Читать книгу Во времена Николая III - Борис Юрьев - Страница 2

    В душный пригородный автовокзал, расположенный на окраине города Москвы, вошли двое мужчин в накрахмаленных снежно-белых рубашках и парадных черных костюмах. У Семена Михайловича, солидного двухметрового пожилого мужчины возраста далеко за шестьдесят, шагавшего с гордо поднятой головой, на носу поблескивали золотистые очки, из нагрудного кармашка выглядывал уголок кремового платочка с искристыми прожилками, а на голове сверкала вызывающая, неимоверная по окраске, рыже-красная шевелюра, выкрашенная  явно не в парикмахерском салоне. После шокирующих публику волос,  ботинки сорок пятого размера, предназначенные для туристических походов, уже не привлекали столь пристального внимания.

    Его сопровождал Михаил Валерьянович, молодой человек спортивного телосложения, высотой шесть футов, в солнцезащитных очках. Вошедшие отличались от находящихся в зале людей, одетых по летней погоде, мужская половина которых предпочитала по погоде расстёгнутые рубашки с короткими рукавами, а женская – белые или цветастые платьица с босоножками на босу ногу. Войдя в современное здание, выполненное из железобетона  и стекла, молодой человек пожелал снять модные очки, но, убедившись, что внутри помещения почти также светло, как и снаружи, только дотронулся пальцами до оправы и опустил руку вниз. Остановившись на мгновение, шеф и молодой человек огляделись и гуськом, выстроившись по росту, направились к билетным кассам.

    Шумная компания, сидевшая на двух соседних скамейках у входа в автовокзал, не сговариваясь, поднялась и пошла навстречу вошедшим. Пожилой господин, не удостоив никого из присутствующих своим вниманием, сторонясь, обогнул выросшую впереди преграду и, не сбавляя скорости, целеустремленно продолжил путь заданным курсом. Один из бедолаг, возглавлявший компанию, обмахиваясь газетой, как веером, загородил дорогу шедшему сзади Михаилу, давая понять, что обойти его не представляется возможным. Толстяк с газетой, выпятив живот, на котором от натуги  нижняя пуговица рубашки расстегнулась, и выглянуло голое тело, жизнерадостно улыбался.

– Мы вас давно ждем,– радостно заявил он, панибратски обращаясь к стоявшему перед ним незнакомцу:– Вы артист? – для полной убедительности, чтобы не ошибиться, он уточнил свой вопрос,– не правда ли?

    Молодому человеку стало весело.

– Вас устроит ответ философский или необходимо заключение по существу? – спросил он, предоставляя слушателям право выбора и показывая всем своим видом, что не прочь поговорить с ними по душам.

    Веселая компания, настроенная философски, отдала предпочтение первой части вопроса.

    Поклонившись, молодой человек, чуть приподняв, развел руки в стороны, как птица перед полётом. Он представил себя возвратившимся в поместье барином, стоящим в окружении дворовыми людьми, внемлющими его умные речи.

– Весь мир играет,– загадочно улыбаясь, неторопливо сказал он,– жизнь-игра и все люди артисты. В какой-то степени вы не ошиблись, я артист. Мы, собственно, рождены, чтобы сыграть свою роль и уйти со стены, чтобы затем вновь возродиться. Сиюминутными поступками  мы лепим свое будущее, в том числе и тело, и душу, и желания. Поэтому очень важно, что мы делаем и как поступаем в тот или иной момент.

    Компания вежливо, не перебивая, выслушала монолог, затрагивающий интересную тему, не  затрагивающую  животрепещущего вопроса.

– Философский ответ  нас вполне устраивает,–  послышался бархатный голос толстяка.– Теперь, давайте перейдём к ответу по существу.

– Что ж, можно и по существу… Мы не обладаем  жизнеописанием актеров, но можем дать фору любому артисту. Остап Бендер, в сравнении с моим шефом,– молодой человек движением головы указал в сторону пожилого господина, подходящего к билетным кассам,– выглядит мальчиком. Он в своих лучших, создаваемых экспромтом, образах не подражаем.

– П-о-о-оня-ятно,– протянул толстяк.– И всё же, кто вы?

– Пред вами сотрудники исследовательского института, один из которых является широко известным в узких кругах профессором, а я являюсь его аспирантом, подающим большие надежды.

     Ответ не удовлетворил компанию, ожидавшую нечто иное.

– Не смеем вас больше задерживать,– разочарованно пропел  толстяк  и широким жестом руки показал аспиранту, что больше он никому  не интересен и путь его свободен.

    Построившись в две шеренги, компания пропустила по образовавшемуся коридору Михаила, поспешившего к своему попутчику, который, стоя на подступах билетных касс, делал отчаянные знаки, призывающие поспешить.

    Очереди, как таковой, у билетных касс не существовало. Из трех окошечек, по русской традиции, как и пятьдесят лет назад, работала одна и её, родимую, штурмовали, обступившие  со всех сторон, пассажиры.

– Я сейчас разберусь с билетами,– заверил на ходу аспирант, не останавливаясь и не теряя время на излишние разговоры.

    Он врезался в толпу и уверенно продвинулся вперед, разрезая ее, как движущийся катер разрезает волну, лишь изредка говоря неизвестно кому: – извините! Чем ближе  приближалась цель, тем заметнее падала скорость передвижения. На подступах к заветному окошечку она изрядно замедлилась. Барахтаясь на месте, аспирант сумел ухватиться мертвой хваткой за стойку,  выступающую из стены  на  уровне колен, предназначенную, по замыслу архитекторов, для установки чемоданов под кассами. Решив, что дело сделано, Михаил посчитал остальное делом техники. В это время толпу качнуло и рядом стоящий детина, прижатый к стене, развернулся и с явным удовольствием, пользуясь моментом, локтем проехался по лицу соседа, отчего солнцезащитные очки аспиранта, слетев с носа, упали под ноги. Не отрывая правой руки от стойки, потерпевший стал шарить свободной рукой под ногами в поисках оброненной вещи. В этом интересном положении, когда голова его находилась где-то ниже колен, его еще раз пихнули сзади, отчего  правый глаз ощутил болезненную  остроту  неизвестного колена. Несмотря на боль, аспирант не сдвинулся с места и не стал выяснять,  кто является владельцем  колена, а продолжил шарить по полу.    Наконец рука коснулась искомого предмета. Когда указательный палец пролез в пустую глазницу очков, стало ясно, что кто-то уже успел наступить на них. Не теряя обладания, ползающий внизу молодой человек  поднялся, натянул разбитые очки на нос, поскольку не нашел, куда бы их  еще деть, подтянулся за стойку и засунул голову в кассу, откуда, его, без его согласия, уже никто не в состоянии был  вытащить.

    Перед кассиршей выросла растрепанная физиономия кота Базилио с взъерошенными волосами, скрученными,  как веревка, и натянутым, как удавка, галстуком и подбитым глазом, прикрытым  темным стеклом разбитых очков. Второй глаз, оставался  целым и невредимым и посему не нуждался, чтобы его закрывали. Аспирант  повращал здоровым зрачком перед сидящей женщиной, демонстрируя живучесть.

– Как сюда попала эта кошачья морда? – вырвалось у кассирши.

   Прошло мгновенье, прежде чем  она поняла, что перед ней все-таки  человек.

– Что произошло с вашими очками?– поправилась она, не подумав извиниться  за нелестное сравнение.

    Аспирант разозлился и хотел, уподобившись  персонажу из комиксов, ответить «вежливо», по-московски, что это, мол, не ваше собачье дело. Если бы он начал говорить в подобном тоне, то неминуемо  вспомнил бы физиономию кота Базилио, упомянутую кассиршей в  оскорбительном тоне и морду лица самой кассирши, но он жил в Научном Городке, где вежливость считалась атрибутом интеллигентности и, подавив  гнев, ответил, как можно мягче:

– Не имеет значения, что случилось со мной. Не стоит вспоминать перипетии сложного пути к вашему окошечку. Лучше смотреть в будущее, а не вспоминать  прошлое.  Выпишите, пожалуйста, два билета на ближайший рейс до Научного Городка.

– Ах, вы из Научного Городка?! – не унималась кассирша.– Тогда многое объяснимо. Я еще не такого насмотрелась от ваших коллег, – вылив эмоции, как помои, на голову кота  Базилио, она, обращаясь к молодому человеку, профессионально затараторила, объясняя ситуацию.– За десять минут до отправления автобуса маршрутный лист, подписанный кассиром в стационарной кассе, передаётся водителю, после  чего билеты на свободные места продаются непосредственно в автобусе. Поспешите. Ваш автобус перегружен, поскольку предыдущий – не вышел на линию!

    Рейсовый автобус запаздывал и отъезжающие нервничали. Наконец долгожданный автобус появился. Водитель, желая ускорить посадку, лихо подкатил к остановке, на ходу открыв передние и задние двери. Пассажиры бросились к входным дверям с котомками в руках в атаку, как в последний бой. Аспирант замешкался, потерял бдительность и очутился у задней двери в конце очереди. Профессор в числе первых ринулся в переднюю дверь. Учитывая возраст, его пропустили вне очереди и он, как спринтер, несмотря на годы, помчался по проходу, сметая всех на пути, желая поскорее достичь свободного места и уж, потом отдышаться. Ему посчастливилось без  помех  добраться до  кресла в салоне и успеть занять рядом еще одно место для своего попутчика, положив для надежности рядом портфель, с которым никогда не расставался.

– Сюда, сюда,– призывно махал рукой шеф сотоварищу, пробирающемуся к нему по проходу сквозь скопления хаотично движущихся пассажиров.

    Аспирант уселся рядом, вспомнил о поломанных очках и, разжав кисть, показал их руководителю.

– Что-то мне сегодня не везет,– пожаловался он.– Очки упали на пол и сломались у кассы.  Когда толпа качнулась в сторону, я потерял равновесие, очки упали с носа на пол и находящийся рядом незнакомец ненароком наступил на них.

– Не расстраивайтесь,–  успокоил шеф,– несмотря ни на что, мы в пути и движемся к цели, а на мелочи не стоит обращать внимания. Если трудно, встречайте трудности с улыбкой, старайтесь не придавать им особого значения. Чего только не случается в жизни! В одну из последних командировок в Ригу после конференции была объявлена культурная программа. Согласно ей, организаторы собирались отвезти нас в Юрмалу. Во время прогулки по Рижскому взморью один из местных  представителей предложил мне искупаться и я, по неосторожности, согласился. Никто из присутствующих не сомневался в  мелководности Балтийского моря, но никто и не подозревал, что эту  теоретическую доктрину придется проверить мне, своей головой! Отойдя от берега на приличное расстояние, я подумал, что прошел достаточно далеко.  Нырнул и, не рассчитав глубины,  уткнулся носом в дно. Представляете, как я выглядел,  когда поднялся и с высоты своего двухметрового роста, стоя по колено в воде в сползших до колен семейных трусах, горделиво осматривался вокруг, смутно представляя, в какую сторону двигаться. Спасибо, что находящийся рядом, сопровождающий меня коллега заметил мои неудобства и вывел на берег. Я стал самим собой, когда вышел из воды, вернее, когда добрался до своего портфеля, в котором лежало  с десяток запасных очков. Чего только не было в моем портфеле на всякий случай! Однажды на международном симпозиуме в Киеве, когда, нужно полагать, по вражьему замыслу,  в гостиничном номере неожиданно погас свет, меня спасли лежавшие в портфеле и ждущие своего часа свечка со спичками. Советую и вам завести толстый портфель и не расставаться с ним никогда!

– На приобретение десятка очков у меня не хватит зарплаты, подумал про себя аспирант, а вслух сказал:

– Передо мной стоит более скромная задача, касающаяся  вынужденного похода в мастерскую с поломанными очками. Я воспользуюсь вашим советом и приобрету лишние запасные очки, чтобы, на всякий случай, иметь под рукой заранее подобранный образец.

    Автобус тронулся.

– Теперь можно вздремнуть на часок,– предложил шеф и, не дожидаясь ответа, закрыл глаза.

   Через минуту послышалось сопение уставшего пожилого человека. Аспирант  не обладал спокойствием шефа и не мог так быстро расслабиться. Прошедшие полчаса не давали ему покоя.

   Неужели я предстал перед кассиршей в облике кота Базилио, спрашивал он себя, и так ли необходимо было ползать по полу в толпе на полусогнутых ногах в поисках разбитых очков? Что-то пора менять в своих действиях и поступках, какими  бы они  не казались необходимыми. Несколько успокоившись, он стал  любоваться видами через окно. Волна тепла разлилась по его телу и он задремал.

   Междугородный автобус обычно двигался по двум маршрутам. По первому он въезжал в Научный Городок, по второму – мчался по трассе, останавливаясь на остановке  «По требованию».Она находилась в двух километрах от Научного Городка. По первому варианту, когда автобус заезжал в город, путь домой из центра проходил по асфальтированной дороге мимо жилой застройки и был несколько короче, но выглядел менее приятным, чем второй вариант, особенно летом.  Лес притягивал людей вне зависимости от  времен года, и  большинство научных сотрудников  предпочитало поездке на автобусе пятнадцатиминутную прогулку пешком по естественной, вытоптанной тропинке мимо вековых сосен.

   Данный автобус, на котором ехали шеф и аспирант, не делал остановки в Научном Городке, и не въезжал в центр. Он остановился на трассе возле леса на остановке «По требованию». После часовой езды, высадив двух пассажиров, автобус отправился дальше.    Профессор помахал рукой отъезжающим, чихнул и превратился в рисованный персонаж из мультфильма, оставаясь таким же импозантным и горделивым, как прежде, только маленьким и еще более гротескным и забавным. Ему захотелось высморкаться. Он пошарил рукой в кармане в поисках платка, но такового не обнаружил и потянулся за «платочком», выглядывающем из верхнего кармашка пиджака. Развернутый «платочек» оказался красивой салфеткой  с узорчатыми,  желтыми, кленовыми листьями с золотистыми прожилками, заимствованной со  стола на банкете, устроенным  в честь гостей из Научного Городка.

– Никто бы не догадался,– сказал с улыбкой шеф аспиранту,– что вместо платочка  можно использовать обыкновенную салфетку.

– Разумеется,– подтвердил, подсмеиваясь над своим руководителем, аспирант.

   Шеф высморкался, поискал глазами мусорный ящик, который по его замыслу должен находится  поблизости, но не найдя такового, швырнул смятую бумажку  в угол автобусной стоянки, в воображаемый  мусорный ящик. Ящик был воображаемый, а мусор реальным. В результате в  захламлённом углу прибавилась скомканная салфетка. Не обращая внимания на мелочи, Семен Михайлович  широким шагом туриста  пошел по тропинке между огромными сказочными соснами. Аспирант  вступил вслед за ним на лесную тропинку и  превратился мальчугана, одетого во  взрослую одежду. Путники шли между высоченными соснами, ставшими более задумчивыми и загадочными.  Такими они выглядели  зимой, запорошенные снегом. Оживленный разговор способствовал ходьбе.

– Скорее бы добраться до дома, сбросить  новый костюм, купленный по случаю посещения  посольства  и облачиться в одежду,  в которой не нужно раздумывать, где сесть, а где лечь,– сказал шеф.

– Вы имеете в виду  ваш любимый костюм неопределенного цвета, который  в момент покупки выглядел серым в крапинку?

– Его, родного,– засмеялся шеф.– Со временем вы поймете, что одежда не  имеет первостепенного значения для ученого.

– Я придерживаюсь другого мнения. Чехов говорил, что в человеке все должно быть прекрасно: и душа, и одежда, и мысли. Я слежу за своей одеждой  и считаю достоинством, когда она в абсолютном порядке. Для меня не представляет труда взять в руки утюг и выгладить брюки. Мне не по себе, когда на них отсутствуют стрелки.

– Искусство верховой езды заключается не в том, чтобы стоять у гладильной доски. А как  раз в обратном. В том, чтобы  не брать в руки утюг,– бравировал шеф.– Я не представляю себя с утюгом в руках. Когда возникает потребность в стрелках, я покупаю новые брюки. Уверяю вас, что это происходит не часто.  У меня нет времени, а главное  желания заниматься гардеробом. У каждого свое предназначение. Пироги, говаривал дедушка Крылов, должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник. Не обращайте особого внимания на одежду. Каждый  научный сотрудник со стажем  имеет  два выходных костюма: один для ученых советов, а второй для всех остальных торжеств. Для постановки опытов топорщащийся костюм не требуется. Надобность в нем появляется, когда осуществляется  демонстрация опытов и в свете прожекторов снуют фотокорреспонденты. Запомните, что скульптор буднично часами стоит перед каменной глыбой в замазанном халате или спортивном костюме, а не в парадном  фраке.

    Лес закончился. Среди плодовых  деревьев, цветов и кустарников появились  уютные одноэтажные  домики и коттеджи. Постепенно фруктовые деревья сменились на лиственные. За индивидуальным сектором выстроился массив двухэтажных кирпичных  домов и  домов смешанной пятиэтажной застройки, за которыми была видна панорама города, построенного из панельных многоэтажных  строений.

– Вот мы и дома,– облегченно вздохнул профессор.– Рядом с ним находится лабораторный корпус, в котором  я ставлю интересные опыты и, как ребенок, восторгаюсь ими.

– Здесь возможно пройдет моя жизнь,– вздохнул аспирант, не зная, радоваться ему сделанным заключением или нет.

– В этом городке  живут люди, которые,  вне зависимости от возраста, могут творить и до глубокой старости восторгаться жизнью с детской непосредственностью.

    В Научном Городке насчитывалось более пятидесяти  тысяч человек. В нем, как и в любом населенном пункте, происходили вероятные и невероятные истории. Иногда жители, по тем или иным причинам, выезжали из  городка, а  иногда к ним приезжали в гости друзья и знакомые и тогда появлялись  новые истории.