Читать книгу Дракула - Брэм Стокер - Страница 5

12 мая

Вчера вечером граф задал мне ряд юридических вопросов по поводу своих дел; я решил занести их в дневник. Прежде всего, он спросил, можно ли в Англии иметь двух разных юристов. Я ответил, что он может нанять хоть дюжину, но это неразумно – смена стряпчего всегда невыгодна клиенту. Граф кивнул и поинтересовался, осуществимо ли на практике, чтобы один поверенный сопровождал его, ну, скажем, в качестве распорядителя финансами, а другой следил в это время за погрузкой кораблей в совершенно другом месте. Я попросил его высказаться определеннее, и он задумчиво проговорил:

– Допустим… мистер Питер Хокинс, живущий вдали от Лондона близ великолепной церкви в Эксетере, нашел при вашем посредничестве для меня местечко в центре города. Отлично! А теперь позвольте говорить с вами откровенно, дабы вам не показалось странным, что вместо того, чтобы поручить покупку имущества человеку, живущему в Лондоне, я обратился к тому, кто проживает за его пределами. Я постарался бы найти агента, который посвятил бы все свои усилия исключительно моим делам, а не исходя из личных интересов и выгоды… Теперь предположим, что мне, как человеку деловому, необходимо отправить товар, скажем, в Ньюкасл, Харвич или Дувр. В этом случае, наоборот, не проще ли нанять кого-нибудь на месте, а не обращаться к тому же… э-э… мистеру Хокинсу?

Я согласился с ним, но напомнил, что мы, юристы, имеем повсюду своих доверенных людей, и любое поручение клиента будет немедленно исполнено местными агентами по инструкциям адвокатской конторы.

– Тем не менее, – возразил он, – лично я могу сам управлять всеми делами?

– Конечно. Это принято у деловых людей, которые не желают, чтобы их имена и обороты были известны кому попало…

– Прекрасно! – нетерпеливо перебил меня хозяин замка. – Давайте тогда займемся составлением нужных бумаг и поручительств, чтобы я смог избежать всякого рода случайностей…

Я объяснил как мог точнее все, что знал, и в конце концов у меня сложилось впечатление, что он сам достаточно глубоко изучил юриспруденцию, так как не было ни одного пункта, которого бы граф не учел. Затем, вполне удовлетворенный нашей работой, он поднялся и спросил:

– Писали ли вы после вашего отчета мистеру Хокинсу какие-либо письма?

Я огорченно ответил, что до сих пор еще не имел такой возможности.

– Ну, так напишите сейчас же, – сказал граф, опустив свою тяжелую руку мне на плечо, – сообщите, что вы с удовольствием пробудете здесь еще около месяца…

– Вы хотите задержать меня на столь продолжительное время? – растерялся я.

– Для меня это крайне желательно… и никаких возражений я не приму! У меня еще есть вопросы к вам… Когда ваш патрон сообщил мне, что пришлет своего заместителя, то мы условились, что приниматься во внимание будут только мои пожелания. Я не ограничивал сроков вашего пребывания у меня в доме…

Что мне оставалось делать? Ведь эта поездка была продиктована интересами юридической конторы мистера Хокинса, и мне приходилось думать прежде всего о деле, а не о себе. Кроме того, во взгляде графа Дракулы и во всем его поведении было нечто такое, что сразу напомнило мне о моем положении пленника. Заметив тревогу на моем лице, он сразу же воспользовался властью надо мной – вежливым, но не допускающим возражений способом:

– Однако попрошу вас, молодой человек, в письмах не касаться ничего другого, кроме дел. Напишите также, что вы живы, здоровы и надеетесь вскоре вернуться домой…

Граф протянул мне три чистых листа бумаги и конверты. При этом странная усмешка несколько исказила очертания его крупного рта, слегка обнажив острые, схожие с волчьими клыками зубы; внутренне содрогнувшись, я отчетливо понял, что должен быть очень осторожным в своих посланиях, так как ему ничего не стоило их прочесть. Поэтому в его присутствии я решил написать только официальные письма, а потом уже тайком сообщить обо всем подробно мистеру Хокинсу и моей невесте Мине. Кстати, Мине я могу писать стенографическим письмом, точно так же, как я пишу этот дневник, что поставит графа в затруднительное положение, если он окажется чересчур любопытен.

Быстро настрочив два письма и запечатав их в конверты с уже надписанными адресами, я спокойно уселся и начал листать какой-то исторический роман, пока граф делал заметки, справляясь в книгах, лежащих на столе. Затем он присоединил оба моих конверта к своей почте, лежавшей около чернильного прибора, и вышел из комнаты. Едва дверь за ним затворилась, я кинулся к письменному столу. Угрызения совести меня не мучили. Одно из писем графа было адресовано Самуилу Ф. Биллингтону в Уайтби; другое – господину Лейтнеру в Варну; третье – Кутцу и К° в Лондон; четвертое – банкирам Клопштоку и Бильрейту в Будапешт. Второе и четвертое были еще не запечатаны. Но только я собрался ознакомиться с их содержанием, как заметил движение дверной ручки. Я едва успел разложить письма в прежнем порядке, усесться в кресло и вновь приняться за книгу, как показался граф, держа в руках еще один конверт. Он забрал со стола письма и повернулся ко мне со словами:

– Надеюсь, вы, как всегда, извините меня за то, что я покину вас на весь вечер…

Я, словно заводной болванчик, закивал головой.

– И вот еще что, – после минутной паузы, уже на пороге, проговорил он, – советую вам, друг мой, больше не покидать своей комнаты. Если ослушаетесь, проблем вам не избежать – в этом старинном замке целый лабиринт тайн. Его древние стены хранят воспоминания, которые для людей чувствительных чреваты опасными видениями… Итак, вы предупреждены! Оставайтесь в своей спальне или в одной из этих комнат, и тогда ваш покой гарантирован. Ведь я не могу нести ответственности за… – Граф, не закончив фразы, с силой захлопнул за собой дверь.

Я отлично понял его, однако усомнился в возможности существования еще большего кошмара, чем та неестественная, полная мрака и тайн действительность, которая окружала меня.

Позже ночью

Теперь, когда я заканчиваю запись в дневнике, сомнений не остается. Даже если мне придется жить в этом замке еще месяц, я, быть может, продержусь, – лишь бы его не было рядом. Повесив крестик у изголовья кровати, я немного успокоился…

Конечно же, графа я ослушался.

Едва он покинул библиотеку, я отправился к себе. Немного погодя, не слыша ни звука, выглянул в коридор и отправился по каменной лестнице в южное крыло дома. Здесь я, распахнув окно, мог наслаждаться свободой, глядя на обширное, хотя и недоступное мне пространство. Мне просто хотелось немного подышать свежим ночным воздухом… Я любовался пейзажем, озаренным мягким лунным светом, очертаниями далеких холмов, бархатными тенями деревьев, спокойными долинами. Мирная красота природы взбодрила меня. Неожиданно за окном послышались едва уловимые звуки, схожие с прерывистым царапанием по камню. Я осторожно выглянул и заметил какую-то тень на стене под окном – там, где, по моим догадкам, находилась комната хозяина замка. Однако мое любопытство перешло в ужас, когда я увидел, что граф ползет по стене головой вниз, словно ящерица или паук, причем одежда развевается над ним, как широкие черные крылья. Я глазам своим не поверил! Лица графа не было видно, однако я сразу узнал его по движениям плеч и рук. Это не могло быть ошибкой – Дракула полз с невероятной быстротой вниз по стене, пользуясь каждым выступом и неровностью каменной кладки…

Кто же он такой?!

Я в смятении отпрянул от окна и кинулся в свою комнату.

15 мая

Снова видел графа, ползущего черным пауком по стене замка. Он спустился на добрых сто футов, исчезнув в какой-то дыре. Я высунулся в окно, стараясь проследить его путь, но безуспешно, так как расстояние было слишком велико. Я знал теперь, что замок пуст, и поэтому решил воспользоваться удобным случаем, чтобы осмотреть все, что не успел раньше. Вернувшись к себе в комнату и взяв светильник, я обошел все двери – они оказались запертыми, как я и ожидал; потом я спустился по лестнице в холл. Тяжелый засов можно было отодвинуть и довольно легко снять цепи с крючков, но входная дверь оказалась наглухо запертой снаружи – ключа я поблизости не нашел…

Я продолжал осматривать различные закоулки и коридоры, пробуя все двери. Две небольшие комнатушки близ зала оказались не запертыми, но там не нашлось ничего интересного, кроме старинной мебели, покрытой пылью и изъеденной жучком. В конце концов любопытство привело меня на самый верх, где в нише я обнаружил плотно прикрытую дверь, которая от толчка поддалась. Я вошел…

Судя по всему, окна этой комнаты выходили на запад, в отличие от остальных, анфиладой расположенных вдоль той стороны дома, где мы с графом обитали. Замок был возведен на уступе большого утеса и с трех сторон совершенно неприступен – под ним зияла громадная пропасть. Я взглянул в одно из окон – вдали лежала долина, край которой тонул в сизой мгле. Мне показалось, что комната была когда-то обитаема, поскольку обстановка выглядела там даже уютнее, чем в той, где меня поселили. Занавеси на окнах отсутствовали, и мертвенный свет луны, проникавший сквозь мутные стекла, скрадывал толстый слой пыли, лежавший повсюду. Я постарался унять дрожь, и постепенно спокойствие вернулось ко мне…

16 мая. Позднее утро

Да хранит Господь мой рассудок, так как я в этом больше всего нуждаюсь!

Оказавшись в комнате наверху, я решил в эту ночь не возвращаться в свою мрачную тюрьму, а остаться здесь. Сон одолевал меня все сильнее, и вместе с тем во мне заговорило упрямство. Я помнил предостережение графа, однако страстное желание ослушаться его оказалось сильнее. Мягкий лунный свет озарял комнату; я погасил свою лампу, вытащил какую-то кушетку из угла и поставил ее так, что мог лежа глядеть в окно… На пыль я не обращал внимания… Вероятнее всего, я все-таки уснул; надеюсь – так оно и было…

Сейчас, при ярком солнечном свете, когда я заношу эту запись в дневник, мне жутко представить, что это происходило наяву, в реальности.

…Вскоре я почувствовал, что я не один. Комната была та же – я мог различить свои следы на запыленном полу. В лунном свете, стоя у окна, меня пристально разглядывали три женщины – судя по одежде, молодые леди. И ни одна из них не отбрасывала тени! Мне казалось, что я продолжаю спать, однако, когда они подошли вплотную к моей кушетке и начали шептаться, я едва сдержал крик… Две из них в сумраке показались мне брюнетками с тонкими орлиными профилями, как у графа, темноглазыми, с красноватыми отблесками в зрачках. Копна вьющихся волос третьей отливала светлым золотом, глаза были цвета бледного сапфира. Ее лицо показалось мне знакомым. Улыбки женщин не скрывали блестящих зубов, похожих на крупный жемчуг в оправе рубиновых сладострастных ртов, и в этом было нечто такое, что заставило меня неловко сжаться. Во мне вспыхнуло извращенное желание ощутить хоть один поцелуй этих кровавых губ… Все трое тут же рассмеялись нежным серебристым смехом. Блондинка кокетливо прищурилась, когда ее легонько подтолкнули ко мне:

– Давай же! Ты первая, а мы следом… Он такой крепкий, молоденький – тут всего хватит на троих!

Предвкушение наслаждения пронзило меня, словно молния, мои веки затрепетали… Девушка опустилась на колени и склонилась так близко, что я почувствовал ее медовое дыхание, приправленное горьковатым запахом металла. Она что-то шептала, как бы убаюкивая меня, наклонялась все ниже, облизывая губы подвижным кончиком языка, и наконец со стоном потянулась к моему горлу. Я закрыл глаза, ощутив на коже прикосновение ее острых зубов, и в томном восторге, трепеща, ждал…

В ту же секунду я очнулся от свирепого шепота графа:

– Не смей его трогать!

Я мгновенно открыл глаза и увидел, как Дракула схватил женщину за волосы и оттащил от моей кушетки. Мертвенно-бледное лицо его застыло, как бы окаменев, глаза гневно сверкали; он обернулся к двум другим и прорычал:

– Я вам запретил даже смотреть в его сторону. Ступайте прочь! Он принадлежит мне!

Леди-блондинка расхохоталась за его спиной.

– Разве ты можешь любить? – Она тут же юркнула к своим веселым подружкам, которые графа вовсе не испугались.

Граф нахмурился, но смягчил резкость тона:

– Это неправда; в прошлом вы сами убедились в этом… Клянусь, что как только покончу с ним, отдам его вам. Целуйте сколько угодно… А теперь прочь! Я должен его разбудить…

– Ты ведь что-то принес нам сегодня? – спросила одна из женщин, указав на шевелящийся мешок, который граф бросил на пол. – Можно забрать?

Он утвердительно кивнул.

Женщины радостно закружились вокруг добычи: послышался жалобный плач ребенка. Я не мог пошевелиться, словно под гипнозом; со страхом я смотрел, как три извивающиеся женские фигуры бледнеют и растворяются в лунном свете, становятся все тоньше и тоньше, пока полностью не исчезли в окне…

В комнате не было ни графа, ни его ужасающего мешка.

Я попытался подняться – и тут же провалился в забытье.