Читать книгу Рука дружбы. Книга первая - Борис Викторович Пушкарев - Страница 4

На следующий день скромную обитель советников посетил с дружеским, деловым визитом лично сам Бессменный, Бесподобный и Достигший Сияющих Вершин Президент всея Джибути "Великий и ужасный" Хасан ибн Халед (арабское прочтение имени и фамилии). Надо заметить, что Президент Джибути избирался всенародным голосованием сроком на шесть лет, но на самом деле находился на президентском троне сколько хотел, и, забегая вперёд, надо сказать, что Хасан Халед дожил в должности Президента до глубокой старости, и умер на своём посту. Так что пожизненное президентство придумал совсем не вождь и отец всех белорусов – добрый батька Лукашенко, а все полит – технологии по липовой демократии изобретены давным-давно в других странах и на других континентах.

Великий и ужасный прибыл, как и полагается его высокому статусу, на современном броневике TPz.1 'Fuchs' фирмы Даймлер-Бенц, в сопровождении колонны джипов охраны. К броневику подбежали люди в форме, и расстелили тёмно-красную неширокую, мохнатую ковровую дорожку от люка броневика и до крыльца общежития. Потому как негоже Его Президентскому Величеству топать своими драгоценными ножками по грязи, пыли и песку, а нести Его Сиятельство в паланкине или на руках, ну, как-то немного старомодно, что ли, и не отвечает современным представлениям о демократической морали в толерантном обществе.

Вдоль ковровой дорожки выстроились гвардейцы из личной президентской гвардии, в ярко-оранжевых беретах, лихо заломленных на манер российской десантуры. Понятное дело, с автоматами товарища Калашникова в руках. Командир российской группы советников полковник Пётр Васильевич Палий и ещё пара офицеров – танкистов встретила господина Президента на дорожке у входа в здание, приветствуя его коротким докладом по стойке смирно.

Президент был одет в военный английский мундир песочного цвета, с какими-то орденскими планками на правой стороне груди. На голове фуражка с мощной кокардой и высокой тульей, а на ногах мягкие, армейские американские ботинки на шнуровке. В общем и целом Его президентское Величество был одет весьма демократично, видимо, по случаю предстоящей военной кампании. Даже личный переводчик Его Сиятельства, идущий чуть в стороне и на пол – шага позади своего патрона, выглядел как разодетый в яркие шелка петух. Все остальные сопровождающие лица, одетые в национальные африканские одежды, то есть завёрнутые в различные, яркие, кричащих цветов, занавески тоже выглядели так, как будто только что все они вернулись с очередного бразильского карнавала.

Всю делегацию препроводили в актовый зал, где за час до визита отца джибутийского народа завезли кучу стульев для приближённых Президента и один шикарный стул, чем-то отдалённо похожий на невысокий трон для самого Величества. Забавно то, что на стене актового зала висел портрет Ленина, оставшийся там неизвестно с каких времён. Вождь мирового пролетариата взирал с портрета на происходящее в актовом зале мудро, с легко узнаваемым фирменным прищуром, а также, с явным пониманием текущего непростого момента. Потому-как этих самых непростых моментов в жизни и активной деятельности Ильича было великое множество, как пухлых головастиков в тёплой весенней луже.

Господин Президент безошибочно угадал своё кресло и устроился в нём, сложив руки на рукоять своей сабли, инкрустированной драгоценными камнями, с которой свисали какие-то висюльки с кисточками.

Отец джибутийского народа первым начал разговор с советниками через своего переводчика. Говорил он, обращаясь в основном к Петру Васильевичу как к равному по статусу. В начале беседы Президент поблагодарил советников за ударный труд, за танки и БТРы на ходу. Спросил, а в чём нуждаются советники, как питаются, есть ли жалобы. Вспомнил, как он сам пребывал в России с дружеским визитом, как его там привечали. Посочувствовал офицерам в том, что такая большая страна как СССР перестала существовать, ведь первый раз он посетил нашу страну, когда там правил ещё Леонид Ильич Брежнев, а он сам был ещё молодым лейтенантом с огромными планами по возрождению своей державы. Но господин Хасан Халед выразил надежду, что связи между нашими странами будут только крепнуть. Ну, и всё в таком же духе. А Красовский сидел на скамейке, где им определили место, потел и думал: – "Ну и какого хрена ты сюда припёрся Халед? Уж явно не благодарности советникам раздавать. Сидел бы у себя во дворце под кондиционером, а стукачи тебе бы всё докладывали: и о том, что тут делается, и о состоянии бронетехники. Нет. Тебе что-то от нас нужно. Именно поэтому ты по такой жаре притащился сюда лично, подальше от нашего посольства и лишних глаз. А вот что тебе от нас нужно? Ну – ну, посмотрим, подождём". -

Тем временем Халед закончил петь соловьём дифирамбы в честь пославшей советников страны, и ответное слово взял Пётр Васильевич. Он поблагодарил Президента за заботу о быте скромных военных тружеников – советников. Заверил, что наши страны будут и дальше идти рука об руку, а также дадут совместный отпор мировому империализму и в частности США. А нужно советникам всего-то чистой воды для питья и приготовления пищи, да организовать место для мытья личного состава, ещё неплохо бы раздобыть сигареты (в столице сигареты привозили из нашего посольства вместе с водой). Надо пояснить, что Джибути – это мусульманская страна, поэтому ни сигареты, ни водку здесь в свободной продаже не увидишь. Купить табак и водку за бешеные деньги можно только в пятизвёздочном отеле для иностранцев " Imperial". Ну, или на городском рынке из-под прилавка. Да и то, далеко ещё не каждому продадут. Его Сиятельство выслушал полковника Палия очень внимательно. Во время просьбы об организации мытья личного состава Халед улыбнулся просто ослепительными зубами на фоне агатовой кожи, и сказал с акцентом по-русски, с пониманием кивая головой.

– Банья. Да-а-а … -

В конце ответной речи Петра Васильевича, Достигший Сияющих Вершин заверил полковника, что все просьбы российских офицеров будут удовлетворены, и тут не о чем волноваться. А теперь он как Главнокомандующий джибутийской армией хотел бы обговорить некоторые военные аспекты сотрудничества с глазу на глаз с советниками и поэтому – все лишние пошли вон. Все сопровождающие лица, в цветастых занавесках, изменившись в лице, потеряв всякое достоинство, вскочили со своих мест, и путаясь в своих попугайских одеждах, заторопились к выходу, устроив в дверях маленький затор. Через минуту в зале остались только россияне, переводчик Халеда, личный телохранитель Президента – здоровенный негр двухметрового роста со свирепым выражением лица и багровым шрамом на лбу, ну и сам Его Сиятельство.

– Сейчас начнётся то зачем он сюда припёрся, – подумал Андрей и оказался прав.

Халед поинтересовался у Палия сколько времени займёт обучение танковых экипажей. Но, узнав, что учёба займёт пол – года, поморщился и покачал головой, цокая языком. Немного выдержав театральную паузу, и сделав скорбное лицо, глава государства поведал нашим офицерам, что столько времени у правительства нет. На северных границах активизировались непримиримые, и вот – вот могут захватить автомагистраль, ведущую из порта столицы вглубь Африканского континента, и надо бы нанести удар там, но пока ещё не решён вопрос с коалицией ФВЕД здесь – на южных рубежах.

Немалую прибыль правительство получало за счёт эксплуатации порта и автомагистралей, проходящих через всю территорию страны. Богатая Эфиопия разгружала в джибутийских портах свои танкеры с нефтью, бензином и дизельным топливом, а потом перевозила всё это богатство на свою территорию в автоцистернах. Полковник Палий предложил, как вариант, ускоренные курсы обучения механиков – водителей, всего за три с половиной месяца, при условии, что курсанты до этого водили гусеничный трактор.

Глава государства внимательно выслушал полковника и заметил, что подбор таких людей займёт какое-то время, а вот его-то как раз и не хватает. Но у вождя всех джибутийцев есть встречное предложение. Мистер Президент предлагал господам офицерам самим сесть за рычаги управления и системы ведения огня танков и БТРов, прокатиться до вражеского Гуэлиля и раскатать его, нахрен, в блин вместе со всеми кто попадётся под танковые траки, в назидание всяческим недоделанным повстанцам. Ну, а за оказанную услугу Великой Джибути, Халед обещал озолотить всех участников рейда, вручив им, аж, по десять тысяч американских денежных знаков каждому.

Было видно, как сразу стал активно потеть Пётр Васильевич. Не хотел бы Андрей сейчас оказаться на месте полковника. Советникам строжайше было запрещено участие в местных военных конфликтах на чьей-либо стороне, и даже оружие им было не положено по статусу. Правда Палий выбил у атташе "Макарыча" (пистолет ПМ) для себя и семь укороченных "Ксюх" (АКС-74У) – по одному на каждую рабочую боевую машину. И ещё по три снаряжённых магазина к каждому автомату, с условием, что при передаче техники в пользование джибутийской армии всё оружие останется в бронетехнике на своём месте, где и положено ему быть по штатному расписанию. Но, понятное дело, пока что автоматы и снаряжённые магазины все ребята таскали с собой – так спокойней и безмятежней сон на чужбине.

Пётр Васильевич попытался объяснить Его Президентскому Величеству, что они всё-таки технические специалисты, и тут есть очень большая разница между двумя действиями: в бой идти, или гайки крутить. Но все аргументированные доводы не действовали на Халеда. На всё эти объяснения у него один контр довод: "Воин – он всегда воин, только он не всегда на войне". Похоже, глава Джибути вполне натурально и совершенно искренне недоумевал – почему же эти русские выпендриваются. Денег он предложил, по джибутийским меркам, очень даже прилично. В армии Джибути офицеры и за год столько не получают, а тут куча денег всего-то за одну атаку.

Вся армия этой страны держится на вознаграждениях, и нет никаких сомнений, что если бы повстанцы заплатили бы его солдатам и офицерам больше чем Халед, то вся джибутийская армия в полном составе перешла бы на сторону мятежников. Это Африка, здесь кто платит – тот и заказывает музыку. Пришлось полковнику свой отказ озвучить в более резкой форме. Палий заявил, что без приказа своего командования он за рычаги не только сам не сядет, но и не пустит ни одного своего офицера, поскольку именно он ответственен за жизнь и здоровье вверенных ему людей. Как только переводчик закончил перевод слов полковника, Его Президентское Величество в упор посмотрел в глаза Палию и вдруг, на чистейшем русском, с небольшим акцентом, произнёс,

– Это твоё последнее слово? Ты хорошо подумаль полковникь?

– Да, господин Президент. Разрешите связаться с российским посольством, – только что и нашёлся сказать Пётр Васильевич.

Но Халед будто его не слышал вовсе, и через переводчика сказал, – Люди для обучения прибудут завтра. Через два месяца они будут штурмовать Гуэлиль, выучатся они мастерству танкистов полностью или нет – это неважно. – Затем резко встал, тем самым показывая, что разговор окончен, потом сделал два шага к выходу, резко остановился и ни на кого не глядя сказал менторским тоном по-французски,

– "On ne lance pas de pierre quand on vit dans une maison de verre".

– Личный переводчик Его Президентского Сиятельства рванул к двери со скоростью зайца улепётывающего от своры гончих, забыв про свои профессиональные обязанности, и распахнул дверь перед своим повелителем, склоняясь в вежливом поклоне. Советники стали с грохотом подниматься со своих мест, а Хасан ибн Халед, по-прежнему ни на кого не глядя, быстро вышел в открытую дверь.

На улице послышались громкие команды по-французски, послышалась разноголосица заводящихся автомобилей, и через три минуты весь этот гомон стал удаляться от общежития советников. Все головы повернулись к нашему переводчику Сергею.

– Ну, и…, обратился к нему ближайший офицер – танкист, друзья называли его Лёхой.

– Что? – захлопал глазами Серёга.

– Серёга, не тупи. Чего этот павиан на прощанье сказал-то? А?

– Да, пословицу французскую выдал. Приблизительно переводится: "Не бросай камни, если живёшь в стеклянном доме".

– Вот сука, – негромко сказал кто-то из танкистов.