Читать книгу Ритм войны. Том 2 - Брендон Сандерсон - Страница 18

О ком вы говорите? Вы не использовали никакого титула, так что я предполагаю, что это не Сплавленный. Кто же тогда этот Эл?

Из «Ритма войны», примечание к с. 10

Когда Венли увидела Рлайна в тюремной камере, она почувствовала, как все ритмы замерли. Это было похоже на тишину после крещендо.

В наступившей тишине Венли наконец-то поверила в то, что сказала ей Мазиш. Весь Рошар преобразился. Венли больше не была последней. Ей показалось, что она слышит нечто, превосходящее ритмы. Единственную чистую ноту.

Рлайн взглянул на нее сквозь прутья решетки и усмехнулся.

Мгновение покоя миновало. Похоже, он перенял некоторые человеческие выражения. Узнал ли он ее в этом обличье? Узоры на ее коже были такими же, но они с Рлайном никогда не были близки. Скорее всего, он видел только незнакомую Царственную.

Венли отошла, минуя пустые камеры с решетками на дверях. Это было на следующий день после инцидента с Благословенным Бурей и разрушением узла. Венли как раз собиралась навестить Рлайна, когда события заставили ее поспешить к хозяйке.

Венли предполагала, что Рабониэль будет в ярости, но Повелительница желаний восприняла инцидент как должное, что вызывало любопытство. Казалось, Рабониэль позабавилась. Она что-то скрывала относительно своих мотивов. Или не хотела, чтобы перемены в башне происходили слишком быстро.

Во всяком случае, разбираться с последствиями пришлось Венли, которая до поздней ночи переводила для разных Сплавленных. Лишь этим утром она смогла вырваться и пойти проверить, что сказала ей Мазиш.

Рлайн. Живой.

Возле двери Венли встретилась с главным тюремщиком: Царственным в жутьформе, с гребнем из шипов, переходящих с головы на шею.

– Я и не знала, что у нас есть тюрьма, – тихо сказала она ему в ритме безразличия.

– Ее построили человеки, – ответил он в том же ритме. – Я допросил некоторых здешних рабочих. Говорят, тут держали убийцу.

– Того самого?

– Да. Он исчез прямо перед тем, как появились мы.

– Он должен был потерять сознание.

– Ну, этого не произошло – и его больше никто не видел.

– Ты должен был сказать мне об этом раньше, – упрекнула Венли. – Госпожа считает, что некоторые Сияющие все еще могут функционировать. Возможно, этот где-то бродит, готовится убивать.

Жутьформа запела в ритме смущения:

– Ну, мы готовили это место на случай, если понадобится запереть Царственного с надлежащими удобствами. У нас есть большая тюрьма для пленных людей. Я решил, что это будет хорошее место для твоего приятеля, пока с ним не разберутся официально.

Венли окинула взглядом зал пустых камер, освещенных топазовыми фонарями на потолке. Они окрашивали комнату в теплые коричневатые тона, напоминающие кремный камень.

– Почему вы его заперли?

– Он эссай, – ответила жутьформа в ритме насмешки.

Древнее слово, которое они переняли у Сплавленных, означало что-то вроде «человечий прихвостень», хотя переводческий дар Венли подсказывал, что слово переводится как «волосатый».

– Он был шпионом, которого мои люди послали следить за человеками.

– Значит, он предал вас, – ответила жутьформа. – Он утверждает, что человеки удерживали его против воли, но не потребовалось много расспросов, чтобы узнать правду. Он дружил с Сияющими – был их слугой или кем-то в этом роде. Мог уйти в любой момент, но остался. Наверное, понравилось быть рабом.

Тюремщик перешел на редко используемый ритм казней.

– Я поговорю с ним, – сказала Венли. – Без свидетелей.

Жутьформа уставилась на нее, вызывающе напевая в ритме разрушения. Венли ответила тем же – будучи Голосом Рабониэли, по своему положению она превосходила тюремщика.

– Я сообщу Повелительнице желаний, – пригрозил он наконец, – о твоем поступке.

– Как угодно, – сказала Венли и демонстративно подождала, пока он выйдет и закроет за собой дверь.

По привычке она заглянула в Шейдсмар, хотя уже знала, что спрены пустоты не могут быть невидимыми в башне. С инстинктом не поспоришь. И она…

Стоп. За ней следили.

Спрен пустоты прятался в теле кремлеца. Большинство спренов могли входить в тела, хоть и не умели проникать сквозь другие твердые объекты. Венли не слишком хорошо разбиралась в видах спренов пустоты, но этот, похоже, сообразил, что не может прятаться в башне старым способом, – и придумал новый, чтобы остаться невидимым.

Она настроилась на ритм тревоги, и Тимбре запела в унисон. Спрен следит за ней или за Рлайном? Не сделала ли она в последнее время чего-нибудь такого, что могло бы ее выдать?

С невозмутимым видом, притворяясь погруженной в раздумья, она неспешно вошла в камеру. Затем как будто впервые заметила кремлеца и прогнала его. Существо проползло вниз по стене и скрылось под дверью. Венли заглянула в Шейдсмар и увидела, как спрен пустоты – сквозь сотни переливов многоцветья, из которых состоял Уритиру, – удаляется вместе с искоркой, которая представляла собой кремлеца.

Это заставило ее нервничать настолько, что она несколько раз прошлась по комнате – и снова проверила Шейдсмар, – прежде чем наконец заставила себя повернуться к решетке.

– Рлайн.

Он поднял на нее глаза. Потом нахмурился и встал.

– Это я, – сказала она в ритме покоя, перейдя ради дополнительной секретности на язык слушателей. – Венли.

Он шагнул ближе к решетке, впился взглядом в ее лицо. Запел в ритме воспоминаний:

– Я думал, всех слушателей убили.

– Не всех, а большинство. Рлайн, как ты здесь оказался? Последнее, что мы о тебе узнали: человеки обнаружили тебя в военных лагерях и казнили!

– Меня… не обнаружили, – сказал Рлайн.

Он говорил в ритме любопытства, но язык тела – он действительно перенял некоторые человеческие особенности – выдавал его истинные чувства. Он явно ей не доверял.

– Меня сделали примером, объектом эксперимента. Отправили в бригаду мостовиков. Не думаю, чтобы кто-нибудь заподозрил во мне шпиона. Они просто думали, что я слишком умен для паршуна.

– Ты все это время жил среди них? Этот охранник говорит, что ты эсс… сочувствующий человекам. Я не могу поверить, что ты жив, и я не…

Язык подвел Венли, и она застыла, напевая в ритме утраты и чувствуя себя идиоткой. Тимбре запела в том же ритме, и это немного помогло.

Рлайн внимательно посмотрел на нее. Он, наверное, слышал, что формы власти меняют личность… шквал, да они же всегда это знали. Знали, что такие формы опасны.

– Рлайн, – тихо сказала она. – Я – это я. По-настоящему. Эта форма не… изменила меня, как буреформа изменила остальных.

Тимбре затрепетала. Скажи ему правду. Покажи ему, кто ты.

Венли сжалась внутри. Нет, она не могла.

– А остальные? – спросил он с надеждой. – Ремала? Эшонай? Мы думаем, она сражалась с Адолином. Ты не знаешь… если она…

– Я сама видела труп моей сестры на дне ущелья, – сказала Венли в ритме боли. – Кроме меня, больше никого не осталось. Он… Вражда забрал их и превратил в Сплавленных. Он оставил меня, потому что хотел, чтобы я рассказывала истории о нашем народе, вдохновляла новоиспеченных певцов. Но я думаю, что он боялся нас как группы. Потому и уничтожил.

Она снова запела в ритме утраты. Рлайн в конце концов присоединился к ней и шагнул вперед, пока не оказался прямо у решетки.

– Прости, Венли, – наконец сказал он. – Должно быть, это было ужасно.

«Он не знает, – поняла Венли, – что это все из-за меня. Да и откуда ему знать? Он был среди человеков. Для него я просто… еще одна выжившая».

Эта мысль привела ее в растерянность.

– Ты должна освободить меня, – продолжил Рлайн. – Я надеялся, что мою историю примут, но меня слишком хорошо знают в Уритиру. Трудно не заметить единственного «паршуна».

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказала Венли в ритме примирения. – Стражники мне не доверяют – многие мне не доверяют, – а разговор с тобой только усугубит ситуацию. Если я тебя вытащу, как ты поступишь? Ты ведь не доставишь мне неприятностей, правда?

Он нахмурился, потом загудел в ритме раздражения.

– Ты действительно сочувствуешь человекам, – сказала Венли.

– Они мои друзья, – отрезал он. – А теперь – и семья. Они не идеальны, Венли, но если мы хотим победить Вражду, они нам понадобятся. Нам понадобится эта башня.

– А мы хотим победить Вражду? Рлайн, многим нравится, как идут дела. У нас есть своя страна – не несколько лачуг в сельском захолустье, а настоящая страна с городами, дорогами и прочими сооружениями. Стоит заметить, почти всё строили порабощенные певцы. После всего, что сделали человеки, они не заслуживают нашей преданности или даже союзничества.

Рлайн не сразу возразил. Вместо этого он загудел в ритме напряжения.

– Мы оказались в буквальном смысле между двумя бурями, – наконец сказал он. – Но если я собираюсь выбрать одну из них, Венли, я выберу Великую. Когда-то это была наша буря. Спрены были нашими союзниками. И да, человеки пытались эксплуатировать слушателей, а затем пытались уничтожить нас – но получилось это у Сплавленных. Вражда погубил наш народ. Я не собираюсь служить ему. Я…

Он замолчал, возможно осознав, что говорит. Он попытался начать разговор уклончиво, явно обеспокоенный тем, что она агент Вражды. Теперь он окончательно выдал свои устремления. Он посмотрел на нее, и его напев затих. Он ждал.

– Не знаю, можно ли чего-нибудь добиться, сражаясь с ним, Рлайн, – прошептала Венли. – Но я… у меня есть секреты от Вражды. Я пыталась создать что-то неподвластное ему, найти тех, с кем… ну, я не знаю. Можно было бы воссоздать слушателей.

Она пыталась на свой жалкий лад исправить содеянное.

– Сколько их? – спросил Рлайн в ритме волнения.

– Пока дюжина. Моими стараниями они присматривают за павшими Сияющими. В башне у меня есть кое-какая власть, но я не знаю, как далеко она простирается. Это сложно. У разных Сплавленных разные мотивы, и я запуталась в этой паутине. Я помогла спасти нескольких человеков, которых собирались казнить, но в союзе с этим племенем как таковым я не заинтересована.

– Кого ты спасла? Королеву?

– Нет, это не столь важные особы. Лекарь и его жена, которые…

– Лирин и Хесина? – перебил он в ритме волнения. – И их мальчик, надеюсь.

– Да. Откуда ты…

– Венли, ты должна меня вытащить! – снова перебил Рлайн. – И устрой мне встречу с Хесиной. У меня есть для нее кое-что полезное – и для тебя, если решишь помочь.

– Я пыталась тебе сказать, – прошептала Венли, оглядываясь на дверь. – У меня есть кое-какие полномочия, но многие мне не доверяют. Не знаю, смогу ли я освободить тебя. Это может привлечь ко мне слишком много внимания.

– Венли, – сказал он в ритме доверия, – посмотри на меня.

Она встретилась с ним взглядом. Неужели он всегда был таким пылким? Эшонай знала его лучше, чем она.

– Ты должна это сделать, – сказал ей Рлайн. – Ты должна использовать все свое влияние и вытащить меня.

– Я не знаю, если…

– Венли, перестань быть такой невыносимой эгоисткой! Сделай что-нибудь против своих собственных интересов, ради общего блага, хоть раз в своей шквальной жизни!

Она загудела в ритме предательства. Такого она не заслужила. Она только что рассказала ему, как пытается восстановить племя слушателей. Но он запел громче в ритме уверенности, поэтому Венли пришлось подстроиться.

– Я постараюсь, – сказала она.

Хотя Рабониэль часто проводила время у самосветной колонны – или с человеческими учеными в соседних покоях, – Повелительница желаний дала понять, что сегодня у нее другие планы. Расспросив остальных, Венли выяснила, что госпожа по какой-то причине находится в бывших комнатах Черного Шипа.

В этих помещениях Венли застала необычное количество Сплавленных: они методично перебирали вещи военачальника, составляя опись, делая пометки и упаковывая. Пройдя дальше, Венли обнаружила ящик с носками: каждая пара записана и тщательно уложена.

Они складывали все его вещи на хранение, но почему Сплавленные посвятили себя такой обыденной работе? Более того, они были высокопоставленными Сплавленными, ни одного сумасброда или безумца. Даже Лешви привлекли, и всё вместе это означало, что происходит нечто важное: кто-то очень высоко в певческой иерархии интересовался этим человеком. До такой степени, что ему захотелось препарировать и понять каждую его вещь, даже самую банальную.

Венли обошла комнату по периметру, стараясь держаться подальше от широких дверей или окон на балкон. Они были зашторены – в дневное время действовали строгие правила. Никто из певцов не должен был показываться снаружи, чтобы случайно не открыть правду разведчикам-ветробегунам.

В дверях спальни она обнаружила двух незнакомых ей человеков, наблюдавших за происходящим внутри. Там Рабониэль разговаривала с третьим человеком. Высокий мужчина был одет в плащ и брюки, которые показались Венли элегантными, хотя она мало смыслила в моде. Еще более поразительным было странное существо на его плече, не похожее ни на одно из виденных Венли. Оно стояло на двух ногах, как человек или певец, хотя его «лицо» заканчивалось клювом и у него была ярко окрашенная чешуя, которая выглядела… мягкой. Когда Венли вошла, существо повернулось и уставилось на нее ясными и пугающе умными глазами.

Повелительница желаний с безучастным лицом сидела в кресле у кровати, рядом с ней лежали стопки бумаг и книг.

Кто был этот человек и почему Рабониэль приостановила свои исследования, чтобы дать ему аудиенцию? Повелительница обычно игнорировала просьбы человеков и даже велела выпороть нескольких «важных», когда они требовали разговора с ней. Еще более любопытным оказалось лицо мужчины, которое Венли разглядела, когда обошла комнату вдоль стен: оно было покрыто шрамами и по контрасту с прекрасной одеждой выглядело грубым.

– Единственное, что я нахожу замечательным, – насмешливо сказала Рабониэль, – это то, насколько ты дерзок, человек. Неужели ты не понимаешь, как легко я могла бы приказать тебя избить или убить?

– Это означало бы упустить полезную возможность, – сказал мужчина громко и смело – такова была человеческая версия ритма решимости. – А вы не из тех, кто выбрасывает что-то полезное, не так ли, Древняя?

– Польза относительна, – возразила Рабониэль. – Я откажусь от возможности, которой никогда не успею воспользоваться, если она помешает мне сделать что-то лучшее.

– Что может быть лучше богатства, которое достанется задаром?

– У меня есть Уритиру. Разве мне нужны еще и сферы?

– Речь о другом богатстве, – улыбнулся мужчина.

Он шагнул вперед и почтительно протянул ей какой-то мешочек. Рабониэль взяла, и в нем что-то тихо звякнуло. Рабониэль развязала мешочек и заглянула внутрь. На некоторое время она застыла, а когда снова заговорила, ее голос был лишен ритма.

– Как? Где ты это взял?..

– Я принес это, – только и сказал мужчина, – чтобы побудить вас встретиться с моим бабском и обсудить условия. Я думал подождать, пока утихнет нынешняя… суматоха, но мой бабск настроен решительно. Заключим сделку по использованию Клятвенных врат. Мы не поскупимся.

– Это… прекрасный подарок, – наконец сказала Рабониэль.

– Это не подарок. Это всего лишь аванс за наши будущие платежи. А подарок – вот.

Он махнул рукой в сторону, и странное существо на его плече присвистнуло. Двое мужчин, которых Венли видела снаружи, вошли, неся что-то – это оказался большой, покрытый тканью ящик. Он едва пролез в дверь и был довольно тяжелым, судя по глухому стуку, с которым его опустили.

Главный человек сорвал ткань. Ящик оказался коробкой с решетками по бокам, в которой находилась малорослая девочка-подросток, довольно грязная по виду. Она зарычала, съежившись в центре, в тени. Мужчина сделал театральный жест, затем поклонился и пошел прочь.

– Человек? – окликнула Рабониэль. – Я не разрешала тебе уйти. Что это? Мне не нужны рабы.

– Это не рабыня. Но если твой повелитель когда-нибудь обнаружит Культивацию, пусть спросит, для чего она сотворила гранетанцора, который питается жизнесветом, а не буресветом.

Он снова поклонился – это был формальный военный поклон – и ушел.

Венли все ждала, рассчитывая, что Рабониэль потребует, чтобы его казнили или, по крайней мере, выпороли. Вместо этого госпожа начала напевать в ритме самомнения. Она даже улыбнулась.

– Я в замешательстве, Древняя, – сказала Венли, глядя ему вслед.

– Не стоит, это не имеет к тебе никакого отношения. Он склонен к театральным эффектам, как меня и предупреждали. Надеюсь, он думает, что огорошил меня своим маленьким трюком. Неужели он действительно доставил мне Сияющую, которая бодрствует, несмотря на воздействие башни? – Она посмотрела на ребенка в клетке, тот вызывающе зыркнул в ответ и зарычал. – Ее, похоже, придется укрощать.

Госпожа хлопнула в ладоши, и вошли несколько слуг.

– Заберите ее в надежное место и не выпускайте. Будьте осторожны. Она может быть опасна.

Когда клетку забрали, она повернулась к Венли и заговорила в ритме страстного желания:

– Значит, это действительно кто-то из твоих сородичей, как говорится в донесениях?

– Да, я его знаю, – ответила Венли. – Его зовут Рлайн. Он слушатель.

– Дитя предателей.

– Как и я, – ответила Венли, потом немного помолчала. Перевела дух и сменила ритм на самомнение. – Прошу выпустить его под мою ответственность. У меня не осталось родни, с которой можно было бы поговорить. Он мне дорог.

– Вражда специально истребил твой род, – возразила Рабониэль. – Ты последняя. Это отличие надо ценить, ведь оно делает тебя уникальной.

– Я не желаю уникальности, – не отступила Венли. – Я хочу сохранить жизнь этому малену и наслаждаться его обществом. Я хорошо послужила в нескольких качествах, множеству Сплавленных. Я требую компенсации.

Рабониэль запела в ритме насмешки. Венли запаниковала и чуть не потеряла самообладание – но Тимбре, всегда наблюдавшая за ней, начала пульсировать в ритме… самомнения. Ритм Вражды, ближайший аналог решимости. Ритм, который Венли должна была продолжать выражать сейчас. Она так и сделала, напевая, так как не смела произнести ни слова.

– Ладно, – сказала Рабониэль, беря свои бумаги. – Твое Стремление делает тебе честь. Он твой. Убедись, что он не причинит неприятностей, потому что отвечать за них придется тебе.

Венли запела в ритме благодарности и быстро ретировалась. Внутри ее Тимбре пульсировала в одном из обычных ритмов. Она, казалось, испытывала боль, как будто ей было трудно использовать неправильный ритм. Так или иначе, они справились. Как и в тот раз, когда Венли освободила семью ветробегуна.

Тимбре пульсировала. Свобода. Венли поняла, что это будет ее следующая клятва. Освободить тех, кто был взят под стражу несправедливо. Она чуть было не произнесла новую клятву вслух, но Тимбре предупреждающе затрепетала.

Поэтому Венли, прежде чем отправиться к Рлайну, вернулась в свои комнаты и закрыла дверь.

– Я буду добиваться свободы для тех, кто в рабстве, – прошептала она и стала ждать.

Ничего не произошло. Сработало ли?..

Внезапно раздался фемаленский голос – далекий, гулкий и звенящий от чистых ритмов Рошара.

«Эти слова, – сказал неведомый кто-то, – не принимаются».

Не принимаются? Венли рухнула в кресло. Тимбре затрепетала в ритме смятения. Но в глубине своего светсердца Венли поняла, в чем дело. Она только что видела, как слуги Рабониэли утащили прочь ребенка в клетке. Все логично, если вдуматься.

Она не могла произнести эти слова от всей души. Ведь освобождение Рлайна заботило ее в первую очередь потому, что она хотела довериться другому слушателю. А ребенка в клетке и вовсе была готова проигнорировать.

Если она хочет честно расти как Сияющая, надо поступить так, как говорил Рлайн: начать думать о ком-то, кроме себя. Давным-давно настал момент, когда следовало начать относиться к своим силам с уважением, которого они заслуживали.