Читать книгу Правовая психопатология - Борис Николаевич Алмазов - Страница 11

В последние годы значительно расширилось поле деятельности юристов в сфере социальной защиты населения, которая выросла на базе социальной защиты. Штатное расписание любого центра социальной реабилитации обязательно включает в себя должность консультанта по вопросам права и ходатая по делам в интересах неприспособленных людей с ограниченными возможностями. И это неудивительно, так как рыночные отношения и примат частного права неизбежно ведут к отказу государства от социальных гарантий, присущих системе государственного распределения и общественного потребления (редустрибтивной). В новых (для нас) условиях негарантированного социального обеспечения появляется множество групп и прослоек маргинальной ориентации, состоящих из людей, «не отвечающих запросам прогресса», которым не по плечу оказывается самая рутинная конкуренция, и потому они нуждаются в поддержке со стороны общества хотя бы для рационального использования имеющегося у них человеческого ресурса.

Нельзя сказать, что эта проблема нашей стране вовсе неизвестна. Русская публицистика конца XIX в. уделяла много внимания «падшим» (как их тогда называли) людям, особо подчеркивая, что речь идет не о людях порочных, а о тех, кто опустился на дно жизни из-за собственной слабости. В подавляющем большинстве «несостоявшихся судеб» им недоставало ума, чтобы принять новый уклад жизни (буржуазный), и воли, чтобы преодолеть иждивенческие настроения. Достаточно вспомнить, что литературное имя М. Горькому сделали персонажи из числа тех, кто по современной терминологии был бы безоговорочно аттестован как бомж. В частности, как отмечал Н. В. Краинский в своей книге, так и названной «Падшие люди», любой из них мог бы быть полезным членом общества, если бы ему указали простую доступную социальную роль. Да и в мировой культуре судьба отщепенцев, которые, «по тем или иным причинам утратив покровительство семьи, оказывались в пространстве между работным домом, ночлежкой и тюрьмой», была если не в центре внимания, то среди насущных проблем социальной политики.

Пролетарская революция 1917 г. вернула нашу страну к незамысловатым правилам социального обеспечения, позволив почти на целый век забыть о существовании социального права как «буржуазного пережитка, недостойного советской юриспруденции». Так что, когда ход событий заставил наше общество считаться с исторической реальностью, в правовое пространство хлынул поток законов, указов и правительственных распоряжений, лишенных общего фундамента, который дают основы отраслевого законодательства. Для успешной работы в социальной сфере современному юристу приходится не только знать, но и трактовать действующие нормы в интересах того лица, на чьей стороне он выступает; уметь склонять на свою сторону тех, кто уполномочен принимать решения на свободной основе, а зачастую и влиять на ход социальной политики с учетом возможностей органов местного самоуправления. И хотя переходный период в жизни нашего государства когда-то закончится, есть все основания полагать, что социальная поддержка и впредь будет требовать от юриста способности инициативно применять свои знания, ибо проблемы людей с ограниченными возможностями вряд ли станут много проще.

Все сказанное относится в первую очередь к людям с психическими недостатками.

Психопатологическая основа поведения чаще всего предполагается, когда человек оказывается вне сферы общественных интересов. Он замыкается в кругу необычных пристрастий, уходит в сообщество отщепенцев, попрошайничает, впадает в зависимость от наркотических средств. Его энергия в стремлении к общепринятым целям, признаваемым достойными и заслуживающими усилий, либо изначально бывает недостаточной, либо угасает по ходу жизни. Он превращается в обузу для сограждан, и закон предусматривает определенные меры, ограничивая свободу людей, чья слабость целесообразно направленной воли дает слишком много места влиянию общественно нежелательных побуждений.

Стиль отношений между государством и людьми, склонными вести асоциальный образ жизни, зависит от многих обстоятельств: установок социальной политики, материальных возможностей общества, моральных устоев. Например, в нашей стране с ее многовековыми традициями паспортного режима до последних лет неразрешалось самовольно покидать место прописки и уклоняться от общественно полезного труда. Тунеядцы преследовались не только административным, но и уголовным законом настолько эффективно, что наказание за социальное бездействие можно было считать воистину неотвратимым. К тому же факт хронического алкоголизма или наркомании сам по себе служил основанием (при отказе от добровольного лечения) для лишения свободы сроком до двух лет в лечебно-трудовом профилактории Министерства внутренних дел. Не применялись ограничительные санкции лишь к инвалидам и психически больным лицам, состоящим на диспансерном учете. Таким образом, между тяжелой болезнью и преступлением не оставалось социального пространства, в котором могли бы существовать аутсайдеры цивилизации с разного рода психическими недостатками.

Переориентация норм общежития на приоритеты частного права меняет облик отщепенца в глазах государства. Противоправным становится не сам факт общественной бесполезности, а нарушение интересов других людей в связи с таковой (например, вовлечение несовершеннолетних в асоциальный образ жизни, содержание притонов и т. п.). И это понятно, ибо выходить за рамки своей индивидуальной судьбы тем, кто хотел бы жить вне общества, никто не позволял ни раньше, ни теперь. В остальном же государство, признавая за собой недостатки общественного устройства, предпочитает не искоренять бесполезных, а поощрять милосердие по отношению к ним. Тактика безусловно правильная. Еще А. С. Макаренко подчеркивал необходимость такой организации коллектива, которая позволяла бы «чудакам, дуракам, из-за угла мешком прибитым… играть тончайшими гранями человеческой натуры», а С. Куняев со свойственной поэтам проницательностью предвидел необходимость либерализации режима еще задолго до перестройки:

Психологическая особенность людей этой когорты состоит в своеобразном феномене отчуждения, причинами которого выступает слабость социальных потребностей – как врожденная, присущая индивидуальному складу, так и приобретенная в процессе заболевания.

Недостаточность стремлений, побуждающих быть принятым, признанным, приветствуемым (аффилиативных), может окрашивать поведение с детских лет. Как заметил И. М. Балинский, с именем которого связано появление в психиатрической лексике термина «психопат», для такого склада людей понятия, которые должны быть полны живого чувства, не идут дальше понимания норм этики и морали, удерживаясь в сознании одной лишь памятью, что не может составить противовес эгоистическим устремлениям. Воспитание в таких случаях требует умелого «подтягивания» чувств и мыслей друг к другу для формирования прочных нравственных установок. Если же к ребенку применяют обычные шаблоны, а тем более усиливают дурным и развращающим влиянием слабость его натуры, индивидуализм может быстро перейти в отчуждение, а человек начнет испытывать тягу к субкультурам, построенным на психической ущербности ее носителей.

Утрата эмоционального единения с окружающей социальной средой внешне может выглядеть по-разному: огрубение нравов, расточительность, фанатичная одержимость, социальная запущенность. Однако при всем многообразии форм есть черта, которая их объединяет. Личность теряет связь между эмоциональным (аффилиативным) и осознающим (когнитивным) началами в понимании своей социальной роли. У человека возникают сомнения относительно себя самого, что, по словам известного американского социального психолога Т. Шибутани, ведет к конверсии социальных ролей с последующей подменой прежних стремлений шаблонами асоциального поведения.

Антиобщественные мотивы в природе болезненных переживаний не заложены, хотя никто не отрицает, что пенитенциарные учреждения переполнены лицами с разного рода психическими недостатками. Это означает, что на каком-то этапе своего развития биологическая закономерность смыкается или пересекается с социогенезом личности, порождая враждебность к окружающему миру. Причем стоит присмотреться к судьбе отдельных людей, чтобы стало совершенно очевидным: истоки антисоциального поведения в таких случаях обычно не связаны с конкретной фигурой обидчика или фактами жестокого и немилосердного обращения (хотя и не исключено, что они имеются). Однако истинной причиной трансформации психической аномальности в антиобщественную волю является равнодушная цивилизация, ее малозаметное, но постоянное давление на человека, не способного противостоять социальной стихии, прикрытой формами организованного поведения.

Тем самым общество, защищая людей с психическими недостатками от террора среды и произвола системы, действует не только гуманно, но и целесообразно.