Читать книгу Отражаясь любовью - Борис Останков - Страница 4

Добра и зла извечная борьба.

В ней победитель тот, кто плутоват,

Деньгами или связями богат.

И не спасёт противника мольба.

Пленён ли он, она ль любви раба,

Врагами – ложь, обиды и разврат —

Исчезнет миг пленительных сонат,

Не только нежность, станет страсть слаба.

Узнай попробуй, кто в чём виноват.

В горячке редко честью дорожат.

Гляди: здесь – радость, там – слеза рекой.

Вы ждали долго, вот и результат.

Решайте сами – нужен вам такой,

Когда идёт сердец, ума захват.

Когда идёт сердец, ума захват,

То наблюдатели, прости их Бог,

Уйти под сень своих гнилых берлог

От страха быть свидетелем спешат.

А там, коль есть, испив винца ушат,

Не впустят даже друга за порог,

Хоть за окном зима и он продрог.

И, наслаждаясь страхами, дрожат.

А что греха таить, иной формат,

И результат, когда бы ты, как брат,

Помочь в беде другому был бы рад.

Опять здесь этим «но…» стихи грешат,

Не слыша голоса из царских врат.

Быть может, дьявол в этом виноват?

Быть может, дьявол в этом виноват.

Внемли, хоть голос правдою звучит,

И даже в нём любовный колорит,

Такой напев всем слышался стократ.

Признайся, способ лжив и староват.

Зря ангелом себя герой наш мнит.

Он сам каким поступком знаменит?

И не ему ли люди прочат ад?

Не он ли влил в сердца людей отраву —

Обманутый народ избрал Варавву.

Доверчива в России голытьба:

Хлебнёт в подарок лжи красивой лаву

И не заметит, что она груба.

Чего ж мы слышим иногда: «Судьба»?

Чего ж мы слышим иногда: «Судьба»?

Ответ: «Легко свалить свой неуспех

На тех бедняг барашков-неумех,

Кому, что мёд, словесная пальба».

Иной слабак, качаясь у столба,

Понятно, после дружеских утех,

Наводит на прохожих грустный смех

Слезой, ударами тупого лба.

Грешно кривляться над бедой другого.

Мне скажут: «М-да, а что же тут плохого?»

А то, что жизнь – за муками ходьба.

И путь нам этот стоит дорогого.

Когда же в мыслях пьянство и кутьба,

Порой твердят: «То злая ворожба».

Порой твердят: «То злая ворожба».

И, правда, чёрных, белых магов – куча.

Мы к ним, глаза с надеждой алчной пуча,

Несём проблем большие короба.

А результат – что в засуху косьба.

Но верим, что над другом злая туча —

По просьбе нашей. Как же Русь дремуча!

Отрадна в ней лишь в праздники гульба.

Бессмертна вера в духов разной масти —

На них легко свалить свои напасти,

Припоминая всуе совесть, честь.

Повсюду – сфер влияния захват,

И конкурентов там – не перечесть.

Замрёт душа, и ум ей – не солдат.

Замрёт душа, и ум ей – не солдат,

И дело не пойдёт на лад,

Родив из глаз солёный водопад.

Всё потому, что «новый» нам – не брат.

Мы думаем: скорей он чёрту сват.

Он знал: что взял, не заберут назад —

Всё ясно так, не бейся об заклад,

На всё плохое выдан был мандат…

А хитрый бес внушает: «Всё прекрасно —

Нам чудо всякое в пути подвластно.

Вас в рай ведёт верховный аппарат.

Движение туда вам безопасно.

И чтоб туда попасть, не нужен блат».

Здесь шахматисты скажут кратко: «Мат!»

Здесь шахматисты скажут кратко: «Мат!»

Ехидный «шустрик» врежет: «А какой?»

Ему в ответ я: «Пшёл ты… на покой,

Не думай, что один ты хитроват».

Народ на колкости в беседах тороват.

Но это не с начальством – меж собой,

И чтоб не поперхнуться за едой,

Короче, натемнят, как тот… квадрат,

Где наглости пределов нет конца,

Рассчитано на глупого юнца,

Иль у кого мозгов мошна слаба.

Заскоки правят миром без конца —

В карман деляг деньжата льёт труба…

Пусть так, а что ж планета голубá?

Пусть так, а что ж планета голубá?

Чтоб не в карманах злато и агат,

А чтоб душой землянин был богат,

Где нынче алчность, грязь в три короба.

Поймав удачу, как Али-Баба

(Помог ему верховный аппарат),

Стал к бедам честных слеп и глуховат —

Им не помогут стоны и мольба.

Нет, не тому шлёт небо благодать,

Не зря же до сих пор жирует тать.

Победа зла, иль высший приговор?

Красив с трибун фальшивых слов парад,

Но дело нужно, а не разговор:

«Пошлёт ли Бог беднягам мир и лад?»

Пошлёт ли Бог беднягам мир и лад?

А ты молись, твори добро для всех.

Не бойся, коль за это – желчный смех,

И не проси за милости наград.

Живи ты без гордыни и бравад.

Тогда сам по себе отстанет грех.

Но избегай сомнительных утех.

И будешь ты всему, что делал, рад.

Мне голос сверху: «Бьюсь я об заклад,

Что здесь ты, как лиса и виноград,

Иль я не прав? Покайся, наконец.

Из уст твоих – помпезный фраз парад,

Скажи мне, новоявленный мудрец,

А всем заветам Господа ты рад?»

«А всем заветам Господа ты рад?»

По мне, так на засыпку сей вопрос —

До Библии я, грешник, не дорос,

Хотя никто не ставил мне преград.

В политике – вот тут, как на парад,

Мы знания свои – на них есть спрос,

Хотя в верхах намёк: «Не суй свой нос,

Добавишь только множество шарад».

Какой-то слишком умный… идиот

В сердца людей метнул да Винчи код.

Враг рад – вот вам сомнение, раздор.

Померк в иконостасе Божий лик —

У прихожан греховный разговор:

Язык, порой, соблазнами велик.

Язык порой соблазнами велик.

Слова летят, впрямь ангельский сонет.

Их главный козырь в спорах: «Бога нет!

Из обезьян весь род людской возник».

Преодоление бесовских пик

Трудней, чем необъятной влезть в корсет —

«А Фауста в аду, – мне скажут, – нет».

Хор ангелов – спасительный родник.

Поскольку я слегка придурковат,

Шучу с верхами, как отважный хват:

«Виновник в бедах – слесарь Иванов!»

С «Олимпа» глас, циничностью скрипуч:

«Ты прав, а также – кто пасёт коров»

Обманом часто голос наш певуч.

Обманом часто голос наш певуч —

Тех «соловьёв», что солнце каждый день,

Всем закрывая, дарят грусти тень.

А может, зря тут стих мой ядом жгуч,

Ведь срок настал – ни «соловьёв», ни туч.

То осветив, что было набекрень,

Нас обогрев, прогнав хандру и лень,

Явились… двое… с вновь рождённых круч.

И каждый понял, в чём он виноват…

Повсюду слышно славное «Виват!»

Чего же замер ты, повесил нос?

«Слова с трибун – призывы на пикник?

А это утвержденье иль вопрос:

Хоть речи – дождь, в них – камнепад,

ледник?!»

Хоть речи – дождь, в них – камнепад,

ледник

У всех ораторов козырной масти,

Творит, живёт народ при всякой власти…

Немного жаль, что раньше мрёт мужик.

Я, как и он, от слов с трибун поник.

Мне скажут: «Есть там правда, хоть

отчасти,

Так для чего ж ты распаляешь страсти?»

Друзья, правдив лишь детский смех

и крик!

Бывает щедрым в играх бравый «новый» —

И в картах он, и в судьбах бить готовый.

И зря шипит завистник: «Он глумной».

Идеями он, творчеством могуч.

Но снова шёпот: «Стонет шар земной,

Господь, пошли святейших истин луч».

Господь, пошли святейших истин луч —

Алкаем их и припадаем ниц.

Как гнула осень в поле раньше жниц,

Так и сейчас – всех тех, кто невезуч.

Ты знаешь: бес не тонет – он плывуч.

От действий дьявольских придворных лиц

Порой глаза выходят из глазниц —

Смешон ведь тот, кто в князи из онуч.

Он в храме с видом божьего раба,

Но вряд ли в мыслях у него – мольба.

Мечтая о гулянке, крестит лоб.

Жалеем их – по мукам им ходьба.

Вопрос к тебе перед заходом в гроб:

Добра и зла извечная борьба?

Добра и зла извечная борьба,

Когда идёт сердец, ума захват.

Быть может, дьявол в этом виноват.

Чего ж мы слышим иногда: «Судьба»?

Порой твердят: «То злая ворожба» —

Замрёт душа, и ум ей – не солдат.

Здесь шахматисты скажут кратко: «Мат!»

Пусть так, а что ж планета голубá?

Пошлёт ли Бог беднягам мир и лад?

А всем заветам Господа ты рад?

Язык порой соблазнами велик,

Обманом часто голос наш певуч —

Хоть речи – дождь, в них – камнепад,

ледник.

Господь, пошли святейших истин луч!

В упоении сладостных снов

Мне подарок от прежде любимой,

Я мурлыкой весенних котов

Ночь ловлю, и ни с кем не делимо!

Вот поймал, вот опять… Стоп, награда

За погасшее пламя костров.

Слева, справа звучит серенада,

Подплываю, как вор из воров…

Честь хранящие слева – невесты.

Остров справа – соблазны красы сатаны.

Дирижёр им не нужен, оркестры,

Им прозрачные платья нужны.

Что ж, вначале причалю к невестам,

Чтоб упиться невинностью тел.

Цвет и запах любого в них места

Ощутить грешный дух захотел.

Подплываю, поднялся и что же?

Хор затих, и ладони прикрыли места

Те, что всякого клада дороже.

Но прикрыли-то их, знаю я, неспроста.

Интуиция – друг подсознанья,

Делать это невинным невестам велит,

Пробудить у смотрящих желанье —

Осмотреть и не только тех мест… колорит.

Для чего мне смотренье? Я знаю,

Что как будто скрывает прозрачная

ткань.

Подошёл к той, что с левого края.

Задрожала пока что несмелая длань.

А она с выражением смутным,

С раскрасневшейся розой на ямках ланит

Прошептала: «Теченьем попутным

Притянул к нам каких интересов

магнит?»,

Я в ответ: «Не тревожься, будь смелой,

Ты познаешь со мной удивительный мир.

Я легонько дотронусь до тела,

И все тайны вселенной раскроет эфир»

«Ты скажи, от чего трепетанье?

Ой, боюсь, ой не знаю, к чему приведёт

Слов твоих непонятных желанье.

Ой! Зачем не рукой? Что внизу там…

растёт?

Не пойму, почему я прижаться хочу,

Но торчащий внизу – и магнит,

и помеха…»

«Он шалун, и ему по плечу

Скрыться там, где внизу… есть прореха»

«Ой, касанье! Что это такое?

Ой, нажим, ой зачем? Ой, куда я плыву?

Неужели всё это земное?

Неужели всё это со мной наяву?

Захвати! Обними всё, что можешь!

Разорви! Раствори в поцелуях твоих!

И во сне нет движений похожих,

И весь мир Бог нам дал на двоих.

Почему я повисла на шее?

Почему помогаю задрать мне подол

И творю, что творить не умею?

И так сладок внизу непонятный укол».

К нам прильнули невесты другие —

Видно, крепкая нить завязала нас в круг.

И понятно, ведь цели… благие

И у нас, и у всех любопытных подруг.

То ли танец, то ль что-то навроде…

Не возникнет ненужный вопрос.

Закружились мы в том хороводе,

Где не ищут, с кого будет спрос…

Очнулся я. Скажите, где я?

Приди, разумная идея.

И почему измятая кровать

Напоминает, что нельзя понять?

Стоп, стоп. Чуть-чуть припоминаю…

Как будто к девам подплываю.

Блаженство и… потеря чувств…

Понятно… почему я… пуст.

Встаю. Заполнить пустоту

Схожу с друзьями в кабачок,

Отбросить быта суету,

А после – снова на бочок…

А на боку иль на спине…

Какая разница… на остров!

Блаженный гимн морской волне…

Весь инструмент – в желанье остром…

Но грешный запах кабака

На миг затмил воспоминанья.

Лишь иногда издалека…

Восторг, похожий на рыданье.

Кабак – и лекарь, и палач —

Смешались в нём все страсти мира.

Певиц развратных песни-плач,

Веселье пьяного сатира.

Мы пьём, с девицами шалим…

Какие, к чёрту, размышленья!

Понятно, что ничем другим

Мы не займёмся – без сомненья.

И уплывает разум прочь.

В глазах туман и шум потешный.

День улетел, связала ночь

Рабов греха – здесь каждый грешный.

Меняю стиль – то брасс, то кроль…

Невинность – слева, справа – ведьмы…

В томленье все кричат: «Король,

Твои сейчас, твои и впредь мы».

Простите, грубо их назвал.

Они ни в чём не виноваты…

И голос нежных зазывал,

Меня поймал желанным хватом.

На остров самых страстных дев,

Как говорится, выплыл пулей.