чиповаться, – был ответ. Моя реакция не удивила Кэтчера, он поспешил успокоить: – Чего ты вскинулся? Я не собираюсь повалить тебя на пол, проковырять твой череп отверткой и всунуть в дырку чип. Приходилось тебе слышать о симульчипах?

– Нет, – ответил я, усаживаясь. Я не врал, даже слова такого до той поры не слышал. Он стал рассказывать. Мне такое в страшном сне не снилось, что я от него узнал. Оказывается, вокруг мертвых чипанутых айдиотов крутится банда стервятников, которые только тем и заняты, что снимают с трупов чипы. Это незаконно в полный рост, но они как-то так устроились, что Система их не замечает. Казалось бы, какой прок воровать чипы, если чипуют бесплатно?

– Бесплатно, если в голову вставлять, – рассказывал Кэтчер. – Эти отдают на руки. Зачем? Представь: штуковина, которая к тебе попадает, – почти человек. На его имя можно открыть счет в банке, зарегистрировать бизнес, управлять фирмой от его имени. «Оно» может перемещаться по Городу, открывать двери...

– Как? – спросил я, поборов отвращение. – Тела-то нет.

– Во-первых, не всегда оно теперь нужно – тело. Замки можно и через Сеть открывать. Во-вторых, у тебя-то ведь тело есть. Если нужно для дела, цепляешь в базе данных Системы свою радужку или отпечатки пальцев к симульчипу и вперед. Делаешь ты, отвечает хозяин симульчипа. Мертвец.

– Как же Система перед ним двери открывает, если он мертвец?

– Забыл сказать, – Кэтчер хмыкнул. – Смерть айдиота не регистрируется. Для Системы он жив-здоров. Это тоже денег стоит, но и симульчипами они торгуют не в убыток себе. Кроме того, к симульчипу еще нужен мозг-эмулятор.

Тут Кэтчер заметил на лице потенциального клиента неуверенность (сказать честно, я никак не мог переварить новости), но истолковал неправильно и бросился спасать положение. Это не так дорого, убеждал он, мозг-эмулятор нужно купить всего один раз, а чипы в нем сменные. Если клиент покупает у него, Кэтчера, мозг, первый симульчип получает бесплатно. Ничего противозаконного в перепродаже мозга нет, а симульчип вообще с юридической точки зрения продаже не подлежит. Он и не продается. Контора оказывает уважаемому клиенту консультационные услуги. Какие? Очень хороший вопрос. Оказывает услуги по защите информации. Естественно, все законно, вот и патент есть, можно ознакомиться. Фирма существует уже более трех лет, ни одного случая...

– Кэтчер, у меня же нет денег, – прервал я его. Терпеть не могу, когда мне пытаются что-то втюхать.

На миг мне показалось, что представление подошло к концу и меня сейчас просто выставят за дверь. потом Кэтчер овладел собой. Нет денег? Это еще почему? Не все еще потеряно, мальчик, убеждал он. Стерли из базы? Подумаешь, проблема. Юридическая фирма Кэтчера и не такое видала. Опердень еще не закончен, если написать ваучер на айди владельца симульчипа, послать запрос на учет ваучера в банк, а потом отправить акцепт с пальпатора, все деньги окажутся на счету симуличности. Фирма согласна действовать на свой страх и риск, а комиссионные и плату за мозг-эмулятор получить по факту передачи означенного мозга клиенту. Все совершенно законно, вот патент, фирма существует больше трех лет, и...

Минут через пять он выдохся. Расстрелял весь боезапас. Мы посидели еще с минуту, глядя друг на друга через стол. Должен сказать, ореол гуру вокруг залысой головы хозяина заведения несколько потускнел в моих глазах. «Жулик ведь, – думал я, глядя ему прямо в глаза. – Но что делать? Если откажусь, вдруг он сдаст меня Системе?»

– Ладно, – сказал я. – Валяй. Пиши ваучер.

Оказалось, все уже готово. Кэтчер дал мне подмахнуть комиссионный договор размером в три строки, мигом вбил в стандартную форму банковские реквизиты Андрея Нетребко, сбегал в соседнюю комнату и вернулся с двумя коробками. В одной оказался девайс, похожий на обычный налокотник, только не флэкс, как я люблю, а хард, вроде полицейских. Вторая коробка тарахтела так, будто в ней были семена овощей.

– Семена, – сказал Кэтчер, словно мысли мои прочел, и еще раз потряс коробкой. Потом открыл ее и положил передо мной на стол.

– Выбирай, кем будешь.

Меня чуть прямо в коробку не стошнило, когда понял, что это. Чипы. Без обвязки, волноводов и фидеров, конечно, одни камешки. Я представил, как их выковыривали из мозгов мертвых айдиотов, и чуть не облевал Кэтчеру всю его коллекцию.

– Выбери сам, – говорю.

– Как знаешь. В общем-то, разницы между ними нет. Я каждого пробиваю по базе, никакого криминала ни за кем из них не числится. Мне однажды пытались сунуть педофила, но...

Покосившись на меня, он осекся, пошарил длинным пальцем в кучке «семян», выбрал одно из них и стал возиться с эмулятором – совать в него симульчип.

– Нужно придумать ник, – сказал он, врубая налокотник.

– Эндрю, – ответил я, не задумываясь.

– Эндрю нарекаю тебя, – торжественно проговорил Кэтчер, трогая пальцами экран налокотника. – Иди и не греши.

Потом он пустил меня за свой терминал, сам стал за спиной и принялся давать указания. Мы с ним зашли в мой банк, обнаружили там запрос на погашение ваучера и проверили, не заблокирован ли счет.

– Все в порядке. Подтверждай, – торопил Кэтчер и подсовывал мне дактилосканер. Я оглянулся.

– Чего ты ждешь? Что еще? – удивился он. Потом вижу – понял. Дошло до него, что я перестал ему верить.

– Думаешь, я тебя обуть пытаюсь, – проговорил он с неопределенной улыбкой. – Если бы хотел, давно бы уже обул. Таких, как ты, одни стригут, другие режут. Я стригу. И шерсти с вас, прямо скажем, едва хватает свести концы с концами.

Живость, с которой этот парикмахер убалтывал меня стричься, куда-то делась, улыбка Кэтчера теперь казалась жалкой.

– К чему тогда тебе со мной возиться? – спросил я. – Зачем ты этим занимаешься?

– Отдаю долги, – ответил он и отвернулся. Я правильно понял его слова гораздо позже, но тогда он все-таки добился того, чего хотел. Я приложил ладонь к пальпатору, и деньги Андрея Нетребко ушли на счет айдиота, зарегистрированного в Системе под ником Эндрю.

– Не боишься, что тебя найдут по транзакции? – спросил я, указав на экран его древнего терминала.

Кэтчер хихикнул.

– Эндрю, мальчик, – проговорил он с надутым видом. – Думаешь, почему у меня дореволюционный терминал? Потому что почти не оставляет следов в Системе. А те, что все-таки оставляет, ведут туда, куда я сам укажу. Я вообще люблю старье. Видел у меня в двери замок? Механика. Двадцатый век. Кучу денег на него ухлопал, зато никому не под силу хакнуть мою контору. Мой дом – моя крепость, как сказал Наф-Наф, запирая дверь двойным поворотом ключа. Ты знаешь, кто такой Наф-Наф?

– Нах-Нах? – переспросил я, пытаясь понять, к чему он клонит. – Нет, такого не знаю. Он кореец? Реалист?

Кэтчер смеялся. Я никогда раньше не видел, чтобы так рьяно и беззвучно ржали. Вытерев слезы, он выговорил с трудом:

– О-ох... Кореец! Нет, он не кореец, а истый англосакс. И реалист в высшей степени, но совсем не в том смысле. Он никогда не играл в реал-видео. Ладно, мальчик, не забивай себе голову. Бабки у тебя на счету, отправь мне комиссионные и деньги за мозг.

Я осторожно взял со стола эмулятор. Чепуха, конечно, но мне казалось, что беру в руки настоящий мозг. Не поверите, так гнусно мне было, будто я сам замочил того чипанутого айдиота, чей чип теперь был в налокотнике. Прибил и забрал себе его душу. Но совесть совестью, а жить-то надо. Интерфейс симуличности отличался от обычного налокотного, но не так сильно, чтобы я не смог в два клика разобраться.

– Эй, Кэтчер! – крикнул я, заметив, что тот куда-то смылся из кабинета, пока я ковырялся в меню е-банкера. – Деньги уже зашли.

– Прекрасно, – удовлетворенно проговорил он, появляясь в двери кабинета с пакетом в руках. – Вот, держи.

– Что это?

– Рубашка. Или ты собираешься уйти в купальном халате? Будет великовата – закатаешь рукава.

Через десять минут я брел по Четвертой Радиальной улице к центру Нижнего Города. На мне была рубашка Кэтчера с закатанными рукавами. В плечах она оказалась узковатой, но налезла, хоть и с треском. Налокотник непривычно сжимал руку, то ли потому, что хардовые налокотники вообще хуже флэксовых, то ли на меня плохо действовали мысли о чипанутом, личину которого на меня нацепил Кэтчер.

– Будут проблемы – заходи, – сказал мне он, пожимая на прощанье руку. – До свидания.

– До свидания, – сказал я в сторону, а сам подумал: «А лучше – прощай. Чипанутым буду, если мне захочется к тебе вернуться». Позже оказалось, что я ошибся, но это со мной часто случается.

Перед прощанием, он втирал мне что-то о работе, но слушал я вполуха, потому как мечтал побыстрее смыться. Запомнил только, что, если работы не найду, можно попробовать поступить в университет. У них, мол, и жилье, и жратва, и как раз вступительная кампания на носу. Универ не только потому зацепился за уши, что работать мне совсем не хотелось, была еще одна причина. Салли мне рассказывала о нем с месяц назад, и... Я понимаю, о чем вы подумали. Да, я сентиментальный дурак, и все такое прочее. Но не так-то просто моментально отказаться от привязанностей, даже если они дурацкие. Салли говорила, что университет – это реальный шанс попасть в Верхний Город. Чуть ли не каждый второй, кто отучился, туда попадает, и после уж ему не приходится жалеть о напрасно потраченном времени. Мне не пришло в голову спросить у нее, куда девается каждый первый, – судьба каждого второго вполне меня устраивала; а после я и вовсе забыл о студентах-лузерах. Я-то ведь не лузер, правда?

Короче, меня несло к центру Города, поскольку именно там и находился университет. Нет, поступать я туда не собирался, просто решил глянуть, как он выглядит в реале, и, если получится, пожрать там и устроиться на ночлег. Гостиниц я побаивался, честно говоря, и ресторанов тоже, университет совсем другое дело. Место солидное и малозаметное. Там толпы студентов, если затесаться, может, и не найдут меня эти... Ну, не знаю кто. Может быть, они уже...

08212031:1323:14:43 watchdog: объект <Андрей Нетребко> не обнаружен;

08212031:1323:14:44 watchdog: исчерпан лимит ожидания;

08212031:1323:14:45 watchdog: запросу присвоен статус permanent;

08212031:1323:14:45 watchdog: адрес возврата...

…обломились меня искать.

Мне стало не в пример лучше после того, как ушел от Кэтчера. Как ни крути, по натуре я ливер, особенно когда вижу, что остался один против клана. И нечего морщиться, жизнь – это вам не последний уровень «вздрючки». Если вас по жизни вынесли, не факт, что получится опять зайти на первый уровень под другим ником. Пока я слушал Кэтчера, мне хотелось послать все лесом, найти нычку и там залечь.

Но когда я попал на Радиальную, снова почувствовал себя человеком, а не зверьком в стрелялке. Во-первых, меня реально на хавчик пробило. Странное существо – человек. Пока сидел у Кэтчера, тошнило от одной мысли о еде, десяти минут не прошло – нате вам. Предложи мне фуды, и ту всосал бы, так жрать вдруг захотелось. А во-вторых, обнаружилось – мозг-эмулятор куда круче любого налокотника, какой мне был тогда известен. Не просто показывает, куда идти, еще и дает глянуть на Нижний глазами чипанутого! Получается что-то вроде дырки в другой мир: куда ни направишь – поверх убогого реала видишь настоящий Город. Не синий светящийся потолок, а небо и облака, а в небе солнце, чуть ли не в зените. Не облупленная штукатурка унылых офисных громад, а кристальные грани небоскребов, в которых тоже небо и облака. Не бездарные вывески, а живые рекламные «окна» с клипами, причем те, какие не нравятся, можно загнать в нижний слой, но если вы запали на какую-нибудь тему, не обязательно останавливаться, чтобы досмотреть. Можно с собой взять, можно даже прикрепить или обоями сделать. И чипанутые на экране не такими мерзкими кажутся, как в реале, я даже сначала их за нормальных принимал, пока не понял, что это просто скины у них такие. Сообразив, что к чему, я стал смотреть по сторонам только через экран эмулятора. Жаль только, что он маленький, всего шесть дюймов, а то вообще кулево – идешь по Городу, как в Сети. Были бы, к примеру, в комплекте очки и наушники... Ну а так у меня скоро рука устала. Попробуйте сами побродить с полчаса с задранным кверху локтем.

Универ я нашел очень быстро. Эмулятор мозга – это круто, ничего не скажешь. Правда, тот, который мне впарил Кэтчер, не без багов оказался, особенно критично у него было с русским языком. Я так и не понял, то ли это конфликт версии симульчипа с прошивкой девайса, то ли какой другой трабл, но чтобы въехать в стандартные системные сообщения, приходилось реально напрягать мозг. Свой причем, а не эмулятор. «Превед, кросавчег!» – сказал мне навигатор сразу после входа. Пока я расчехлялся, он добавил: «Щаз, исчу спутнеги». Я подумал: тот чипанутый, симуличность которого теперь жила в эмуляторе, при жизни был нерусский, потому по умолчанию и включилась его национальная раскладка. Въезжать в месаги на чужом языке желания не было, и я стал на ходу искать в настройках русскую раскладку, но не нашел. Активным был олбанский. Такого языка я не знал вообще, поэтому решил выбрать инглиш; хоть я его тоже не очень-то знаю, но месаги прочесть смогу. Эмулятор подумал, ответил мне: «Щаз...», – потом еще подумал и выдал: «Учи олбанский, жывотное!» – и вывалился из меню настроек. Я попробовал еще раз с таким же результатом и обломился. Олбанский так олбанский. Универ на этом языке так и назывался «универ», я поставил метку и пошел туда, куда указывала полупрозрачная зеленая стрелка на виртуальном тротуаре. Хоть навигатор и не нашел ни одного спутника, ему вполне хватило Сети, чтобы показывать дорогу. Стоило мне повернуть из чистого любопытства в один из круговых переулков, как стрелка указателя покраснела и поверх нее появилась надпись: «На Бабруйск». Должно быть, переулок вел к междугороднему скоростному шоссе, но мне туда не надо было, и я вернулся на Радиальную. Любопытство любопытством, а жрать хотелось очень, и я торопился попасть в университет самой короткой дорогой.

Универ выглядел нереально пафосным. Здание солидное, как замок Дракулы, со шпилем, со статуями по углам крыши, ступенчатое, устремленное ввысь. «Тру готишно. Пеши в мэм», – подсказал навигатор. Я выключил комменты и опустил руку. В реале шпиля на универе не наблюдалось, да и не мог он поместиться под перекрытием Верхнего Города. Вместо статуй по углам уступчатой крыши торчали антенны ретрансляторов, а узорной лепнины на фасаде и вовсе не было. И все равно здание давило на мозг размерами, я шел через площадь, задрав голову, и не заметил, как оказался у входа.

– Молодой человек! – услышал я вдруг. – Вы поступающий?

У меня мурашки пошли по коже, когда услышал этот голос.

– Молодой человек! Не заполните ли анкету? Нам очень важно...

Я затравленно оглянулся. Окружили. Хрупкие блондинки, точь-в-точь такие, как та, которая меня подловила у гипермаркета. Я заметался, но они были повсюду. Толпа гарпий. Обступили, хватали за руки. Позади них я разглядел ряд палаток, штук двадцать, если не больше. Кажется, я заорал от ужаса, ближние отшатнулись, но дальние напирали, протягивая ко мне когтистые руки через головы передних.

– Вы хакер или кодер? – пищали они. – Идите к нам на кодирование!

– Андрология! – басила блондинка, возвышавшаяся над остальными, как башня. – Андрологи рулят!

Но ее теснили, крича:

– Не слушайте, это развод. У андрологов в общаге проблемы с сетью! Тестирование! Идите на тестирование!

Толпа волокла меня к палаткам, вывернуться не получалось. И тут я углядел над входом одного из шатров вывеску «Защита», улучил момент и нырнул туда. Позади взвыли, но внутрь за мной никто не сунулся. Оно и понятно – на входе два чистокожих двухметрового роста. Я нервно передохнул, прошел по матерчатому рукаву, раздвинул полы шатра, пригнулся и шагнул в полумрак. И оказался лицом к лицу с чистокожим. Более невозмутимого чистокожего я не встречал ни до, ни после. Он не шелохнулся, глаза его были закрыты. Сначала он показался мне знакомым, но спустя миг я понял – просто он похож на статую Будды из скул-видео про Индию.

– Здравствуйте, – поздоровался я, но не очень почтительно, поскольку еще не успел перевести дух после давки.

– Я не вижу тебя, – спокойно произнес человек-будда.

Еще бы он меня видел с закрытыми-то глазами. Я собирался огрызнуться, но не успел.

– Значит, ты не модифицирован, – бесстрастно проговорил он. – Тебе не место на факультете защиты.

Кто-то шумно вздохнул у меня за спиной, я обернулся и встретился взглядом с одним из охранников. Должно быть, тот протиснулся внутрь следом за мной. Уж у него-то глаза были открыты.

– Э! Э! Ты не очень! – предупредил я его, но без толку.

– Выведите его, – не повышая голоса, попросил человек-будда.

И меня позорно выставили из шатра, еще и с напутствием:

– Читать научись, деревня, – посоветовал охранник. Я повернулся, кипя негодованием, но справа от входа увидел надпись: «Приглашаем на факультет защиты информации чип-модифицированных граждан. Прочим вход воспрещен».

– На фиг вы мне нужны, – буркнул я, чувствуя себя прочим. Мимоходом подумал, что Кэтчер вот тоже не чипанутый, однако же защитой информации занимается в полный рост.

На мое счастье, толпа диких блондинок отхлынула от палаток (они как раз обрабатывали еще одного ротозея), я свернул за угол, прошел между шатрами и попал во второй ряд. Там не было ни души. Мне бы плюнуть на все эти факультеты и пойти искать, где пожрать, но что-то подтолкнуло меня прогуляться вдоль ряда. Факультет андрологии. Факультет синтохимии. Факультет химернетики. Факультет тестирования. Я придержал шаг. На палатке факультета тестирования было написано крупно: «Геймеры! Сюда!» – и мне стало интересно. Не то чтобы я поведен на этом деле, но люблю его. Я тихонько подошел к палатке и сунул голову внутрь. И застыл в полном обалдении. За небольшим столиком сидела пышноволосая и пышнотелая дама, но не из-за нее на меня напал столбняк. С табурета для посетителей, как раз когда я заглянул, поднималась Салли Энн.

– …останется только поселиться, – тоном усталого торгомата бухтела полная брюнетка. Как и у человека-будды, глаза ее были закрыты.

Салли кивнула и направилась в глубь шатра. На ней был мой любимый черный комбик с застежкой-змейкой. Завитки светлых волос подрагивали при каждом шаге.

Ко мне вернулся дар речи.

– Салли! – крикнул я, но она не обернулась. У палатки, как выяснилось, был второй выход.

– Спасибо, что выбрали наш факультет, – проговорила, не открывая глаз, женщина, сидевшая за столом, не замечая, что Салли больше нет в шатре.

– Салли, подожди! – заорал я и бросился следом.

– Куда?! – остановила меня хозяйка палатки. Не ожидал от нее такой прыти, – мигом оказалась на ногах и загородила мне дорогу.

– Мне очень нужно поговорить с той девушкой, – бормотал я, пытаясь прорваться, но не так-то это было просто.

– С той, что была здесь? – Толстуха оказалась понятливой.

– Да. Это ведь Салли Энн?

– Нет, она поступила под другим именем.

– Под каким? – Я решил, что из толстухи можно вытащить полезную инфу, и прекратил боевые действия, тем более что они все равно не имели успеха.

– А вот этого я вам не могу сообщить, пока вы не поступите к нам.

– А она поступает?

– Та девушка, что была здесь?

– Да, – подтвердил я раздраженно. Проницательность тетки слегка подавляла.

– Она уже поступила. И вам я тоже рекомендую последовать ее примеру, если хотите с ней встретиться.

– Что для этого нужно? – спросил я, усаживаясь на табурет для посетителей.

Выяснилось, ничего существенного. Только мое согласие. Толстуху не смутило, что я при ней обращался к симуличности, чтобы узнать свой айди, мое прошлое ее не интересовало, даже диплом об окончании хомскул не потребовался, она просто вбила в базу, что образование у меня среднее. Единственное, что она спросила, – под каким ником меня регистрировать в университетской базе.

– Эндрю, – ответил я.

Она внесла мой ник в списки студентов, и я был зачислен на факультет тестирования под симуличностью чипанутого айдиота.

– Модифицированных мы селим к модифицированным, – проговорила толстуха, глянув на меня вопросительно, будто чего-то ждала.

– Ладно-ладно, – торопил я ее. – Селите куда угодно. Ну! Теперь вы можете сказать ник Са... той девушки?

– Той, что была здесь перед вами?

– Да! – завопил я, как птероящер.

– Не кричите, я не глухая, – с достоинством ответила она. Неспешно листнула экран, провела по нему пальцем и ответила:

– Она числится у нас как Далила.

– Спасибо! – проорал я на бегу, выскочил из палатки и очутился прямо перед входом в университет. Тогда мне было невдомек, чем грозит встреча с той, которая назвалась Далилой.