Оглавление
Борис Колоницкий. «Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года)
От автора
Введение
Глава I. Революционная биография и политический авторитет
1. Биографии и биографы
2. Юность вождя
3. «Народный трибун»
4. Герой революции
5. «Борец за свободу» и культ «борцов за свободу»
Глава II. «Революционный министр»
1. Великий примиритель
2. Вездесущий «министр народной правды»
3. Министр-демократ
4. «Министр революционной театральности» и «поэт революции»
5. Великий мученик революции
6. Керенский как Луи Блан: особенности политической коммуникации большевиков
7. «Взбунтовавшиеся рабы» и «великий гражданин»
Глава III. Вождь революционной армии
1. «Железная дисциплина долга»
2. Поездка в Гельсингфорс
3. «Декларация Керенского»
4. «Неутомимый триумфатор»: Керенский на фронте
5. «Ищут Наполеона»: Керенский и «бонапартизм»
6. Большой театр и рождение «нового человека»
7. Керенский и партия социалистов-революционеров
Глава IV. «Наступление Керенского»
1. «Главноуговаривающий»: пропагандистская подготовка наступления
2. «Керенский» и «Ленин»
3. Июньский кризис и Июньское наступление
4. Популярный бренд и символ революции
Заключение
Иллюстрации
Список сокращений
Отрывок из книги
Британский посол Дж. Бьюкенен вспоминал, что в дни революции некий русский солдат якобы заметил: «Да, нам нужна республика, но во главе ее должен стоять хороший царь». Суждение, воспринимавшееся английским дипломатом как оксюморон, должно было подтверждать его мнение относительно странной политической культуры жителей страны пребывания: «Россия не созрела для чисто демократической формы правления…»[1]
Упоминания о подобных высказываниях русских простолюдинов встречаются и в дневниках иностранцев[2]. Они нередко желали представить Россию еще более экзотичной, чем она была, а стремление ее обитателей иметь «демократическую республику с хорошим царем» подтверждало, казалось, это мнение. И сводки российской военной цензуры цитируют письма солдат: «Мы хотим демократическую республику и царя-батюшку на три года»; «Хорошо было бы, если бы нам дали республику с дельным царем»; «Царя свергли с престола, теперь новое правительство, ничего, хорошее, жить можно, а когда выберут царя, да получше, – еще лучше будет». Некий цензор делал вывод: «Почти во всех письмах крестьян высказывается желание видеть во главе России царя. Очевидно, монархия – единственный способ правления, доступный крестьянским понятиям»[3].
.....
В биографиях Керенского, изданных в 1917 году, не писали и о его предках по отцовской линии. Подобно многим другим русским интеллигентам, министр происходил из семьи священников. Можно предположить, что такая родословная не была во время революции особенно полезна для укрепления авторитета политика. Никто из биографов Керенского в 1917 году не упоминал о матери Александра Федоровича – Надежде Александровне (урожденной Адлер), отец которой, офицер российской армии, возглавлял топографическую службу Казанского военного округа[87]. Между тем происхождение матери министра было тогда предметом частных разговоров: одни считали ее немкой, а другие – еврейкой[88]. (Слухи о еврейских корнях Керенского фиксировали в 1917 году, не позже июня, и русские периодические издания[89].) Иностранная фамилия матери и служебное положение деда с материнской стороны не считались факторами, способствовавшими укреплению репутации вождя Российской революции, поэтому, наверное, первые биографы Керенского о них и умалчивали.
В некоторых биографических очерках приводились фотографии Керенского-гимназиста[90]. Наверняка они были переданы издателям либо самим министром, либо его семьей. Тан, явно общавшийся с родными министра или с ним самим, указывал на школьные успехи будущего вождя: «А. Ф. Керенский обнаружил с детства исключительные способности. Он учился в Ташкенте, окончил гимназию первым, с золотой медалью» (и тут вновь нельзя не вспомнить советские биографии Ленина). Школьные успехи указывали на необычайную одаренность лидера, проявлявшуюся еще в детстве и юности, – полезный факт для укрепления его политического авторитета. Отмечал Тан и артистизм будущего лидера: «С ранней юности он проявлял черты духовного кипения, чувствовал влечение к музыке, к искусству, выступал артистом в “Ревизоре” и с успехом играл заглавную роль»[91].
.....
