Читать книгу Царские дети и их наставники - Борис Глинский - Страница 2

Царские дети в Московский период русской истории воспитывались и обучались, как и дети боярские. О просвещении их заботились мало: после церковной азбуки выучивали только наизусть часослов, псалтырь и другие церковные книги; даже письму учили мало, и многие из царских грамотеев умели только подписывать с грехом пополам своё имя. Если царский сын и доходил до знания грамоты и возможности читать книги богослужебные, то о других науках – математике, географии, истории – он имел самые скудные понятия; да и книг по этим предметам, как известно, у нас тогда почти не было. Отечественная история изучалась по преданиям, а в них рассказывалось лишь о войнах и подвигах ратных людей. О жизни других народов, об устройстве вселенной, о жизни и явлениях природы они имели самые смутные представления, рассказывая о них нелепые сказки, какие ходят и теперь в тёмном народе.

Однако уже прежние цари, Иоанн Грозный, Борис Годунов, понимали, что такое низкое состояние умственного просвещения нашего Отечества – явление в высшей степени печальное, и пытались положить этому предел. Иоанн Грозный завёл в Москве первую типографию; Борис Годунов был озабочен образованием своего сына, который учился уже немного географии, истории и другим первоначальным наукам. Лоском польской образованности, хотя бы и поверхностной, отличался и таинственный самозванец Димитрий, столь недолго усидевший на московском престоле. Польская образованность была не чужда и царю Федору, сыну и преемнику государства Алексея Михайловича; он был учеником знаменитого западнорусского монаха Симеона Полоцкого, умел читать по латыни и по-польски, а также выучился складывать стихи (вирши). Даже сестра его София, временно захватившая в свои руки бразды правления, не чужда была польского образования, что для того времени считалось делом необыкновенным, так как светские женщины XVII столетия сплошь были неграмотны.

Хотя и незначительны были познания детей царя Алексея Михайловича, однако уже одно проникновение в царский терем начал польской образованности свидетельствует, что тьме прежнего невежества наступал уже близкий конец и что с новыми веяниями постепенно должны были проникнуть к нам и лучи европейского просвещения. Лучшие люди понимали, что без этих знаний обойтись нельзя, что без них не могут развиваться у нас промышленность и торговля, с которыми неразрывно связаны богатство и благополучие народа, что без просвещения нельзя упорядочить и военного дела, на котором стояла крепость и мощь тогдашнего государства. Россия вела непрерывные войны с соседями, а для этих войн нужны были искусные и просвещённые полководцы, которые могли бы отражать нападения вражеских войск, правильно обученных и снабжённых, в противоположность нашим войскам, усовершенствованными орудиями.

Все эти обстоятельства и послужили толчком к привлечению в Москву иностранных, преимущественно польских и немецких, торговых и ратных людей, число которых с каждым годом увеличивалось. Вот эти-то польские и немецкие люди, не вызывавшие к себе сочувствия и любви русских старых людей, и внесли в нашу жизнь стремление к просвещению.

Иностранцы резко разнились от наших соотечественников не только по вере и обрядам церковным, но и нравами, образом жизни и понятиями. Они не вели замкнутой жизни; женщины не сидели у них всю жизнь взаперти, но пользовались одинаково с мужчинами всеми доступными удовольствиями. Иноземные пришельцы видели много на своём веку, о многом могли рассказать и, конечно, относились с неуважением к неподвижной и отсталой во всех отношениях русской жизни. Русские люди, со своими предрассудками и преданиями старины, косились на открытый образ жизни иностранцев, на их увеселения и манеру держать себя просто и непринуждённо. Отсюда произошли явная рознь и недоброжелательство между теми и другими, вследствие чего иностранцам в конце концов была отведена окраина города, где они и устроили себе особое поселение, так называемую «Немецкую слободу».

Этой-то «Немецкой слободе» и суждено было сыграть огромную роль в жизни царя-богатыря, почерпнувшего здесь, будучи еще юношей, семена тех великих деяний, которые вывели Россию на широкую дорогу европейского просвещения и ввели ее в круг остальных европейских народов.