Читать книгу Два лева для Дори. Повесть и рассказы - Борис Ковальков - Страница 2

Эти истории рассказывают одной девочке, которую называют Племянницей. Рассказывают разные люди и каждый по своему. Истории разные: простые, волшебные, авантюрные, авантюрно-волшебные… Истории страшные и не очень. Конечно же и простые истории могут быть авантюрно-волшебные. И даже жуткие…

Имя у девочки есть, зовут её Галя или Галка. Или Галица. Она непоседливая, хотя всё время сидит в кресле. Но кресло, в котором она сидит – на колесах, и носится она в нём так, что пыль столбом! Друзья звали её Племянницей, так уж все старались Галку опекать. Сейчас она взрослая девушка, но опекают её так же; необременительно, ненавязчиво и истории рассказывают по-прежнему. Сама себя она называла Корявое Деревце и в хорошем настроении, и в плохом. Руки и ноги у ней росли… кривовато что ли, но, глядя на них, можно было подумать, что свои растут неправильно, а смотря ей в глаза, ты тут же вспоминал свои не очень хорошие поступки и мысли. Интересная она, не мало интересней самих историй.

Почему Зеленый Коридор? Это очень просто! Сами рассказчики и многие из тех, о которых они рассказывают, это люди идущие по Зеленому Коридору. Подробности? В Повестях Зеленого Коридора. Нельзя же, в самом деле, каждый рассказ предварять детальным пояснением о Коридоре, Каэнглум, его истории и населении? Пробовали… и каждый раз пояснения растягивались в новую историю, которую также приходилось предупреждать прологом. И так до бесконечности. В наших пределах разумеется!

Тем более мало кто понимает, что такое Зеленый Коридор.

В университетах Каэнглума на эту тему пишут диссертации, а в старших классах лицеев, гимназий эссе и рефераты. Но надо сказать, что самая наинаучнейшая из научных работ каэнглумского университета и даже эссе старшеклассника из Старого лицея, больше напоминает сказку или спор за кружкой кофе у бай Бориса, чем ученый труд.

О героях из других историй, изредка появляющихся в этой сказке, будет рассказано если позволит сюжет. Числом действующие персонажи ограничены отнюдь не самим действием. И не численностью населения. Для небольшой европейской страны его достаточно для нормальной жизнедеятельности. Невозможно рассказать о всех! Живые, неоконченные романы и повести ходят по улицам. Да что там полные и неполные собрания сочинений… Об этом городе, этой стране читатель узнает по ходу повествования.

Кто будет называть город и страну Каэнглум, кто Аэнглум, кто просто Аэгнум или Конглум. Бай Борис например, произносит «Кънглм», сдвоенные гласные ему не удаются, что впрочем не влияет на его удачливость в остальном. Но вообще-то это княжество. Маленькое государство вполне европейское, более того, государство среднесевероевропейское.

Деметр Мендос, хозяин одной из рассыльных контор города, как-то раз угощаясь в кафе «У Сольво», высказал мнение: «Хорошо, когда город имеет много имен, так незаметней и много интересней. Не так уж плохо иметь такую пищу для споров и размышлений… И весьма занимательных историй». В которых, скажем между прочим, он был большой мастер.

Одна из персонажей этих историй, некая Дори, полное имя Дорофея, в лицее – Доци, писала в эссе о особенностях Каэнглум: «Можно задаться этим банальным вопросом в десятитысячный раз при полном отсутствии занятий, если настолько нечего делать, что даже бездельничать невыносимо от лени, почему княжество Конглум редко упоминается в европейской и мировой истории и практически не значится на географических картах, хотя расположено почти в самом центре? Ну не почти. В меридиональном направлении пройти от юга на север, если карту расположить Антарктидой вниз, на берегах то ли Балтийского, то ли Северного моря. Почему «толи»? Потому что не имеет значения! Это каждый рыбак в Конглум знает, что нет разницы в салаке, выловлена ли она в Северном или Балтийском море, хотя я предпочитаю балтийскую капштадского копчения в берестяных коробочках по 12 штук. «Так почему же?» спрашивают в который раз наши достопочтенные учителя (долгих лет им жизни и свободного времени) из года в год, из века в век, в одном и том же классе? Что само по себе загадочно и достойно изучения. Можно сказать легко и просто: «Провидение по Своей неисследимой благости и милосердию так решило» и закончить вопрос, удалившись заниматься своими делами, если они есть, а если нет, то можно послушать другое. Следуя остроумному определению истории одного северо-восточного историка о Конглуме, можно сказать так: он выпал из истории. Как выпадают дни из календаря, в которых ничего никогда не происходило замечательного. Не происходило того, что может повлиять на историю в целом заметным образом. В чем заслуга не только правящих династий княжества и городского совета, но иногда самих жителей. Неужели вам никогда не хотелось, чтобы вас оставили в покое заниматься своими делами и при этом не быть полностью оторванным от жизни, оставаясь от неё независимым?

Несомненно действие Самого Провидения, явленного нам в этом непонятном, но замечательном явлении…»

…тут прозвенел звонок, преподаватель собрал работы учеников и вымел последних из класса в рекреацию, под которую была предоставлена просторная галерея окружавшая обширный двор гимназии. В галерее можно было бегать, играть, прятаться, делать уроки, ходить с умным видом, делиться секретами шепотом и во все горло, спорить, петь, плясать. Плакать и смеяться. Признаваться и отказывать, обещая оставаться друзьями. Рассматривать многочисленные мозаики и росписи на стенах. Стрелять в цель из самодельного оружия в отведенных для этого местах, там же мериться силой и… новыми туалетами, длиной платья и кос, но ввиду большей опасности, в особо огороженных местах.

Составлять заговоры, планы путешествий и поисков клада, решать проблемы разного толка, начиная например с таких:

– Что мы оденем на сегодняшний ужин у N?

– Чтобы не казаться унылым стадом?

– Туров!

– Дождливой осенью?

– Ноябрьским вечером в четверг!

До таких:

– Кабинет двора в который раз ответил молчанием на настойчивый запрос магистрата о мнении Его Высочества!

– Объясни, на какой же запрос князь мог ответить молчанием?

– Именно твой папа непременный член совета магистрата!

– Какая разница, князь всегда молчит, если его спрашивает магистрат!

– К чести Его Высочества, вопросов магистрату, он тоже не задает!

– Допустим, это по поводу причин вызвавших инцидент с «Темерарисом» в 1982 году.

Но это средние классы, старшеклассники решают другие, локальные задачи, но более космического масштаба, связанные с… ну об этом знает каждый, если этот возраст не… выпал из его календаря… Но вернемся к Каэнглуму.

Отец Никлас, один из пресвитеров собора Олеви, убежден в том, что Каэнглум избавился от европейских забот снисхождением Свыше, покаявшись в малодушии и двоеверии, после… успешного отражения притязаний некоторых европейских властителей на свой жизненный уклад и своё жизненное пространство в IX веке по Р. Х. Покаяние после победы? «Когда же каяться, как не после удачно совершенного дела? – удивился отец Никлас. – С тех пор история на своих пестрых крыльях не задерживаясь для подкладывания яиц в наше гнездо, всегда пролетала мимо».

Было высказано ещё одно мнение: «Будучи в самом начале приобретения опыта упражнений и подвигов, святой Хенбедестер, подвизавшийся на месте будущего Вышегородского монастыря, однажды изнемог от свойственных юности чрезмерных трудов и заснул на голой земле, у края только-только выкопанного им пожарного пруда для предполагаемой обители. Но заеденный комарами, проснулся и спросонья не совсем отчетливо воспринял свое аскетическое состояние.

Неофит взмолился о том, не воздвиг бы Господь неприступные горы вокруг сего благодатного места, отделив от него болотистые берега рек. Помолился и опять лег спать в простодушной уверенности, что Небо откликнется, если не на его, то на молитвы любого другого святого, который несомненно проживал где-нибудь поблизости среди тогдашнего населения Коэнглум. Проснувшись утром, юный подвижник увидел, что молитвы услышаны, только не совсем точно так, как он предполагал, город окружали не горы, а два каньона, по дну которых протекали реки. Как известно, по молитвам святых отсыпается больше чаемого; говорят, именно с тех пор Каэнглум и был частично изъят из общеевропейской суеты».

Надо уточнить, что эта история была рассказана Деметром Мендосом.

Можно привести и пример сего «частичного изъятия», например участие в европейских войнах 17 века. Некий пытливый молодой король высадился на континенте и продвигался с достаточным количеством любознательных соотечественников вглубь Европы. С познавательной целью. Войско проходило вдоль восточных границ княжества. В полях шла работа. Генерал из свиты заметил крестьянина, пахавшего недалеко. Хуторянин, как обычно для каэнглумских крестьян, был, опоясан мечом, что и привлекло внимание полководца: «Чью землю пашешь?» «Свою», – ответил крестьянин, обращаясь не к генералу, а к сдержанному юноше в простом солдатском мундире, едущему рядом. «Bien sûr», – ответил юный король и проследовал, не останавливаясь далее…

Почему эта история болгарская? Ответ чрезвычайно прост: некоторые из главных героев – выходцы из Болгарии. А как они попали в Каэнглум? «Хъ», – как воскликнул бы Коста, это маленькие истории, вкрапленные в основные (а их много), наподобие косвенных улик и частных версий, как сказал бы тот же Коста.

Итак.

В то время, а это были затянувшиеся Рождественские Каникулы (жители Каэнглума жили по нескольким календарям для многообразия и нелишних праздников), Галка в компании друзей, гостила в Каэнглум. Они кочевали по знакомым, которые приглашали их нарасхват. Даже гостила в Новом Дворце по особому приглашению Княгини Сестры1 Ирене.

Сегодня очередь дошла до Хеле и Стивена.

Эти жили в Опустевшей Части города, которую дети и сама Галка называли Частью Опустевшей.

Чтобы пройти к дому, надо завернуть с улицы Кельдер, не доходя Новой Ратуши, построенной Николя Фисетто после событий XIX века (отголоски революций, которые в Каэнглуме заключались в массовом обсуждении европейских). Николя расположил дом так, чтобы штормовые ветры, гуляя по улицам, тихо вращали особого устройства колонны на фасаде. Но магистрат так и не переехал в новое здание, оставшись в старом, а название сохранилось. Так-с… и спуститься по переулку Ласкуминефлод, завернуть в первую подворотню налево и войти во двор с маленьким городским садом. С двух сторон сад обступали невысокие стены усадеб с калитками для хождения в гости, в глубине стоял дом Хеле, двухэтажный с мезонином, городской особняк XVIII века, сдержанного североевропейского рококко.

Завитки отошедшей штукатурки прекрасно сочетались с лепниной, а причудливые рамы овальных окон с стеблями ползучих растений. Только в глубине кварталов старого города и его опустевшей части, можно было увидеть подобные неожиданные сооружения.

Галка хотела послушать историю о Олге и любви. О страшных мусорных баках, «Инсоленции» и драконьем нападении ей рассказали, но почему-то никак не удавалось направить рассказчиков в то, романическое русло.

… – История с Олгой подождёт.

– Опять? – спросила Галка тихо и покорно, – тогда послушаем другую?

– Сорока!..

– Из магистрата…

– Про сороку из магистрата? Наверно это интересная история, – вздохнула Галка, ухватив со стола ещё один пирог. Она сидела спиной к окну и не видела, как… из открытого окна на стол слетела сорока.

– Да Галица, я прямо из Магистрата. Но какую историю можно рассказать про меня? Я лишь разношу радость возвращения потерянных вещей. Найти потерянную вещь? Полусбывшаяся мечта… Настоящая драгоценная находка – сама радость обретенного!

Сорока подняла лапу в блестящих перстнях. – Хеле, это ваше? – Сорока склонилась, распластав крылья и положила на стол погнутую золотую зубочистку.

– Да, немножко похожа на спицу, – задумчиво разглядывала Хеле принесенное, – затейливая. Только это не спица и золотыми спицами я не вяжу. Ты же знаешь, что я вяжу спицами из игл паворимагов!

– Да? Не ваше? У паворимагов нет золотых игл? Нет. Даже у Ферусимаго Шайфера. Чье же это? Ну и что. Значит у кого-то радость впереди.

– Не скромничай, ты ведь одна из главных свидетельниц происшедших событий. – Это начал свой рассказ… пока мы не будем говорить «кто», но по секрету скажем, что и этот рассказчик и другой, о котором тоже умолчим до времени, были непосредственными участниками приключений.

За столом на кухне у Хеле и Стивена собрались, кроме хозяев и Галки, Любке, Крат (не Канцлер, а один из сыновей Тюпкина), сосед Вассиан, заведующий парусной кладовой с «Фидуцея», Коста с женой Аннике. Их племянница Дори отсутствовала, что обычно с ней и происходит, когда происходит что-то интересное… Ох, вообще приходили и уходили многие, заворачивая на огонек и послушать что-нибудь. Галку любили все, кто её знал. Даже знал плохо. Не в том смысле, что знали о ней что-то плохое, а знали её не совсем хорошо.