Читать книгу Принуждение к миру. Военные действия России в Финляндии в 1710—1720 г.г. - Борис Николаевич Григорьев - Страница 3

После победы под Полтавой русская армия получила возможность перейти к дальнейшим наступательным действиям на северо-западном театре военных действий. Наступление в 1710 году развивалось на двух направлениях: на побережье Балтийского моря, где ещё осенью 1709 г. была осаждена Рига, а осенью 1710 года началась осада Ревеля, и на Финляндском – Выборг и Кексхольм. Об осаде Риги и Ревеля мы сообщили ранее, как и о неудачной попытке русской армии взять Выборг в 1706 году, когда в октябре к нему был направлен осадный корпус под командованием Р.В.Брюса-младшего1.

Тогда поздней осенью, 22 октября 1706 года русские поставили у стен Выборга мортиры и начали бомбардировку, продолжавшуюся 4 дня и вызвавшую в крепости 5 пожаров, после чего войско за поздним временем отступило обратно к Петербургу. Причиной неудачи этой попытки считается отсутствие флота и осадных пушек. Кроме того, осень не являлась подходящим временем для осадных операций.

Время Выборга пришло через четыре года. Впрочем, некоторые историки утверждают, что подготовка Петром похода на Выборг началась ещё в декабре 1709 года. Уже тогда он принял решение использовать для осады Выборга крепостную артиллерию Нарвы, для чего в январе 1710 года десять 12-фунтовых пушек и 4 мортиры по льду были сначала доставлены на о-в Котлин. Там же был сосредоточен 13-тысячный осадный корпус, командовать которым царь назначил генерал-адмирала Ф.М.Апраксина (1661—1728), а его помощниками стали генерал-майоры R.Bruce (младший) и W.Bergholz (Беркхольц).

Петербургский историк Н.Р.Славнитский пишет, что «подбор командного состава корпуса несколько удивляет», и поясняет: основная деятельность Апраксина и Брюса в предшествовавший период была связана с оборонительными действиями, главным образом с обороной Петербурга. Кроме того, начальник корпуса не отличался решительностью. Это тем более удивительно, пишет Славнитский, что весь генералитет, имевший опыт осадных операций – Б. П. Шереметев, Я.В.Брюс-старший, А.И.Репнин, А. Д. Меншиков, – находился под Ригой.

Нам кажется, что выбор царя Петра был вполне естественным: ведь Р.В.Брюс уже имел опыт «работы» под стенами Выборга и, следовательно, знал местность и предмет осады. Кроме того, Пётр, по всей видимости, не хотел менять командиров над войсками, защищавшими приневскую территорию в 1708—1709 гг., потому что сам собирался присутствовать, следовательно, и руководить осадой Выборга.

Необходимость осуществления похода на Выборг вытекала, между прочим, не только из военных интересов, но и из международных обязательств России. Согласно союзническому договору с Данией, заключенному 11 (22) октября 1709 года, Россия дала согласие, помимо тех операций, которые уже велись в Прибалтике, предпринять наступление в Финляндии и взять там один «крепкий город». Этим городом и стал Выборг.

4 (15) февраля 1710 года в письме русскому послу в Копенгагене князю В.Л.Долгорукому Пётр I предписывал сообщить датчанам: «Блокада Выборху еще по сей зиме и вступление в Финлант учинено будет, а формальная атака, богу изволишу, при стаянии снега начнется, то есть в последних днях апреля». Россия выполнила свои союзнические обязательства: операции против Выборга начались с середины марта 1710 г.

Карта окрестностей Выборга.

Расположенный на Карельском перешейке в глубине залива, Выборг был малодоступен для войск противника. Почти со всех сторон он был окружён водами Выборгского залива и озера Суомен-Веденселка. На небольшом островке располагался Выборгский замок с каменной башней «Langer Mann» высотой 50 метров. Сама крепость состояла из двух частей: Каменного и Нового города. Каменный город представлял собой старинную крепость, окруженную башнями и стенами, построенными еще в средневековье. Новый или Земляной город возводился позже – при Густаве II Адольфе. Для атаки с суши была доступна только восточная, обращенная к Петербургу часть Нового города. Её укрепления представляли собой сплошной бастионный фронт с равелином. Со стороны моря и с северо-запада Выборг был укреплен слабее, но с моря Выборгскую крепость поддерживал шведский военно-морской флот.

Современный русский историк В.Е.Возгрин, касаясь причин поражения шведов войне, указывает на то, что не были приведены в состояние боевой готовности крепости на северо-восточных окраинах Балтики. Крупнейший фортификатор и военный архитектор той эпохи, блестяще образованный Эрик Дальберг, самый талантливый из последователей великого Вобана, лет за 20 до начала Северной войны взялся за давно назревшую задачу модернизации старых королевских твердынь на востоке. Будучи лифляндским генерал-губернатором, он сам подготовил проекты и разрушил старые стены и башни крепостей, но не смог выбить в Стокгольме средств, достаточных для возведения новых.

«В результате к началу Северной войны восточные границы страны оказались кое-где обнаженными. И нет вины фортификатора в том, что затеянное им дело стало одной из причин гибели Швеции как великой державы», — пишет Возгрин и продолжает:

«К примеру, Нарва, некогда могучая, фактически неприступная крепость, была вынуждена защищать свои наполовину демонтированные стены деревянными кольями и палисадами, наспех возведенными в предместном пространстве. Эти жалкие рогатки были сожжены при первом штурме, а второго крепость не выдержала, – чего и следовало ожидать».

Но и это было, по Возгрину не всё: в падении шведских крепостей в Прибалтике сыграла свою роль т.н. тактика «выжженной земли», впервые примененная Петром I в Лифляндии в 1701—1705 г.г. (см. опустошающие рейды Б.П.Шереметева), а потом в Польше и на Украине в 1708 году. В результате было нарушено снабжение крепостей провиантом и амуницией2.

И, наконец, историк указывает ещё на одну причину шведских поражений в условиях Лифляндского театра и вообще послеполтавского периода – чуму. «Именно здесь сложилось парадоксальная ситуация – чума разила свои жертвы не подряд, а выборочно», пишет он. — «Причем выбор был военно-политическим! Здесь нет никакого парадокса: эпидемия разгоралась не в поле, где маршировали или стояли биваками российские полки, а лишь в прибалтийских городах, за высокими стенами». Это сознавали и сами русские: петровские солдаты говорили пленным шведам: «Не мы взяли ваши крепости, а чума». Это особенно верно было в отношении Риги и Ревеля.

Гарнизон Выборга в 1710 году насчитывал 6000 человек (по данным Б. Адамовича и А. И. Дубравина – 4000 человек). Комендантом крепости с 1702 года являлся З. Аминофф, однако он был уже в годах и слаб здоровьем, поэтому фактически обороной города руководил полковник Magnus Stirnstralle, назначенный накануне осады на должность командира 2-го пехотного губернского полка. Крепость имела на вооружении 151 орудие: 141 пушку, 8 мортир и 2 гаубицы. Следует заметить, что к 1710 году выборгские укрепления пришли в упадок, так как шведское военное командование довольно мало внимания уделяло этим территориям, и средства на ремонт отпускались очень незначительные. При этом укрепления Нотебурга и Ниеншанца считались достаточными для охраны границ, поэтому Выборгу доставались лишь жалкие крохи. Однако в 1702 году в нём были произведены небольшие ремонтные работы под руководством капитана Л. Х. Стобекса.

Основные укрепления Выборга в 1710 году состояли из пяти бастионных фронтов: бастионов Гольц, Нюпорт, Кляйн-Платформ, Вассерпорт и Элеонора, соединенных каменной стеной. Другая часть крепости, соединявшаяся с главной, состояла из трех земляных бастионных фронтов: Вальпорт, Пансарлакс3 и Европа. Перед куртиной, соединявшей два последних бастиона, располагался равелин Крон и два капонира, а перед куртиной, соединявшей бастионы Европа и Элеонора – равелин Клейн. Оба равелина, по-видимому, были земляными. Внутри главной крепости все строения были каменные, а внутри другой крепости – деревянные, за исключением каменной круглой башни, называвшейся Петербургской. Отдельно от этих укреплений на островке располагался каменный замок Schloss, соединявшийся с главной крепостью при помощи моста.

Но в любом случае овладение такой крепостью было чрезвычайно сложной задачей. Это хорошо понимал Пётр I и его ближайшие помощники. Именно поэтому походу на Выборг предшествовала тщательная и всесторонняя подготовка.

Осаду крепости можно разделить на два этапа: первый период осады Выборга – до прихода флота – занял время с 22 марта по 14 мая, а второй период осады длился с 15 мая по 13 июня 1710 года, дня капитуляции крепости.

21 февраля 1710 года Пётр прибыл из Москвы в Санкт-Петербург, и в русском осадном корпусе возникло движение. 16 марта 1710 года в аномально крепкий мороз корпус покинул Котлин и по замёрзшему Финскому заливу отправился к Выборгу. Пройдя за 6 суток по льду 150 вёрст, русские полки 21 марта внезапно появились под стенами крепости. Датский дипломат Ю. Юль, удивляясь выносливости русских солдат, писал: «Всякая другая европейская армия, наверное, погибла бы при подобном переходе».

Н.Р.Славнитский считает, что Ф.М.Апраксин 2 марта получил указ Петра атаковать Выборг и собирался выступить в поход 15 числа. Однако, утверждает историк, 16 марта он всё ещё находился на острове Котлин, откуда писал Я.В.Брюсу, что отправляется «завтрашнего числа». Но выступить он смог лишь 21 марта и якобы в тот же день с кавалерией подошёл к крепости, а пехота и артиллерия прибыли на следующий день (!?). Каким образом русской коннице удалось преодолеть 150 вёрст за одни сутки, а пехоте и артиллерии – за двое суток, нам не понятно. Так что утверждение историка вызывает у нас большие сомнения.

Яков Вилимович Брюс, при рождении Джеймс Дэниэл Брюс (1669—1735) – русский военачальник, дипломат и инженер и ученый, один из ближайших сподвижников Петра I.

Главные силы корпуса заняли позиции у деревни Хиетала (Сихогниеми) в трёх верстах от крепости, оседлав большую дорогу, связывавшую Выборг с западными областями Финляндии и с зимовавшим там войском Georg Lybecker». Апраксин решил нанести удар по крепости с северо-западной стороны, где, по его расчётам, шведы меньше всего ждали нападения. Первым к Выборгу подошел авангард под командованием бригадира Г.П.Чернышева. 22 марта (2 апреля) здесь сосредоточились остальные части под командованием генерал-майоров Р.В.Брюса и В. Бергхольца. Используя фактор внезапности, русский авангард с ходу атаковал предместье Xиетала. Находившиеся там два шведских полка не выдержали натиска и отступили в крепость. В ходе этого боя были захвачены три зимовавших поблизости судна. Захват предместья Хиетала позволил войскам осадного корпуса приблизиться вплотную к городу со стороны пролива и островного замка.

Относительно количества артиллерии, взятой осадным корпусом Апраксина под Выборг, у русских источников имеются расхождения. В большинстве источников – «Журнале Петра Великого», «Реляции о взятии Выборга», «Житие и делах великого государя» и в «Летописи Выборгской крепости» – указывается, что у него было 10 пушек 12-фунтового калибра и 3 мортиры. Русский историк Н.Г.Устрялов считал, что Апраксин располагал 10 пушками (12-фунтовых) и 5 мортирами, согласно М. М. Бородкину – 24 пушками и 4 мортирами, а по М. В. Васильеву – 12 пушками и 4 мортирами. Ф.М.Апраксин в письме Петру I от 2 апреля 1710 года докладывал, что «неприятель выстроил против нас три батареи; стреляет зело жестоко и цельно: одну пушку у нас разбили, а другая раздулась от многой стрельбы; осталось у нас на ботареях 10 пушек…» Нам кажется, что ближе всех к истине находятся Устрялов и Васильев: 12 пушек и 3 мортиры.

Конечно, этой артиллерии было явно недостаточно, однако взять больше было невозможно: артиллерию везли по льду, ибо сухим путём доставлять её было трудно. Но на этом этапе имеющаяся артиллерия с поставленными задачами справлялась, так как Апраксин должен был лишь блокировать крепость и нанести ей как можно больший ущерб.

В ходе рекогносцировки, проведенной Апраксиным, были определены места для расположения войск и производства инженерных работ. В 12 верстах от Выборга, в самом узком месте пролива Тронгсунд, предполагалось соорудить два шанца, разместить батальон солдат, а затем соорудить береговые батареи, которые должны были воспрепятствовать подходу шведского флота на помощь осаждённой крепости.

В день занятия Хиетала, как сообщил царю Апраксин, русские стали приближаться к крепости апрошами «которые с великим трудом приводили, ибо в то время ещё там были великие морозы, к тому ж и ситуация кругом той крепости камениста, от чего немалое было помешание; однако ж, хотя и с трудом, апроши привели к морскому проливу, который под самым городом в расстоянии мушкетной стрельбы, в чем много помогли мешки с шерстью, где голые каменья были. А на другую сторону… для приводу апрошев отправлен был генерал-майор Беркгольц с шестью полками, которые также апрошами к городу приближались».

Русские войска расположились на всем протяжении западного берега пролива напротив крепостных стен и приступили к осадным работам. Осадные действия начались, как указано выше, инженерными работами – сооружением траншей и оборудованием артиллерийских позиций. Со стороны пролива работами были охвачены два участка: против замка и на оконечности косы. С петербургской – сухопутной – стороны параллели и подступы велись также в двух направлениях: вдоль берега озера, против бастиона Европа и вдоль берега Выборгского залива, против бастиона Pansarlax. На этом участке осады командование было возложено на генерала Брюса. Апраксин в своём донесении царю не лукавил: сильные морозы и каменистый грунт создавали немалые трудности при сооружении траншей и апрошей. Для возведения брустверов приходилось использовать даже мешки с шерстью.

С восточной стороны Выборг должны были осаждать части под командованием генерала В. Бергхольца. Работы велись под жестоким огнём противника, уносившим многочисленные жертвы. Достаточно сказать, что с 21 марта по 8 апреля шведы сделали по атакующим 3033 выстрела из пушек и 265 выстрелов из мортир. Особенно «докучал» своей стрельбой бастион «Langer Mann», расположенный всего в 30 саженях от места инженерных работ у пролива. Несмотря на трудности, инженерные работы, тем не менее, продвигались довольно успешно. Атакующие уже к 30 марта охватили крепость несколькими линиями апрошей и установили три батареи: одну на петербургской стороне и две у пролива: против замка и на оконечности косы.

Таким образом, сообщение Выборга с Финляндией было прервано, и его гарнизон оказался отрезанным от группировки генерала Любеккера, зимовавшей в Финляндии. Первый этап операции – зимний переход осадного корпуса по льду Финского залива и обложение Выборгской крепости – был выполнен, таким образом, успешно.

Одновременно с инженерными работами силами драгунских частей и казаков проводилась разведка окружающей местности. Было установлено, что отдельные отряды из войска Любеккера регулярно появляются на дорогах, ведущих к Выборгу. 26 марта распространились тревожные известия о подходе к Выборгу двух неприятельских полков. Для ликвидации нависшей опасности Апраксин снарядил бригадира Чернышева, предоставив в его распоряжение 600 драгун и два полка пехоты. Чернышев без особого труда справился с противником: он отогнал шведов, а в бою взял в плен двух капралов, двенадцать рейтар и одного финского мызника (вероятно, проводника).

Немало хлопот у русских вызвал отряд шведского офицера Кивика, применявшего по сути методы т.н. snaphaner. «Кивики», как называли солдат этого отряда русские, часто появлялись на дороге, по которой ходила почта между царём и Апраксиным, и нападали на фельдъегерей и курьеров. Чтобы окончательно разделаться с «кивиками», Апраксин 2 апреля выслал против них отряд лыжников во главе с поручиком гренадерского полка Найдинским. Лихой командир выследил неприятеля, напал на конную партию «кивиков» из 30 человек, разбил их и взял в плен 17 рейтар. В числе пленных был и «их воровской поручик», т. е. сам Кивик.

Несколько позже гренадерам случилось еще раз встретиться с противником. 24 апреля к Апраксину приезжал от царя в качестве курьера подполковник Лутковский, бывший командир гренадерского полка. Через несколько дней, в сопровождении гренадер и казаков, он выехал обратно в Петербург с ответом Апраксина. На пятой версте от Выборга на них напал конный отряд шведов, но Лутковский разбил и рассеял напавших и благополучно доставил царю письма Апраксина. Стычки, подобные описанным, происходили неоднократно и заканчивались обычно поражением шведов. Драгуны Апраксина, а также казаки и гренадеры, показавшие в этих столкновениях лихость и отвагу, вполне обеспечивали охрану тыла осадного корпуса.

Что же касается самой осады, то она первоначально сильно затруднялась вследствие недостатка у осаждающих артиллерии. Кстати, не совсем ясна дата начала обстрела Выборга русской артиллерией. По данным «Реляции» и «Журнала Петра Великого», огонь был открыт 1 апреля. Однако Апраксин сообщал царю, что «бомбардировать Выборг и замок начал 30 марта, в первый день посадили в город и замок 130 бомб, в другой 90…". А. З. Мышлаевским опубликована «Ведомость, сколько выстрелов из мортир и из пушек из Выборга марта с 21 числа апреля по 9 число, также что и от нас к ним в город выпалено», из которой следует, что стрельба началась 29 марта, когда было сделано 148 выстрелов из мортир и 60 – из пушек, а в следующие три дня действовали только мортиры, из которых выпускалось по 100 бомб ежедневно. Какому из источников следует верить в этом случае, сказать трудно. Ясно только то, что с русской стороны стрельба началась в конце марта или в первый день апреля.

30 марта, с окончанием первоочередных инженерных работ, началась бомбардировка крепости навесным огнем, а 2 апреля открыли огонь и пушечные батареи. Апраксин сообщил царю, что «в первый день посадили в город и в замок 130 бомб, в другой день девяносто, а в прочие дни приказал метать на день по 65 бомб». За десять дней – с 30 марта по 8 апреля – Апраксин «посадил» в город 961 бомбу (при 966 выстрелах), значительно превысив намеченную норму.

Бомбардировка оказалась успешной. В замке возник пожар, уничтоживший часть строений и крышу. В городе в результате бомбардировки было разрушено несколько домов, жители попрятались в погреба, а солдаты, по словам перебежчиков, оставались день и ночь на валах, опасаясь приступа со стороны атакующих. «Потрафили как лучше не мочно», комментировал эти результаты Апраксин. Однако, благодаря крепким стенам и их сводам, оружие и боеприпасы остались в целости, и едва прекратился пожар, шведы из замка снова открыли по русским «знатную» стрельбу.

Выборгский замок. Современный вид.

В артиллерийском состязании перевес оказался на стороне шведов. В распоряжении Апраксина, как мы уже заметили, было всего лишь около десятка 12-фунтовых пушек, в то время как шведы имели над ним 12-кратное преимущество. За первые десять дней по крепости было сделано, как указано выше, 966 выстрелов из пушек, на которые шведы ответили 3033 выстрелами. В последующие дни это соотношение еще больше изменилось в пользу шведов. Всего за первый период осады было произведено выстрелов: со стороны атакующих – 297 из мортир и 1531 из пушек; со стороны шведов – 399 из мортир и 7464 – из пушек.

Следует при этом иметь в виду, что у Апраксина пушки были малого калибра, и стрельба из них не наносила врагу большого ущерба. Апраксин сознавался в своем бессилии проломить в крепостных стенах брешь и писал царю: «Трудим бомбами сколько можем, а пушки наши нам мало помогают, понеже зело мало и легки; когда мы начнём стрелять, то неприятель противу одной из десяти стреляет». И действительно: неприятельские батареи, сооруженные на стене, отстояли от русских «в расстоянии мушкетной стрельбы» и стреляли очень метко.

В указанном выше письме Апраксина царю от 2 апреля находим следующие строки: «Неприятели, государь, противу нас сделали три батареи и стреляют по нашим батареям зело жестоко и цельно; одну пушку у нас разбили так, что стрелять не можно, а другая раздулась от многой стрельбы. Всего, государь, у нас осталось на батареях 10 пушек». (Кстати, Славнитский считает, что в этой артиллерийской дуэли произошёл «единственный известный нам случай при осадах крепостей, когда шведской артиллерии удалось вывести из строя русское орудие»). 8 апреля Апраксин в письме к царю снова жалуется на неприятельскую стрельбу: «Делаем последние батареи, и неприятели нам зело мешают».

Из всего вышесказанного напрашивается вывод, что, несмотря на боевой опыт, полученный при осаде Нотебурга, Нарвы, Дерпта, Риги и Ревеля, к осаде Выборга русская армия подготовилась не так уж и тщательно. Снова и снова осадная артиллерия доставлялась к осаждённой крепости с большим запозданием, да и обычных пушек и мортир не хватало. По всем этим причинам осадный корпус нёс большие и неоправданные потери.

Утверждается, что доставка артиллерии из Петербурга по суше была связана с большими трудностями. Какими? Ведь почта между Выборгом и Петербургом ходила регулярно, значит, была дорога – вероятно, та самая, которой в своё время пользовались шведы для связи с Нотебургом и Нюеншанцем? Почему транспортировка пушек по льду Финского залива считалась легче, чем их доставка на санях по этой зимней дороге? Неужели волок корабельных корпусов по голой земле из Онежского озера в Ладожское в 1701 году был легче, чем доставка орудий на санях по снегу?

12 апреля осаждённые произвели вылазку и сделали попытку отбросить русских от города, но, как отмечает «Журнал Петра Великого», «авантажу себе не получили, но токмо сами с потерянием нескольких своих людей в город отбиты». Русские документы не сохранили подробного описания боя со шведами во время их вылазки. В сказках (историях) гренадерского и Троицкого полков отмечено лишь, что в отражении вылазки шведов принимали участие гренадеры.

Вопреки плану Петра I, твердо державшегося метода постепенной атаки, в среде осаждавших очень скоро возникла идея открытого штурма крепости с помощью штурмовых лестниц. Эту идею выдвинули генералы Брюс и Бергхольц и французский инженер-полковник де Лапатрир (du Lapatrier). В качестве доводов в пользу открытого штурма крепости они указывали на малую эффективность стрельбы русских осадных орудий, быструю убыль личного состава от неприятельского огня и на возможность помощи осажденному гарнизону со стороны генерала Любеккера.

Пётр, которому Апраксин переслал доклад генералов и план штурма, высказался против немедленного штурма крепости. Он писал, что «ныне штурмовать для льда (т. е. при наличии льда в проливе, прим. авт.) зело изрядно, но и зело опасно», так как крепость имеет сильный гарнизон и крепостные стены не разрушены. При таком положении, «не имея укрытий и доброй ретирады» (защиты), можно понапрасну погубить людей, которые пропадут от стрельбы противника, а повторить штурм, за недостатком сил, будет невозможно. «Когда лёд похудеет, – писал Пётр I Апраксину, – тогда гораздо меньше людей держите во оных (в траншеях), ибо неприятелю через лёд пройти будет невозможно, а тем временем люди отдохнут».

Но, высказывая своё мнение против штурма, Пётр I категорически и не запрещал его. В конце его письма Апраксину содержатся следующие строки: «Однако оный штурм мы (яко далёко будучи оттоль) весьма не возбраняем, но на ваше рассуждение, обаче, под такою кондицией, что ежели совершенную надежду в том видите, то с богом делайте, а ежели оная худо последует, то должны будете ответ держать, а о прочем полагаем на волю вашу».

Конечно, совет был дан типично начальнический: добьётесь успеха – хорошо, не получится – взыщем по всей строгости. Понятно, что после получения такого письма на штурме крепости уже никто не настаивал. Апраксин, сильно побаивавшийся царя и знавший тяжёлую его руку, сразу же ответил, что «в такой страх без повеления… никогда вступить не мыслил. А что предлагали господа генералы майоры, того… было не донесть невозможно».

Как бы то ни было, со стороны русских решительных действий не последовало, и продолжалась ленивая бомбардировка города из малых мортир. Тем не менее, по рассказам шведских дезертиров, положение осаждённых было тяжёлое: росла убыль людей, и весь гарнизон был в «непрестанной и безмерной» работе. Но не менее тяжёлым было и положение осаждающих. Корпус таял с каждым днём от болезней, непосильного труда и неприятельского огня. К тому же лечебная помощь у русских была организована крайне неудовлетворительно, и потери личного состава за полтора месяца осады составили около 2000 человек. Сверх этих бедствий перед корпусом очень скоро встала грозная опасность голода. Запасы продовольствия были взяты с расчётом продержаться несколько недель до открытия навигации. Но зима в тот год выдалась на редкость суровой, и залив был скован льдом в течение всего апреля. Поэтому трудно было сказать, чьё положение было тяжелее: у русских, или у шведов4.

Апраксин, предвидя трудности в снабжении корпуса, ещё в начале апреля подробно докладывал царю о недостатке в запасах продовольствия и фуража в корпусе. «В конских, Государь, кормах, – писал он, – великую скудость имеем и не знаем, как себя содержать». На местные ресурсы полагаться было нельзя ввиду исключительной бедности окружающего населения. «И такое, Государь, место пустое, – жаловался Апраксин, – истинно не можем ни в какой деревне соломы сыскать; а хлеба мужики, которые были в руках наших, клятвенно клянутся, многие сей зимы не видали, не только что едали».

К концу апреля Апраксин докладывал царю, что все запасы на исходе: муки оставалось на десять дней, а круп – на две недели. 7 мая Апраксин писал: «Провианту, Государь, у нас остается, почитай за нет, от девятого числа разве с нуждою будет дня на четыре; надеемся на Ваше Величество, что изволите к нам прибыть вскорости». Апраксин, конечно же, имел в виду прибытие вместе с царём флота с провиантом.

Между тем, положение становилось всё более критическим: еще несколько дней – и голод заставил бы снять осаду и отступить к Петербургу. Правда, тем временем в Петербурге полным ходом шла подготовка к морскому походу под Выборг. Орудия для дальнейшей осады, по-видимому, взяли из Петербургской крепости. Кроме того, 4 апреля последовал указ К.А.Нарышкину отправить под Выборг «зимним путём чрез гору или чрез море, который путь удобнее усмотришь» двадцать 18-фунтовых пушек, доставленных в Нарву в 1709 году из Петербурга же, и к ним 9000 ядер. Но Нарышкин не сумел быстро собрать их и лишь 25 апреля отправил пушки на судах к острову Котлину, для чего за ними в Нарву был послан капитан-поручик Соловой.

Для разведки к Берёзовым островам «сухим путем» были посланы два офицера, а к вечеру того же дня шнявы «Дегас» и «Феникс». Но, не дожидаясь возвращения разведчиков, царь утром 30 апреля (11 мая) приказал выйти в море всему флоту – дальше тянуть было нельзя, так как под Выборгом со дня на день мог начаться голод. Галеры и бригантины, взяв на буксир транспортные суда, взяли курс на архипелаг Бъёркё. Вслед за ними вышел корабельный флот, осуществлявший прикрытие и ледовую проводку гребной и транспортной флотилии в Выборгский залив. Кроме провизии, артиллерии и боеприпасов, на транспортные суда погрузили 5 тысяч солдат. Командовал морской операцией сам Пётр.

Отойдя от Кроншлота около 20 вёрст, флот встретил разведывательные корабли «Дегас» и «Феникс». Командиры их доложили, что «к Березовым островам за великим льдом пройтить невозможно». Получив эти сведения, Пётр на шняве «Лизет» в сопровождении «Дегаса» и «Феникса» решил сам проверить эти данные и в течение суток лично производил ледовую разведку. Выяснилось на самом деле, что между Берёзовыми островами и материком лед еще не вскрылся. Во второй половине дня 1 (12) мая Пётр с большим трудом достиг урочища Куромы близ северного берега Финского залива, что в 6 милях от Берёзовых островов. Сюда же подошел с галерами и провиантскими судами шаутбенахт И. Ф. Боцис, которому было приказано стоять здесь на якоре, пока не пройдёт лед.

Из-за тяжелой ледовой обстановки путь до Выборгского залива занял четыре дня. Корабельный флот достиг к этому времени Красной Горки и встал там на якорь, тоже ожидая улучшения ледовой обстановки. Вскоре фарватер очистился ото льда, и флот смог подойти к урочищу Курома.

В ночь на 6 (17) мая началась подвижка льда. Галеры и провиантские суда отделило от кораблей льдом, подул ветер, и суда начало относить в море. На них как раз сидело пехотное пополнение в количестве 5 тыс. человек, в том числе два батальона Преображенского и Семеновского полков, а также всё продовольствие. Нужно было принимать экстренные меры для спасения уносимых льдом и ветром судов. На совещании, созванном на вице-адмиральском корабле «Олифант», по предложению Петра I было решено «кораблями лёд разбить, а разбив, чтоб стать на якорь; а галерам и провиантским судам первому за корабль, а другим друг за друга цепляться». Эта задача была успешно выполнена самыми крупными судами Балтийского флота – фрегатом «Думкрахтом» и бомбардирским галиотом «Ивангород», которые, действуя как ледоколы, разбивали лёд своими корпусами. Иногда лёд приходилось ломать, «втягивая маленькую пушку на бугшприт и затем роняя её на льдины». Потери составили всего несколько провиантских судов, которые были всё-таки раздавлены льдом, но остальные суда все дошли в целости до Берёзовых островов. Из 22 транспортных судов только четыре были раздавлены льдом, но и с них успели снять часть груза.

Русские корабли у стен Выборга.

2 мая Пётр даже приказал Л. Думашеву срочно собрать подводы «с ближних мест к Питербурху» и на них отправить хлеб Апраксину под Выборг (!), но 9 мая этот приказ был отменен, так как флот всё-таки прорвался сквозь льды. У осаждающих к тому моменту провианта оставалось лишь на три дня. 8/19 мая часть провиантских судов и галер под командой Петра I двинулась к Выборгу и вечером того же дня они подошли к укреплениям, сооруженным по приказу Апраксина в 12 верстах от Выборга в самом узком месте пролива Тронгсунд. Береговые батареи шведов перекрывали своим огнём все подходы к крепости, и чтобы избежать боя с ними, русские моряки применили хитрость: подняли на мачты шведские флаги и вымпелы и инсценировали бой со своими артиллерийскими батареями, развёрнутыми на подходах к проливу. Шведы решили, что к ним с подкреплениями идёт их флот, и огня не открыли, так что русские корабли беспрепятственно могли подойти к месту выгрузки.

По приказанию Петра здесь, на берегах Тронгсунда, были установлены несколько корабельных орудий. На следующий день подошли остальные провиантские суда с гвардией и продовольствием. Вице-адмирал Корнелиус Крюйс с корабельным флотом остался на якоре у Берёзовых островов.

Прибытие флота к Выборгу было весьма своевременно. Если бы он опоздал, осаду с Выборга, скорее всего, пришлось бы снимать во второй раз.

Относительно количества артиллерии, доставленной под Выборг морем, в русских источниках также существуют разногласия: в «Реляции» отмечается, что было привезено 80 пушек и 19 мортир; датский посланник Ю. Юль писал, что «царь оставил под Выборгом 80 орудий для брешных батарей… и 50 больших мортир»; по мнению Н.Г.Устрялова, было доставлено 80 пушек (24- и 18-фунтовых) и 26 мортир, а согласно М.В.Васильеву пушек было 80, а мортир – 28. Как мы видим, разногласия касаются количества мортир. Не ясна также судьба 20 пушек, отправленных К. А. Нарышкиным из Нарвы: как мы уже сообщали, 10 мая царь приказал адмиралу К. Крюйсу отправить капитан-поручика Солового в Нарву за артиллерией, «ибо та артиллерия здесь зело нужна», но справился ли Соловой с заданием царя, и что произошло с пушками дальше, не известно. Скорее всего, предполагает Славнитский, к Выборгу они так и не прибыли.

В соответствии с замыслом и планом Петра главная задача корпуса Апраксина – блокирование шведского гарнизона – была решена. Апраксин обложил крепость, лишил её связи с внешним миром, отбил нерешительные попытки Любеккера оказать помощь осаждённому гарнизону, организовал тщательную разведку. Одновременно он развернул инженерные работы, строя подступы к крепости и готовя позиции для артиллерии. В пределах имевшихся средств он добивался и ослабления сил противника, беспокоя его огнём пушек. Всё это создавало предпосылки для последующих осадных действий, завершением которых должны были явиться штурм и занятие крепости.

Сразу по прибытии Пётр осмотрел укрепления Выборга и составил «Инструкцию по подготовке к штурму Выборга». По ней предписывалось оборудовать 2 батареи: первую – на 40 пушек, вторую – на 20, а также и 3 кетели (площадки для мортир): одну на 8 мортир, а две других – по 5 мортир на каждой. Таким образом, против крепости было сосредоточено 60 пушек и 18 тяжёлых мортир. Также было приказано поставить 140 лёгких мортир, в задачу которых входило вести обстрел по шведам, устранявшим по ночам повреждения в крепостных укреплениях, а также во время штурма крепости сгонять их со стен. При этом Петр отметил, что в запасе у него оставалось ещё 20 пушек, 10 мортир и 50 лёгких мортир.

Из вышеизложенного следует, что в распоряжении осадного корпуса Апраксина в мае 1710 года должно было находиться 80 пушек, 18 мортир и 190 мортирцев. При обстреле крепости, однако, были задействованы не все орудия. Кроме того, царь предлагал во время штурма использовать со стороны моря брандеры, однако этого не потребовалось.

Отметим одну интересную деталь. Упомянутая выше «Инструкция по подготовке штурма крепости» включена в состав «Летописи Выборгской крепости»5 и разбита там на три части: пункты 1—5 датируются 11 мая, после того как царь дважды осмотрел крепость. На следующий день, осмотрев крепость ещё раз, Пётр составил ещё два пункта – 6 и 7, а 13 мая, после четвертого осмотра – он составил два последних пункта. «Инструкция» датируется 14 мая 1710 года и состоит, таким образом, из девяти пунктов.

В «Инструкци» царь предусматривал нанесение главного удара с западной стороны крепостной стены, а вспомогательного – с восточной. На галерный флот И.Ф.Боциса возлагалась задача совместно с осадным корпусом принять участие в блокаде Тронгсунда и штурме крепости. 14 (25) мая Петр I с транспортным и корабельным флотом отбыл в Кроншлот, куда благополучно прибыл 16 (27) мая.

Шведское командование не смогло использовать превосходство своего флота, чтобы не допустить прорыва русского флота в Выборгский залив. Шведские военные корабли в количестве 19 вымпелов появились в районе Берёзовых островов только 18 (29) мая, когда русский флот уже свою задачу выполнил. Но и теперь они не смогли оказать существенной помощи осажденному гарнизону. Осадка шведских кораблей не позволяла им пройти к Выборгу шхерами, а фарватер через Тронгсундский пролив оказался для них закрыт, так как в самом узком его месте по приказу Петра I было затоплено несколько транспортных судов. Не имея возможности атаковать укрепленную позицию русских у Тронгсунда, шведский адмирал Г. Ватранг вынужден был ограничиться крейсированием в Финском заливе между Тронгсундом и островом Котлин.

Работы по сооружению батарей начались 17 мая, некоторые из них были готовы к 24 мая. На главном направлении атаки было сосредоточено более половины всех войск, 72 пушки, 18 мортир и 140 малых мортирок. В ходе работ, как сообщает «Летопись Выборгской крепости», из Выборга был выслан парламентёр от коменданта крепости Штирнштралле с просьбой позволить отправить курьера с письмами к генералу Любеккеру, но ему в этом было отказано.

В письме от 29 мая генерал-адмирал Апраксин докладывал, что с его стороны батареи и кетели готовы, а с восточной стороны, где командовал Бергхольц, поставлено 10 мортир, но батареи ещё не готовы, так как «в работе великий труд: пришли великие болота и каменья». Поэтому он запрашивал Петра, ждать ли ему пока будут готовы батареи у Бергхольца, или начинать обстрел крепости без него. Сам автор письма склонялся ко второму варианту, чтобы не допустить потери драгоценного времени. Кроме того, полагал адмирал, крепость на участке Бергхольца была хорошо укреплена, и его 40 пушек вряд ли сильно помогли бы делу. Царь согласился с Апраксиным, что ждать Бергхольца было незачем, и приказал начинать обстрел Выборга как можно скорее.

При оборудовании батарейных позиций возникла ещё одна проблема: на каменистой местности было невозможно бесшумно возить орудия, а кроме того, начиналось лето, и в разгаре были белые ночи, поэтому шведы постоянно вели по работавшим огонь, причинявший большие потери.

К концу мая всё было, однако, готово к бомбардировке и последующему штурму. В крепость послали парламентёра с предложением гарнизону сдаться, «не дожидаясь жестокова штурма и кровопролития», но шведы ответили категорическим отказом. Тогда 1 (12) июня в 6 часов вечера с обоих направлений, главного и вспомогательного, начался интенсивный обстрел крепости, длившийся до 6 (17) июня, причем со стороны Бергхольца, помимо 10 мортир, успели поставить 13 пушек.

В городе начались пожары, много зданий было разрушено, на главном направлении, со стороны пролива, в крепостной стене была пробита брешь, под которой после капитуляции строем стали 2 батальона пехоты. И хотя шведы пытались заделать ее, огонь русских мортир не позволял этого сделать. За эти 6 дней по крепости было сделано 2975 выстрелов из мортир и 1539 – из пушек. Шведы ответили 7464 выстрелами из пушек и 394 – из мортир.

Внимательному читателю бросается в глаза совпадение количества снарядов, выпущенных на первом (см. выше) и на втором этапах осады – разница заключалась только в результатах бомбардировки. Славнитский объясняет это совпадение двумя факторами: во-первых, на втором этапе действовали орудия более тяжелого калибра, а, во-вторых, увеличилась интенсивность огня: если на первом этапе обстрел продолжался около месяца, то на втором – всего 6 дней.

Так-то оно так, но всё-таки полное совпадение количества выпущенных снарядов с обеих сторон, сделанных в разные периоды осады, подвергают, на наш взгляд, достоверность сведений, содержащихся в «Летописи». Впрочем, отклонения от истинных данных, которые нам не известны, вряд ли могут быть слишком велики.

Осада Выборга (со старинной гравюры)

6 (17) июня на «генеральном консилиуме» у Апраксина было решено «оную крепость доставать штурмом». По требованию Петра I штурм был отложен до его прибытия. Уже были назначены люди, командированные на штурм, когда вечером 9 (20) июня комендант Выборга прислал к русскому главнокомандующему двух штаб-офицеров с предложением начать переговоры об условиях сдачи крепости. 12 (23) июня соглашение было подписано, а 13 (24) июня Выборг капитулировал. Утром следующего дня в город вошел гвардейский Преображенский полк во главе с царём.

Победителям досталась богатая военная добыча. В числе трофеев оказалось 8 мортир, 2 гаубицы и 141 пушка, а также много военного имущества. Выборгский гарнизон – всего 3380 человек, в том числе 156 офицеров и чиновников и 3274 нижних чинов – по решению Петра был временно задержан в качестве военнопленных. Из количества сдавшихся шведов можно сделать вывод, что потери шведов за время осады убитыми, дезертировавшими и умершими от болезней составили около 2500 человек.

После взятия Выборга часть сил, 3 драгунских и 2 пехотных полка, усиленные 2 гренадерскими ротами, под командованием генерала Р. В. Брюса была переброшена под Кексхольм (Корелу). Осада Кексхольма началась 10 июля 1710 года. Русские построили на берегу Вуокса, прямо напротив крепости, три мортирные и пять пушечных батарей и 15 июля приступили к бомбардировке города и стен. Очевидно, артиллерии оказалось недостаточно, и 3 августа к осаждающим прибыли баржи с новыми осадными орудиями. Русские заняли вокруг крепости несколько речных островов, и 4 (15) сентября комендант шведского гарнизона Шернтанц, убедившийся в бесполезности сопротивления, вступил с осаждающими в переговоры об условиях капитуляции. 8 (19) сентября гарнизон Кексхольма был отпущен в Нейслот с личным оружием, но без знамён. В руки победителей достались 55 шведских пушек. Овладение этой крепостью на противоположной стороне Карельского перешейка должно было окончательно закрепить победу под Выборгом.

По обычаям того времени взятие Выборга было широко отпраздновано русскими. Участники обоих ледовых походов и осады крепости были щедро награждены: генерал-адмирал Ф. М. Апраксин получил орден Андрея Первозванного, генерал-майоры В. Бергхольц и Р. Брюс – нагрудные царские портреты, усыпанные драгоценностями, а офицеры и солдаты – денежные награды. В честь взятия Выборга была выбита памятная медаль с изображением плана осады.

Пётр I придавал взятию Выборга исключительно значение. В письме к супруге Екатерине Алексеевне, определяя стратегическое значение одержанной победы, он указывал, что «уже крепкая подушка Санкт-Питербурху устроена». Действительно, взятие Выборга имело важное стратегическое значение. Наряду с овладением Кексгольмом оно обеспечивало безопасность новой русской столицы. Шведы лишались важной военно-морской базы, откуда их флот мог угрожать Кроншлоту и Петербургу. Русские получали базу для ведения наступательных операций в Финляндии. Из вышеизложенного следует, что ставка Петра на взаимодействие флота и армии полностью оправдалась.

Сразу после взятия крепости приступили к её спешной починке, что свидетельствовало о большой предусмотрительности Петра I. Наученный горьким опытом, царь, по всей вероятности, не исключал, что Выборгская крепость могла ещё ему понадобиться для обороны от шведов. Уже 22 июня Петром была составлена инструкция «что зделать в сей короткий час для укрепления города Выборга», которой предписывалось починить «разорённый» бастион и сделать два новых земляных бастиона. Восстановительные земляные работы первоначально производились силами семи гарнизонных полков под руководством коменданта Выборга Григория Чернышева. За лето 1710 года ими был вынесен кирпич, осыпавшийся в результате стрельбы ядрами, все бастионы были выложены дёрном, а брешь заложена фашинами и землей.

Ключ к двери, открывающейся вглубь Финляндии, был теперь в руках у русской армии. Одновременно, как писал Пётр, «чрез взятие сего города Санкт-Питербурху конечное безопасение получено…».

В конце 1710 года в состав Балтийского флота России вступил новый корабль – 50-пушечный «Выборг».