Читать книгу Данэя. Жертвы прогресса I - Борис Мир - Страница 8

Конец приближался. Дан отчетливо понимал это: силы уже стали совсем не те. Всё-таки потихоньку ещё занимался оттачиванием учебных курсов теории гиперструктур, руководил учениками. Но теперь гораздо больше стал интересоваться вещами, не связанными с работой. Путешествовал. С удовольствием сидел вечерами в клубах и кафе. Беззаботно веселился на пирах, любуясь танцующими и присоединяясь к поющим. Читал, размышлял о смысле жизни.

Частенько сидел в своем садике, любуясь ночным небом и звездами, и мечтал. Жизнь почти прошла, целиком отданная решению поставленной себе задачи. Он не жалел не о чем, тайком даже от самого себя гордясь своими результатами. Если он умрет, его не забудут: он добился того, что являлось затаенной мечтой каждого – места в Мемориале Гения Человечества.

…Расположенный на склоне самой высокой на Земле горы, Джомолунгмы, гигантский комплекс его начинался у самого подножия и шел кверху. На террасах-ступенях исторических эпох стояли скульптуры, висели портреты и были начертаны имена и заслуги тех, кого помнило человечество, кто мыслью своей и деятельностью продвинул его вперед по пути познания и прогресса. Каждая ступень была заключена в строение, отражавшее основные архитектурные стили той эпохи; размер скульптуры или портрета и надписи соответствовало значительности заслуг. Ступени по мере возвышения становились всё больше и тесней заставлены. У входа в Мемориал стояла статуя первобытного человека с каменным топором.

В пустом зале на последней ступени проходили торжественные вручения докторских дипломов, отпечатанных на настоящей бумаге. Молодые ученые поднимались туда пешком, проходя через все залы.

…И всё же грустно думать о том, что впереди ничего, кроме Мемориала. Да и незачем: мало операций возрождения кончается неудачей. И более вероятно, что и он воскреснет с молодым телом и свежими силами для новой жизни.

Чем займется он в этой новой жизни? Конечно, создать ещё одну теорию, подобную теории гиперструктур, он не сможет: до конца прикован к рожденным им самим в муках представлениям. Для возможности создания другой такой теории надо менять не тело, а мозг. Значит, только продолжать занятия частными вопросами своей теории и преподаванием? Стоит ли для этого жить второй раз?

Что он хотел в настоящей жизни и от чего отказался ради своей основной работы?

Многие педагоги в детстве считали, что он станет музыкантом. Он и сейчас необычайно любил музыку и играл на оркестрионе, по оценке всех, кому довелось слышать его игру, замечательно, – но понимал, что главным в жизни она для него стать не смогла бы.

Ещё он очень любил в детстве читать о путешественниках и первооткрывателях. Может быть, самому отправиться в Дальний космос на гиперэкспрессе – разыскивать внеземные цивилизации?

…Лал в этот момент возник на экранчике радиобраслета, и Дан полусерьезно рассказал ему об этой мысли.

– Меня возьмешь с собой, отец?

– Ну конечно! Как я там буду без тебя? Мне и здесь тебя теперь частенько не хватает. Как идет книгофильм?

– Посмотришь последние куски?

– Конечно: включи мне их перезапись. Предыдущий кусок, по-моему, очень удался.

– Это немалая заслуга Лейли.

– Передай ей, что мне трудно сдержать слезы в иные моменты, когда она играет.

– Она будет тронута. Твое имя она всегда произносит с благоговением.

– Как жаль!

– Почему?

– Я стар – а она такая красивая и талантливая.

– Можно ей это сказать?

– Если хочешь.

Когда силы Дана стали стремительно убывать, его перевезли в Институт возрождения под постоянный надзор медиков.

Шла подготовка к операции. Были намечены и дополнительно обследованы на оптимальную биосовместимость несколько неполноценных – доноров тела. Из них выбрали основного донора и запасного дублера и начали готовить к операции.

…Дан уже подходил к тому пределу состояния, когда операцию больше откладывать нельзя. Ещё раз было получено его согласие, и окончательно назначена дата.

Устроили вечер его прощания с теми, кого он хотел увидеть последний раз перед долгой, а может быть, и вечной, разлукой: его ближайшими учениками, коллегами – и, конечно, Лалом. Лучшие исполнители играли его любимые произведения, пели, танцевали, читали стихи.

А пришедшая с Лалом Лейли, талантливейшая актриса и самая красивая женщина Земли, тихо сказала ему:

– Возвращайся возрожденным. Тебя будет ждать моя страсть.

Он улыбнулся: ей, своим мыслям. Никогда в жизни страсть не охватывала его сильней, чем жажда открытий. Что ж, прекрасно, если будущее сулит и это: страсть такой прекрасной женщины – с божественно красивым лицом и телом, бездонными темными глазами и нежным ртом.

…Лал был с ним до последнего мгновения, и его лицо над колпаком, под который Дана уложили, чтобы усыпить, было последним из того, что он видел перед тем, как уснуть.