Читать книгу Простые слова. Книга для друзей - Борис Поляков - Страница 9

Давай до зореньки не спать

И с петухами ждать рассвета.

Ещё в отлогах тьма, и падь

Лучом рассветным не согрета;

И запах дыма от свечи

Пока не выветрен, устойчив, —

Перо в чернильнице смочив,

Тетрадку выберу потолще:

Как залихватски соловей

Со мной вступает в состязанье!..

Скорей в строку мою, скорей

На голос скоморохов ранних,

Бредущих меж веков, в пыли,

Откликнусь эхом запоздалым…

…И строчки, рдея, увели

За лист, за век… Куда попало!

Как в глубине пространств и толкований

Сливаются в одно века и лист,

Что белизны стыдится… Или ранен

Тем, что ухабист путь к столу и мглист,

Как небо к осени, как утренний туман,

Как забродившая – ещё несвязно! – речь, —

И первый звук, как выплеск первый, дан,

Чтобы к себе внимание привлечь

С исходной стороны, с изнанки, с мет,

Что помнятся – едва, едва, едва…

Но я огнём божественным согрет,

Вхожу, как в реку, в главные слова…

…Благая и незнаемая стать —

Зерцало вод туманных, берег мшистый, —

Я очи долу не могу поднять:

Не говори, что ясны и лучисты…

Какие мне пророчества на днях

Выстукивала за окном синица? —

Что ей расскажешь бегло, второпях,

О дне, который длится, длится, длится…

…Бери-ка снова старую тетрадь

И слушай голос бренный, одинокий, —

Я так и не умею понимать

Из сора возникающие строки…

Их не найти, поверь мне, не найти:

Безвременье легло на век, на два, —

Мучительны и гибельны пути,

Раз тщетен звук… И дышится едва.

Как холодно и горько… Час настал,

Мерцать огню над бездной ли, во взоре, —

И гулом наполнялся тёмный зал,

Как в ночь перед убийством… Или вскоре.

А ты впервые в жизни глух и нем:

Что голос, сорванный на переправе? —

Из двух больных и первозданных тем

Ни об одной здесь толковать не вправе…

…Едва касаясь чистого листа,

Его незрячести над белизною кожи,

Строке не быть единственной из ста,

Пока Господь, лукавя, не поможет.

Как – помнишь? – про наполненный сосуд

И силу, что нашла в нём заточенье:

За малый грех полюбят и спасут,

За свет неугасаемый вечерний…

Читают рядом Пастернака:

Понять… И не сойти с ума,

Как нотного броженье знака

И партитурная чума…

Бывает, что от писем строгих

Седеешь к тридцати годам,

Петляют строки, как дороги,

Им по крупицам всё отдам

За час, за миг без суеты,

Без голоса из дали лет…

Я с Летой перешёл на «ты», —

Тиха, как сон… Возврата нет.

А голос, что звучит устало

Из дальних лет, из ближних вотчин,

Твой век преобразует в малость,

Чем вдохновеннее, тем проще, —

Сшибутся в образе едином,

Как слётки первородных тем —

Вода и воздух, соль и глина,

И далее – ко всем, ко всем…

Читают рядом Пастернака

И жизнь на пустячок велась:

Я жду ответа или знака,

Что с веком неразрывна связь…

…На юг отплыли нынче корабли,

С попутным ветром не было хлопот,

Как палубу, душа меня скоблит

И выжигает изнутри, что вот,

Остался я один, как перст, один

С листвою, с колокольнями, с дождём

До ранней замяти, пустот, седин…

Давай сперва итогов обождём?

Я выясню ещё, как тьма густа,

Как светоносны воздух и вода,

И что в росинке с прелого листа

Открылась дверь… В незримое. Туда.

…И выскользнет перо из мёртвых рук,

Смещаясь, дрогнут времена и тени,

Но Лета шумная не сразу и не вдруг

Течение на полверсты изменит…

Я обретаю голос тайно, в муках,

Как исповедь ушедшего тепла…

Эпоха извелась и стала гукать,

Обрадовалась: всё-таки, цела.

Чуть дрогнет шаг… Опять о нём, о личном? —

Иных свидетельств, в общем, не набрать, —

И росчерк, что осмыслен и привычен,

Ослушается моего пера…

Как чуден свет!.. И голос, и виденье —

Я больше верю, чем хочу понять, —

Когда январь в исподнее оденет

И оголённый лес, и тьму, и падь,

Я не спрошу о выводах, о дате,

О колокольном звоне за бугром

И об эпохе… Чтобы всё отдать ей

Или забыть, не думая о том?

Не сдерживай горячее дыханье

И куролесь, и майся, и спеши:

Как льётся масло невзначай у Анны,

Как над строкой висят карандаши,

Не смея опуститься час и два —

Ещё узнаешь… В свой черед допрёшь,

Как подбирать мучительно слова

И перебарывать и сыпь, и дрожь,

Когда заглядывает в сердце тьма…

Без стука, ясен пень. Что ей – засов?

Изобретательна, поверь, весьма

В попытке выведать, сюжет каков? —

Натура человечья… Но ведь спрос

Рождает то, что ей и невдомёк —

Вот берег у небес уже оброс

Лавровой рощицей… И вышел срок.

Как запустенья избежать, как бечь

Склоненных трав, холмов пологих, брат?

Вернись домой, где затопляет печь

Жена… И о тебе лишь говорят.