Читать книгу Девушка из разноцветных яблок - Борис Мирза - Страница 8

Он все боится не успеть. Чуть опоздаешь, и пошло-поехало. Одно цепляется за другое, минута натыкается на другую, час прилипает к часу, и за днем обязательно приходит вечер.

Ночь.

Тьма.

Он боится не успеть попасть домой до темноты.

Ничего мистического, просто от постоянного глядения в монитор компьютера, в экран айпеда, смартфона или в белые листы тетради что-то случилось и к вечеру зрение его падает. Слепой котенок в очках, которые устарели. Сколько сейчас? Какой минус? Минус четыре или уже минус пять?

Объясняй теперь офтальмологу, что просто боялся не успеть и работал, работал, работал…

Все писал: в компьютер, в айпед, в тетрадь.

(Море их мать

и сестра их тетрадь

вот уж в течение многих столетий.)

Но все в прошлом. В хороших очках можно и во тьме.

Да и в этот раз он обязательно успеет до наступления ночи.

Летит его «Тойота», сумерки еще не наступили. И музыка хорошая.

(Море ты море, ты – родина волн.)

С ней просто не так страшно.

А весело оттого, что у него сегодня родился сын. Сегодня, спустя два дня после Нового года.

Сын!

Тот самый, маленький живой человек, которому можно сказать: «Здравствуй. Давай знакомиться? Мне очень хочется узнать, какой ты».

У него родился сын. Какое счастье!

Сын! Сын! Сын!

(Волны – это морские дети.)

* * *

Сумерки и туман. Отличное сочетание. А уж если второе января, то…

– Чего ж вы делаете-то, а?! Я чуть в вас не въехал!

– Прости брат, забыл!

– Чего забыл?

– Аварийку включить.

И вдруг, где-то впереди, где-то там, в тумане, за вереницей машин, моргающих аварийными огнями, женский крик.

– Это они! Они на встречку!

И вот уже закончились скандалы и нужно пробираться туда, вперед.

Зачем?

Потому что там случилось что-то очень плохое.

Господи! Там случилось что-то очень плохое! Господи!

(И жили они хорошо.

И часто молились.

Море – Богу,

и дети – Богу.)

* * *

Одна машина, вернее, то, что от нее осталось, была когда-то «Ауди ТТ», лежит на боку с продавленной крышей и совсем без переда.

Женская машина. К ней, как минута к минуте, приклеивается женский крик, который он слышал недавно:

«Это они! Они на встречку» – еще на бегу, когда лес проносился, как черные волны, мимо.

(Море их мать и сестра их тетрадь.)

* * *

– Мужчины, миленькие, – кричит она и вытирает ладонью кровь со лба. – Я не пила ни капельки! У меня дети дома! В городе со свекровью, правда-правда!

– Да успокойте ее! Помогите!

– Кровь надо подтереть.

– Женщина, никто вас не винит.

– Это они… они на встречку!

Она садится на обочину, в грязь, плачет и растирает кровь по лицу, отталкивая того, кто прибежал к ней с аптечкой.

Внутри, во чреве помятой, искореженной рыбы, которая когда-то была «Ладой Гранта», двое.

Один впереди, там, где должен быть руль. Но руля нет. Нет ни руля, ни лобового стекла, а только…

(Море ты море, ты – родина волн.)

* * *

Один спереди, но его уже нет.

Другой сзади.

И вокруг мужики – водители. Кто-то светит мобильником, двое пытаются отогнуть дверь и еще один, с зубилом и кувалдой, не знает, как подобраться.

– Надо машиной дернуть, у меня трос хороший, рывковый.

– Нельзя, сдвинем, менты приедут, нельзя…

– Чего нельзя, вон парень на «прадике», выдернет эту дверь и все дела.

– Я что, я могу…

– Может, он еще живой…

Живой. В свете мобильника белая-белая рука парня, зажатого между промятой крышей дохлой рыбы-гранты и кожаным, залитым чем-то черным сиденьем, вдруг дернулась, и пальцы пошевелились.

– Жив! Я видел! Рука дернулась! Давай зубило, мужик! Давай, говорю, зубило!

И он вырывает у мужика зубило и выхватывает кувалду с такой яростью, что тот даже не сопротивляется.

Удар. Удар. Удар.

У меня родился сын!

Удар.

– Парень, подожди, сейчас подцепим!

– Его рука дернулась! Я видел. Вытащим его, говорю, вытащим!

Удар. Удар.

– Мальчики! Это не я, они на встречку! Пожалуйста! Господи!

Удар. Удар.

– Окна оставшиеся выбить!

(Учил он двери и окна играть,

в берег, в бессмертие, в сон и в тетрадь.)

* * *

Удар.

Кувалда летит мимо и натыкается на руку, как минута натыкается на минуту, и волна боли накатывает черная, а за ней другая, и они затягивают все.

(Волны – это морские дети.)

У меня сегодня родился сын. Жена еще в роддоме, конечно, она лежит в палате на три койки. С такими же мамашками они обсуждают качество памперсов и мужей.

Обсуждают квартиры и дома, в которых живут. И родителей. И родителей мужей.

И в палате у них тепло. И дома тепло.

А здесь, кажется, какие-то капли. Дождь.

(И вырос на месте дождливом дом. Жил дом хорошо.)

* * *

– Врача, врача пропустите!

– Пустите!

– Мы дверь отогнули.

– Тот еще, может, жив. Сзади. Спереди-то точно труп…

И доктор смотрит на парня, что зажат во чреве рыбы-гранты, и щупает шею и руку. И говорит:

– Давно уже нет. Наверное, сразу. Мгновенно.

Дождь. Идет дождь.

Пахнет бензином. Как сильно пахнет бензином.

(А после на небо переселились.

Откуда брызгали дождем.)

– Доктор, гляньте, вон парень руку разбил! Кувалдой, когда доставали.

– Этого в травмпункт надо. Сейчас обработаем…

– Я сам доеду. У меня сын родился.

– Поздравляю. Второе января. Повсюду в кюветах алкашня лежит. Тут не только сына родишь. Кого угодно родишь, лишь бы другую работу найти.

– О, менты приехали…

И все-таки ведь он жил. У него совсем недавно шевелилась рука.

– Я всегда запоминаю детали. У него шевелилась рука. Я видел.

– Теперь чего уж. Вон, ментам расскажешь…

– Они вылетели на встречку! У меня машина, кредит недоплачен еще!

– Рука такая белая. Кисть дернулась и пальцы пошевелились. Я всегда записываю детали…

(В берег, в бессмертие, в сон и в тетрадь.)

* * *

Он едет домой. И дождь льет. Стучит по стеклам. Он все боится не успеть. Ведь чуть опоздаешь, и пошло-поехало. Одно цепляется за другое, минута натыкается на другую, час прилипает к часу, и за днем обязательно приходит вечер.

Ночь.

Конечно, теперь придется ехать в ночи. Он этого и боялся. Не успел приехать засветло.

Но где-то за спиной его жена в палате роддома прижимает к груди новорожденного сына. Им хорошо и тепло вместе.

Там маленький живой человек, которому можно сказать: «Здравствуй. Давай знакомиться? Мне очень хочется узнать, какой ты».

А его впереди ждет монитор компьютера, экран айпеда или просто тетрадь.

(Море их мать и сестра их тетрадь.)

Он летит вперед.

(…вот уж в течение многих столетий.)

И «Тойота» фарами рассекает тьму.