Читать книгу Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум - Страница 41

I

Республика Флоренция увернулась от когтей Чезаре Борджиа – увернулась с помощью короля Франции, денег и значительной доли удачи. Но Республика Флоренция осознала – нужны перемены. Десятого сентября 1502 года была учреждена должность пожизненного гонфалоньера, которую занял Пьеро Содерини. Первый раз в жизни у нашего героя появился шанс получить некоторое влияние – Макиавелли стал одним из его ближайших сотрудников. Ему было поручено написать меморандум, как бы вступление к речи гонфалоньера к Большому Совету о необходимости увеличения налогов с целью создания вооруженных сил Республики.

Система кондотьеров не работала, совершенно определенно надо было создавать что-то другое.

И Макиавелли написал меморандум – нечто довольно резкое, что в кратком пересказе можно представить так:

«…всякое государство стоит на комбинации использования силы и благоразумия, дипломатической ловкости. Отсутствие силы делает любoe благоразумиe бессильным и бесполезным. Флоренция, создав должность постоянного гонфалоньера, создала необходимый минимум благоразумия. Тeперь надо создать необходимый уровень силы. На это нужны средства – но не лучше ли обзавестить средствами самозащиты вместо того, чтобы раз за разом нанимать чужую силу, которая и дорога, и предельно ненадежна?..»

И добавил, что глупо надеяться на защиту короля Франции: «нет такого государства, которое может считать свою безопасность обеспеченной, если оно зависит от доброй воли кого-то еще».

Открытым текстом он говорил своим согражданам: «вы не вооpужены, ваши подданные вас и не любят, и не боятся». Под «подданными» он имел в виду Лукку, Сиену, Пизу и прочие когда-то Флоренцией покоренные коммуны Тосканы.

«Посмотрите на Италию, – продолжал Макиавелли. – Вы увидите, что все сейчас вращается вокруг короля Франции, Венеции, папы римского – и вокруг нового герцога Романьи [Чезаре Борджиа]. Неужели вам непонятно, что король Людовик XII будет уважать вас только в том случае, если вас перестанут пинать прочие государства Италии? Венецианцы всегда были вашими врагами, вы по-прежнему должны им 180 тысяч флоринов.

Tак не лучше ли обратить эти деньги на войну, чем платить им и впредь и позволять пускать ваши же деньги на войну против вас?».

Макиавелли в меморандуме вообще сказал своим согражданам много нелицеприятного. Например, он указал им на то, как они слепы: «…Что касается папы и Чезаре Борджиа, герцога Валентино, его сына, то неужели вам не ясно, что они хотели бы отнять ваши земли? У вас нет договора с Чезаре, и даже если бы он и был – что он бы стоил?..»

Макиавелли ясно понимает нечто, что он пытается донести до сознания своих слушателей – законы, контракты и соглашения имеют силу только в сделках между частными гражданами, потому закон существует только там, где есть суд, способный провести свои решения в жизнь.

Между государями такого суда нет – есть только оружие, которое и есть аргумент в «суде», гарантирующий выполнeние договора. У флорентийцев нет оружия, и в «суде» у них нет защиты, как бы ловки ни были бы флорентийские дипломаты (вроде самого Макиавелли) в приведении «юридических доводов».

В заключение жe он привел флорентийцам в пример историю, связанную с падением Константинополя в 1453 году. Император Византии собрал граждан и сказал им, что ужасный враг наступает на город, и ему нужны деньги и усилия граждан на организацию обороны. Отклика он не получил. Вскоре началась осада Константинополя, и граждане бросились к императору за защитой, предлагая ему все свое достояние. И он сказал им, что теперь слишком поздно:

«Идите и умрите со своими деньгами, раз вы не хотели жить, расставшись с ними».

«Говорю вам, – сказал Макиавелли, – и с вами будет то же самое, когда Чезаре Борджиа подойдет к стенам Флоренции».

Продолжил он тоже весьма убедительно:

«Фортуна не меняет своих решений, когда процедура принятия и осуществления решений не меняет свого хода и небеса не хотят или не могут помочь городу, который уже решил пасть. Я не верю в падение Флоренции, когда я вижу вас, свободных флорентийцев, держащих свою свободу в своих собственных руках. Я уверен, что во имя этой свободы вы сохраните уважение к ней, потому что вы были рождены свободными и, я надеюсь, свободными будете жить